Ночь над Черным континентом, как и полагается, была бархатисто-черной, усыпанной крупными звездами и наполненной тихими шорохами, вздохами и шуршанием джунглей. Понятное дело, непроглядный мрак изрядно разбавляла луна, да и, вообще говоря, не бывает в виртуальности по-настоящему темных ночей. Но те сумерки, которые тут назывались ночью, вполне устраивали тихо скользящий по небу экипаж двух драконов.
Впереди летел, пятном темноты на фоне звездного неба, Самум, дракон Бармалея — одного из лидеров клана Мардук. Вслед за ним — Комиссар, дракон Ксенобайта, совсем недавно получивший возможность летать. Проделав длинный путь от Бермундии до Джамбея, а оттуда — дальше на юг, через море, драконы достигли Черного континента. Обогнув его вдоль восточного побережья, они заложили вираж, выходя на тот курс, которым предположительно шел неделю назад Дед Мороз.
— Ксен, ты уверен, что сработает? — который раз нервно переспросила Мелисса.
— Нет, — огрызнулся программист.
— А ты уверен, что оно все еще там?
— Нет.
— А...
— Нет! — рявкнул Ксенобайт. — Мелисса, это единственная мысль, которая пришла мне в голову. В любую секунду папуасы могут вычислить способ запустить курицу за стены города и превратить его в мясокомбинат. В любую секунду админы могут попросту вырубить сервер. В конце концов — в любую секунду может явиться настоящий Санта-Клаус и жестоко покарать тех, кто вздумал кощунствовать в его адрес. Будем дожидаться одной из этих развязок?
— Да не кипятись ты. Просто твое бормотание насчет того, что «у курицы раздвоение личности», ничуть не успокаивает, а вывод, что из-за этого надо лететь на Черный континент, несколько неочевиден. Ты не хотел бы...
— Нет, не хотел бы, — устало вздохнул программист. — Если я расскажу мою идею, ты скажешь, что я псих. И ничего не будешь делать, пока я не докажу тебе, что все это вполне возможно. А я сам в этом не уверен! Так что, пожалуйста, просто сделай все так, как я сказал, а потом — честное слово! — я сам выйду один на один против этого цыпленка. Договорились? А сейчас — выходим на объект.
Самум впереди снизился и теперь летел, едва не задевая брюхом воду глубокого залива. Когда до берега оставалось всего ничего, что-то отделилось от дракона и с плеском бултыхнулось в воду. Комиссар повторил маневр Самума. Когда он начал снижаться, Мелисса, до этого сидящая за спиной Ксенобайта, ловко перебралась на поджатую лапу Комиссара. В тот миг, когда он почти коснулся воды, она без всплеска, точно торпеда, ушла в воду, а дракон тут же взмыл в небо.
Последний раз глянув вниз, Ксенобайт попытался разглядеть плывущих к берегу Мелиссу и Внучку, десантированную Бармалеем. Драконы синхронно вышли из иммельмана, направляясь прочь от берега.
— Ну, — проговорил Бармалей. — Что теперь?
— Теперь остается только ждать сигнала, — мрачно проговорил Ксенобайт. — И надеяться на таланты наших девушек...
На малой высоте, чтобы не «светиться» на фоне звездного неба, стремительно и тихо драконы полетели вдоль западного побережья. Ксенобайт хорошо помнил, как однажды местная система перехватчиков лихо спустила его с небес на землю в самом буквальном смысле слова, поэтому не поленился окутать драконов набором приглушающих заклинаний, превративших их в натуральные «стелсы».
Они фактически уже подлетали к северной оконечности Черного континента, когда Ксенобайт вдруг сощурился. Далеко впереди, в море, казалось, покачивалось светящееся пятно. Переглянувшись, они развернули драконов.
— Черт! — неожиданно закричал Бармалей. — Это же... вторая волна!
Ксенобайт глянул вниз, несколько секунд тупо разглядывал бухту... а потом его глаза полезли на лоб.
— Теперь понятно, почему они не спешат с нападением!
Вся бухта внизу была покрыта, точно ковром, палубами. Узкие драккары папуасов толкались, пытаясь маневрировать. В их судорожном копошении чувствовалось, во-первых, отсутствие единого командования, а во-вторых — изрядная нервозность. И причиной этой нервозности было, похоже, именно это светящееся пятно которое приближалось к бухте, а не отдалялось от нее, как показалось сначала Ксенобайту.
И тут до пилотов наконец дошло, что именно они видят.
— Это Джамбейская эскадра! — удивленно крикнул Бармалей. — Они заперли их в бухте! Шиш этому чуду в перьях, а не подкрепление!
Не сговариваясь, оба дракона заложили вираж. Позиция у них была выгодная, они шли со стороны суши, в то время как все внимание папуасов было приковано к морю. Две тугих струи вязкого, точно напалм, драконьего пламени чиркнули по палубам...
Море горело. Папуасский флот набился достаточно тесно, чтобы пожар перекидывался с корабля на корабль. При виде красного дракона (после открытия боевых действий маскировка, естественно, слетела) папуасы с испуганными воплями бросились врассыпную. Некоторые с тихим хлопком исчезали: отключались от игры. Задние корабли пытались протолкаться в море, поджигая передние и вытесняя их прямо на озлобленных джамбейцев.
Слегка оправившись, папуасы попытались дать отпор. С палуб поднялась целая туча стрел, копий, бумерангов — всего, что можно было швырнуть в летящего противника. Но, по большому счету, было поздно. Джамбейская эскадра, заметив неожиданное подкрепление и воспользовавшись неразберихой, перешла в наступление, запустив вперед с десяток брандеров...
Воистину грандиозная флотилия Черного континента буквально горела как свеча. А Бармалей с Ксенобайтом уже летели обратно, к южному побережью, на этот раз — напрямик. Никто не потрудился преследовать их: у папуасов и так забот хватало...
***
— Ну что, нашли?!
— Нашли, нашли, — устало отмахнулась Мелисса. — Помоги... Гадость какая...
Бармалей охнул... Минуту назад они приземлились на небольшой утес, где Внучка с Мелиссой ждали эвакуации. Их часть работы прошла тихо — быть может, как раз благодаря переполоху в северной бухте. Стоило драконам приземлиться, как из кустов выскочила Мелисса. Удостоверившись, что это «свои», она вернулась в кусты, чтобы помочь Внучке вытащить их находку.
Точнее — помочь находке выйти. При виде массивного неуклюжего тела даже привычный ко всяким гадостям Ксенобайт втянул голову в плечи.
Красный кафтан деда Мороза был вымазан грязью, порван и в нескольких местах пропален. Некогда жизнерадостный толстячок, сейчас он казался раздувшимся утопленником. Но, что самое страшное, у него не было головы. Вместо нее из воротника торчала тыква. В тыкве было проделано отверстие, через которое была пропущена веревка, обмотанная поперек груди, подмышками у бывшего Санта-Клауса. Он медленно брел, спотыкаясь и ощупывая воздух перед собой пухлыми пальцами...
— Готично, — сглотнув, признал Ксенобайт. — А... чего это он... так?!
— Откуда я знаю?! — рявкнула Внучка, в голосе которой послышались истерические нотки. — Я его оживила... а он... ну — вот!
— А тыква зачем? У нас вроде как Новый год, а не Хэллоуин...
— Ну, — смутилась Внучка. — Как протез, что ли... Осторожно, дедушка! Вот сюда... Сюда... Скоро все будет хорошо, и голову тебе вернем, и шапочку...
Боту было явно очень нехорошо. Он и так уже перенес массу событий, на которые попросту не был рассчитан. Сложно сказать, что им теперь управляло, но то, что шарики у него за ролики заехали всерьез, было видно сразу.
После небольшой заминки (Мелисса наотрез отказывалась лететь одним экипажем с этим «рождественским зомби») и Мелисса, и Внучка устроились позади Бармалея на спине Самума. Ксенобайт, который ни за что бы не признался, что и его от такого соседства пробивает абсолютно мистическая жуть, в конечном итоге примотал своего страшного пассажира поперек шеи Комиссара, как мешок.
На обратном пути они сделали круг над морским побоищем в Северной Бухте. Кажется, Джамбейская эскадра полегла полностью, но и флот Черного континента перестал существовать.
