Преступление - категория не только правовая, но и социально-политическая, исторически изменчивая. Однако из этого не вытекает, что преступлениями во все времена и эпохи признавались только деяния, представляющие угрозу для экономически господствующих классов, в руках которых была сосредоточена вся полнота власти. Начиная с древних времен преступления и необходимость борьбы с ними рассматривались многими философами в плоскости категорий "добро и зло". При этом преступление всегда считалось величайшим злом, а борьба с ним - добром и справедливостью. По мнению многих философов, социологов и криминалистов, социальная сущность преступления состоит в том, что оно создает опасность для условий жизненного существования общества, нарушая их*(36).
Уголовное законодательство на протяжении многовековой истории защищало и защищает не только интересы господствующих классов, но блага и интересы всех членов общества от преступных посягательств. Классовый подход к оценке обществом преступных деяний имел место в истории, и особенно это проявлялось в Древнем мире и Средних веках. Так, убийство раба в Древнем Риме не расценивалось как преступление, ибо раб, согласно древнеримским законам, был вещью, поэтому лишение его жизни считалось гражданско-правовым деликтом. Посягательство же раба на жизнь и имущество свободного человека всегда рассматривалось как преступление и влекло суровое наказание. Вместе с тем деяния, совершаемые свободными людьми - патрициями и плебеями, нарушающие условия существования римского общества, признавались преступлениями (например, убийство, вымогательство, казнокрадство, насилие над личностью, подделка монет или документов, лжесвидетельство, нарушение присяги, государственная измена) и влекли различные наказания.
При феодализме действовало кулачное право. Каждый феодал в своих владениях был и воспитателем, и законодателем, и исполнителем законов, а чаще всего наказывал своих подданных за малейшие провинности так, как ему вздумается. Например, во Франции XVIII в. в уголовном праве господствовал принцип: "Наказание в этом королевстве назначают по усмотрению". Этот принцип давал судам, являвшимся органами абсолютизма, право карать за действия, которые ни королевскими ордонансами (указами), ни обычным правом не считались преступными. Меру наказания суды устанавливали также по своему усмотрению или мнениями средневековых юристов-авторитетов*(37).
Кроме того, в условиях феодализма не было разработано само понятие отдельных преступлений. Исторически общее понятие преступления появилось как в законодательстве, так и в теории уголовного права значительно позже, чем понятие конкретных видов преступления: убийства, кражи, вымогательства, государственная измена и т.д. Логика исторического развития уголовного законодательства была таковой, что сначала образовались конкретные понятия и институты Особенной его части, а затем Общей. Другими словами, в основе образования уголовно-правовых понятий лежал индуктивный метод. Так, древнейший правовой памятник российского государства "Русская правда" не знал термина преступления, а прибегал к понятию "обида", которое являлось родовым понятием убийства и кражи ("татьбы"). При этом четкого разграничения между обидой и гражданскими правонарушениями не проводилось, поскольку "обида" влекла имущественное взыскание.
В российском законодательстве понятие преступления появляется при Петре I в Артикуле Воинском 1715 г. В XIX в. в ст. 1 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных преступление определяется как противозаконное деяние, а равно как и неисполнение того, что под страхом наказания предписано законом. Конкретные же виды преступлений содержались в Особенной части Уложения.
Общее понятие преступления могло появиться лишь в результате четко разработанной системы Особенной части, содержащей подробный перечень конкретных преступных деяний. К сожалению, в уголовных законах феодальных государств такого перечня не было, а это порождало произвол. На данное обстоятельство первыми обратили внимание идеологи идущей к власти буржуазии во второй половине XVIII в. В трудах Монтескье, Вольтера, Беккария выдвигались такие прогрессивные для уголовного законодательства принципы, как: нет преступления, если оно не указано в законе; соразмерность суровости наказания тяжести совершенного преступления; отмена жестких и мучительных наказаний, присущих феодальному уголовному праву; смягчение наказаний. В своей знаменитой книге "О преступлениях и наказаниях", вышедшей анонимно в 1764 г. во Франции, Чезари Беккария писал: "Только законы могут устанавливать наказания за преступления: власть их издания может принадлежать только законодателю как представителю всего общества, объединенного общественным договором. Никакой судья (являющийся только частью общества) не может, не нарушая справедливости, устанавливать наказания для других членов общества". Беккария также считал, что преступление - это деяние, причиняющее вред обществу.
В Декларации прав человека и гражданина 1789 г. - выдающемся документе эпохи французской революции - был принцип: "нет преступления, если оно не предусмотрено законом".
Впервые законодательное определение понятия преступления было дано во Французском уголовном кодексе 1810 г., закрепившем уголовную правовую доктрину пришедшей к власти буржуазии. В ст. 1 этого кодекса все преступные деяния подразделялись на три группы: нарушения, проступки и преступления, а в ст. 4 содержалось исключительно важное положение, закрепляющее принцип: "нет преступления, если оно не предусмотрено законом"*(38).
Отражение этого принципа в уголовном законодательстве следует рассматривать как достижение буржуазной уголовно-правовой мысли и прежде всего идей Беккария и Вольтера. Определение преступления как деяния, запрещенного уголовным законом под угрозой наказания, получило в науке уголовного права наименование "формальное определение преступления".
В отечественной науке уголовного права послеоктябрьского периода формальное определение преступления подверглось резкой критике как маскирующее и затушевывающее классовую природу и социальную сущность преступления в буржуазном государстве.
В противовес формальному определению преступления предлагалось "материальное определение преступления". Так, в Руководящих началах по уголовному праву 1919 г. преступление определялось как нарушение порядка общественных отношений, охраняемых уголовным правом, как действие или бездействие, опасное для данной системы общественных отношений (ст. 5 и 6). Нетрудно заметить, что в определении преступления отсутствовало указание на запрещенность его уголовным законом, а Особенная часть с конкретным перечнем преступных деяний в уголовном законодательстве отсутствовала до 1922 г. Согласно же ст. 36 Декрета ВЦИК от 7 марта 1918 г. N 2 "О суде" суды при рассмотрении уголовных дел могли руководствоваться законами дореволюционной России, поскольку таковые не противоречили социалистическому правосознанию. Следовательно, при отсутствии конкретного и законодательно закрепленного перечня преступных деяний суды должны были руководствоваться социалистическим правосознанием. Последнее не могло не породить произвола и беззакония.
Аналогичным образом определялось преступление в УК РСФСР 1922 г. В статье 6 Кодекса говорилось: преступлением признается всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядка. Данное определение преступления воспроизводилось и в ст. 6 УК РСФСР 1926 г. Акцентируя внимание на общественной опасности как основном признаке преступления, законодатель игнорировал такой важный признак преступления, как запрещенность его уголовным законом. Более того, в этом усматривалось основное преимущество материального определения преступления по сравнению его с формальным. "Исходя из марксистского учения о классах и классовой борьбе, - писал в 1935 г. известный криминалист Г.И. Волков, - только советское законодательство может в своих формулировках раскрыть действительно материальное содержание преступления: Мы решительно отказываемся от принципа "nullum crimen sine lege", устанавливая применение репрессии по аналогии"*(39). Аналогия означала применение к совершенному деянию, ответственность за которое прямо не была предусмотрена законом в момент его совершения, уголовного закона, устанавливающего ответственность за наиболее сходное с ним преступление.
Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г. отказались от аналогии. Пробелы в уголовном законе с этого момента восполнялись только самим законодательством, а не правоприменительной практикой.
В статье 7 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. (ст. 7 УК РСФСР 1960 г.) было сказано: "Преступлением признается предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние (действие или бездействие), посягающее на общественный строй СССР, его экономическую и политическую системы, социалистическую собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, а равно иное посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом". Здесь материальное определение понятия преступления, раскрывая природу преступления как деяния общественно опасного, вместе с тем теснейшим образом сочеталось с формальным (нормативным) признаком определения преступного деяния как деяния, запрещенного уголовным законом.
В части 1 ст. 14 УК РФ преступление определяется как виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания. Преступное деяние посягает на общечеловеческие ценности, примерный перечень которых содержится в ч. 1 ст. 2 УК РФ. К ним относятся: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации.
