Институциональными формами регулирования являются правила рыночной конкуренции, социальное законодательство, нормы функционирования денежной и финансово-кредитной системы и т.д

Эти институциональные формы могут быть как чисто государственными (законы, постановления, госбюджет и связанные с их осуществлением институты), так и частными или полуобщественными, но в четко определенной мере нормируемыми и/или финансируемыми государством (система коллективных договоров, арбитражные, посреднические и управленческие институты различного назначения с двойными или более источниками финансирования).

В условиях либерально-демократической системы регулирование со стороны государства социальных подсистем или субъектов лучше описывать с помощью политологического концепта «влияние» - способности одного политического субъекта желательным для него образом воздействовать на поведение других, нежели употреблять «власть», «принуждение», «давление» и пр. Так что в данном контексте «регулирование» понимается как упорядочение, регламентация, подчинение определенным правилам, влияние на работу социально-экономического механизма с тем, чтобы добиться нужного протекания каких-либо процессов.

Регулирование социальных, в том числе трудовых, отношений в либеральной политико-экономической системе – это, по сути дела, постоянно действующий механизм гармонизации социальных интересов, где этатистское учение обусловливается объективным различием потребностей включенных субъектов (авторов), каждый из которых стремится реализовать свою партикулярную политическую практику, и необходимостью их уравновешивания для поддержания оптимального общественного порядка.

Таким образом, стабильность денежной системы или политики перераспределения доходов между трудом и капиталом в пользу социально уязвимых категорий населения в условиях рыночной экономики достигается регулированием со стороны государства (в первом случае – через государственную опеку над эмиссией денег, банковское законодательство; во втором – через коллективные договор, институты «государства всеобщего благоденствия», социальное законодательство и пр.).

Бюджетная политика – также мощнейший инструмент госрегулирования, едва ли не более эффективный, чем планирование (вряд ли кто сейчас возьмется отрицать его наличие в либеральных демократиях с рыночной экономикой). Кроме того, существуют и активно используются такие регуляторы, как индустриальная и аграрная политика, протекционизм и тому подобные. Собственно говоря, один из вариантов предельно либерального подхода к регулированию государством, например, условий труда – это обозначение им обязательных минимумов (зарплаты, техники безопасности и т.д.), которые, как правило, проявляют тенденцию к повышению в пользу работника, и только в отношении продолжительности рабочего времени – обязательного максимума.

Во второй половине XX века некоторые идеи в области управления были оформлены в доктрину менеджеризма. На ней вряд ли стоит подробно останавливаться, тем более, что многие ее положения в последние десятилетия были подвергнуты убедительной критике, однако ряд выделенных менеджеризмом закономерностей управления организационными системами (корпорациями, госслужбами, даже более крупными системами различного назначения) продолжает оставаться существенным для государственного регулирования, в частности: нормы управляемости, оптимизация информационных потоков, построение гибких управленческих структур и т.д. Последнее, кстати, и вызвало к жизни идеи обновления посредничающих институтов управления, с помощью которых проводятся нормы, стандарты и обустраивается «игровое поле», легитимизированные гражданским обществом.

Современные методы политического управления требуют (в том числе и для снижения нагрузки на государство, активизации «партнерского», а не диктаторского стиля его отношения с обществом) распределить политическое влияние и ответственность в обществе между традиционными и сравнительно новыми, образца XX-XIX вв., системными субъектами, набравшими достаточную силу для того, чтобы решать вопросы выбора целей массового действия, - предпринимательством как особой корпорацией, гражданскими службами (профсоюзами, другими ассоциациями), с одной стороны, и самим правительством – с другой.

Последнее в индустриально развитом обществе в настоящее время все более превращается из исполнителя в распределителя, по «субподряду» передающего отдельные виды общественно необходимой деятельности посредническим институтам, частным и полуобщественным службам, сохраняя за собой регулирующие полномочия в постоянно уточняющемся объеме. В этом – специфика современного государственного управления.

Современное государство делегирует в социальные подсистемы (наемный труд, предпринимательство и др.) ответственность за их внутреннее регулирование, продолжая, однако, оказывать содействие и осуществлять контроль (согласно своему императиву, в данном случае либеральному, - защиты прав граждан) либо непосредственно, но чаще всего – через специализированные посреднические институты управления (медиаторы). Эти институты являются также своеобразными рецепторами, фиксирующими и передающими информацию, например, о состоянии трудовых отношений.

Политический анализ и обобщение показателей конкретной практики таких медиаторов дают возможность оценки альтернатив, распознания тенденций и изучения типичных конфликтогенных ситуаций в поведении субъектов, попавших под регулирование, в сферах перераспределения ресурсов и самих индустриальных отношений. Это нужно для выработки наиболее эффективной социальной политики, включая планирование – программирование – финансирование, если потребуется, правительственной доли в проектах, что собственное и составляет существо политического управления.

Государственная политика реализуется опять же путем институционального регулирования и детерминирована возможностью национальной экономики обеспечить необходимые для нее ресурсы.

Из выше сказанного следует, что многие политико-управленческие решения адресованы посредничающим институтам, с помощью которых и осуществляются определенные перманентные и ситуационные цели государства.

Взятое в целом, государственное управления являет собой сложный процесс макросоциальной регуляции, в котором функция (роль) государства по преимуществу состоит в определении способов удовлетворения потребностей и реализации интересов разных социальных субъектов при соблюдении главного требования – гарантии поддержания консенсусной базовой структуры отношений в данной политической системе, на что, собственно, общество и уполномочивает «нанимальное» им государство, легитимизируя его вмешиваться в экономическую и социальную жизнь.

 

Основные характеристики этапных моделей государственного развития социальных отношений

 

Объем научно-теоретической литературы и разработанные на ее основе практических приложений по проблемам политического управления поистине огромен. Среди авторов – представители самых разных либеральных школ и течений. Понятно, что более-менее эластичная, амортизирующая конфликты конструкция трудовых отношений складывается не сама собой и далеко не сразу. Она – результат целенаправленных политико-управленческих усилий, основанных на разработках ученых.

Писавший в конце XIX – первой трети XX в., один из «отцов» теории индустриальных отношений Дж. Р. Коммонс, был приверженцем жестко-этатистского регулирования всей общественной системы, включая, разумеется, и трудовые отношения. Разделение политической власти между всеми классами и слоями, считал этот теоретик, позволит усилить их ответственность за состояние политической системы и перспективы нации в целом.

К началу XX в. выяснилось, что созданные ранее «полувластные» регулирующие агентства вкупе с традиционными представительными институтами (вроде парламента) не способны полностью контролировать классовые противоречия, угрожавшие общественным взрывом. Вначале Коммонс пытался перенести на американскую почву европейскую схему регулирования, предлагая создать на федеральном и региональном (штаты) уровнях индустриальные советы из представителей правительства, тредюнионов и предпринимательства. Они обладали бы совещательным голосом при составлении регулирующих статусов, а также исполнительной властью по «администратированию трудового законодательства». В те годы Коммонс связывал стабилизационную политику только с ее структурированием и администрированием со стороны корпоративных структур в рамках государства. (Подобного рода советы в той или иной форме учреждаются сейчас и в России, но стоит ли пытаться воспроизводить столь ранний опыт регулирования?).

Позднее Коммонс адаптироал свои взгляды к американской традиции, определив государству роль посредника в регулировании трудовых споров, в частности, он признал особое значение коллективно-договорной системы (института, формально существовавшего в СССР и действующего сейчас в СНГ, но играющего фиктивную роль) и добровольного согласия сторон а арбитраж.

Таким образом, ядром «индустриальной демократии», которую прививали к либеральномк политико-экономическому проекту, становятся профсоюзы и свободные системы коллективных договоров. Индустриальный мир в этом случае, утверждается путем переговоров между равными по правам и, как предполагается, по силе организациями, - профсоюзами и ассоциациями предпринимателей, осуществляющими своего рода «конституционное правление» промышленностью. Их взаимное сдерживание обеспечивало баланс интересов.

Исследуя монополии Коммонс обратил внимание на то, что многие из них так или иначе искусственно созданы самим государством – ситуация, аналогичная той, что сложилась ныне в постсоветском индустриальном пространстве. Исходя из этого, он предложил схему обеспечения занятости и социальной справедливости в кризисной обстановке, когда саморегулирование хозяйства практически не срабатывало. Ученый советовал начать жесткое госрегулирование социальных отношений на федеральном уровне с банковской сферы и железных дорого (тогда основной транспортной системы). Будучи внедренной, коммоносовская схема выступила в качестве первичной модели интеграции конфликтогенного рабочего движения в социально-политическую структуру либерального общества, превратив его из антисистемной силы в одного из главных субъектов политики консенсуса.

Эта этатистско-копоративная модель управления предусматривала возможность принуждения со стороны либерально-демократического государства для защиты прав собственности и обуздания эгоизма вышедших из-под контроля социальных групп во имя всеобщих нужд нации. Ограничивались также некоторые права корпораций. В дальнейшем данная модель было дополнена, в частности, за счет включения, в нее первичных посреднических структур.

Политика «плавного выравнивания классовых противоречий ставила общественный интерес над индивидуальным и классовым, что, в свою очередь, способствовало долгосрочной социальной стабильности, и потому была в своих общих чертах легитимизирована обществом.

И все же теоретическая модель индустриальных отношений, создававшаяся школой Коммонса, представляла собой иерархизированную социальную схему: государство как верховный правитель наделяло правами и привилегиями корпорации (бизнес), а эти последние – уже организации трудящихся.

Так закладывались основы институционального регулирования социальных отношений. В целом теоретики «прогрессивной эры» (период реформаторского движения с конца `XIX в. до Нового курса 1930-х годов) разработали две базовые модели госрегулирования.

Вышеописанный этатистский корпоративизм предусматривал, если не вдаваться в подробности, активную роль государства в посредничестве трудовых конфликтов, широкую опору на профсоюзы и систему колдоговоров при постоянном ее развитии, поддержку менеджерских прав предпринимателей наряду с учетом более общих прав корпораций. Но главное здесь было в том, что все это опиралось на регулируемый государством рынок, на госконтроль над торговой практикой монополий, на особые меры, направленные на поддрежание высоких уровней потребления, занятости и зарплаты (разумеется, исходя из возможностей экономики), а также на систему компенсаций для уволенных в связи с технологическими нововведениями.

В свою очередь, либерально-корпоративная модель делала упор на стабилизацию трудовых отношений через коллективно-договорную практику, причем роль правительства ограничивалась наблюдением – ему не дозволялось прямо вмешиваться в трудовые споры. Рынок регулировался правительственными институтами с целью поддержания добровольного порядка договорного процесса и возможно более высокого уровня потребления. Предусматривалась также «благотворительная миссия» корпораций.

Несмотря на все различия, оба рассмотренных выше подхода к формированию функционально упорядоченной рыночной экономики со стабильными трудовыми отношениями были либеральными: первый – с более активным государством, второй – с менее активным. Как та, так и другая регулятивные схемы ориентировались на первейшую необходимость – упорядочение рыночного хаоса с помощью правительственных структур. Если этитистское-корпоративная модель в целом работала в период первой мировой войны и потом помогла успешно провести Новый курс (1933-1938 гг.), то либерально-корпоративная – с конца XIX в. и в начале 30-х годов (до президентства Рузвельта). Некоторые специалисты считают, что именно вторая модель – с необходимыми коррективами – и была успешно воссоздана в США в 80-е – 90-е годы XX в.

После второй мировой войны один из тогдашних столпов институционализма ДЖ. Гэлбрейт в качестве главной движущей силы развития либерально-капиталистической системы выделил государственное регулирование рынка, совокупного спроса, цен и зарплат, каковое, с его точки зрения, послужило одновременно и гуманизации, и гармонизации социальных отношений, что позволило ослабить роль тред-юнионов и в разумных пределах усилить власть государства.

Ко второй половине XX века американские профсоюзы по сути уже исполнили основную часть своих изначальных рациональных функций в макросоциальной политике государства: они стали важным механизмом стандартизации зарплат на федеральном уровне, удерживая их (складывался новый для того времени тип собственности).

Собственнические отношения завязывались уже не только между индивидами, но и между индивидами и государством, что упрочивало базу американского социального консенсуса. Даже полувоенные методы президента Эйзенхаура (1953-1961 гг.), который в разгар холодной войны постарался частично перераспределить власть в пользу антиэтатистки настроенных корпоративных менеджеров, не смогли существенно скорректировать общую установку политического управления на регулирование социально-экономической сферы. Правда, ученые до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, какой из двух основных классов общества – рабочие или буржуазия – нес основную тяжесть дополнительных императивных расходов на вооружение и холодную войну в целом.

В постсоветских обществах этому вопросу примерно соответствует следующий: кто по преимуществу «оплачивает» модернизацию экономики и социально-политической сферы, за чей счет она производится – трудящихся, новобуржуазных групп или монополиста-государства.

Если в период между второй мировой войной и 60-ми годами главная роль в регулировании трудовых отношений отводилась коллективным договорам под наблюдением государства, то в 70-90-е годы внимание экспертов сфокусировалось на вопросах управления людскими ресурсами. По большому счету такой перенос центра тяжести управленческих решений был связан со вновь возросшей фрагментацией общества, его дроблением на обособленные частные интереса, которым стал мешать этатизм.

В 70-80-е годы подобные тенденции вылились в весьма влиятельное антиправительственное движение за дерегуляцию, то есть устранение государства из пространства конкуренции частных лиц. Однако в таких сверхсложных комплексных системах, как современное общество, усиление частных и групповых эгоизмов действительно дерегулирует, но только – сам социально-экономический процесс.

Поэтому с появлением первых признаков стагнации, отступления США по ряду параметров с достигнутых ранее позиций на мировом и даже внутреннем рынках общественные настроения, особенно среди меньшинств, стали немедленно накаляться, и движение за дерегуляцию относительно быстро сошло почти на нет.

И все же из анализа данной ситуации теоретико-либералы сделали чрезвычайно важный вывод: Америке нужен новый режим государственного регулирования, предполагающий изменение подходов к администрированию социально-экономической сферы. Государство по прежнему должно поощрять тред-юнионы, но следует отдавать себе отчет в том, что вследствие кризиса традиционное продвижение перестало справляться со своей ролью социального агента и равного партнера корпораций. Нарушился баланс властных сил в обществе, и потому, чтобы сохранить стабильность общественной системы, государству придется принять на себя новые полномочия.

Именно тогда институционалисты определили госрегулирование как управление сложной структурой институциональных, экономических, правовых и политических отношений труда и капитала и поставили вопрос (вначале теоретически) о необходимости преобразований базовой модели такого управления.

Суть современного подхода к «перемонтажу» отношений либерального государства в обществе состоит в рациональной переоценке этатистских функций. Большинство экспертов полагает, что либеральная демократия должна продолжать защищать рабочих и служащих вне зависимости от партийно-политической конъюнктуры. Теоретики по-прежнему оставляют за государством приоритет в поддержании демократических ценностей и отводят ему активную роль в проведении социально-экономических программ и макроэкономическом планировании.

Но под вопрос – и серьезно – поставлен сам административный процесс как не соответствующий уровню рациональности конца XX – начала XXI в. Речь идет, не больше не меньше, как об определении (моделировании) нового баланса власти в обществе в целом), возлагается ответственность за соблюдение специфических интересов меньшинств, не всегда совпадающих с жестко сформулированным общим интересом. Государство должно отныне переориентироваться на менее формальные модели решения конфликтных вопросов, в том числе на альтернативные колдоговором пути гармонизации интересов труда и бизнеса.[1]

Стало очевидным, что глобализация рыночной конкуренции обязательно востребует соответствующую оптимизацию форм политического и корпоративного управления. Если государство берет на себя защиту национального бизнеса от конкурентного прессинга (тоже далеко не всегда добросовестного) на внутреннем и особенно на внешних рынках, в том числе путем целевого субсидирования корпораций, то последние взамен могли бы пойти на некоторые формы совместного с трудящимися управления на всех корпоративных уровнях (партисипаторный менеджмент). Более того, государство даже вправе требовать этого, если сочтет нужным.

Такое разделение корпоративной власти и доходов пользовалось бы прямым покровительством со стороны государства, которому уже не нужно было бы впустую растрачивать ресурсы на посредничество в конфликтах. Подобную модель, как считает Куттнер, можно было бы назвать новой культурой взаимоотношений труда и менеджмента. К тому же прямо на глазах формируется новый тип трудящегося, который теперь заинтересован не только в гарантиях сохранения рабочего места и стабильных доходах, но и в ясной перспективе продвижения по служебной и профессиональной лестнице, да и сам менеджмент нуждается прежде всего в высококвалифицированном труде и гибких рабочих местах. И в этом смысле индустриальная ситуация требует реструктурирования, которое невозможно осуществит без поддержки, особенно финансовой, государства.

Поскольку, как полагают эксперты в области управления, государству впредь предстоит выступать в качестве основного спонсора и гаранта общего повышения образовательного и квалификационного статуса нации в глобальном хозяйстве, ему также надлежит взять в свои руки теоретическую разработку модели и внедрение нового типа социальных контрактов, их унификацию по секторам экономики и в непроизводственной сфере. Это вполне укладывается в рамках либеральных представлений о максимизации выгоды.

Корпорации еще не готовы к риску массированных инвестиций в общенациональные проекты, прежде всего в те, которые обещают отдачу лишь в некотором будущем. Значит, только государство способно поощрить профсоюзы и трудящихся (а их с каждым годом становится все больше и больше) согласиться с бенефициями, особенно отложенными по времени, иного характера, нежели просто высокая зарплата.

Долгосрочные гарантии рабочих мест при реструктурировании отрасли, переподготовка, защита от иностранной конкуренции в потенциале также способны освободить экономику от излишнего инфляционного давления. Постоянная балансировка, ожесточенный «торг» между безработицей и инфляцией, вопреки мнениям некоторых правительственных экономистов из стран СНГ, вовсе не являются жестким императивом рыночной экономики. Только в экономиках по типу «laissez-faire» (что мы сейчас и наблюдаем в постсоветских хозяйствах) низкая безработица дает рабочим возможность (в рамках колдоговоров) требовать роста зарплаты сверх реального роста производительности.

Власти, в свою очередь, вынуждены удерживать рост денежной массы и общественно необходимые расходы на низком уровне. Потому-то либералы-институционалисты и вменяют в прямую задачу государственного управления (в новом режиме регулирования) разработку и распространение более конструктивного института социальных договоров (контрактов).

 

Институт посредничества в регулировании социально-экономических отношений

 

Несмотря на то, что рыночные структуры в той или иной мере способны сами регулировать экономику, достижение социального прогресса требует увязывания экономических интересов с социальными. Регулирование социально-экономических отношений может осуществляться не только государством, но и с использованием институтов народовластия.

Важнейшим средством социальных преобразования является организация различных форм самоуправления, которые способствуют тем, чтобы учитывать интересы и потребности людей, способствует реализации их социальной активности и в управлении, функцией которого является обеспечение прогрессивного развития общества, его подсистем и считая социальную составляющую одной из главных направлений общественного прогресса. Становится очевидной важность роли самоуправления в процессах общественных преобразований, так как оно позволяет учитывать многообразные потребности человека и общества и способствует реализации активного участия людей в организации собственной жизнедеятельности.

В Конституции РФ провозглашается демократическое построение общества с использованием народовластия, как основы государственного строя, а также местного самоуправления, которое отдельно от государственной власти и действует независимо и самостоятельно – как одна из форм проявления демократии.

Самоуправление в целом предполагает сочетание демократизма со специализацией управленческого труда, причем существенным моментом содержательной его части вправе считаться изменение направленности управленческих процессов на «снизу-вверх» и «от периферии к центру». В более широком смысле под самоуправлением понимают автономное функционирование какой-либо организационной системы (предприятия, организации, учреждения, разного рода поселений) и решение ею внутренних проблем.

Оно включает в себя управление всех членов данного социального образования, участие в их выработке, принятии и исполнении общих решений – как непосредственно, так и с помощью создания соответствующего выборного органа управления. Местное самоуправление действует в городах, районах, селах или иных территориальных единицах.

В его компетенцию входит утверждение местного бюджета, управление муниципальной собственностью, охрана общественного порядка и иные социально-экономические вопросы местного значения, которые не исключены из его ведения, не переданы государственным органам. Государственные органы при этом не вправе ограничивать права местного самоуправления, тогда как последнее может делегировать часть своих прав и полномочий первичным территориальным коллективам общественного самоуправления.

Местное самоуправление вправе рассматриваться как одно из наиболее актуальных направлений социальных преобразований нашего общества.

Оно способствует увязыванию интересов субъектов на общем поле их деятельности и уже этим повышает эффективность процесса управления, стимулирует проявление социальной активности вследствие того, что ориентируется на интересы и потребности членов данного территориального образования, использует коллективные формы управленческой деятельности – и в этом соответствует сложившимся традициям и следует принципу преемственности в социальном развитии.

Использование местного самоуправления позволяет считать его в полной мере соответствующим гуманистической направленности общественного развития, признанной в качестве наиболее актуальной в современную эпоху. Оно включает в себя возможности, как прямого волеизъявления, так и участия в управлении через органы выборной власти и при этом основывается на традиционных коллегиальных формах деятельности.

Если целью социального управления в целом, как правило, выступает стремление к повышению благосостояния народа, улучшения их жизни, то само участие народа, в принципе, может позволить сделать данный процесс наиболее эффективным и приближенным к насущным потребностям людей.

 

Выводы

 

1.Социальное управление в широком смысле данного и термина это органически присущее общественной системе явление, обеспечивающее сохранение ее целостности, качественной специфики, воспроизводство и развитие. В узком смысле оно выступает как организованное воздействие на общество по упорядочению его социально-деятельной структуры в процессе выработки и достижения цели.

2.Социальное управление реализуется через воздействие на общественные отношения, складывающиеся по поводу вещей, средств производства, обеспечивая согласование многообразных интересов (территориальных, национальных, коллективных и тому подобное), организует социальное действие, достижение поставленных целей, общих результатов.

3.Важной формой оптимального управления социальными отношениями выступает регулирование (в системе) – выработка управляющего воздействия в соответствии с отклонением соотношением регулируемого параметра от заданной величины для приведения системы в постоянное рабочее состояние. Центральное место в регулировании общественных отношений в масштабах общества занимает государственное регулирование.

4.Государственное регулирование, являясь одним из политических основ правопорядка и справедливости, выступает в качестве прямого экономического регулятора, либо как процесс выработки общих правил игры и контроля за их соблюдением.

5.Регулирование социально-экономических отношений осуществляется не только государством, но и разного рода институтами народовластия. В последнем случае оно предстает как процесс самоуправления. Самоуправление при этом может осуществляться как на уровне отдельных организационных систем (предприятие, учреждение и т.п.), так и на уровне различных административно территориальных образований.

 

Контрольные вопросы.

 

1. Что такое социальное управление?

2. Как в теории социального управления трактуется соотношение таких понятий, как «субъект управления» и «объект управления»?

3. Как Вы полагаете: социальное управление касается лишь некоторых сторон жизни общества или оно охватывает все стороны социальной жизни людей?

4. Какие компоненты включает в себя система социального управления?

5. В чем состоит смысл и назначение государственного регулирования социальных отношений?

6. Каковы место и роль самоуправления в системе социального управления общественными отношениями?

7. Что представляет собой социальная зависимость? Каким должно быть поведение зависимой и доминирующей систем?

8. Как классифицируется социальная зависимость на основе типа ее функционирования? Чем отличается структурный и латентный типы зависимости?:

9. В чем состоит значение отношений власти для людей, живущих в обществе?

10. Из каких основных компонентов состоят отношения власти?

11. Как связаны между собой отношения зависимости и власти? В чем состоит их основное различие?

12. Проклассифицируйте современное управление по социальным отношениям?

13. Охарактеризуйте регулирование как форму оптимального управления социальными отношениями.

14. Сравните между собой этапные модели государственного регулирования развития социальных отношения.

15. Что может выступать как посредник в регулировании социально-экономических отношений?

 

Литература

 

Бодди Д., Пэнтон Р. Основы менеджмента. СПб.: Питер, 1999.

Большаков А.С., Михайлов В.И. Современный менеджмент: теория и практика. СПб.: Питер, 2000.

Весник В.Р. Основы менеджмента. М., 2000.

Глухов В.В. Менеджмент: Учебник. СПб.: Специальная литература, 1999.

Друкер Питер Ф. Практика менеджмента: Учебное пособие. М.: Вильямс, 2000.

Кравченко А.И. История менеджмента. М., 2000.

Менеджмент (современный российский менеджмент): Учебник / Под ред. Ф.М. Русинова, М.Л. Разу. М., 2000.

Попов А.В. Теория и организация американского менеджмента. М., 1991.

Ричард Л. Дафт. Менеджмент. СПб.: Питер, 2000.

Румянцева З.П. и др. Общее управление организацией. 17-модульная программа для руководителя. М., 1999.

Управление организацией: Учебник / Под ред. А.Г. Поршнева. М.: Инфра-М, 1998.

Уткин Э.А. Курс менеджмента. М.: Экмос, 1998.

Щекин Г. Социальное управление как система // Проблемы теории и практики управления. 1987. №2.

Щекин Г. Теория социального управления. Киев, 1996.

 

[1] См.: Ричард Л. Дафт. Менеджмент. СПб.: Питер, 2000.