— Ну что ты, маленький, — говорит и кладет ладонь на затылок, туда, где коротко, колюче и влажно. — Ты боишься?
— Нет, — отвечаю и комкаю плечи.
У него в рубашке, где пуговица ловит отражение солнца в отражении зеркала — уже на излете этого дня, — ключицы пахнут, как булочки из бабушкиных завтраков, корицей, что ли, и коричная же россыпь веснушек, вдыхаешь — и першит в сердце.
— Давай не будем торопиться, — говорит, — хочешь — посмотрим кино?
— Нет, — отвечаю.
Я не за этим пришла сюда, не за лишней петелькой времени, у меня дома мама сидит на кухне, вся оранжевая от лампы, как апельсинная корочка, вся встревоженная, как пограничный пес Джульбарс с Карацюпой, у нее Время Че через полчаса, у нее чайник кипит, и запотели стекла, за которыми солнце проваливается в Подмосковье, и у тапочек ее черепашьи плюшевые лица шевелятся и переступают, и потукивают по линолеуму, — мама волнуется, какое уж тут кино.
— Ты такая напряженная, — говорит.
— Нет, — отвечаю.
А он уже отвернулся и что-то такое делает рукой, кругами, кругами, и волны расходятся между лопаток, как от камешка — бросала в пруд длинными утрами, тревожила ручейников и водомерок, в тумане, теплом, как из-под одеяла, и дедушка низал перламутровых червяков на блескучие крючки, наливал из термоса в протянутую жестяную кружку с мятым боком — во вмятине тень на ощупь всегда казалась прохладной.
— Послушай, — говорит, — может, как-нибудь потом попробуем.
— Нет, — отвечаю.
Это у других бывает потом, а у меня невезение растет в животе, сразу за селезенкой. Зимой боялась крупитчатых, с ржавым налетом, тротуаров, жаловалась — болит, ой прямо не могу, и тянет, — папа пальпировал, хмурился, прищелкивал строгими пальцами и вытряхивал из постели, как крошку стряхивают с праздничной, раскрашенной винно-винегретными кляксами скатерти, — марш-марш в занозистые колготы, в шершавое картонное платье, в тяжелую шубу, такую неживую, что даже моль стеснялась надкусить.
— Знаешь, — говорит, — сначала может не понравиться. Но вообще-то, — говорит, — еще никто не уходил недовольным. А ты что, совсем никогда не пробовала?
— Нет, — отвечаю.
Что он так долго. Я думала, все будет быстро, у меня же мама там и чайник, и сто тысяч пыльных родственников в альбомах, а я сижу тут на диване поджав ноги и тяну минуту за минутой, словно распускаю старый свитер на шерстяные бесполезные прядки. У меня от волнения мурашки на плечах и в горле перехватывает, как у щегла, взявшего вдруг несуществующую в мире ноту.
— Ну ладно, — говорит он. — Но ты точно уверена, что все-таки хочешь попробовать?
— Да, — отвечаю.
И тогда он ставит передо мной самую первую чашку кофе.
Кофе на розовой воде
(Рецепт от Макса Фрая)
Если вы желаете приохотить к разврату кофейной жизни невинное дитя лет тринадцати-четырнадцати от роду, нельзя выдумать ничего лучше, чем сварить кофе на розовой воде. Розовая вода смягчает, а то и вовсе убирает кофейную горечь, а младенцу того и надо.
Есть несколько способов приготовить розовую воду в домашних условиях. Например, бросить в прозрачную стеклянную банку несколько свежих цветков, только что сорванных в собственном или дружественном саду, на худой конец — в общественном парке. Розы, купленные в цветочном магазине, для нашей цели, как правило, не годятся.
Розы следует залить родниковой водой и на несколько часов (четыре — как минимум) поставить на солнце. Солнце — наиважнейшее условие, ночью или в пасмурную погоду у вас ничего не получится, только цветы изведете понапрасну, по той же причине посудина, в которой настаивается розовая вода, должна быть прозрачной.
Если у вас нет свежих цветов, но есть сушеные розовые бутоны из супермаркета — не беда. Из них тоже получается прекрасная розовая вода. Когда на улице темно или пасмурно, или у вас нет времени настаивать воду, можно просто бросить в джезву от трех до полудюжины таких бутонов — эффект будет слабее, но это лучше, чем ничего.
Если же у вас нет ни свежих, ни сушеных цветов, но есть розовый сироп (у нас, в Вильне, к примеру, он продается в некоторых чайных и кофейных лавках), это, как ни странно, отличный выход из положения. Три-четыре чайные ложки такого сиропа на джезву дадут нужный эффект.
Внимание! Ни в коем случае не добавляйте в воду розовое масло. Это очень плохая идея. Поверьте мне на слово.
Кофе лучше брать африканский. Кения — идеальный вариант. Эфиопия, Зимбабве или Танзания — тоже неплохо. Молоть его следует непосредственно перед началом приготовления; впрочем, это правило актуально всегда.
Дальше все просто. Наливаем в джезву розовую воду. Или обычную родниковую воду — в этом случае нужно добавить сушеные бутоны или розовый сироп, кладем свежесмолотый кофе — на этот раз мы кладем его в воду, а не в пустую джезву, потому что горечь от дополнительного обжаривания нам сейчас совершенно не нужна. Можно добавить в кофе маленькую щепотку кардамона, мускатного цвета и корицы, но увлекаться специями не следует — ребенок не оценит.
Варим кофе (желательно, на медленном огне) до появления густой пены, снимаем с огня, размешиваем, на несколько секунд возвращаем на огонь, снова снимаем и размешиваем; если хватит терпения, можно повторить эту процедуру еще три-четыре раза, пусть ребенок зачарованно следит за ритуалом. В готовый кофе можно добавить ложку холодной воды, тогда бóльшая часть гущи окажется на дне. А еще лучше — надеть варежку-прихватку и несколько минут ритмично стучать по донышку джезвы — результат примерно тот же, зато юный свидетель процесса будет окончательно сражен и очарован.
И обязательно дайте ребенку коричневого тростникового сахара, пусть кладет его себе в чашку сколько захочет. Но никакого молока! Мало того что молоко скверно сочетается со вкусом кофе, сваренного на розовой воде, оно еще и свернуться может от такого обращения.
