Русская живопись XVIII в., выполнив свою историческую миссию, оказалась почти забытой в следующем столетии. Лишь в конце XIX в. оживляется интерес к этому своеобразному искусству, вновь начинают воспринимать его очарование.
Особым своеобразием отличается русское искусство переходного периода - первой четверти XVIII в. В нем сложно, а иногда неожиданно и причудливо переплетаются элементы уходящей древнерусской культуры и нового русского изобразительного искусства. Вся жизнь этого времени проникнута пафосом военных побед и духом преобразований. Художники начинают использовать достижения науки, изучают анатомию, перспективу, светотень, усваивают аллегорический язык западноевропейской живописи. Принципиально новое понимание ценности человеческой личности, ее активности, значения целеустремленной деятельности неотделимо от сурового, но полного великих деяний времени Петра I. В живописи это с наибольшей наглядностью проявилось в портрете, с которым связаны первые достижения нового русского изобразительного искусства.
При Петре I работало немало иностранных живописцев, оставивших нам изображения членов императорской фамилии, военных и государственных деятелей этого времени. Однако на выставках портретов первой четверти XVIII столетия основное внимание привлекают не картины иностранцев, вполне профессиональные, но поверхностные, а портреты работы русских художников - Никитина и Матвеева, которых Яков Штелин называл в своих записках великими мастерами. Глядя на их произведения, невозможно не поразиться тому, в какой короткий срок умели воспитанные на иконах русские живописцы овладеть приемами европейского искусства и с каким верным чувством задач своего времени применить их в портретах.
И. Н. Никитин (ок. 1690 – 1741 гг. или ок. 1680 – не ранее 1742 г.) был послан Петром I учиться живописному мастерству в Венецию и Флоренцию. Подопечный Петра подошел к овладению европейским искусством не школярски, сумев выработать свой самостоятельный художественный язык. Его портреты отличаются простотой композиции и сдержанностью, соответствующими суровому духу времени и пуританскому образу жизни императора и его сподвижников. Поздние шедевры Никитина - «Петр I на смертном одре», «Портрет канцлера Г. И. Головкина» и «Напольный гетман» - соединяют зрелое живописное мастерство с острой наблюдательностью, умением передать значительность характера моделей.
Другой птенец гнезда Л. М. Матвеев (1701 – 1739 гг.) тоже был послан учиться за границу, в Амстердам и Антверпен, где в искусстве того времени господствовал сухой академизм. Молодой художник усвоил там только технические навыки, полностью сохранив творческую самостоятельность. В строящемся Петербурге он руководил росписью церквей и дворцов, возглавив живописную команду Канцелярии от строений. Наибольшую ценность представляют немногие из сохранившихся портретов его работы, на редкость правдивые и непосредственные, исполненные высокого чувства человеческого достоинства.
После смерти Матвеева «живописной командой» стал руководить И. Я. Вишняков (1699 г. – после 1761 г.), художник, чье творчество до сих пор еще мало изучено. Успешно соперничая с заезжими итальянцами в декоративной живописи, в портрете он дал в высшей степени оригинальные образцы сочетания плоскости и статичности с изяществом рококо. Яркая индивидуальность его таланта позволяла при этом в парсунной тенденции преодолеть манерность западноевропейского парадного портрета.
С особой наглядностью национальные традиции проявились в творчестве крепостного художника И. П. Аргунова (1727 –1802 гг.) и сына простого слесарного мастера Л. П. Антропова (1716 – 1795 гг.). Им не пришлось учиться за границей, но техническими и композиционными приемами западноевропейского парадного портрета они овладели в совершенстве. Однако в их произведениях подкупает не столько формальное мастерство, сколько реалистичность, правдивость, умение ясно обрисовать характер. В их творчестве отразилось национальное самосознание русского общества середины XIX в., что предвещало близкий расцвет искусства. Красочность и даже временами декоративность живописи Антропова близки не итальянским образцам, а цветистости русского народного искусства. Внимательное отношение к человеку и реализм живописи обусловили большое значение Антропова в дальнейшем развитии русского искусства - достаточно сказать, что среди его учеников был такой выдающийся художник, как Д. П. Левицкий.
Временем подлинного расцвета, настоящего взлета русской живописи стала вторая половина XVIII в. За прошедшие полвека Россия сумела догнать по развитию культуры другие европейские страны. Причем если, например, во Франции XVIII в. аристократия переживала упадок, готовясь окончательно уступить свои позиции новому классу, то в России абсолютистская монархия и дворянство еще выполняли прогрессивную историческую миссию, направленную на усиление и развитие своей страны.
В 1757 г. была учреждена Академия трех знатнейших художеств, призванная сыграть важную роль в подготовке национальных кадров мастеров архитектуры, скульптуры и живописи. Охват явлений жизни изобразительным искусством в это время значительно расширился. Появились новые жанры в живописи, причем рождение русской исторической картины связано как раз с Академией.
Несмотря на нормативность программ обучения, Академия давала своим воспитанникам прекрасную профессиональную подготовку, особенно в области рисунка. Очень важны для расширения кругозора были заграничные командировки выпускников. Так, первый русский исторический живописец, А. П. Лосенко (1737 - 1773 гг.), - сын крестьянина, ставший потом директором Академии, - после завершения учебы в Петербурге отправился сначала в Париж, где работал у известных живописцев Рету и Вьена, а потом в Рим. Талантливый и упорный, принявший близко к сердцу гражданственные идеалы классицизма, оставивший в своем Журнале точные оценки увиденных им в Европе картин старых мастеров, Лосенко не был за границей робким учеником из провинции. Парижская Академия дважды присуждала ему медали.
Главные свои картины он написал после возвращения на родину, причем имевшая шумный успех композиция «Владимир и Рогнеда» стала первой картиной на тему отечественной истории. Ранняя смерть не дала ему закончить вторую большую картину – «Прощание Гектора с Андромахой». Исторические картины его преемников в Академии (П. И. Соколов и И. А. Акимов) далеко не отличались таким патриотическим пафосом и мастерством.
Другим новым видом живописи стал пейзаж. Правда, в Академии он рассматривался как второстепенный жанр, и первый русский профессиональный пейзажист, С. Ф. Щедрин (1745 – 1804 гг.), лишь в конце века возглавил только что образовавшийся ландшафтный класс. Но чувство природы, понимание ее красоты все более прочно входили в русскую культуру. Поэтическое восхищение природой в литературе, расцвет русского паркового искусства стали особенно характерны для конца XVIII столетия. В период сентиментализма и раннего романтизма пейзаж окончательно приобрел самостоятельное художественное значение. Роль Щедрина в этом процессе велика: он не только освоил для русской живописи достижения западноевропейского пейзажа от Лоррена до Гюбера Робера, но и сумел показать в своих картинах, пусть еще довольно условных и декоративных, очарование русской природы и красоту замечательных русских парков.
Как и пейзаж, низшим родом живописи считался в Академии бытовой жанр. Специфика дворянской по преимуществу культуры не благоприятствовала его развитию, но все же реалистический подход к действительности, появление новых социальных сил побудило художников обратить свое внимание на частную жизнь среднего сословия. Характерно, что автором первой русской жанровой картины, «Юный живописец», стал И. Фирсов (около 1733 – после 1784 гг.), вышедший из среды московского купечества. Мастер декоративной живописи, он был в 1765 г. послан в Париж, где работал под наблюдением известного знатока и покровителя искусств Д. А. Голицына.
Расширение тематического диапазона не смогло, тем не менее, лишить ведущего места тот жанр, достижения которого поставили русскую живопись на один уровень с самыми развитыми европейскими школами. Упорная работа русских художников над портретом в конце XVIII в. принесла свои плоды. Именно здесь были достигнуты вершины живописного мастерства, именно в портрете русские мастера сумели с особой глубиной выразить передовые, просветительские идеи своего времени. В русскую живопись вошли психологизм и богатое идейно-философское содержание.
Новый этап в развитии портретного искусства, которое теперь не ограничивается передачей индивидуальных черт человека, но проникает в его внутренний мир, ознаменовался творчеством, может быть, самого привлекательного русского художника XVIII в. - Ф. С. Рокотова (1735/З6 – 1808 гг.). Лишь недавно, да и то далеко не исчерпывающе, удалось уточнить обстоятельства его жизни, окутанной многими легендами и домыслами.
Удивительная одаренность Рокотова быстро принесла ему известность и признание при дворе (он писал парадные портреты Екатерины II и наследников престола), но лучшие произведения относятся к московскому периоду его жизни, где расцвел талант художника в области интимных, камерных портретов. Более свободомыслящая, нежели официальный Петербург, старая столица, просветительские настроенные передовые круги благотворно влияли на Рокотова. Ему хорошо удавалась передача ума, иронии, творческого начала в портретах представителей московской интеллигенции, эти портреты поражали современников своей жизненностью и психологизмом. Основной целью творчества художника становится не воссоздание полноты характера, а тончайшие, иногда трудно уловимые движения души. Особенно хороши женские образы Рокотова, лиризм, мягкость и поэтичность которых так соответствовали живописной манере художника. Игра на полутонах, музыкальность колорита, «сумеречность» фонов и смягченность формы придают загадочность его женским образам, вокруг них возникает атмосфера поэтической грусти, на полотне ощущается движение цвета и волшебным образом углубляется взгляд, трепещут ресницы, вздрагивают уголки губ, неуловимо меняется настроение.
Менее субъективно портретное творчество другого крупнейшего мастера второй половины XVIII века - Д. Г. Левицкого (1735 – 1822 гг.). Диапазон возможностей этого художника необычайно широк. Его живопись материальнее и тверже, колорит - интенсивнее, он умеет и любит извлекать декоративные эффекты, меняя характер расположения насыщенных цветовых пятен на полотне. Поэтому Левицкий охотно писал парадные портреты, не уступавшие лучшим западноевропейским образцам по репрезентативности, умению использовать аксессуары, фон, позу, жест, по живописному блеску.
В его картинах чувствуются весомость бархата, шуршание массы шелка, холодный блеск металла, колючая шероховатость золотого шитья, прозрачность и игра драгоценных камней. Однако вся эта живописная роскошь не мешает художнику в лучших парадных портретах (например, П. А. Демидова или А. Ф. Кокоринова) продемонстрировать и зоркость психолога. Декоративные эффекты в знаменитой серии больших портретов «смольнянок» (воспитанниц Смольногоинститута для благородных девиц) только помогают мастеру решить основную задачу - восславить очарование юности и радость жизни.
Но, может быть, особенно дорога была сердцу Левицкого, как и Рокотова, работа над камерными портретами, проникновенными и полными теплоты. Он был знаком с лучшими, самыми просвещенными людьми своего времени, был близок к кружку Г. Р. Державина. Не случайно поэтому в портретах Левицкого оказались запечатлены Новиков, Львов и побывавший в 1773 г. в России Дидро. Ясность ума, глубина восприятия действительности помогали Левицкому создавать на редкость убедительные и исчерпывающие портретные характеристики людей его времени.
В конце столетия в русской литературе и живописи возникают новые взгляды и настроения. Ощущается некоторый отход от культа рационалистического мышления, начинают особо цениться нежные «чувствования», сентиментализм окрашивает в специфические тона поэзию, пейзажную и портретную живопись. Здесь наибольшие достижения приходятся на долю третьего выдающегося русского портретиста - В. Л. Боровиковского (1757 – 1825 гг.), расцвет творчества которого падает на период рубежа ХVIII – XIX вв. В его камерных портретах, в особенности женских, помимо виртуозного живописного мастерства, подкупают нравственная чистота, лиризм и задушевность. Есть в них оттенок идеализации, но она шла от душевного строя самого художника, от его сердечности и чувствительности, от высоких представлений о человеке. Более объективны и индивидуализированы его немногочисленные парадные композиции, среди которых выделяется блестящий портрет князя А. Б. Куракина.
Не менее характерно для искусства этого времени и творчество С. С. Щукина (1758 – 1828 гг.), учившегося в Париже и сменявшего затем Левицкого на посту преподавателя портретной живописи в Академии. Ему принадлежит знаменитый портрет Павла I, в котором простота композиции и сдержанность колорита сочетаются с поражающей силой и выразительностью психологического анализа. Искусство Щукина, в котором заметны уже элементы романтизма, предвещает дальнейшее развитие русского портрета первой трети XIX в.
За эти сто лет отечественная живопись прошла огромный путь от древнерусского искусства до совершенных образцов европейского уровня. Ее завоевания в разных жанрах обеспечили возможность появления будущих великолепных мастеров - Венецианова и Сильвестра Щедрина.
