Амброзий и Утера Пендрагон. В соответствии с данными истории Лондонское архиепископство было основано лишь в 604 году (в то время как упомянутый Гветелин является епископом уже в конце 4 – начале 5 века). Сюжет о якобы возможной гибели Константина и Константа Гальфрид берет у Беда Достопочтенного («Церковная история народа англов»), но у этого автора события происходят не в Британии, а в Галлии и прямого отношения к британским делам не имеют, следовательно, ни у Амброзия, ни у Утера Пендрагона не было никаких оснований мстить саксам, да и сами эти герои словно явились из воздуха, родившись на свет от несуществующего короля. Но если убрать или даже усомниться в существовании Амброзия или его брата Утера Пендрагона, которые, по замыслу М. Стюарт, словно сошли на страницы исторического романа с древнейших хроник, то и вся трилогия предстанет перед нами не иначе как своеобразная мифологическая гипотеза исторического процесса. И здесь М. Стюарт на самом деле не изобретает ничего нового, а просто воссоздает уже некогда существовавший опыт постижения мира с помощью сплетения реальности и фантастических образов. Английская писательница просто очень хорошо поняла творческую манеру своего учителя, Гальфрида Монмутского, и решила перенести этот опыт псевдоисторического повествования 12 века на реалии современной ей социально-политической обстановки, в которой и оказалась Англия к концу шестидесятых.
Говоря об уникальности давно ушедшего XII в., М. Е. Грабарь-Пассек и М. Л. Гаспаров отмечали в свое время, что этот век являлся «действительно замечательным литературным периодом в культурной истории Европы, когда зарождались и намечались многие противоречия и конфликты будущих веков, но еще не дозревали до яростных вспышек, свидетелем которых стал уже век XIII». Именно тогда все новое выступило в живой и непосредственной свежести, не затвердевшей в догмах схоластики и в нормах куртуазной поэтики. «Именно XII, – по мнению исследователей, – являет собой картину рождения, а кое-где уже и расцвета совершенно новых культурных явлений. И если искать термин, выражающий его сущность, то этим термином скорее будет не «возрождение» чего-то прежнего, а «рождение» подлинно нового, дотоле неведомых тенденций».
Н. Бердяев, например, утверждал, что XX век – это эпоха нового средневековья. Представитель «новой исторической школы» французский медиавист Жак Ле Гофф в своей книге «История средневекового Запада» уверяет, что и в XX веке в нашем менталитете сохранились многие атавизмы «темных веков». Наверное, именно эти средневековые элементы нашего современного сознания и стали той благодатной почвой, на которой и пророс головокружительный успех столь, на первый взгляд, архаичной трилогии о Мерлине и короле Артуре английской писательницы Мэри Стюарт.
В связи с этим хочется также отметить, что во многом благодаря великолепному переводу Инны Бернштейн книги трилогии: «Полые холмы«(1972), «Последнее волшебство«(1979) – приобрели свое достойное воплощение на русском языке.
Словно продолжая традицию, ориентированную на кельтологию и древние источники, начатую М. Стюарт, другой английский писатель, потомок великого русского писателя Льва Толстого, граф Николай Толстой в конце 80-х годов предпринимает попытку создать свою трилогию, посвященную артурианскому циклу.
Но продолжая начатое своей предшественницей, Н. Толстой еще больше углубляется в заданную тему, создавая уже не только и не столько чисто художественное произведение, сколько яркое научное исследование в области кельтской мифологии. Именно это сочетание фундаментальной науки и высокого искусства сразу же привлекло внимание читателей к первому тому трилогии, к первой книге Мерлина, вышедшей под названием «Пришествие короля» – «The comming of the king» (1988).
Интересно отметить тот факт, что И. Толстой пришел к артуровским сказаниям и кельтской мифологии через остро политические книги, посвященные напряженнейшим моментам современной истории. Так, первая книга была посвящена событиям внутрипартийной борьбы нацистской Германии и в частности уничтожению Рема с его группой штурмовиков. Это массовое убийство, нашедшее такое совершенное воплощение в фильме Л. Висконти «Гибель богов», давно уже стало ассоциироваться с своеобразным жертвоприношением, с кровавым ритуалом некой черной мессы. «Ночь длинных ножей» (1972) – именно так назвал свою первую книгу будущий создатель артурианской саги. Следующая книга по близкой тематике была посвящена Ялтинской конференции и тем последствиям, которые испытали на себе простые люди и солдаты, чьи судьбы цинично решались на встрече самой властной в мировой истории Тройки. Здесь И. Толстой выступил в защиту казачьих частей, которые, в соответствии с этим соглашением, британское правительство выдало на заклание Сталину, дабы соблюсти свой политический интерес («Жертвы Ялты», 1978). Следующие две книги были посвящены, может быть, самой загадочной и мифологической личности XX века И. Сталину. Переплетение мифа и реальности – вот что в первую очередь интересовало автора. Как твориться современный миф, какие последствия он оказывает на сознание людей, какое место миф и мифологизация занимают в современном историческом процессе или этот процесс также является плодом нашего коллективного мифотворчества? На эти и многие другие вопросы постарался ответить Н. Толстой в своих книгах «Полусумасшедший бог«(1978) и «Секретная война Сталина» (1981).
Затем Толстой переключился на историю собственного рода. Род, понятие наследственности, традиции, семьи в философском понимании, вопрос соединения жизни частной и исторического бытия человека, проблема участия конкретной личности в общественном движении и влияния тех или иных личностных особенностей на характер этого движения – все это нашло свое воплощение в книге «Толстые» (1983). В этом произведении автор дает подробнейшую историю своего рода начиная с 1353 года и до наших дней.
На первый взгляд такая широта интересов внешне никак не связана с другой любимой темой Толстого, с темой кельтских сказаний. Но на самом деле между предшествующими книгами и книгой 1985 года, посвященной чародею Мерлину («Поиски Мерлина»), существуют глубочайшие связи. Воспринимая современную историю через призму мифологического мышления, интересуясь проблемой рода, давшего миру столько замечательных людей, сумевших повлиять на сознание всего человечества, принадлежа одновременно двум культурам – русской и английской, а точнее – кельтской, Н. Толстой словно на протяжении многих десятилетий вынашивал план создания некой грандиозной эпопеи, в которой смогли бы найти свое воплощение его взгляды на миф и историю и на место человека – художника, барда, певца, пророка в этом новом, созданном только самим человеком космосе, где верования и предрассудки, сомнения и заблуждения, истина и ложь теснейшим образом переплелись между собой и получили название некой новой объективной реальности. Идея, как и человек, создает свою собственную картину мира, проецируя на нее в основном особенности внутреннего космоса, а затем безоговорочно подчиняясь выдуманной объективности, со временем добровольно отказываясь от всего человеческого ради этой объективности, идея извечного уничтожающего противоречия, существующего между создателем и созданием – вот что, пожалуй, легло в основу задуманной эпопеи. Впрочем, об окончательных выводах говорить пока не приходиться, так как из трех задуманных книг вышли в свет только первые две, но и они уже позволяют хотя бы в общих чертах уловить грандиозность постепенно воплощающегося замысла.
Можно даже сделать следующее смелое предположение: если Лев Толстой в своем последнем шедевре «Хаджи-Мурат» поднял вопрос о выживании в современном мире человека как феномена, то его потомок Николай Толстой в своем творчестве и особенно в книгах, посвященных артурианскому циклу, пытается исследовать саму феноменологию человека. Именно поэтому автор отходит от современной истории и стремится обратиться вглубь веков, в те далекие «темные времена», о которых нам повествуют только предания.
Отказываясь от западной традиции рационализации кельтских мифов, Н. Толстой, на самом деле, повествуя о Мерлине, ведет чисто русскую линию поэта-пророка. В отличие от Мэри Стюарт писатель даже не собирается демифологизировать своего героя. Он тот самый легендарный Мирддин, которому народная традиция приписывает создание нескольких песен. Известно, что у того же Гальфрида в «Истории бриттов» дается довольно подробное описание пророчества Мирддина Амброзия относительно будущих веков. Эту-то пророческую сущность своего героя и стремиться подчеркнуть уже в первой книге Н. Толстой. Первая книга «Пришествие короля» почти не упоминает ни одного известного Наннию или Гальфриду исторического лица. Будучи профессиональным ученым-культурологом, Н. Толстой предоставляет своим читателям доселе неизведанный материк кельтской мифологии, и уже в этом смысле книга могла бы стать заметной. Мирддин Н. Толстого действительно зачат от инкуба и монахини. Это ребенок-старец. Он с рождения обладает неземной мудростью. Но оказывается, что и этого недостаточно. После чудесного рождения в виде покрытого шерстью существа с красной шапочкой на голове Мирддин сразу же встречается с христианским священником и начинает вести с ним ученые беседы. Здесь явно проявляются общие западные критические тенденции по отношению к христианству как к универсальной моде. Н. Толстой в отличие от своего великого предка, взбунтовавшегося против официальной российской церкви, словно идет дальше и начинает сомневаться в самих догматах христианства. Английскому писателю интересно докопаться до истоков веры, до зарождения самого первого религиозного импульса, и в этом смысле христианская религия воспринимается как религия молодая, дающая одностороннюю картину мира.
Если и дальше продолжить параллели с русской литературой, то можно сказать, что Мирддин И. Толстого проходит в первом томе все обряды инициации или обряда посвящения в пророки наподобие знаменитого пушкинского пророка.
Так, первой стадией для вечного ребенка-старика Мирддина является сорокалетнее плавание в океанских глубинах на гигантском лососе, когда будущий пророк удостаивается грандиозное зрелище: на самой глубине он видит свернувшегося кольцом огромного дракона.
Вторым серьезным испытанием становится так называемая Дикая охота, когда из преисподней на одну только ночь в году выходят все силы зла. Эти силы следует переиграть в древнюю игру, следует пересидеть до первого луча солнца.
Третьим испытанием становится восшествие Мирддина вслед за более мудрым бардом-пророком на вершину горы, где, как и в пушкинском «Пророке», Мирддина должны лишить его земного зрения и слуха, снабдив его лучшими свойствами священных птиц и зверей: «Отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы…» и т. д.
По сути дела весь первый том как раз и посвящен описанию развернутого обряда посвящения в пророки в соответствии с древнейшей кельтской мифологией. И на протяжении описаний всех этих испытаний как своеобразным рефреном в сознании Мирддина то и дело появляется видение острова Авалон, острова героев, по кельтской мифологии, лишь по очень узкому и отточенному, как бритва, мосту. И только король Артур смог преодолеть этот путь. Н. Толстой словно ломает все сложившиеся стереотипы и литературные традиции относительно сказаний короля Артура и рыцарях Круглого Стола. Здесь нет места никакой поздней куртуазности, здесь есть Артур до его рождения, а точнее – до рождения литературных традиций о нем. Словно в алхимическом тигле писатель пытается дать полностью очищенный от всяких примесей сам мифологический прообраз великого Короля. Иными словами, Н. Толстой пытается уже в первом томе своей трилогии дать картину некого первомифа, то есть той самой основы, того ядра, вокруг которого позднее сформировались различные мифологические наслоения, которые самым непосредственным образом влияли и продолжают влиять на сознание европейцев на протяжении всей человеческой истории.
Именно через воссоздание так называемого европейского первомифа Н. Толстой пытается проанализировать саму феноменологию человека как явления. Теперь остается только ждать, как этот замысел получит свое окончательное воплощение, чтобы проанализировать и увидеть его в полном объеме.
Справедливости ради следует сказать, что не все авторы, чье творчество в жанре «фэнтези» так или иначе было связано с кельтской мифологией, соответствовали высоким художественным требованиям.
Во многом эта тема в силу своей природной популярности обеспечивала коммерческий успех. Естественно, что ничего нового подобные писатели не открывали и не стремились открывать, а их литература была направлена лишь на развлечение. Однако и среди этого бесконечного потока попадались и явные проблески таланта. О них, об этих редких проблесках таланта в литературе развлечения, созданной на основе кельтской мифологии, и пойдет речь ниже.
Прежде всего, хочется отметить роман Мэрион Зиммер Брэдли «Туманы Авалона«(«ТЬе mists of Avalon», 1983). Этот роман в 1984 году получил премию «Локус» и является довольно оригинальной версией известного мифа, где вся история короля Артура оказалась переписанной с точки зрения женщины. Именно женщины в этом произведении стали главными героями. Это их особая философия, их особое мироощущение словно взбунтовалось против так называемого мужского шовинизма. Естественно, эту версию следует рассмотреть в общей традиции движения феминизма, ставшего за последнее время столь популярным на Западе. Переосмысливание ключевых мировых мифов с позиций женской матриархальной психологии и является одним из проявлений общей стратегии феминизма. Но если отвлечься от этого занимательного аспекта, то сама книга может показаться довольно скучным чтивом, написанная вялым языком без каких бы то ни было попыток автора хоть как-то стилизовать свое повествование в соответствии с требованиями хотя бы псевдоисторического повествования.
Молли Коран и Уоррен Мерфи в 1992 году выпустили книгу под названием «Король навсегда«(«ТИе forever king»). Следует отметить, что Уоррен Мерфи был сценаристом знаменитого боевика «Смертельное оружие – 2» и это также сказалось на общем характере книги, посвященной королю Артуру. Действия в этом романе разворачиваются сразу в двух планах: в реальности и в неких легендарных временах артуровских сказаний. То, что касается реальности, выглядит достаточно убедительно и вполне напоминает хороший триллер с крепко закрученным сюжетом, с неожиданными ходами и т. п. Легендарные же времена попросту взяты или списаны из книг М. Стюарт без какой бы то ни было попытки изменить или критически отнестись к творчеству своей предшественницы. Сама идея святого Грааля также выглядит достаточно наивно. Оказывается, ни какая это не мифологема, над происхождением которой ученые до сих пор ломают себе голову, а просто кусок метеорита или другого космического элемента, попавшего на Землю еще в доисторические времена. Этот странный космический металл обладает невероятными свойствами: он способен исцелять и даже воскрешать мертвых, его структура не подвластна даже сверхсовременным исследовательским методам.
Случайно попав в руки дикарю, метеорит в виде сферической чаши, напоминающей пепельницу, начинает вторгаться как в судьбы людей, так и в саму историю. Так, от дикаря, видевшего еще динозавров, чаша попадает в руки некого юноши Саладина где-то на заре происхождения одной из первых цивилизаций, на заре появления так называемой шумероаккадской культуры. Совершив по всем рецептам книги Фрезера «Золотая ветвь» ритуальное убийство дикаря-учителя, юноша Саладин тут же перекочевывает в иную литературную традицию и становится своеобразным воплощением некого вечного жида Агасфера. Дело в том, что чаша-пепельница, она же святой Грааль, дает еще и лар вечной жизни. Сюда примешивается история Христа, история падения Римской империи, а затем тот же Саладин, слегка повзрослев (ему на вид лет 25), оказывается на Британских островах и знакомится как с королем Артуром, так и с Мерлином. Мерлин же из волшебника превращается просто в вора. А поиски святого Грааля становятся актом элементарного воровства чаши-пепельницы у вечного юноши Саладина. И так до самого конца, где реальность современной Англии и Америки дана в форме хорошего детектива, но только суть самого преступления оказывается глубоко скрытой в слишком уж возбужденном воображении авторов.
Подробный пересказ этого малопривлекательного произведения пришлось сделать потому, что здесь по сути дела зафиксированы все наиболее повторяющиеся штампы коммерческих поделок, так или иначе ориентированных на кельтскую мифологию. И в этом смысле от литературы не отстали и современные кинематографисты. Наиболее талантливой современной киноверсией, посвященной королю Артуру и рыцарям Круглого Стола можно считать картину английского режиссера Джона Бурмана «Экскалибур«(1980 г.). Ориентируясь в своей версии на книгу на книгу Т. Мэлори «Смерть Артура», Бурман постарался избежать пошлого осовременивания древнего мифа. Картина получилась очень зрелищной, костюмированной. Так, по мнению известного медиависта и семиотика У. Эко, фильм Бурмана все-таки не является изображением подлинного средневековья, а, скорее, неким идеальным и внешним представлением о нем. Однако это не помешало фильму «Экскалибур» в 1980 году получить высшую оценку на каннском фестивале, что еще раз подтверждает мысль о живучести и актуальности кельтских сказаний.
Не обошел своим вниманием миф о Святом Граале и самый кассовый и популярный режиссер Голливуда Стивен Спилберг. В 1989 г. он, пожалуй, снял лучшую картину из серии об Индиане Джонсе: «Индиана Джонс и последний крестовый поход». По всем законам массовой культуры этот фильм довольно легко расправляется с древним мифом, и по своей фабульной структуре напоминает уже подробно пересказанный роман «Король навсегда». Однако благодаря прекрасной и остроумной игре Гаррисона Форда и Шона Коннери картина приобрела несомненной очарование и стала одной из наиболее кассовых за прошедшее десятилетие. В 1991 году в Голливуде делают еще одну попытку осовременить легенду о короле Артуре. Режиссер Терри Гильям выпускает картину «Король-рыбак». Здесь, пожалуй, превалирует идея фрейдовского психоанализа, когда мифологическая основа подсознания человека Запада четко оказывается сориентированной на античные, а не кельтские мифы.
Обращение к этой древней мифологии в своем аутотренинге и позволяет героям картины избавиться от разрушающих их душу комплексов и обрести, наконец, любовь и понимание, сто оказывается почти равноценно обретению чаши Святого Грааля. Фильм был лауреатом на фестивале в Западном Берлине, а актриса М. Руэль получила Оскара за лучшую женскую роль.
Но обращение в массовой культуре к кельтской мифологии не ограничилось лишь сказаниями о короле Артуре, волшебнике Мерлине и чаше Святого Грааля. Немало современных авторов пошло по ниве непосредственного обращения к пантеону кельтских богов и среди них оказался и американский писатель Раймон Фист со своим романом «Сказка» (Faernietale. 1988). В этом романе действие также разворачивается в двух планах: современность и кельтская мифология. Начинается все с того, что пользующийся успехом сценарист по имени Фил Гастингс решает переехать из солнечной Калифорнии на одинокую ферму, расположенную в штате Нью-Йорк. Переезжает он на одинокую ферму со всей семьей, даже не подозревая о том, что он вступил во владение некого короля эльфов. Соединяя сразу три популярных жанра (фэнтези, детектив и роман ужасов), Фисту удается создать захватывающее повествование, в котором современные люди оказываются лицом к лицу с жестокой сутью кельтской мифологии.
Здесь нет места романтическому приукрашиванию, равно как нет места и христианской нравственности, так как она кельтским богам просто неведома. Идея, старая как мир, о параллельном существовании нескольких миров приобретает в романе значение конкретной и ужасающей реальности. Получается так, что в далекую Америку боги кельтской мифологии перебрались потому, что именно сюда, на территории старой фермы, были когда-то перевезены сокровища, которые и служили гарантом некого договора, заключенного давным-давно между смертными и не знающими жалости и по-своему красивыми кельтскими божествами. По всем законам жанра романов ужасов может вот-вот начаться самая настоящая катастрофа: мир людей окажется в мгновение ока под властью непобедимых кельтских божеств, против которых не властно ни одно оружие смертных. Но, слава Богу, status quo, оказывается восстановлен, и люди так и оставляют не тронутыми сокровища. При определенном желании данный роман также можно рассматривать как определенную метафору, раскрывающую некие глубинные особенности человеческой психики, унаследованные еще из дохристианских времен и заключающих в себе огромную разрушительную силу.
Непосредственно к пантеону кельтстких богов обращаются и такие современные писатели, создающие свои произведения в жанре «фэнтези», как Д. Геммел, Эддингс и Брукс и другие. Эти авторы работают в границах коммерческого «Фэнтези», и в этом смысле их творения не выходят из общего определения, данного Дж. Кавелти, так называемой литературе формулы или схемы.
Другие мифологические системы и жанр «фэнтези»
Помимо германо-скандинавской и кельтской мифологии, современный жанр «фэнтези» стремится художественно освоить и другие системы. Этот процесс весьма показателен: знакомство с мировой мифологической системой словно демонстрирует общую тенденцию к воссозданию некого прамира, о котором говорил еще в свое время Толкин. Но не только эта причина лежит в основе стремления современных писателей расширить свои мифологические интересы. В большинстве случаев здесь проявляется попытка найти новые удачные в коммерческом смысле сюжеты, наделенные некой не наскучившей еще читателю экзотикой. Такое сочетание исследовательского интереса и интереса коммерческого весьма показательно для современного англо-американского книжного рынка. Дело доходит даже до того, что авторы, словно не удовлетворенные современными данными о мировой мифологии, стремятся выдумать своих собственных богов и героев. Создается прецедент некого подобия мифотворчества и здесь также есть свои удачи и неудачи, сочетание коммерции и подлинной художественности. Разобраться в этом, дать конкретное представление о современном состоянии жанра «фэнтези» в англо-американской литературе и является непосредственной задачей данной главы.
Чтобы сразу отделить семена от плевел, обратимся к творчеству одной из самых ярких современных американских писательниц, к творчеству Урсулы К. Ле Гуин.
Имя Урсулы К. Ле Гуин хорошо известно в фантастике. Ей посвящено немало монографий и научных исследований. Но, несмотря на это, она остается явлением загадочным в современной литературе. Многие ее романы с трудом поддаются точной классификации. Например, ее книга «Маг Земноморья», которая является первой из серии романов о Земноморье, может быть смело отнесена к жанру «фэнтези», или философской сказки, а, скажем, «Левая Рука Тьмы» – это социальная фантастика, равно как и «Обездоленные». Роман «Малафрена» – обычное историческое повествование; а в сборнике «Орсинианские рассказы» есть элементы и того, и другого, и третьего.
Все, кто так или иначе писали о Ле Гуин, отмечали неповторимый стиль ее произведений, ее явную непохожесть ни на кого из современных писателей. Но во всем многообразии творчества Урсулы К. Ле Гуин царит единая, связующая все и вся тема, пронизывающая каждую строку, каждое слово, которое выходит из-под ее пера. Вероятно, ощущение целостности возникает оттого, что сам автор обладает единой картиной мира. Перед нами глубокий философ, который по-своему и не при помощи научной терминологии, а через художественные образы пытается воссоздать единую картину мироздания и ответить на самые существенные вопросы бытия. Разнообразие стилей, жанров и направлений, присущее книгам Ле Гуин, укладывается в философскую систему. Определяя ведущую тему своего творчества, Ле Гуин сказала, что это тема «бракосочетания», или в более широком смысле слова – тема Союза. Союза людей.
«…Личность, о которой я чаще всего пишу, не может быть в полном смысле отнесена к мужскому или женскому полу. На внешнем уровне это означает, что моему герою не присущи определенные стереотипы поведения, характерные для того или иного пола… А сам пол рассматривается мной как некая связь, единство, союз, но не как конкретное поведение или действие. Когда я осознала это, я попыталась описать понятие единства через характеристику одного индивида, а точнее – через гермафродита. Но даже и в этом случае в подобном описании ощущалось немало условности, так как гермафродит продолжал восприниматься мной как супружеская пара. Двое в одном, или двое, которые составили нерасторжимое целое. Инь, как известно, не существует без Ян, равно как и Ян немыслимо без Инь. Как-то меня спросили, как я понимаю основную тему своего творчества, и я совершенно машинально, а следовательно верно, ответила: «Бракосочетание, союз«».
В одном из своих лучших романов – «Левая Рука Тьмы» – Ле Гуин описала планету Зима, населенную гермафродитами, более того, она с присущими ей фантазией и интуицией воссоздала целую культуру никогда не существовавшей цивилизации. Роман оказался настолько необычным, настолько не укладывался в общепринятые представления, что буквально потряс воображение читателей и был удостоен двух самых авторитетных премий, известных в мире научной фантастики, премий «Хьюга» и «Небьюла». Но не только об этом ошеломляющем успехе хочется вспомнить в связи с попыткой определения главной темы творчества Урсулы Ле Гуин. Основополагающие категории китайской философии – Инь и Ян, т. е. воплощение темного и светлого начал бытия. В самом названии романа мы видим перефраз древнекитайской мудрости: Свет – это Левая Рука Тьмы, так как Инь и Ян существуют неразрывно.
Бракосочетание, или союз, Инь и Ян символизируют собой нечто большее, чем взаимоотношения между мужским и женским началами. Эти две категории играют определяющую роль в китайской космогонии и космологии. Они являются двумя взаимодополняющими началами, принципами, из которых проистекают события, мотивы, явления нашей жизни.
Инь Ян Цзы – так называют это философское учение – предполагает универсальный дуализм сил Инь-Ян и циклическое взаимодействие пяти элементов, или фаз, которые легли в основу всей духовной культуры Китая. В дальнейшем учение это нашло свое воплощение в деятельности гадателей, магов, алхимиков и целителей, а непосредственно в творчестве Урсулы Ле Гуин воплотилось в романах тетралогии о Земноморье: «Маг Земноморья», «Гробницы Атуана», «Самый дальний берег» и «Техану».
Идея о взаимодополняющих началах в XX веке обрела особую значимость. Возникнув еще в период мифологического сознания, она через всевозможные мистические течения и оккультные науки нашла постепенно свое воплощение в различных областях знания, начиная с квантовой механики и кончая теорией психоанализа. Так, один из создателей атомной бомбы, физик Роберт Оппенгеймер, отмечал: «Способ мышления на основе взаимодополняющих начал, а также описание действительности на основе того же принципа являются древнейшей и довольно устойчивой нашей традицией… опыт атомной физики доказал вполне определенно, что этот способ мышления может быть достаточно последовательным, точным, основанным на строгих фактах и исключает какой-либо обскурантизм».
Итак, суть философской системы Ле Гуин заключается в том, что она исходит из принципиальной целостности мироздания. Явления жизни и нашего бытия состоят из так называемых взаимодополняющих начал. Следовательно, самой важной проблемой должна стать проблема союза или контакта между противоположными началами, как в самом человеке, так и между различными национальными культурами, цивилизациями и целыми историческими эпохами; в противном случае катастрофа неминуема, ибо при нарушении этого союза, этого единства будет нарушен важный закон бытия.
В 1974 году вышел во многом пророческий роман Урсулы Ле Гуин «Обездоленные». Идея о всеобщем спасении, уничтожение границ, оказавшихся бессмысленными и бессильными по сравнению с силами любви и дружбы, которые подобно ядерным силам, связывают воедино различные народы и цивилизации – все слилось воедино в этом крупном произведении.
В исторической науке в настоящее время все больше и больше дает о себе знать тенденция, направленная не на осуждение той или иной исторической эпохи, а на понимание, объективное определение ее сущности и на вживление этого прошлого в контекст настоящего и возможного будущего.
Ле Гуин от романа к роману пытается художественно проанализировать все возможные варианты существующих в мире взаимодополняющих начал. Так, тетралогия о Земноморье – это обращение к древней мистической практике, которая нашла свое воплощение в истории почти каждого народа. Роман «Левая Рука Тьмы» может рассматриваться как программное произведение, в котором проблема контакта заявлена уже в самом названии, а жанр социальной фантастики позволяет провести исследование сразу в нескольких областях: научной, художественной, философской, социально-утопической, культурологической и психоаналитической. Роман «Обездоленные» – это политический памфлет с элементами научной фантастики, где контакт анализируется с точки зрения взаимоотношения различных политических систем. В свою очередь, роман «Малафрена» – это обращение к прошлому: контакт в нем рассматривается на чисто исторической основе.
Харлан Эллисон, замечательный американский писатель-фантаст, к сожалению, почти не известный отечественному читателю, сказал как-то, что, глядя на Урсулу Ле Гуин, сразу начинаешь понимать, откуда она «берет неповторимую манеру повествования». По мнению всех, кто встречал писательницу, ее отличает особая индивидуальность, которая проявляется буквально во всем: в поведении, в привычках, во взаимоотношениях с людьми. Это личностное начало неизбежно чувствуется в любой строке, написанной ее рукой, оно-то и выделяет книги Ле Гуин из общего потока современной американской литературы. А личность, как правило, формируется в семье и закладывается с детства.
