Итак, обобщим вышесказанное.

Несогласованная с разумом религиозная вера склонна к сомнениям, ищет и находит убежище в истовой, фанатичной вере. Такой верующий уже не размышляет о главном и не нуждается в этом. Вспомним Тертуллиана: «Верую, ибо абсурдно!». Фанатизм и нетерпимость к критике перерастает в нетерпимость к иноверцам и неверующим. В каких формах это проявится, зависит от внешних обстоятельств или от внешнего управления. Такого рода верующими легко управлять, манипулируя их уже запрограммированным, закодированным сознанием.

Это питательная среда, порождающая религиозный экстремизм и терроризм разных мастей и толков.

***

Почти каждая религиозная организация и её члены явно или скрытно настаивают на своей монополии на истину, «богоизбранности», «богоносности», «правоверности» и т.п. Все они, опять-таки, явно или скрытно находятся в разных формах противоборства друг с другом, ибо бесспорно доказать свою исключительную истинность не могут и не смогут. Хотя бы потому, что инаковерующих и неверующих в сумме всегда больше любой самой многочисленной конфессии. Но главное состоит в том, что все они не способны дать достоверные (проверяемые разумно) ответы на извечные вопросы, а следовательно реально и конкретно доказать свою «истинность» цивилизованным и разумным путём. Особенно трудно в этом смысле им приходится в светских государствах, где пока ещё, слава Богу, достаточно разумных людей.

Религиозно-мистический опыт в значимых проявлениях, как правило, индивидуален и неповторим, а следовательно, недоступен проверке другими. Его можно принять на веру или нет. Проверка опыта, изложенного в Писаниях, невозможна. Любые попытки и даже просто потребность в проверке рассматриваются как греховные сомнения, искушения дьявола и т.п. Поэтому ко всякого рода мистикам в религиозных иерархиях отношение всегда было настороженным и двойственным. С одной стороны, мистика – это живое сердце любой нормальной религии. С другой стороны, результат мистического опыта, как правило, непредсказуем и даже потенциально опасен, т.к. содержание опыта может оказаться несовместимым с устоявшимися догмами и представлениями. Более того – подрывающим их авторитет.

Полагаю, что пока сказанного достаточно, чтобы понять, что из религиозной сферы жизни, мы не дождёмся хоть как-то согласованных достоверных ответов. Возможны только те или иные степени вероятности приближения ответов к истине. Ещё раз напоминаю верующим, что недостоверность отнюдь не всегда означает ложность, но только невозможность самостоятельной или групповой проверки, согласования и обретения какой-то универсальной понятийной основы, снимающей и м.б. разрешающей основные противоречия и антагонизм.

Возможно ли сформулировать некий универсальный, надёжный и очевидный "Критерий Истинности" той или иной религии, идеологии и других учений? Возможно. Степень истинности их проявляется в том, в какой мере они способствуют становлению своих последователей всё более человечными, разумными, порядочными, ладными. Иными словами, в какой мере их последователи обретают подлинное Человеческое достоинство. Между подлинными Человеками в принципе не возможны меж-религиозные и меж-национальные конфликты.

Зададимся простым вопросом. С кем рядом, по-соседству хотелось бы жить нам самим, нашим детям? С порядочными, разумными, человечными людьми, стремящимися жить в ладу с нами, вне зависимости от тех или иных наших и их особенностей и различий, включая религиозные и этнические? Или с какими-то другими?.. Полагаю, что ответ будет однозначным в пользу порядочных, разумных, ладных и человечных.

Такие люди встречаются (хотя и всё реже в наше время) как среди верующих, так и среди неверующих. Равно как и преступники, маньяки и выродки всех мастей. То есть наши лучшие качества отнюдь не связаны только с религиозностью и какой-то особой верой. Это побуждает задуматься о поиске какой-то более глубинной и фундаментальной первоосновы в нас самих, чем только религиозное чувство и вера. Голос совести в тех, кто его ещё слышит, приходит оттуда. Есть и другие пути к этой сердцевине нашего таинственного существа, укоренённого в Правде, как будет показано в следующих статьях.