Можно есть, но это не обязательно

Голографические картины, создаваемые сознанием во время клинической смерти, имеют множество других характерных признаков. При описании запредельной области одна девочка рассказала, что еда появлялась, как только у нее возникало желание поесть, — наблюдение, еще раз подчеркивающее иллюзорную и голографическую природу запредельной реальности [70]. Даже символический язык психики представлен в «объективной» форме. Так, например, один из субъектов Уиттона сказал, что, когда его представили одной женщине, которая должна была играть значительную роль в его следующей жизни, она появилась не как человеческое существо, а как полуроза-полукобра. После расшифровки этой символики он понял, что он и эта женщина были в прошлых воплощениях влюблены друг в друга. Однако она дважды была причиной его смерти, и потому вместо человеческого образа предстала в двух полярно противоположных ипостасях, отражающих две стороны ее характера — любящую и зловещую [71].

Этот субъект Уиттона не одинок в своем опыте. Хазрат-Инайят-Хан рассказывал, что, когда он вошел в мистический транс и отправился в «божественную реальность», встреченные им существа также часто появлялись в получеловеческой-полуживотной форме. Как и субъект Уиттона, Хан обнаружил, что эти преображенные существа имели символическое значение; когда существо появлялось как животное, это означало, что существо обладает некоторыми качествами животного. Например, существо, обладающее великой силой, могло появиться с головой льва, а существо необычайно хитрое и находчивое могло иметь черты лисицы. Хан предположил, что это может быть ответом на вопрос, почему в древних культурах, например египетской, божества, правящие в загробной жизни, изображались с головами животных [72].

Способность запредельной реальности отливаться в различные голографические формы отражает мысли, желания и символы, населяющие наше сознание; вот почему западные люди воспринимают светящихся существ в виде религиозных фигур христианства, индийцы воспринимают их в виде святых индуизма и т.д. Пластичность запредельной области говорит о том, что такие внешние формы могут быть в той же степени призрачны, что и еда, о которой говорила маленькая девочка, или женщина, появившаяся в виде амальгамы кобры и розы, или одежда, которую мысленно соорудил для себя ПЛВ-субъект, смущенный собственной наготой. Той же пластичностью можно объяснить и другие культурные отличия, обнаруживающиеся в момент клинической смерти: так, одни ПЛВ-субъекты достигают запредельного, проходя через туннель, другие проходят по мосту, третьи добираются вброд, а некоторые просто идут по дороге. Опять же, реальность здесь создается исключительно благодаря взаимодействию мысленных структур, да и сам ландшафт оказывается сконструированным идеями и ожиданиями субъекта.

Здесь следует отметить один важный момент. Несмотря на всю необычность запредельной области, факты, приведенные в этой книге, свидетельствуют о том, что наш собственный уровень существования не слишком от нее отличается. Как мы уже видели, мы тоже можем получить доступ ко всей информации, но для нас это немного сложнее. У нас тоже могут происходить время от времени «персональные перемотки» и непосредственное столкновение с призрачной природой времени и пространства. И мы тоже способны конструировать и изменять свои тела, а иногда и саму реальность в соответствии с нашими убеждениями, только для этого требуется больше времени и усилий. Действительно, способности Саи Бабы показывают, что мы можем материализовать еду просто ее пожелав, а инедия Терезы Нейман свидетельствует о том, что принятие пищи для нас не является абсолютно необходимым, как и для тех, кто находился в состоянии клинической смерти.

Фактически мы приходим к выводу, что наша реальность и та, что с ней соседствует, различаются по уровню, но не по сути. Обе реальности — голографические конструкты, — то есть такие реальности, которые устанавливаются, по выражению Джана и Дюнн, только путем взаимодействия сознания с окружающей средой. С другой стороны, наша реальность напоминает более статичную версию реальности запредельной. В этом мире нам требуется больше времени для трансформации наших тел в такое состояние, чтобы показались, например, стигматы, и больше усилий для того, чтобы символический язык психики проявился в виде синхронизмов. Но он все же проявляется в медленном и неумолимом потоке жизни, который упорно учит нас жить во вселенной. Вселенной, которую мы только-только начинаем понимать.