Если и есть доказательства того места, какое занимали монашеские ордена на протяжении столетий в жизни и мировосприятии Запада, то это, конечно же, множество выражений, вошедших в язык и определявших некоторые типичные черты монашеской жизни (или предполагаемые таковыми). Иногда эти выражения наполнены юмором, при случае – симпатией, но чаще всего – резкой насмешкой. Чтобы убедиться в этом, достаточно отметить, что во французском языке (как, впрочем, и в большинстве европейских) все слова, образованные от слова «монах» – «moine», имеют уничижительный смысл (moinaille или moinerie – монашеская братия, moinesse – монашка, монахиня, moineton, monette, moinillon – монашишка, moiniot, monacal – монашеский, monacaille – монахи и даже monachisme – монашество). Только слово «воробей» – «moineau» в связи с аллюзией цвета оперения, как говорится в тексте 1348 года, составляет исключение из этого правила.
Не лучше обошлись и с братьями, канониками, монахинями и монашками: «толстый, как монах» (или как каноник); у англичан – as a priest. Народная ирония проявляется в этом же образе: «gordo como un frade», и итальянцы добавляют к этому свое пояснение: «Preti, frati e polli non sono mai satoli» («Попы, братья и цыплята никогда не бывают сыты»). Англичане говорят в том же случае: «Попы, братья и море». Есть «a los frailes» для испанца означает «есть прожорливо, жадно». И еще: «Монах, просящий хлеба, возьмет и мясо, если ему подадут». «Он проглотит котелок францисканца», – говорят про такого обжору, который готов проглотить даже малоприятное и тяжелое для желудка содержимое монастырского котелка.
Разумеется, если монах напьется, о нем скажут, что он «сизый, как францисканец» (намек на цвет одежды этого ордена).
«Ждать кого‑то, как монахи – аббата» – это значит… вовсе не ждать опаздывающего на званый ужин, подобно тому, как монахи не дожидаются своего аббата, если колокол трапезной созывает их к столу. Отсюда – забавный рефрен одной монастырской песенки: «О, блаженный желудок никогда не опаздывает!»
А вот еще пословицы, в которых фигурирует аббат. «Как аббат напевает, так монах и отвечает», – она встречается во многих европейских языках. «От одного монаха аббат не пострадает». Или, согласно Литтре: «Отсутствие какой‑либо персоны не мешает делаться делу». Это намек на то, что, как мы уже говорили, во время избрания аббата было необязательным присутствие абсолютно всего «электората». «Самый мудрый аббат – тот, кто был монахом»: это напоминание о том, что тот, кто прежде побывал в положении подчиненного, будет руководить без лишней строгости (что справедливо отнюдь не всегда).
Затем тон становится более агрессивным: «Лучше самому пожить в своей вотчине, чем отдать ее монаху‑бродяге». Тем более что известно: «Одежда не делает монаха». Аналог этой пословицы мы найдем в голландском языке: «Не все монахи, кто в черных плащах», а также в английском, польском, испанском, итальянском, португальском. И если предположить, что он действительно монах, не следует ли опасаться, что он заплатит «монетой францисканца» (то есть обманет), как сказал бы немец. Француз же скажет: «Заплатить монетой обезьяны».
Но есть и другая точка зрения. «Монастырская вышивка» означает столь кропотливую и искусную работу, которая могла быть выполнена только в тиши монастыря; а терпеливые исследования и нескончаемые труды конгрегации Сен‑Мор (св. Мавра) породили красноречивое и хвалебное выражение «бенедиктинская работа» (по‑итальянски – «францисканская работа», по‑голландски – «монашеская работа»). Итальянское выражение «menar vita da certosino» («вести жизнь картезианца») напоминает о целомудренной жизни учеников св. Бруно. Испанское выражение «Братья ордена Мерси малочисленны, но они творят благо» – свидетельство безграничного самопожертвования мерсидариев. «Это говорят даже босоногие братья» – босоногие кармелиты пользовались значительным авторитетом. Выражение «говорить на латинском языке с францисканцами» – косвенная похвала учености этих монахов, означающая: говорить о вещах, которые малознакомы, с людьми, которые разбираются в них гораздо лучше.
Но сколько раз весы с народными поговорками склонялись не в пользу монашества! Напомним о слове «иезуит»[67], которое во всех европейских языках имеет смысл «притворщик». Или выражение «пить как тамплиер» в немецком варианте: «Кутить изрядно, как рыцарь св. Иоанна». Итальянское выражение «discrezione da frati» – «скромность монаха» – есть синоним слова «нескромность». Вспомним и кастильскую поговорку: «Брат‑монах, огонь и вода быстро прокладывают себе дорогу», в которой указывается на упорство и настойчивость, иногда даже настырность братии. Или еще выражение, намекающее на алчность нищенствующих монахов: «Брат, который следует уставу, у всех берет и ничего не дает».
Решительно все вызывало насмешки, даже бедность, которая действительно соблюдалась. Выражение «ехать на муле францисканцев» означало просто «идти пешком». Святое послушание истолковывалось как безропотность или совершенное отсутствие инициативы: «Как аббат запевает, так монах и подпевает». Как обеспечить себе спокойную жизнь? Итальянская пословица гласит: «Я держусь вместе с братьями и обрабатываю свой сад» – на манер Кандида или почти так же.[68] Воздержан ли монах? Его упрекают в лицемерии: «На воздержанного брата смотри издали и ничего не говори ему» – то есть не доверяй ему. Терпим ли он? Его обвиняют в такой «широкой совести, как рукав францисканца». «Вручить кому‑то монаха», согласно Литтре, значит «принести несчастье». Происхождение этого выражения неясно, но слово «монах» в нем есть.
Недоброй репутацией пользовались и капуцины. «Говорить как капуцин» – значит гнусавить. Верить «по‑капуцински» означало ограниченную и формальную веру. Во всяком случае, цвет и форма их одеяния дали название знаменитому итальянскому капуччино…
И все же знак симпатии: «Лучше грубость монаха, чем лесть дворянина». Правда, дворянин оказался льстецом только по причине недоверия к другой социальной группе. Вспомним также: «Писать для своего монастыря», что эквивалентно выражению: «Проповедовать в интересах своей капеллы (или прихода)». Или: «Когда дождь льет над кюре, капли падают на церковного сторожа» (или еще ктитора). И наконец: «Вот странный целестинец», – согласно Литтре, говорят у чудном человеке. Выражение это происходит, если верить Ришле, от обычая, в соответствии с которым целестинцы были освобождены от определенной повинности, но при условии, что брат‑целестинец будет шествовать впереди тележек с вином и с веселым видом подпрыгнет, проходя мимо дома городского главы (в данном случае в Рауне)…
