Рассказывает Иван Иостман,  Воркута

 

Скаутский отряд «Сполох» организовался в Воркуте в 1995 году и сильно отличается от традиционного скаутинга, Во-первых, традиционный скаутинг – это игра. Интересная, конечно. Мы сразу старались включить детей в реальную деятельность, не пренебрегая игрой впрочем, но не делая на ней акцента.

Проявление в рамках неформальных движений советской педагогической традиции с её ориентацией на общественно-значимую деятельность. Эта черта проявилась ещё у пионеров с их стремлением «не разводить детский сад, как скауты», а заниматься настоящими делами, нужными революции.

 

Во-вторых, скаутинг часто базируется на туристической составляющей, а у нас в Воркуте с этим сложности. В-третьих, он зачастую, не всегда, правда, ориентирован на какую-то религиозную деятельность. Вот к этому мы изначально не приходили. Другим истоком «Сполоха» является движение РВО и, соответственно, «Каравелла» ^[20] . Но мы и её не стали в точности повторять, ибо считаем, что скаутинг – это удобная система, оболочка, которая позволяет впихивать практически любое содержание, а вместе с тем держит, служит скрепляющим каркасом. И ещё один «корень» отряда – это коммунарское движение, поскольку Татьяна сама из коммунарской среды, да и знакомых коммунаров много, та же Хавская с Дебаркадером. Поскольку мы с женой программисты, то сделали содержанием деятельности обучение детей компьютерным ремёслам.

Молодые, но уже опытные неформальные лидеры со старта ушли от мемориальных трансляторов и вошли в зону синтеза, наследовав и скрестив опыт разных неформальных движений.

 

Ресурсы это позволяли, при нашей фирме был хороший компьютерный класс. Нет, это не благотворительность и не спонсорство: мы нагло использовали свои собственные ресурсы. Я там работал главным инженером, а моя жена, Татьяна была директором и одним из учредителей. Фактически это была часть нашей собственности, или частично наша собственность, мы имели на неё права.

В 1997-м, когда мы уже хорошо развернулись, мы получили помещение от города. Никаких других дотаций тогда не было. Только помещение. Поездки – на деньги родителей. Компьютеры – наши личные. В 2000-х годах мы несколько лет кое-что получали из программ летнего отдыха детей – на Севере всегда на это выделяются деньги. В некоторые годы это половину затрат окупало, не больше.

На ставках мы никогда не сидели. Это скаутский принцип. На Западе он сохраняется достаточно чётко, там нет скаутских педкадров, которые работают на выделенных ставках. Кроме, по-моему, самой верхушки, которые что-то на офисные расходы получают. Мы придерживаемся такого же принципа в пределах разумного. Нам с Татьяной было легче: у нас есть профессия, профессия неплохая, профессия позволяет себя кормить и ещё отряд содержать. Я считаю очень правильным скаутский подход: педагогика, работа с детьми не должна становиться профессией.

Это интересный, но не такой уж распространённый случай. В упоминаемых Иваном дружественных педагогических объединениях нередко педагоги получают учительскую зарплату и ресурсное обеспечение. Мы относим их к категории неформалов на основании неформальности детского коллектива. Это частный случай неформальных сообществ – неформальная педагогика.

 

Начиная с весенних каникул 97 года, мы регулярно выезжали на Полярный Урал, на турбазу. С 2000 года это стало программой «Севертур» − часть времени в Воркуте, а часть на турбазе. Возили туда, кроме отрядных детей, ребят из школ города и края, к нам приезжали клубы из других регионов. Там много туристической романтики − народ ходит на лыжах и учится выживать в экстремальных условиях. Это хороший тренинг на сплочение коллектива. Мы там ухитрялись вести скаутские активитеты, большею частью туристические, но не только. Активитет − скаутский термин. Обозначает активное действие, направленное на обучение. Как правило, не одноразовое, а растянутое на всё время лагеря.

Активитеты, заканчивающиеся испытаниями юных разведчиков (спрятаться, что бы не нашли, не есть несколько дней, просидеть зимой несколько часов в сугробе и т.д.), в рамках базовых «лесных лагерей» – основной транслятор в скаутинге. Джамбори – тоже транслятор, общий слёт с демонстрацией активитетов.

 

В 97-м летом мы поехали на Джамбори − большой всероссийский скаутский слёт, около 5000 человек. Существуют несколько скаутских организаций ОРЮР, ФСР, ВНСО и другие, а между ними − трения. На момент нашего Джамбори-97 они все дружно гадали, кого примут во Всемирную. Это было крупнейшее Джамбори в российской истории, а потом такого количества народа не собирали − организации перестали проводить совместные мероприятия. Нас постоянно записывали в какие-нибудь скауты и потом начинали требовать то взносов, то поддержать какую-то кандидатуру, то опустить какую-нибудь кандидатуру, которую куда-то продвигают. Нам, приехавшим из провинции, вдохновлёнными скаутскими идеями о том, что скаут скауту друг, товарищ и брат, было очень странно на это смотреть, потому мы дистанцировались. Это единственное российское Джамбори на котором мы были, как отряд, и я не жалею, что мы не были на других.

Мы стали создавать свой круг, используя старые связи из разных движений.

У нас были контакты с ролевиками на Хавской в Москве, с фэнами, с киевлянами-скаутами, с «Каравеллой», появилось ФИДО и много новых связей через него. Летом 1998 мы поехали в Крым, в скаутский лагерь который организовал киевский отряд «Драконы», во главе с Димой Лысенко, более известным как Кертис – автор нашумевшей статьи «Система против, или крапивинские дети» Там, в отличие от Джамбори, были добрые скаутские традиции и это создало для наших ребят образ хорошего скаутинга, который потом транслировался от старших к младшим, к новичкам. Там был ещё и детский компьютерный клуб «Чайник» из Будёновска, и другие вовсе не скауты, но лагерь жил по скаутским законам.

Руководители «Сполоха» пошли ещё дальше в зону синтеза: стали использовать не только «методический» опыт, но и живое взаимодействие с носителями других традиций, других неформальных движений, обогащающее друг друга.

Кроме того, они начали создавать своё сообщество клубов, в нашей терминологии «круг». Эффективность деятельности и устойчивость круга намного выше, чем отдельного даже самого сильного клуба.

 

Затем мы вышли по старой памяти на «Каравеллу». Нам прислали приглашение на слёт РВО – разновозрастных отрядов, который проводился в Екатеринбурге на Новый год с 98-го на 99-й. Получился очень хороший фестиваль. Московские и екатеринбургские ролевики сделали для детей игру. У «Каравеллы» очень хорошие традиции журналистики, нам было друг у друга чему поучиться. Но они на тот момент не владели технологией их воплощения. У них были рукописные журналы – «Синий краб», например. А мы притащили с собой несколько компьютеров. И показывали им как их контент, говоря нынешним языком, воплощать в веб-странички, в печатные формы. Такая ознакомительная деятельность, принюхивались друг к другу, как дети, так и взрослые. Главный итог этой встречи: рождение «БТ» – детской газеты «Бермудский треугольник», как сетевого издания. Интернет тогда уже у всех был или ФИДО. Возникла идея делать газету с плавающей редакцией, которая должна познакомить отряды друг с другом.

Проект БТ разворачивался очень шибко! Стабильно раз в месяц, иногда даже пару раз в месяц выходило что-то типа такого журнала, как минимум в нём было 12-16 полос, как правило, было больше. Сформировался коллектив детей-авторов из разных городов. Перезнакомившись, мы все приезжали в скаутские лагеря и друг к другу. Интенсивный обмен между отрядами, планировалось очень много, какие-то ещё издания. Чувствовалось, что что-то такое в воздухе витает, и нужно переходить на следующий уровень. Мы стали расширять круг.

Ивану известно об успешном опыте других кругов и систем. Кроме того, он использует самые передовые на тот момент социотехнические методы: строит сетевую структуру круга, сознательно, целенаправленно включает
в сетевое общение не только лидеров, но и рядовых участников сообщества – детей.

 

В 2000-м году был расцвет объединения. В Москве собрались очень разные отряды и клубы: мы, «Каравелла», «Чайники», КСП-шный детский клуб «Союз друзей» из Самары, ролевики, коммунары, скауты НОРД «Русь» − организация, которая откололась в своё время от ОРЮРа по политическим мотивам.

И ещё многие были в гостях. Это не был скаутский лагерь, мы изначально его планировали как синтетический. С одной стороны, сбор был противоречивым, разные люди от него ждали разного, было непонятно, как принимать общие решения. С другой стороны, мы раздвинули «Бермудский треугольник» и создали новые планы на лето.

Большинство из участников сбора летом поехали с нами в Крым. Было порядка 130 человек, из них наших − Воркута и Коми – человек 45, организаторами были уже мы. Лагерь жил по скаутским законам, мы это заранее декларировали. Не все захотели такое принять − не все поехали. Если ты позиционируешься хоть как-нибудь, то всегда будет какое-то количество народу, которому твоя позиция не понравится. А если никак не позиционируешься, то набежит куча народу, который тебе не понравятся. Всем угодить нельзя. Это был наш самый удачный лагерь, было рекордное количество активитетов, начиная с туризма и заканчивая журналистикой, главное − эмоциональный след, подъём у народа мощнейший сохранялся ещё долго.

Все вышеописанные грамотные действия дали отличный результат. Учитывание ценностно-личностных ориентаций (ЦЛО) руководителей подбираемых в круг объединений, понимание того, что «всех в одну упряжку не запрягают», помогают «Сполоху» построить вокруг себя устойчивый круг, несмотря на разницу жанров клубов, входящих в него. 

 

Зимой 2000 года мы провели лагерь в Петрозаводске совместно с местными скаутами – Ильёй Тиминым и Сергеем Воздвиженским из ФСР. Очень хороший лагерь, но мы тогда осознали, что внутри «Каравеллы» проблемы. В отряде стали нарастать какие-то внутренние противоречия. Перерастая в конфликты, стали выплёскиваться на люди, часто мы были свидетелями таких вот внутренних «разбирательств». На мой взгляд, это происходило из-за того, что в их отряде на тот момент набрала силу «партия психологов», которая и стала источником подобных проблем.

Однако круг ещё не потерял движения и развития. В круг объединились уже развитые клубы в разных фазах развития, и конфликты в них тоже не сфазированы. Даже полное выпадение одного из клубов не приводит к распаду круга.

 

В 2001 году мы заявили летний мегалагерь «Остров Крым 2001». Приехало порядка 230 человек со всей России, в том числе малознакомых, они прочли наше объявление на сайте «Технология альтруизма», и говорят: «Давайте мы к вам поедем»

Большая делегация НОРД «Руси», традиционные скауты − «Немецкая слобода», питерский «Корпус разведчиков» Кирилла Александрова, ролевики «Пятый легион», скауты из Алушты и Киева, «Каравелла» (уже последний раз), ещё кто-то был… Монструозный лагерь, мы там перебрали норму на различия между организациями.

Зона синтеза, зона взаимообогащения разными субкультурами всё же имеет границы.

 

Даже территориально, мы всегда стояли одним большим ядром, а тут стали подлагеря уползать метров на 200 друг от друга. Мы поняли, что можем управлять этой большой кучей, но это требует очень больших затрат. Все очень сильно устали. И от большого количества людей, и от конфликтов, и от многократно возросшего объёма работ. Грубо говоря, выкопать два туалета или выкопать десять. Усталость перевесила эмоциональный подъём.

В 2001 году дружественные нам отряды начали чахнуть и помирать. В Москве «Арктур» и «Ювента» загнулись, начались проблемы у «Дороги».

Отряды прожили свои циклы жизни. Разфазированость разных объединений, входящих в любой круг всегда приводит к тому, что члены круга покидают его в разное время.

 

К тому времени «Каравелла» была под сильным влиянием психологов, которые стали, фактически, её руководителями. Изменения не замедлили себя ждать. Одним из самых заметных для нас была возросшая плата за посещение отряда (насколько я помню, назывались суммы 300-500 рублей в месяц), что для нас было дико, так как отсекались дети из малообеспеченных семей. Когда мы это узнали – были в шоке! Затем «Каравелла» заявила, что она из «БТ» выходит. Никто из детей этого не ожидал, несмотря на те отношения, которые постепенно стали разлаживаться. Возникла такая большая боль. «Каравелла» закуклилась и перестала вообще выходить на контакты, после 2002 года мы только через общих знакомых узнавали, то там идёт. Остались в «БТ» мы и «Чайник», но у детей угас интерес к проекту. Взять новую высоту, стать коллективным пропагандистом и организатором наших идей, информационным порталом, мы не смогли.

Срок эффективной жизни кругов и систем клубов больше, чем у одного клуба, но тоже не вечен.

 

Как раз в это время наш «БТ» вдруг заметили и к моменту его практически коматозного состояния ему стали давать премии, дипломы, приглашать наших детей в журналистские лагеря. Ребята, которые занимались журналистикой в «БТ», но уже без «Каравеллы», стали ездить, смотреть, как другие люди делают. Выяснилось, что, оказывается, у нас очень неплохой уровень. Более того, нам сказали, что подобный проект – сетевая организация – это достаточно уникальное явление и встречается очень редко. Последний диплом за БТ нам пришёл в 2004 году.

Это очень типично. Дипломы дают чиновники, формальные структуры − консервативные и «тормозные». Трудно представить себе чиновника, понимающего цикличность жизни неформальных молодёжных объединений.

 

Но БТ и без конфликта исчерпал себя по целеполаганию. Мы хотели перезнакомить наших детей – это было сделано. Дальше нужно было куда-то развиваться.

Начались проблемы у нас в отряде. Мы резко лишились руководящего состава: дети, окончившие школу, уехали. В Воркуте молодёжь не задерживается. В городе мало учебных заведений, а отряд способствовал тому, что человек повышал свои культурные запросы, и, естественно, все наши уезжали после 11 класса. Мы осознали,
что нужно срочно готовить следующее поколение.

В данном случае руководители «Сполоха» несмотря на опытность, просто просчитались, не подготовили смену заблаговременно. Они знали, что выпускники уезжают поступать в столицу ежегодно, но только сейчас осознали это как свою проблему. Это уже признаки старения клуба, в число которых входит накапливающаяся усталость. Яркие неформальные группы работают очень интенсивно.

 

Поскольку эти проблемы стали нарастать, то мы стали постепенно перепрофилировать отряд, делать несколько патрулей по городу. Делегировали несколько человек в одну школу, делегировали во Дворец пионеров, чтобы они там вели профильные направления и постепенно собирали вокруг себя народ. Они всю неделю собирались там, а по воскресеньям у нас были общие занятия в отряде. Попытались так ветвиться, почкованием размножаться.

Клуб попытался создать вокруг себя круг или систему не из готовых клубов, а буквально на пустом месте. Это очень трудно и в данном случае удалось лишь частично: продлило срок жизни всего объединения. Системы и круги живут дольше.

 

В КДМе сменилось руководство, и они стали оттирать нас от «Севертура», делать брэнд для себя. Мы брыкались, не хотели, чтобы под нашей маркой делалось то, за что мы не отвечаем. КДМовцы начали поговаривать, что слишком жирное у нас помещение, заберут.

В 2004 году мы опять в Крыму. Давно было ясно, что Крым себя исчерпал как старая модель – стационарный лагерь. И мы решили походить от Бахчисарая до Алушты пешком, 120 км. Это было прикольно. У нас было порядка 65 человек, большинство не имело опыта пеших походов. Народ воспринял это как крутой экстрим. Они дневной переход 18 км воспринимали как нечто такое!.. Только некоторые сказали: – Ну вас ребята, на фиг с такими приколами! И с одним педагогом уехали в Севастополь отдыхать и жить на квартире. А у оставшихся появилась такая злость: вы, гады, над нами издеваетесь, ну мы и без вас пройдёмся! И прошли! Без нытья особого, с испытаниями скаутскими, с приключениями. Получился поход, который и был нужен. Плюс к тому я своих собственных детей туда вытащил. Юльке на тот момент было 10, Даниле 8. Они с 2х-3х лет в стационарные лагеря ездили, а тут первый поход.

Параллельно мне предложили работу в Москве, и я уехал из Воркуты. Какое-то время отряд тянула Татьяна, потом она переехала ко мне, и его пытались тянуть наши скауты-инструкторы. Один из них, которого мы готовили на руководителя, учился в педколледже и собирался в местный сыктывкарский педвуз. А ему предложили поступление в Москве. Он взял и поступил.

Осталось несколько ребят, и они год отряд протянули. Татьяна им набросала логические рабочие схемы: – Для того чтобы вы жили, вам надо делать вот это, вот это, вот это. Вы должны проводить тренинги в школах и быть на виду, вести такие-то направления. Отряд ещё жил, но начались проблемы организационного плана, с которыми ребята были не в состоянии справиться. Денег… Ну, они не справились с оргчастью, что было понятно. Это невозможно.

В 2005 году помещение отобрали, и отряд прекратил существование. Ребята пытались собираться
по квартирам, но это быстро зачахло. Маленьких детей родители не отпускают неизвестно к кому, а большие дети вырождаются в хорошую компанию.

Всё хорошее когда-то кончается. Однако, благодаря грамотным и продуманным с самого начала… точнее, ещё до начала клуба действиям, применению социальных технологий, постоянному поиску новых форм клуб достаточно активно прожил 7 лет – вдвое больше среднестатистического срока эффективной жизни большинства клубов. Впрочем, для кругов и систем, которые и создавал «Сполох» – это обычный срок жизни.

 

Сейчас есть ребята, которые собираются возродить воркутинский отряд. Ищут помещение, решают организационные вопросы. Надеюсь, у них получится.

У «Сполоха» вот такая судьба: он стягивает трудносходящихся людей и трудносходящиеся организации, и мы ухитряемся получать какие-то плюсы от сотрудничества. Когда сходятся противоположности, иногда получается очень интересно. Есть по каким-то вопросам принципиальные нестыковки, а есть по каким-то вопросам принципиальные схождения. Эта разность должна быть в разумных пределах между «трудно» и «невозможно». Но есть какие-то метасходства, очень странные.

Мы с НОРД «Русь» не сходимся очень во многих вопросах. Они, допустим, очень хорошо относятся к армии Власова, мы к ней относимся очень плохо. Но у нас всегда находятся точки соприкосновения. Например, от них мы очень хорошо и много узнали о православии. Это стало для определённой части ребят нашего отряда хорошим стержнем, который до сих пор сохраняется. Они, ездили к нам, несмотря на то, что в наших лагерях встречались, например, с атеистами-коммунарами, у которых то, что у нас инструктор, называется «комиссар». Но коммунары – это тоже люди, которые действительно целеустремлённы. Похожи духом каким-то Крапивинским. Русские души.

Мы реально сходились с людьми, которые серьёзно относятся к тому, что они делают, верят в то, что делают, готовы ради этого дела положить какую-то часть своей жизни. Поэтому мы сходились с НОРД «Русь», поэтому мы сходились с коммунарами. И с «Каравеллой», когда она реально что-то делала. Сейчас «Каравелла» выплыла из всех своих внутренних конфликтов, психологи более не в отряде, остались нормальные, «свои» по духу люди, и мы опять контактируем, планируем совместные дела.

А мы с Татьяной собираемся делать новый отряд в Москве. Новый набор, новые дети, но «Сполох», так или иначе, останется.