Девочка из Феодосии Алла‑Роза Бразголь

 

Анна Степановна Скляренко жила со своим мужем‑механиком на хуторе Сарагол, в трех километрах от Феодосии.

Она получила строгое предписание явиться в гестапо и уплатить налог за собаку.

Анна Степановна торопится в Феодосию выполнить предписание: она знает, что значит затевать историю с «ними»…

В городе на одном из перекрестков подбегает к ней плачущий ребенок – девочка. Анна Степановна взяла ее за ручку: «Что такое?» В это время подбегает какая‑то женщина. Девочка прижалась к Анне Степановне, ухватилась за нее и кричит: «Эта тетя хочет отдать меня в гестапо!»

– Как это так?

Женщина рассказала, что ребенка оставила у нее мать, которую затем убили. Сейчас немцы расстреливают всех, кто скрывает у себя еврейских детей. Вот она и шла сдать ребенка в гестапо, но этот чертенок вырвался…

Анна Степановна возмутилась:

– Что же это, ничего святого больше нет! – сказала она и отчитала женщину.

А девочку она взяла за ручку и поспешно вернулась в Сарагол.

За городом, успокоившись, она остановилась и стала разглядывать ребенка. Это было изможденное, измученное существо с черными умными глазищами. Выглядела девочка года на четыре, хотя она уверяла, что ей все шесть. Разговаривала и держала себя она как взрослая.

Девочка тоже пришла в себя и рассказала, что зовут ее Розой, что дедушка ее, крымчак Абрам Бразголь, жил в Феодосии с бабушкой Стерой и с ними, то есть с ней и матерью, которую звали Ривой. Немцы всех расстреляли и вырубили дедушкин сад.

Анна Степановна обняла ребенка:

– Моих детей со мной нет, а ты без родных – будем жить вместе.

Она привела девочку к себе домой. В траншее‑бомбоубежище ребенку устроили теплое местечко для ночлега, одели ее тепло, обеспечили пищей, а ночью Анна Степановна ходила к Розе спать. В сумерки муж Скляренко выводил Розу на свежий воздух… Забота о ребенке стала смыс лом жизни этих одиноких людей. С Розой (которую они, неизвестно почему, назвали Аллой) они беседовали, как с взрослой, рассказывали ей о двух своих сыновьях, которые находятся на фронте, изливали перед ней свою душу.

Так Роза прожила в траншее месяц. Днем света божьего не видела. Вдруг разнеслась весть: наш десант высадился в Феодосию! И действительно, вскоре в доме Скляренко разместился штаб десантников.

Началась новая жизнь. Роза‑Алла перебралась из траншеи в дом. Днем она гуляла по улице, сколько хотела. Штабные командиры и красноармейцы носились с ней.

Но в это время десант решил эвакуироваться. Однако первое, что сделали наши бойцы, – они обоих Скляренко и ребенка переправили на Большую землю.

При переезде через водный рубеж случилось несчастье: немцы обстреляли их и убили Скляренко‑отца.

Анна Степановна с ребенком уехала в Ташкент и там поселилась. Однажды до них дошло письмо от младшего сына с фронта. Он писал, что ранен и едет в Ташкент на лечение.

Сейчас Роза‑Алла со своей второй матерью Анной Степановной в Москве у сына. Он теперь студент Художественного института. Живут они втроем очень дружно. Аллу никому отдавать не хотят, да и Алла‑Роза от них никуда уходить не желает.

 

Записал Лев Квитко [273]

 

Уничтожение еврейских колоний в Крыму

Из актов ЧГК

 

Привожу несколько актов об убийствах в еврейских колониях в районе Евпатории. Жертвы в большинстве своем – дети, женщины, больные и старики. Более сильные и выносливые были вывезены в районные центры и там убиты.

Село Икор[274] (из акта):

С первого же дня оккупации Икорского сельсовета палачи начали свое кровавое дело – уничтожение мирных советских граждан, не щадя никого, ни стариков, ни грудных детей.

Все еврейское население было взято на строгий учет и переносило пытки, ожидая с минуты на минуту смерти, так как в городе к тому времени все евреи были уже убиты.

Зная, что они обречены на гибель, эти люди все же работали, а после работы их вели на расстрел.

Уничтожение евреев происходило в двух километрах от села, где расстрелянных бросали в глубокий колодец. Некоторых туда бросали живьем. Погиб тридцать один человек – старики, больные, беременные женщины и дети[275]. Комиссия подчеркивает зверства, учиненные над женой и детьми старшего лейтенанта Савченко. Эта женщина, еврейка, оставалась в Икоре еще в течение полутора месяцев после уничтожения евреев в этом селе. Она была не похожа на еврейку. Однажды село проезжала немецкая часть. Немцы расстреляли ее вместе с четырехлетней девочкой и двухнедельным мальчиком в девяноста метрах от ее дома.

Жертвой немецких злодеяний были не только евреи. После десанта в Евпатории, когда некоторым красноармейцам и матросам удалось разбрестись, спрятаться, нашлись предатели, которые их выдали. После ужасных пыток были расстреляны двадцать один человек и еще семеро лучших сынов народа. Районная комиссия удовлетворила просьбу старшего лейтенанта Савченко и поставила на площади в Икоре памятник невинно замученным советским людям и героям‑десантникам.

 

Председатель Комиссии – Князев

Майор – Марченко

Ст. лейтенант – Савченко

Председатель колхоза «Икор» – Муратов

 

В селе Икор мы зашли в дом Раи Фельдман, уже вернувшейся из эвакуации с Урала. В доме у Раи Фельдман чисто, прохладно, обставлено по‑хозяйски, как если бы она и не уезжала отсюда. Стены выбелены, сверху тянется каемочка карниза. Пол покрашен, лежит коврик. На полке возле печи – ряд бутылей с солениями и настойками, совсем как в лучшие довоенные времена.

Из большого ящика в сенях она достает арбузы и дыни, нарезает их и щедро угощает нас, подает свежий, пахучий деревенский хлеб.

– Почему, – говорит она, – меня не предупредили о том, что вы должны прийти, я бы зайца зажарила.

– Откуда у вас зайцы?

– Сын ловит.

Приходит сын. Это – одичавший мальчик лет десяти. Первое, что приходит в голову при виде него, – скорее восстановить взорванную немцами школу, усадить мальчика за парту!

Рая Фельдман рассказывает: уже три месяца, как она дома, она успела заработать сто трудодней. Три брата ее на фронте, один убит.

Недалеко от Перекопа, во время отступления наших частей, было убито много ее родственников. И здесь, в Икоре, остался двенадцатилетний мальчик ее брата после того, как немцы уже уничтожили всех евреев. Мальчику удалось вырваться и спрятаться, но спустя некоторое время он все же попал в руки палачей.

Здесь же в деревне находилась и ее двоюродная сестра Циля Савченко с двумя детьми. Лейтенант Савченко, ее муж, украинец, привез ее сюда как в безопасное место, но немцы добрались и до нее.

После того как Красная Армия освободила Крым и лейтенант Савченко со своей частью пришел в село и узнал страшную правду о своей семье, он созвал митинг, выкопал убитых и похоронил их. Памятник им поставили в самом центре села.

Когда раскопали яму, в которой немцы зарыли Цилю Савченко, народ увидал: убитая мать стояла на коленях и прижимала детей лицом к себе. Она заслоняла их своим пальто, чтобы они не видели убивавших их палачей.

В «Колхознике» (акт):

В колхозе «Колхозник», деревня Алчан Багайского сельсовета Евпаторийского района, немцы истребили три еврейские семьи, среди них: двух стариков, троих детей в возрасте от трех до одиннадцати лет и троих взрослых. Всего восемь человек.

 

Комиссия: Камбер, В. Сагец, Плоховой

 

Колхоз имени Молотова, Добрушинский сельсовет (акт):

[…] декабря 1941 года в деревне показались машины, они остановились возле дома старосты и постояли два часа. Затем прибыли еще две машины с жандармами и еще один автомобиль.

Тут же оцепили все село и начали собирать евреев, которые разбежались. Автомобиль нагонял их, и немцы пристреливали их на месте. Покончив с этим, немцы уехали, оставив в деревне нескольких жандармов, которые с помощью полицаев всю ночь производили обыски и убивали. Двадцать один человек прятались в степи, в яме, которую они сами вырыли. Прожили они там несколько месяцев, приходя в село за хлебом. Староста со своими помощниками забрались в укрытие, чтобы выследить людей, приходящих за хлебом в дом колхозницы Бережук. Пришедших они изловили и заперли в канцелярию под охраной полицаев. Утром староста вызвал румын. Румыны избили узников до полусмерти и выпытали, где прячутся их семьи. Затем они пошли туда с подводой, привезли всех в село Багай, где их всех замучили насмерть. Это произошло в феврале 1942 года.

 

Председатель Комиссии Низельник (председатель колхоза)

Сидоренко, Кузнецов – колхозники, свидетели

 

Список евреев, расстрелянных немцами в колхозе им. Молотова Добрушинского сельсовета Евпаторийского района:

1. Рейзберг Нахман – 45 лет

2. Рейзберг Хая – 40 лет, его жена

3. Рейзберг Фира – 17 лет, дочь

4. Рейзберг Таня – 10 лет, дочь

5. Рейзберг – 7 лет, сын

6. Фрумсон Лейб – 50 лет

7. Фрумсон Башева – 49 лет, его жена

8. Фрумсон Хана – 27 лет, дочь

9. Поляков – 3 года, сын дочери

10. Фрумсон Калман – 20 лет, сын

11. Перкус Давид – 50 лет

12. Кесельман Эстер – 55 лет

13. Кесельман Шева – 25 лет, дочь

14. Кесельман Башева – 33 года, дочь

15. Поляков Мейер – 60 лет

16. Полякова – 55 лет, его жена

17. Полякова Зина – 18 лет, дочь

18. Поляков Пиня – 20 лет, сын

19. Поляков Яша – 37 лет, сын

20. Поляков Лева – 15 лет, сын Яши

21. Поляков Давид – 6 лет, сын Яши

22. Поляков – 1 год, сын Яши

23. Гончар Дина – 60 лет

24. Гончар Фрейда – 20 лет, дочь

25. Зарина Сата – 22 года

26. Трояновский Абрам – 57 лет

27. Трояновская Сосл – 53 года, его жена

28. Полякова Соня – 30 лет

29. Поляков – 12 лет, ее сын

30. Поляков – 8 лет, ее сын

31. Черкасская – 45 лет

32. Черкасская Лия – 19 лет, ее дочь, убита в городе

33. Черкасский – 15 лет, сын

34. Черкасский – 12 лет, сын

35. Трояновская Маня – 16 лет

36. Рейзберг Гриша – 5 лет

37. Поляков Давид – 17 лет

38. Полякова Циля – 25 лет

39. Штурко Люся – 3 года

40. Пуритсон Борис – 48 лет

41. Коимон Яков – 52 года

42. Вичинский Давид – 30 лет

43. Вичинская Маня – 30 лет

44. Вичинский Изя – 6 лет

45. Вичинская – 4 года

 

Колхоз имени Калинина (акт):