Телеологического способа толкования

ТЕЛЕОЛОГИЧЕСКОЕ

(ЦЕЛЕВОЕ)

ТОЛКОВАНИЕ

СОВЕТСКОГО

ЗАКОНА

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

ПШНВшпшимШШ

ИЗДАТЕЛЬСТВО КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

1988

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Казанского университета

Научный редактор профессор, доктор юридических наук Г. И. Курдюков

Рецензенты: доктор юридических наук И. Ф. Казьмин. (ВНИИСЗ, г. Москва),

заместитель председателя Верховного Суда ТАССР М. М. Мавлятшин

Монография посвящена проблеме толкования закона исходя из его целей. В ней определяются исходные позиции изучения телео­логического (целевого) способа толкования, в рамках которого происходит уяснение целей правовых норм, исследовано его поня­тие и соотношение с другими способами и видами интерпретации закона, на основе современной правотолковательной практики судебных органов раскрываются конкретные средства и приемы установления целей нормативного акта, даются рекомендации по их использованию,в различных правоприменительных ситуациях-Впервые в нашей юридической литературе автор показывает роль телеологического толкования в правотворчестве. Большое внимание уделено практическому использованию целевого толкова­ния в деятельности правоприменительных органов и правовом воспитании.

4Книга предназначена для студентов, аспирантов и преподава­телей юридических вузов и практических работников.

ТАЛИЯ ЯРУЛЛОВНА НАСЫРОВА

ТЕЛЕОЛОГИЧЕСКОЕ (ЦЕЛЕВОЕ)

ТОЛКОВАНИЕ СОВЕТСКОГО ЗАКОНА

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Редактор Ю. И. Соловьев
Обложка художника В. П. Букина
Технический редактор Е. Ф. Гаврилова
Корректор Л. С. Губанова                                :

ИБ № 1195.

Сдано в набор 23.02 88. Подписано в печать 5.09.88 ПФ 08004. Формат 84X108 '/к. Бум. тип. № 2. Гарнитура литературная. Печать высокая. Усл. печ. л. 7,56. Усл. кр.-отт. 7,7. Уч. изд. л. 8,0, Тираж 1000 экз. Заказ Е-228. Цена 1 р. 60 коп.

1203000000—056                                                         © Издательство

075 (02)— 88                    ■■.•!;•'-•                          ■: tj казанского

v >  ч                                                                     'университета,

ISBN 5—7464—0117—X                                                  1988 г.

Издательство Казанского университета

420008, г. Казань, ул. Ленина, 18.

Набрано в типографии издательства Удмуртского обкома КПСС.

426000, г. Ижевск, Боткинское шоссе, 10 км.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение       ............................................................................   .    4

Глава, J. Исходные позиции изучения телеологического

способа толкования советского закона...    9
Глава II. Телеологическое толкование как особый способ ин­
терпретации советского закона ....  28
§ 1. Понятие телеологического способа толкования со­
ветского закона....................................................................................... 28

§ 2. Содержание телеологического способа толкования

советского закона................................................................................ 64

§ 3. Соотношение телеологического толкования с иными способами и видами интерпретации советского

закона ................................................................................................... 66

Глава III. Роль телеологического толкования советского за­
кона в юридической практике........................................................ 78

§ 1. Телеологическое толкование советского закона и

правотворчество                             ..;..•... 78

§ 2. Использование телеологического толкования совет­ского закона в правоприменительной практике, 97 § 3. Значение разъяснения целей советского закона для

реализации его воспитательного воздействия   . 116
Примечания........................................................................................... 130

ВВЕДЕНИЕ

Решения XXVII съезда КПСС предусматривают значительную активизацию законодательной деятель­ности в стране. Процесс перестройки и ускорения со­циально-экономического, политического и духовного развития общества невозможен без надлежащего пра­вового обеспечения. В этих условиях необходимо обес­печить единство всей правовой системы, соответствие новых актов конституционным принципам, правильное воплощение заложенных в советских законах целей, принципов и норм в общественную практику. Юриди­ческая наука должна продолжать исследования, направ­ленные на дальнейшую разработку научных основ пра­вотворчества, изучение эффективности вновь принимае­мых правовых актов, вопросов их реализации'. Среди них одной из «стержневых», всегда актуальных и нахо­дящихся на стыке теории и практики юриспруденции является проблема толкования закона. Многие ее ас­пекты являются дискуссионными, не до конца исследо­ванными или же приобретают такое значение в связи с актуализацией отдельных потребностей государствен' но-правового развития. Это относится и к вопросу о телеологическом толковании, направленном на уста­новление целей интерпретируемого закона, соотнесение с ними грамматического и логического смысла норм, определение его содержания.

Телеологическое толкование способствует решению поставленных партией задач по совершенствованию хо­зяйственного механизма и всей системы управления, преодолению таких негативных явлений, как искажение решений директивных органов, прямых указаний закона и его целей при переводе их на язык ведомственных инструкций, нормативов, положений. В связи с этим уже не раз подчеркивалась необходимость резко огра­ничить число ведомственных инструкций, положений, методик, которые подчас своевольно толкуют решения партии и правительства2. Включение телеологического толкования в механизм проверки издаваемых норма­тивных актов на соответствие общегосударственным ин­тересам в регулируемой ими области (в том числе на • предмет соответствия ведомственного законодательства актам более высокой юридической силы) содействует достижению единства и согласованности советского права, дальнейшему улучшению качества советских

законов, на необходимость которого вновь указывалось на XXVH съезде КПСС3.

Выполнение актуальной задачи юристов — исследо­вание эффективности нормативно-правовых актов так­же связано с их телеологическим толкованием. Какое бы содержание ни вкладывалось в понятие эффектив­ности, неизбежно возникает вопрос о цели изучаемого акта, объективном (результате, на достижение которого он направлен. Ответ на него дает телеологическое тол­кование законодательства.

Телеологическое толкование советского закона яв­ляется одним из условий обеспечения законности и це­лесообразности правоприменения, реализации ценност­ного подхода к институтам и нормам права в ходе осу­ществления закона, одним из факторов выявления и повышения эффективности правоприменительной дея­тельности.

В условиях повышения роли человеческого фактора на современном этапе социально-экономического и по­литического развития советского общества телеологи­ческое толкование, раскрывая ценностную характерис­тику закона, служит обеспечению воспитательного воз­действия советского права, способствует формированию социалистического правосознания граждан и тем са­мым содействует укреплению морально-идеологических и социально-психологических гарантий реализации пра­вовых требований.

Занимая важное место в теории права, исследова­ниях эффективности правовых норм, вопросы целевого толкования закона в то же время относятся к наиме­нее разработанным проблемам юридической науки. В отношении телеологического толкования сложилась особая ситуация. Если обратиться к научной литерату­ре, то о телеологическом толковании можно встретить самые противоречивые суждения: от его категориче­ского отрицания до признания безусловного и уни­версального значения. При этом одни авторы, призна­вая существование данного приема интерпретации смысла правовых установлений, относят операции по уяснению цели правовой нормы к историческому спо­собу толкования (Н. Г. Александров, С. С. Алексеев, Ю. Г. Ткаченко), другие —• к логическому (С. И. Виль-нянский, М. Д. Шаргородский), третьи видят в телео­логическом толковании самостоятельный способ

(И. Марков, М. Михайлова, П. Е. Недбайло, В. И. Ни­китинский, П. М. Рабинович, И. С. Самощенко, Г. Г. Шмелева, Ф. Н. Фаткуллин, Л. Д. Чулюкин). Наконец, существует мнение, согласно которому, с одной сторо­ны, признается важность определения целевой направ­ленности закона, с другой стороны, отрицается исполь­зование для этого специальных приемов толкования. Его сторонники (А. С. Пиголкин, Б. Спасов, А. И. Эки-мов) утверждают, что установление цели нормы —■ ре­зультат применения всех известных способов толковаг ния (грамматического, логического, систематического, исторического).

Монографическое исследование этого вопроса отсут­ствует. Подавляющая часть авторов вскользь упомина ет о телеологическом толковании. Еще встречается его отождествление с известным идеалистическим учением, по которому все в природе и обществе целесообразно. Нередко рассмотрение вопроса о телеологическом тол­ковании ограничивается критикой телеологического подхода в буржуазной науке. Последний, действитель­но, находит там широкое применение. Он основывается на теории цели в праве, разработанной Р. Иерингом. Рассматривая цель на идеалистической основе, эта тео­рия преувеличивает ее возможности как объяснитель­ного критерия права. Телеологическое толкование ис­пользуется для развязывания рук правоприменителя и обхода законности путем изменения смысла норм в со­ответствии с субъективными, произвольными целями. Одним из основных положений теории социалистичес­кого права является то, что субъект толкования не вно­сит ничего нового в разъясняемую норму, а лишь изве­стными методами и средствами стремится уяснить ее действительный смысл и содержание. Ни телеологиче­ское, ни другое толкование не может оправдать вклады­вание в норму содержания, которое не предусмотрено за­конодателем, какими бы благими намерениями право­применитель ни руководствовался. И. Марков правильно отмечает, что «телеологическое толкование есть толкова­ние, а не правотворчество под видом толкования...» 4.

В последние годы ученые все чаще стали обращать­ся к проблеме телеологического толкования. В первую очередь, это связано с возрастанием значения целенап­равленных процессов в правовой системе, (разработкой «целевой» проблематики в праве. Поскольку вопрос о

цели нормы, нормативного акта, правового института, отрасли, права в целом'неизбежно возникает в процес­се правотворчества, а затем реализации нормативных установлений, встает проблема ее выяснения, т. е. те­леологического толкования. Практически все авторы признают необходимость уяснения цели для понимания смысла правовой нормы, правильной ее реализации. Как справедливо указывает М. Михайлова (автор пер­вой в социалистической правовой науке монографии, посвященной цели в праве), роль цели как объяснитель­ного начала права давно известна и отмечалась не од­нажды, теперь в общей теории права стоит вопрос о глубоком комплексном рассмотрении этой проблемы, ис­следовании метода, в котором цель играет роль крите­рия толкования правовой нормы, с марксистских пози­ций, достижений социалистической науки и выводов юридической практики 5.

Те или иные вопросы целевого толкования поднима­лись советскими учеными в работах общетеоретическо­го характера (С. С. Алексеев, А. М. Васильев, Д. А. Ке­римов, А. В. Мицкевич, П. М. Рабинович, И. С. Само-щенко, Л. С. Явич и др.), особенно по проблемам тол­кования и реализации права (А. Б. Венгеров, Н. Н. Воп-ленко, В. В. Лазарев, П. Е. Недбайло, А. С. Пиголкин,

A. Ф. Черданцев и др.), а также И. Ф. Казьминым,
G. В. Полениной, Р. О. Халфиной и др. в связи с разра­
боткой научных основ правотворчества. Данная тема
привлекала внимание ученых отраслевых наук (А. К. Бе-
зина, А. Т. Боннер, и др.). Ряд вопросов телеологичес­
кого толкования затрагивался юристами других социа­
листических стран (Л. Василев, В. Захариев, Р. Лукич,
И. Марков, М. Михайлова, А. Нашиц, Н. Неновски,
И. Сабо, Б. Спасов, А. Тамаш, Д. Харасти, Я. Янев и
др.). Положения,'касающиеся телеологического анали­
за, высказаны Г. И. Батуровым, В. В. Глазыриным,

B.    Н. Кудрявцевым, Т. Г. Морщаковой, И. Н. Петровым,
И. Л. Петрухиным, И. С. Самощенко при рассмотре­
нии вопросов эффективности правовых норм. Сделан
ряд шагов в изучении телеологического толкования в
йауке международного права. Справедливо отмечается,
что «толкование международно-правовых норм, исходя
из целей и принципов, устанавливаемых международ­
ными политическими актами (совместными деклараци­
ями, коммюнике и т. п.), приобретает все большее прак-

тическое значение»6. Особое внимание уделяется крити­ке «телеологического» направления в буржуазной меж­дународно-правовой доктрине. К проблеме телеологи­ческого толкования обращались советские юристы-меж­дународники (И. И. Лукашук, О. И. Лукашук, А. Н. Та-лалаев, Г. И. Курдюков и др.), ученые социалистичес­ких стран. Особенно интересна в этом отношении рабо­та венгерского автора Д. Харасти (Harasti Y. Some Fundamental Problems of Law Treaties. Budapest, 1973). В контексте выявления функций цели в толковании меж­дународных договоров телеологическое толкование рас­сматривается в кандидатской диссертации С. М. Пун-жина «Цель в международном праве»7.

Однако до настоящего времени отсутствует единст­во представлений о понятии и сущности телеологичес­кого толкования советского закона. Почти не исследо­ваны содержание этого подхода как метода интерпрета­ции права, конкретные средства и приемы установле­ния целей нормы, что особенно необходимо для практи­ческого развития теории правотолковательной техники. То же самое можно сказать о соотношении целевого толкования закона с иными способами и видами интерт претации. В литературе нет обобщенного представления о его роли в различных сферах правовой деятельности.

Изложенное предопределило выбор темы настоящей монографии, подход к ее разработке и пути апробации полученных выводов.

Материал настоящего исследования использовался при подготовке проекта Положения об организации контроля за исполнением постановлений Президиума Верховного Совета Татарской АССР, разработанного организационным отделом Президиума Верховного Со­вета ТАССР при участии автора, при проведении Вер­ховным Судом ТАССР с участием автора обобщений практики толкования и применения законодательства.

Автор искренне признателен коллективу Верховного Суда ТАССР, сотрудникам отдела общих проблем со­вершенствования и применения законодательства ВНИИ советского законодательства за помощь, оказанную в ходе работы над монографией, и глубоко благодарен докторам юридических наук А. Б- Венгерову, Г. И. Кур-дюкову, И. Ф. Казьмину, В. В. Лазареву, П. М. Рабино­вичу за полезные замечания, высказанные в процессе подготовки рукописи.

Глава I

ИСХОДНЫЕ ПОЗИЦИИ ИЗУЧЕНИЯ

ТЕЛЕОЛОГИЧЕСКОГО СПОСОБА ТОЛКОВАНИЯ

СОВЕТСКОГО ЗАКОНА1

Исследование специфики телеологического способа толкования предполагает решение ряда общих вопросов толкования права и целей правовых норм. Мы исхо­дим при этом из известных ленинских положений. «Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, — писал В. И. Ленин,— тот неминуемо будет на каждом шагу... «натыкаться» на эти общие вопросы»2. Телеологическое толкование закона — один из способов интерпретации права, отдельный ее вид, а «отдельное не существует иначе как в той связи, кото­рая ведет к общему. Общее существует лишь в отдель­ном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее»3.

В данной работе не ставится задача анализа всех высказываний о назначении, сущности и содержании толкования закона, а определяются лишь исходные по­зиции, в соответствии с которыми будут излагаться по­следующие разделы. Это необходимо, в частности, и для того, чтобы в какой-то мере исключить последую­щие терминологические споры по поводу употребления некоторых понятий, относительно которых в юридичес­кой науке существуют различные мнения.

Толкование правовых норм — процесс, который име­ет место в любом случае, когда необходимо установить смысл нормативных установлений. Большинство авто­ров, признавая важность интерпретационной деятельно­сти, связывают ее только с правоприменением 4. Однако справедливо замечено, что толкование влечет юридиче­ские последствия не только в сфере применения, но и реализации права вообще 5. Более того, толкование вы­ходит за рамки правореализации. Чрезвычайно важно оно и в плоскости осуществления правотворческой дея­тельности. Ясное, не противоречащее существующим законам, в том числе и с точки зрения целей норм, из-. ложевие нового нормативного акта предполагает точ-

ное уяснение смысла и содержания предшествующих, связанных с ним правовых установлений. Толкование правовых норм имеет место и при научном или учебном анализе, при пропаганде права и т. д. Таким образом, толкование может предприниматься в различных юри­дических целях и имеет значение для всех сторон пра­вовой деятельности. Поэтому представляется неточным сводить телеологическое толкование только к казуаль­ному 6. Учитывая вышесказанное, не возникает необхо­димости различать наряду с ним телеологический ана­лиз, который, по мнению И. С. Самощенко и В. И. Ни­китинского, включает все операции, связанные с уста­новлением цели нормы в полном объеме7. Речь идет об использовании все того же телеологического толкования права, только для установления эффективности его норм. Конечно, следует учитывать направленность пра­воприменительного толкования и его отличие от интер­претации закона, проводимой безотносительно к его реа­лизации в данном отдельном случае. Возможно даже рассматривать различные уровни толкования.

1. Научно-теоретическое истолкование права, когда анализируется не только конкретное содержание зако­нодательной воли, но и ее общий смысл. Юридические понятия исследуются в свете общей характеристики права как общественного явления, его классовой сущ­ности, различных закономерностей развития права. Бе­зусловно, что телеологическая интерпретация -закона предпринятая на этом уровне, шире и богаче правопри­менительного толкования.

^ 2. Практико-прикладное толкование действующего права включает установление смысла закона примени­тельно к различным субъектам и жизненным ситуаци­ям. Можно говорить о значении телеологического тол­кования на этом уровне в связи с осуществлением нор-мотворческой деятельности, правоприменения и других форм реализации права и правового воспитания. Эти уровни не следует противопоставлять.

Для целей настоящего исследования представляет­ся более убедительным избрать наиболее распространен­ную среди советских авторов и ученых-юристов стран социализма точку зрения о необходимости толкования всех без исключения правовых норм8. Правовые нормы не могут быть заранее разделены на ясные и неясные. Чтобы ответить на вопрос, ясно ли изложена воля за-

10

конодателя в правовой норме или нет, необходимо пос­леднюю соответствующим образом интерпретировать. Нельзя, однако, не признать, что процесс толкования некоторых правовых норм проходит быстро, без види­мых интеллектуальных усилий субъекта, и поэтому ос­тается незаметным 9. В этой связи можно понять неко­торых юристов-практиков и ученых, полагающих, что толкование необходимо лишь в случае возникновения сомнений относительно применимости норм к какой-ли­бо ситуации10. Здесь на первый план выдвигается субъективный срез» проблемы толкования права. Есть два вопроса, которые нельзя смешивать: 1. Всякий ли закон надо уяснять? (Утвердительный ответ в данном случае бесспорен). 2. Всякий ли раз любому субъекту надо толковать норму? Известно, что мера ясности за­кона для разных субъектов права не может быть оди­наковой. Ясное представление о смысле правовой нор­мы может явиться результатом многолетнего примене­ния нО|рмативного акта, осуществляемого с учетом ин­дивидуального опыта прошлого толкования и практики толкования других субъектов. Незаметность процесса толкования находится в зависимости от юридической подготовленности лица, целей, для которых необходимо знание правовой нормы (например, ознакомление с нор­мативным актом «для себя», не преследуя задачи вос­пользоваться предоставленными им правами, и ознаком­ление с нормами с целью Последующего разъяснения их значения другим субъектам).

Ясность правовых норм зависит от выражений и формулировок текста, от их функций и целей. Так, кор-мативный акт, ставящий важные социально-политичес­кие задачи, обращенный к множеству субъектов, снаб­женный развернутой преамбулой, разъясняющей цели предусмотренных им мероприятий, их объективную не­обходимость и связь с коренными интересами советско­го народа и т. д., более доступен для понимания граж­дан, чем акт, предназначенный для узкого круга субъ­ектов. Текст нормы останется неясным, если не учиты­вать ее связи с другими нормативными установления­ми; Кроме того, «даже ясная по своим выражениям правовая норма иногда может быть неясной, двусмыс­ленной с точки зрения ее цели»11. Такая ситуация, если Исходить из отрицания необходимости толкования всех правовых норм, может привести к нарушению закона.

И

Например, при конкретизации положений закона воз­можно издание акта, который, вследствие непонимания цели, будет противоречить его общему смыслу. В соот­ветствии с требованием о необходимости интерпретации всех норм советского социалистического права в любом случае обращения к законодательству следует толко­вать его с точки зрения преследуемых им целей. Опре­деление последних является составным моментом уста­новления смысла и содержания правовых норм.

Толкование нормы должно дать средства к правиль­ному ее пониманию, установлению истинного смысла закона 12. Однако еще на заре советской правовой науки отмечалось, что под «истинным смыслом» можно пони­мать (и фактически понимают) очень и очень различ­ное 13. Поэтому для получения верного представления о сущности толкования советского права, чтобы затем яс­нее определить задачи телеологического толкования, прежде всего необходимо установить объект интерпрета­ционной деятельности.

Понятие «смысл» определяется в русском языке как: 1) внутреннее, логическое содержание (слова, речи, яв­ления), постигаемое разумом; 2) цель, разумное осно­вание и. На наш взгляд, смысл правового установления охватывает оба аспекта: это и внутреннее логическое со­держание правовой нормы и ее цель, которые раскры­ваются в результате толкования. Следовательно, назна­чение толкования, его суть состоит, в частности, в вы­яснении целевой направленности закона. Не случайно многие авторы, давая общее определение толкования, специально отмечают это обстоятельство 15. Это касает­ся и толкования международных договоров. Задачей толкования международного договора, как писал И. С. Перетерский, является «уяснение воли сторон, то есть содержания установленных ими в договоре правил, оп­ределяющих их права и обязанности, и той цели, для достижения которой заключен данный договор»16. Таким образом, предмет телеологического толкования выделя­ется на самом важном уровне анализа интерпретацион­ной деятельности.

Проблема цели правовой нормы имеет самостоя­тельное значение и плодотворно разрабатывается ря­дом авторитетных ученых 17. В рамках нашей работы не ставится задача ее подробного анализа, равно как и других положений, принимаемых в качестве исходных

12

в исследовании телеологического толкования. Она ин­тересует нас именно в плане определения специфики указанного способа интерпретации права. ■ Достигнутый в науке уровень изучения вопроса о цели правовой нормы позволяет принимать как аксио­матические положения о том, что нет бесцельных пра­вовых предписаний, что цели правовых норм являют­ся продуктом сознательной деятельности людей, обус­ловленной объективно, и т. д. Имея в виду решение ука­занной выше задачи, представляется необходимым об­ратить внимание на некоторые аспекты исследования целей правовых норм.

В литературе существуют различные точки зрения по поводу включения цели в содержание права. Одни авторы считают, что цель охватывается содержанием права, носит нормативный характер 18. Другие утверж­дают, что в содержание права входят лишь сведения о цели законодателя 19. Своеобразна позиция А. И. Эки-мова. Он полагает, что цель может стать правовой лишь в том случае, когда она связана со специфическим средством — общеобязательным правовым предписани­ем20. Его критикует М. Михайлова: «Действитель­но, правовая природа цели зависит от правовой приро­ды средств ее достижения, но это не все. С включени­ем в право социальная цель приобретает свойства пра­ва. Правовая цель является видом социальной цели, ко­торая санкционирована, поставлена правом и которая реализуется средствами права. Эти две характеристики существуют одновременно, а не альтернативно»21. По ее мнению, не все интегрированные в право цели были перед этим неправовыми, социальными целями. Имеют­ся цели, которые связаны с правом генетически. В та­ких случаях право не только средство их достижения, но и ставится ими как цель. Имеются цели, которые воз­можны только как правовые цели, существуют на осно­вании права и из-за существования права. Они не отде­лимы от права. Следовательно, определение цели как правовой зависит не только от того, находится ли пра­во по отношению к ней в положении средства22. М. Ми­хайлова дает широкое понятие правовой цели, которое охватывает всякую цель, функционирующую в сфере права. Она отмечает, что правовая цель — не только цель, санкционированная, поставленная правом и дос­тигаемая средствами права. Юридическая санкция мо-

П

жет быть прямая, когда цель дана как норма-цель, и непрямая — когда она существует как логическое осно­вание предписанного правом поведения23. Поэтому М. Михайлова рассматривает цель как часть права, включает ее в его содержание. Логика рассуждений ав­тора такова. Содержание права есть воля класса (на­рода), который осуществляет политическую власть, а эта воля стремится к определенной цели, поэтому пос­ледние, как часть этой воли, входят в содержание пра­ва 24. Положение о том, что право есть выражение воли господствующего класса25, бесспорно, но также, на наш взгляд, бесспорно и то, что не все, что находит от­ражение в праве, есть право, как бы широко ни тракто­валось его понятие. Сам автор признает, что юридичес­кое санкционирование социальной цели не означает, что она перестает существовать как политическая, нравст­венная и проч. цель26. «Цель в праве, будучи идеаль­ным выражением объективной закономерности, вместе с тем представляет собой те материальные и духовные результаты, которые достигаются посредством право­творчества, а затем — реализации норм права»27. Цель— специфическая характеристика права, отража­ет его обращенность к настоящему и будущему, к тому, что находится за пределами права. «Цель,—отмечает М. Михайлова, — есть прямое отражение объективных отношений и связей в обществе. Она вносит «социоло­гию» в правовые нормы, раскрывая их связи с сущест­вующей действительностью и социальный смысл»28. Иначе говоря, цели, которым служит советское право, находятся вне права 29. Развивая эту мысль, Д. М. Че-чот пишет: «Право регулирует общественные отноше­ния, и, следовательно, цель правового регулирования лежит в сфере общественных отношений, регулируемых правом, а не в сфере самого права, выступающего регу­лятором общественных отношений. Господствующий класс заинтересован в целенаправленном, выгодном ему развитии и формирования общественных отношений. Он заинтересован в том, чтобы это развитие приводило к соответствующим результатам как в сфере материаль­ного производства, так и в сфере общественного созна­ния. Эти результаты и представляют собой цели права в их наиболее общем выражении»30.

Таким образом, по мнению указанных авторов, цели, достижение которых преследовал законодатель изда-

14

нием нормативного акта, служащие для подтверждения или опровержения тезисов, раскрывающих смысл норм Права, находятся за пределами содержания конкретных норм права3I. Как таковые они являются той объек­тивной основой, которая позволяет выделить телеоло­гическое толкование в отдельный вид интерпретации, отличный от других способов. Другие способы толкова­ния (кроме историко-политического), как известно, на­правлены на уяснение смысла закона путем анализа его непосредственного содержания, логического содер­жания: и его систематического элемента. Но в то же время цели нормы, находясь за пределами содержания нормы, объединяют его единой социальной направлен­ностью в определенный общий смысл, находят отраже­ние в нем. Даже в тех случаях, когда цель не нашла прямого текстуального выражения в нормативном пред­писании, она «снята» в гипотезе, диспозиции, санкции нормы, т. е. в ее нормативном содержании. Это каса­ется и познавательного содержания нормы. Цель как идеальное выражение будущего в настоящем пронизы­вает своим существом все содержание права как сис­темы юридических норм, регулирующих соответствую­щие общественные отношения. Получая в нем свое от­раженное-выражение, цель стимулирует, организует, направляет практическую деятельность субъектов пра­ва по ее претворению в жизнь32. «Цели объясняют предназначение права и оправдывают его существова­ние. Поскольку право связано с целью и не может быть объяснено без цели, это означает, что представление о цели имеет определяющее значение для права»33. Поэтому правильное понимание общего смысла нормы во многом зависит от того или иного представления о ее цели; В речи Ф. Энгельса на судебном процессе «Новой рейнской газеты», где он обратил внимание на неприменимость ст. ст. 367 и 370 Code Penal для об­винения тазеты в клевете на жандармов, говорилось: «.:.эти статьи должны были, по мысли законодателя, охранять от клеветы частных лиц, а не чиновников, и только в этом случае они имеют смысл»34.

Не случайно в многочисленных постановлениях Пле­нума Верховного Суда СССР, обзорах судебной прак­тики, решениях по отдельным делам часто встречаются ссылки не только на прямые предписания закона, но и- на его общий смысл, т. е. имеется в виду его цель.

15

Так, Верховный Суд СССР указал в своем разъяснении, что «по смыслу ст. 24 Основ уголовного судопроизвод­ства Союза ССР и союзных республик, потерпевшим должен признаваться гражданин, которому моральный, физический или имущественный вред причинен непо­средственно... По смыслу ст. 58 УПК. РСФСР и соот­ветствующих статей УПК других союзных республик, в целях обеспечения возможности обжалования приго­вора потерпевший, который по уважительным причинам не участвовал в судебном заседании, должен быть уве­домлен о состоявшемся приговоре с разъяснением по­рядка его обжалования»35.

А. С. Пиголкин правильно отмечает, что без уста­новления цели немыслимо определить смысл закона. Но отсюда делается весьма спорный, на наш взгляд, вывод о том, что поскольку цель и смысл правовой нормы неразрывно связаны, а смысл уясняется несколь­кими приемами, то и цель является не объектом само­стоятельного изучения, а результатом применения всех известных приемов толкования36. Между тем на этом основании следовало бы отрицать самостоятельность и других видов толкования, так как буквальное содер­жание текста нормы, логический смысл и т. д., считаю­щиеся достаточными основаниями для применения спе­циальных способов толкования, также связаны со смыс­лом правовой нормы и находят отражение в нем (ина­че было бы бессмысленно их устанавливать). Как было показано, логическое содержание нормативного уста­новления и его цель, охватываемые понятием «смысл» нормы, различаются с точки зрения семантики русского языка. С другой стороны, в литературе правильно ука­зывается, что в той мере, в какой не следует смешивать вопрос о том, в чем состоит содержание права с воп­росом о том, чем оно определяется, недопустимо сме­шивать и вопрос о том, в чем состоит содержание права, с вопросом о том, на что оно направлено. Цель нормы выходит за пределы ее содержания 37. Это подтверж­дается и тем, что смысл нормы, определяемый в соот­ветствии с ее социальной целью, может не совпадать с текстуальными формулировками закона. Так, 4 марта 1965 г. был принят Указ Президиума Верховного Со­вета СССР «О наказании лиц, виновных в преступле­ниях против мира и человечности и военных преступ­лениях, независимо от времени совершения, преступле-

16

ний»38. В связи с запросами органов суда, прокуратуры и государственной безопасности Президиум Верховного Совета СССР в своем постановлении от 3 сентября 1965 года разъяснил, что действие данного Указа рас­пространяется и на тех советских граждан, которые в период Великой Отечественной войны проводили ак­тивную карательную деятельность, принимали личное участие в убийствах >и истязаниях советских людей39. Эти граждане были отнесены к числу нацистских пре­ступников. Подобного определения категории «нацист­ских преступников» в законодательстве не было. Пре­зидиум, давая аутентическое толкование, исходил не из текста данного закона, а из его социального назначения, политического смысла. С этой точки зрения цели пра­вовых норм также требуют специального анализа.

Существуют различные классификации целей право­вых норм. Следует отметить, что все они в значитель­ной мере условны, что отмечают и сами авторы соответ­ствующих классификаций. С точки зрения сроков дос­тижения целей их классифицируют на ближайшие, перс­пективные и конечные. Предлагается также различать функциональные цели (наступление изменений в самом поведении людей) и цели предметные (связанные с соз­данием определенного материального результата). Функ­циональные цели в идеально реализованном виде учи­тываются при постановке предметных целей, так как этот результат всегда является следствием определен­ного поведения40.

В литературе также принято разграничивать цели материальные (касающиеся общественных отношений в неправовой области, т. е. экономические, политичес­кие, идеологические и т. п.) и юридические (где бли­жайшим объектом будет само право, особенно его не­уклонное исполнение и соблюдение). Выделение юриди­ческих целей не противоречит утверждению; что цели, которым служит право, находятся вне права. Нет норм права, преследующих только юридические цели. Кроме того, юридические цели — всегда одно из самых низших звеньев в той цепи непосредственных целей, которым служат данные нормы и институты. В дальнейшем они переходят в другие, материальные цели41. Как те, так и другие имеют значение для правильного понимания смысла закона. Так, вполне очевидно, что без уяснения юридических целей немыслимо уяснить содержание про-

Е-228.-2                                                                                                       17

цессуальных правовых предписаний. Однако их понима­ние может быть недостаточным. Например, интерпрета­ция закона в целях его пропаганды, воспитания граж­дан невозможна без анализа его материальных целей. Но когда заходит речь о материальных целях, следует иметь в виду, что они анализируются в процессе толко­вания только в том аспекте, который нашел отражение в законе, т. е. имеет юридическое выражение. Это свя­зано с характером толкования права, относящегося к формально-догматическим методам анализа права.

Назначение и сущность толкования в литературе иногда определяют как уяснение и. разъяснение содерг жания правовой нормы. Чаще всего понятие «содержа­ние правовой нормы» употребляется в рассмотренном значении понятия «смысл»42. В то же время, нередко ав­торы разграничивают эти понятия 43. Если под смыслом нормы понимать основную суть закона, вложенную зако­нодателем в словесную его формулировку, то содержание это нечто более широкое 44. Имеется в виду не просто установление государственной воли господствующего класса (всего народа) на регулирование каких-либо об­щественных.отношений, нашедшей выражение в прав% вом акте, а все ее аспекты, все содержание требования, предъявленного законодателем в объективированной форме. Норма права истолковывается с точки зрения условий применения (гипотезы),предусмотренных прав и обязанностей (диспозиции), ■ меры государственного обеспечения (санкции). Некоторые авторы наряду с эти­ми элементами выделяют указание: на цель. Делается по­пытка рассмотреть место цели в логической структуре нормы. На наш взгляд,.цель правовой нормы занимает в этой схеме неоднопорядковое положение. Она, как выше отмечалось, объединяет все эти элементы единой направленностью на достижение того или иного резуль­тата, отражается на всех элементах, поэтому не может быть сведена до уровня одного из них. Косвенно эта мысль подтверждается и теми авторами, которые, обра­щаясь к критике буржуазных правовых теорий, считают неправильным подход к цели с позиций нормативизма, рассмотрения ее в качестве правового «нормативно-подчищенного» начала, указывают, что в действитель­ности цель предшествует правовой: норме и является стимулом и своеобразным двигателем правотворчест­ва45. Цели создания закона, если не иметь в виду не-

18

посредственные юридические цели, выходят за пределы
содержания нормативного установления, следовательно,
не могут быть полностью включены в логико-юридиче­
скую структуру нормы права (если исходить из призна­
ния традиционной, трехчленной структуры нормы)46.
Поэтому, видимо, есть смысл учитывать и социологиче­
скую структуру нормы. Это тот аспект проблемы, кото­
рый еще не получил должного отражения в литературе.
Следует также иметь'в виду, что есть буквальное содер­
жание, складывающееся из непосредственных тексту­
альных выражений закона. Оно может как включать,
так и не включать сведения о цели нормы. Цели зако­
нодателя выходят за пределы содержания нормативно-
правового предписания — кроме случаев, когда речь
идет о некоторых нетипичных предписаниях (целевых
нормах) и юридических целях.                           ■■:•■■■

Метод толкования нацелен не только на выявление юридических признаков нормы. Так как многие поня­тия, образующие норму, отражают общественные явле­ния, то возникает задача определения социального со­держания закона. Иначе говоря, функция толкования связана не только с необходимостью,проникновения по­средством внешней формы права в содержание право­вых предписаний, но и с истолкованием права в це­лом — его смысла, принципов, социально-политического содержания47. Цели нормативных установлений как раз и выражают социальную роль и политическое содержа­ние закона. ■■ ■ ■

■ ■ В качестве дополнительного аргумента в пользу то­го, что цель выходит за пределы содержания правовой нормы, можно привести следующее; Довольно трудно представить себе реализацию нормы, если неизвестна ее гипотеза или диспозиция. Не оспаривая ^известное по­ложение о том, что цель есть один из параметров пра­вового регламентирования поведения субъектов48; заме­тим, что в некоторых случаях норма реализуется без ее соответствующего -установления. Возможны ситуации, когда субъект механически следует предписанию нормы, исполняет ее, не вникая в предполагаемые и желаемые результаты ее реализации (в армии, например). Это было бы невозможно, если бы цель нормативного уста­новления полностью входила в ее содержание. -Цель нормы и сформулированное в соответствии с ней пра­вило поведениям являясь правовыми средствами регули-

2*                                                                                                               19

рования поведения людей, сохраняют по отношению друг к другу известную самостоятельность49, которая проис­текает хотя бы из того, что цель не тождественна сред­ству ее достижения. Формально определенные права и обязанности (формально-юридическое содержание нор­мы) являются постоянно работающим регулятором, кри­терием правомерности поведения. А цель, ввиду указан­ной специфики, является конечным определителем пра­вомерности использования конкретных прав и обязан­ностей 50. Таким образом, цели нормы можно рассмат­ривать как элемент содержания нормативного установ­ления, если иметь в виду непосредственные юридические цели. Кроме того, можно согласиться с тем, что цель входит в содержание нормы, если понимать под ним ее полное содержание, включая социально-политическую направленность, если рассматривать ее с точки зрения социологической структуры нормы. Тогда она действи­тельно может рассматриваться как основное содержа­ние правовой нормы 51. Ибо «главный ориентир толко­вания,— отмечает С. С. Алексеев, — это сама жизнь на­шего социалистического общества... Смысл закона в пол­ной мере раскрывается лишь в том случае, если рас­сматривать его положения с учетом тех целей, которые решал законодатель, того социально-политического зна­чения, которое заложено в его содержании»52.

В процессе толкования правовых норм интерпрета­тор никогда не может отходить от объективированного результата воли законодателя — нормативного акта. Поэтому, когда в ходе уяснения закона используются дополнительные источники, сопровождающие принятие акта, например, материалы правотворческой инициати­вы и обсуждения проекта закона (пояснительные запис­ки к нему, заявления, предложения специалистов, уче­ных, общественных и государственных деятелей и т. д.) в целевом толковании, то это уместно только тогда, ког­да они отразились на его смысле. В противном случае воля нормодателя может приобрести неопределенный характер, и тогда не исключена возможность «подправ-ления» закона с помощью толкования. Подобное «толл кование», таит опасность нарушения стабильности пра­ва, может породить неуверенность в отношениях между людьми и прямые нарушения норм права. Оно не спо­собствует также и воспитанию трудящихся в духе ува­жения к закону. В соответствии с требованиями социа-

20

листическои законности толкование не вносит и не долж­но вносить никаких изменений и дополнений в интер­претируемые нормы. Учет изменений общественной жиз­ни в процессе толкования правовой нормы возможен только в рамках содержания, вложенного в нее законо­дателем. При этом надо иметь в виду, что содержание нормативного установления может изменяться вследст­вие издания законодателем новых нормативных актов. Такие ситуации возможны, когда наступают глубокие общественно-политические изменения. В этом случае истинный смысл правовой нормы устанавливается, ру­ководствуясь изменившейся волей законодателя. Изме­нение же смысла нормативного предписания в целях приспособления к отдельной ситуации или из-за каких-то прагматических соображений не будет соответствовать назначению толкования как деятельности по уяснению и разъяснению выраженной в законе государственной воли.

При толковании не исключен некоторый «субъекти­визм», особенно когда нормативный акт истолковывает­ся различными интерпретаторами. Однако ни под ка­ким видом недопустимо принятие противоречивых ре­шений по тождественному предмету на основании од­ной и той же нормы. Такая практика в любом своем проявлении может привести к неопределенности приме' нения права и иным отрицательным последствиям53. В этом смысле очень перспективно использование ЭВМ. Конечно, машина дает такое толкование акта, которое в него заложено. Однако оно может оказать большое положительное влияние на практику. Во-первых, толко­вание дается с использованием мнений выдающихся специалистов и должностных лиц, огромной правопри­менительной практики и научной литературы. Во-вто­рых, машинное толкование легче сделать единым и централизованным, что самым положительным образом может влиять на установление единообразного приме­нения закона 54. Но пока внедрение в практику машин­ного толкования вопрос будущего, очень актуальна проблема гарантий против субъективизма дри толкова­нии закона, в том числе и телеологическом, о котором пойдет речь в последующих разделах работы. Посколь­ку смысл интерпретируемой нормы един, то не мо­жет и не должно быть при толковании, соответствую­щем всем предъявляемым требованиям, двух правиль-

2 г;

лых пониманий одной правовой нормы. Поэтому впол­не правомерно говорить о прецеденте толкования55, ес­ли, конечно, не придавать ему значения источника пра­ва. Существование соответствующего правильного тол­кования смысла нормы по ее цели, за которым признано значение прецедента толкования, сыграло бы положи­тельную роль в стабилизации юридической практики в да представляет сложную задачу для правоприме­нителей.

Вопрос о понятии толкования права предполагает рассмотрение содержания интерпретационного процес­са. Надо заметить, что и здесь существуют разногласия среди ученых. Это объясняется сложностью проблемы. Исследуемый процесс протекает, в основном, в созна­нии человека, в виде различных внутренних, мыслитель­ных, интеллектуально-волевых операций. Эта трудность обусловливает появление мнений о содержании толко­вания только как разъяснении, результаты которого мо-тут быть непосредственно восприняты в интерпретацион­ном акте, юридическом совете и т. д., когда разрывает­ся единый процесс толкования, и уяснение права, про­исходящее в сознании человека, представляется- не име­ющим юридического значения, совершенно не связанным с разъяснением и т. д: Поскольку указанная проблема непосредственно не связана с темой данного исследова­ния, представляется возможным избежать здесь подроб­ных рассуждений. Автор присоединяется к мнению, сог­ласно которому уяснение и разъяснение правовых норм представляет собой две взаимосвязанные стороны про­цесса толкования. Как та, так и другая имеют место в телеологическом толковании закона.

Слияние уяснения и разъяснения в их единстве про­исходит в акте толкования. Все то, что дает интерпре­тационная деятельность,' объективируется в известной чрорме. Если вопросы сущности и содержания толкова­ния социалистического права традиционно усиленно разрабатываются в советской юридической науке, то ■вопрос о его форме до некоторых пор вообще оставал­ся в тени56. Проблема^ усугубляется тем, что толкова­ние очень тесно связано с другими формами правовых действий, нередко в акте одного и того же органа мо­гут быть объективированы в качестве положений и ре­зультаты толкования/и результаты правотворческой

22

деятельности, результаты конкретизации правовых норм, пропаганды права. В качестве иллюстрации можно при­вести примеры из праворазъяснительной практики Пре­зидиума Верховного Совета СССР 57. Разъяснения выс­шего органа государственной- власти согласно сложив­шейся практике в основном оформляются постановле­ниями, но в ряде случаев они встречаются в указах Президиума Верховного Совета СССР. Затрудняет выявление разъясняющих положений и форма изложе­ния некоторых из них. Хотя внешние отличия формы, в которой объективируется толкование, имеет очень важ­ное значение58. Кроме того, в актах толкования очень часто воспроизводятся сами законодательные нормы. Это не всегда оправдано и ведет к излишней перегружен­ности текста в ущерб лаконичности и ясности изложе­ния непосредственно интерпретационных положений. В особенности это касается актов толкования, издаваемых: судебными органами59. В то же время следует признать оправданным существование в практике смешанных, разнородных актов. Они выражают тесную связь н взаимосвязь различных правовых явлений. Существо­вание таких актов необходимо и потому, что в ряде слу­чаев целесообразно объединять в одном акте все поло­жения (новые правила, разъяснения, конкретизацию л т. д.), касающиеся одного предмета, обслуживающие какой-то нормативный акт или группу правовых норм. Вопрос об актах толкования относится, гго нашему мнению, к тем аспектам толкования, которьш допуска­ют нормативное регулирование (в частности, порядок их оформления, внешние атрибуты акта и т. д.). В этом плане интересен опыт Болгарии, где в принятом в 1973 т. Законе о нормативных актах специальная гла­ва (гл.У) регулирует вопросы толкования. В частности, там решен вопрос о том, когда нормативные акты под­лежат толкованию и какие руководящие начала ил;и критерии должны быть положены в основу деятельнос­ти по толкованию. Закон определил субъектов, кото­рые могут ходатайствовать об обязательном толковании Государственным Советом законов и иных нормативных актов, порядок обращения в Государственный Совет и форму актов, в которых дается- толкование и отклоня­ются ходатайства о толковании. Здесь же установлены условия вступления в силу указов о толковании и субъ­екты, на которых они распространяются. Наконец, За-

23

кон о нормативных актах (ст. 51) в принципе урегули­ровал возможность давать также обязательные толко­вания подзаконных актов и порядок такого толкования. Использование этого опыта имело бы немаловажное значение для совершенствования советской правотолко-вательной практики.

В исследовании актов толкования права следует, на наш взгляд, исходить из того, что содержание акта тол­кования неотделимо от содержания разъясняемой пра­вовой нормы, оно отражает выраженную в ней государ­ственную волю. Значит, при обрщении к правовой нор­ме толковать ее надо и с учетом существующих офици­альных интерпретаций. Акт толкования является лишь •своеобразной «разверткой» содержания и значения юри­дической нормы60. Поэтому представляется неточным рассматривать разъяснения как «модификацию право­вой нормы», утверждать, что «толкование несет в себе элемент нового понимания действующего закона»91. По-.добные рассуждения не разделяются большинством ав­торов, так как они входят в противоречие с одним из основных положений теории социалистического права, согласно которому субъект толкования не вносит ничего нового в разъясняемую норму, а лишь известными ме­тодами и средствами стремится уяснить ее действитель­ный смысл и содержание. «Акт о толковании,—пишет Б. Спасов, — содержит информацию, но относится она к разъяснению смысла закона»62. На этом приходится вновь акцентировать внимание, так как особенно при те­леологическом толковании велик соблазн вложить в норму то содержание, которое не предусмотрено зако­нодателем. Чтобы акты толкования права рассматри­вать в качестве относительно самостоятельных, вполне достаточно того, что они выполняют свою основную функцию, вскрывая подлинный смысл правовых норм. Встречающиеся в практике случаи издания новых пра­вовых норм под видом толкования следует не допускать в дальнейшем, так как. они не могут способствовать со­вершенствованию законодательства и укреплению со­циалистической законности.

Что касается юридической природы актов толкова­ния, то ее правильно, на наш взгляд, определяет С. С. Алексеев, считая их одним из видов правовых актов, существующих наряду с нормативными и индивидуаль-

24

ными63. Учитывая назначение и содержание интерпре­тационных актов, Б. Спасов справедливо относит их к особой категории ненормативных актов64.

В связи с тем что в актах толкования нередко фор­мулируются результаты иных правовых действий, необ­ходимо разграничить толкование и соприкасающиеся с ним виды правовой деятельности. Практика показывает, что чаще всего наряду с разъяснениями правовых норм в интерпретационных актах встречаются конкретизиру­ющие положения. Проблема отграничения толкования и конкретизации еще долго будет вызывать различные мнения. Так, в литературе довольно распространено мнение, что конкретизация имеет место только в ходе правотворчества, а в правоприменении следует говорить о толковании. Однако трудно согласиться, например, с тем, что всякое установление цели одной правовой нор­мы, исходя из цели другой (более общей), является конкретизацией, а не толкованием. Наличие несомнен­ной связи между толкованием и конкретизацией, объе­динение их результатов в одних актах послужило осно­ванием для рассмотрения их как тождественных явле­ний. Но толкование существенно отличается от конкре­тизации. Хотя деятельность по уяснению и разъяснению выраженной в законе государственной воли носит твор­ческий характер, она не вносит ничего нового в содер­жание толкуемой нормы, лишь способствует правильно­му пониманию соответствующих предписаний. Конкре­тизация предполагает дальнейшее развитие, детализа­цию правовой нормы, т. е. дается более развернутое и в этом смысле новое содержание65. Конкретизация сле­дует после того, как предприняты усилия для выявле­ния воли законодателя во всей ее полноте с помощью различных способов толкования. Любая норма подле­жит толкованию ее адресатам. Упоминание об этом за­конодатель считает излишним. Конкретизация возможна только тогда, когда сам нормодатель намеренно допус­кает углубление содержания нормативного предписания (например, при абстрактном формулировании правового установления, наличии оценочных понятий в содержа­нии нормы и т. д.). Даже эти немногие обстоятельства подтверждают необходимость разграничения толкова­ния и конкретизации права.

Сказанное позволяет сформулировать ряд выводов.

1. Толкование правовых норм — процесс, который

25

имеет место в любом случае, когда необходимо устано­вить смысл нормативных установлений. Поэтому пред­ставляется неточным сводить телеологическое толкова­ние только к казуальному и различать наряду с ним те­леологический анализ. В последнем осуществляется все то же целевое толкование права, только предпринимае­мое для установления эффективности его норм.

Учитывая существенные отличия толкования в про­цессе правоприменения и других практических целях, можно вести речь об уровнях толкования закона: науч­но-теоретическом, когда конкретные юридические пред­писания и их общий смысл анализируются в свете клас­совой сущности права, различных закономерностей его развития, и практико-прикладном, когда толкование привязывается к решению определенных практических задач. Эти уровни не следует противопоставлять.

2. Толкованию подлежат все без исключения пра^
вовые нормы. Исходя из этого, представляется необхо1
димым выяснение цели закона в любом случае обраще­
ния к нему. При этом следует учитывать «субъектив­
ный срез» проблемы толкования. Мера ясности закона
для различных субъектов неодинакова и зависит от
многих обстоятельств, в том числе и от того, насколько
полно просматриваются его цели при ближайшем рас­
смотрении.

Назначение толкования, состоящее в уяснении
смысла закона, охватывает и установление его целевой
направленности. Цели закона выходят за пределы не­
посредственного содержания нормы права и, как тако­
вые, заслуживают специального анализа.

3. Содержание процесса толкования закона состав­
ляют две его взаимосвязанные стороны: уяснение и
разъяснение. Как та, так и другая имеют место в телео­
логическом толковании.                                  :

4. На наш взгляд, необходимо оформлять разъясне­
ния самостоятельным актом, но нет необходимости со­
вершать коренную ломку установившегося порядка, т.е.
оформление актов толкования Президиума Верховного
Совета СССР постановлениями. Нужно только указы­
вать, что они издаются в порядке реализации п. 5 ст. 121
Конституции СССР (права Президиума Верховного Со­
вета СССР на толкование действующих законов). В це­
лях облегчения понимания содержания актов, в которых
объединены разнородные положения, исключения оши-

26

бок в их реализации акт следует формировать таким образом, чтобы в одной его части устанавливались но­вые нормы, в другой содержались конкретизирующие положения и в третьей — соответствующие разъяснения. Указанные части необходимо выделять терминологиче­ски.

6. В качестве самого общего вывода можно конста­тировать наличие в юридической науке по вопросам тол­кования права и целей правовых норм ряда традицион­но дискутируемых положений, которые имеют опреде­ляющее значение для исследования телеологического толкования закона, но которые, в свою очередь, нужда­ются в уточнении и развитии с учетом специфики наз­ванного способа, его места и роли в юридической прак­тике. Последующие разделы монографии как раз и при­званы выполнить эту функцию.

27

Глава II