Маркс К„ Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 555.

24 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 176.

25 Подробнее об этом см.: Баженов Л.Б. Основные вопросы теории гипотезы. М., 1961; Копнин П. В. Гипотеза и познание действительности. Киев, 1962; Кузнецов И.В. О математической гипотезе. — «Вопросы философии», 1962, № 10; Ракитов А.И. Философские проблемы науки. М., 1977; Фролов И.Т. Жизнь и познание и др.

26 См. Маркс К„ Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 367.

27 См. Бранскнй В. П. Философские основания проблемы синтеза релятивистских и квантовых принципов. Л., 1973, с. 69.

28 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 318.

29 См. там же.

30 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 47, с. 344.

31 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 318.

32 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. II, с. 366; Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 90.

33 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 438; см. также: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 49, с. 177.

34 Маркс К„ Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 366.

35 Thomson G. The Inspiration of Science. — «Nature», 1961, v. 192, N 4804, p. 698.

36 См. Бриллюэн Л. Научная неопределенность и информация. М., 1966; Brillouin L. Obserwation, Information and Imagination. — Information and Prediction in Science. N. Y. — L., 1965.

37 Max Э. Популярно-научные очерки. Спб., 1909, с. 157.

38 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 343.

39 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 181.

40 Эйнштейн А. Собрание научных трудов, т. IV. М., 1967, с. 270

41 Вавилов С. И. Собр. соч., т. IV. М., 1956, с. 18.

Маркс К.. Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 629.

43 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 350.

44 Планк М. Единство физической картины мира. М., 1966, с. 77.

45 Там же, с. 73.

46 Семенов Н. Н. Годы, которых не забыть. — Пути в незнаемое. Писатели рассказывают о науке. М., 1960, с. 486-487.

47 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 21.

48 Герцен А. И. Избр. филос. произв., т. 1. М., 1948, с. 138.

49 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 565.

50 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 16.

51 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 67.

52 Павлов И. П. Полн. собр. трудов, т. 1. М. — Л., 1940, с. 27.

53 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 399.

54 Герцен А. И. Избр. филос. произв., т. I, с. 130.

55 См. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956, с. 27.

56Ленин В. И. Пол», собр. соч., т. 39, с. 67.

57 См. Гегель. Соч., т. IX. М„ 1932, с. 6-7.

58 Чернышевский Н. Г. Избр. филос. соч., т. I. M.,, 1950, с. 303.

 

Глава IV

 

ТЕОРИЯ И МЕТОД.

ДИАЛЕКТИКА ВЗАИМОСВЯЗИ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ

 

Наука характеризуется не только определенным мыслительным содержанием, но и формой, структурой знания, специфическими познавательными приемами, методологическими принципами. «Здание науки, — писал Д.И.Менделеев, — требует не только материала, но и плана, воздвигается трудом, необходимым как для подготовки материала, так и для кладки его, для выработки самого плана, для гармонического сочетания частей, для указания путей, где может быть добыт наиполезнейший материал»¹.

На первый план в системе науки выступают два элемента — теория и метод. Рассмотрим каждый из этих элементов в отдельности и в их взаимосвязи².

 

Теория, метод, практика

Термин «теория» многозначен. В соотношении с практикой в качестве теории выступает вся совокупность знаний; в этом плане теорию следует рассматривать как результат всей умственно-абстрактной деятельности. Относительно эмпирического познания теория представляется тщательно разработанной системой взглядов, опирающейся на научный аппарат. Теория — это форма достоверного научного знания о некоторой совокупности объектов, представляющая собой систему взаимосвязанных утверждений и доказательств и содержащая методы объяснения и предсказания явлений данной предметной области³. Кроме того, теория может рассматриваться и как совокупность понятий и суждений, относящихся к определенному предмету исследования и охватываемых единством отображаемой ими проблематики, например теория вероятности, теория доменного процесса, теория дифференциальной ренты. Наконец, теорию можно интерпретировать и как свод правил, приемов и т.д. в области какого-либо мастерства, например теория шахматной игры.

С точки зрения гносеологии под теорией в самом общем смысле слова «понимают всякую деятельность, связанную с рациональным осмыслением и познанием явлений природы, общественной жизни и самого мышления»⁴.

Хотя между теорией и методом существует некоторое родство, по своему содержанию и задачам они далеко не тождественны. Метод в основном отвечает на вопрос, как осуществляется познание, теорию интересует, что представляет собой исследуемый предмет. Важнейшими проблемами логики и гносеологии являются проблемы истинности знания и правильности познания. Теория своими корнями уходит в первую проблему, метод — во вторую. Теория отражает развитие предмета в действительности, метод — деятельность исследователя в процессе познания предмета.

Утверждение, что теория предмета выполняет двоякую функцию (т.е. учит и тому, что представляет собой предмет, и тому, как он познается) не лишено положительного смысла, поскольку показывает взаимосвязь теории и метода: теория выступает основанием, необходимой предпосылкой формирования метода.

В самом широком смысле метод есть путь, способ достижения какой-либо цели, решения определенной задачи. Как и все прочие логические формы и мыслительные приемы, метод имеет основания в объективной действительности и определяется прежде всего содержанием познаваемого предмета, практикой исследовательской работы. Если же рассматривать метод более конкретно, то можно обнаружить разнообразие его содержания и форм связи с действительностью, с предметом познания. В одних случаях эта связь непосредственна, в других между предметом и методом стоит теория.

Чтобы лучше понять генезис научного метода, следует несколько подробнее проанализировать проблемы содержания и форм мышления, истинности знания и правильности познания. В системе этих понятий метод относится к форме мышления и познания, он не отвечает на вопрос, что познавать, а указывает, как это делать, разделяя с формой все относящиеся к ней характеристики.

Хотя логическая форма и определяется как способ соединения составных частей мыслимого содержания, она обусловливается не только элементами данного содержания. В противном случае не существовало бы универсальных логических форм. Содержание мышления детерминировано содержанием отражаемых объективных предметов и явлений и адекватно ему. Форма мышления в конечном счете тоже зависит от отражаемых мышлением реальных вещей, но не является их абсолютной копией. Логическая форма в значительной мере обусловлена познавательными актами, многократным повторением одной и той же формы связи мыслей в процессе познания мира. Например, метафизический способ мышления возник как результат многократного повторения привычки мыслить вещи существующими раздельно — одну подле другой и одну независимо от другой.

Обусловленность метода содержанием изучаемого объекта, спецификой исследовательской работы является неоспоримым фактом. Каждый объект познания требует специальной «технологии» его исследования, особой методики изучения и обработки материала. Так, возраст Земли и метеоритов определяется методом радиоактивного распада, природа минералов изучается с помощью рентгенометрического метода. Экспериментальное исследование спектров ядерных превращений, космических лучей составляет основу огромных успехов современной физики. Там, где не могут быть применены ни микроскоп, ни химические реактивы (например, при исследовании общественной.жизни), то и другое, по словам К.Маркса, должна заменить сила абстракции. Многообразие методов, их дифференциация есть следствие качественного многообразия исследуемого наукой объективного мира. Соответствие явлений действительности и методов их познания является требованием материалистической диалектики, составляющей основу научного метода.

Что имеют в виду, когда говорят, что метод обусловлен содержанием изучаемого предмета? Прежде всего то, что познаваемый предмет, его природа требуют определенного метода исследования, а мышление исследователя в процессе познания предмета выступает не как что-то совершенно внешнее предмету, независимое от него. Напротив, определение пути, на котором может быть осуществлено успешное познание предмета, возможно только через повторение познавательных действий над предметом, через анализ его содержания и изучение его в развитии. Метод познания природы может быть представлен, по словам Ламарка, «как исполненный человеком набросок пути, по которому следовала природа в своих произведениях»⁵. Анализируя отношение метода к предмету, подчеркивая значение формы в научном познании, А.И.Герцен писал, что «метода в науке вовсе не есть дело личного вкуса или какого-нибудь внешнего удобства, что она, сверх своих формальных значений, есть самое развитие содержания, — эмбриология истины, если хотите»⁶.

Но суждение «каков предмет — таков и метод» не дает исчерпывающего ответа на поставленный выше вопрос. Для познания предмета, конечно, необходимо иметь его перед собой, в поле своего внимания, но этого недостаточно. Необходимы предварительные, хотя бы минимальные, приблизительные сведения о предмете, взятые из прежнего опыта. Следовательно, выработка метода познания предваряет знание о предмете, его теорию.

В методике объединяются теоретические знания иих практическое использование. Метод — это теория, обращенная к практике научного исследования. Следовательно, все наши знания имеют ценность лишь в том случае, если они выступают орудием познания и преобразования мира. Свобода человека означает не только познание им необходимости (в смысле отражения в его сознании законов действительности). Она есть активное отношение человека к миру, реализуемое в его интеллектуальной и практической деятельности. Если рассматривать «свободу» только как познание необходимости, то придется признать, что обладание такой свободой может и не сделать человека свободным. Смысл свободы заключается не только в познании объективной необходимости, но и (как обязательное условие) в способности принимать решения со знанием дела, в умении и желании осуществлять практические преобразования действительности, в использовании на практике полученных знаний.

Следовательно, научные данные важны не как самоцель, а как средство решения научных и практических задач.

Хотя метод и обусловливается содержанием изучаемого предмета, но принадлежит он к области субъективной диалектики, духовного мира человека. Метод есть сознательное, целенаправленное действие, идущее от человека к предмету. В науке метод выступает как средство решения определенных задач и проблем.

В истории философии метод научного познания трактовался по-разному, чаще всего его представляли как одну или несколько (определенным образом систематизированных) познавательных операций или процедур. Например, Ф.Бэкон определял метод как целенаправленный эксперимент, основу которого составляли способы учета изучаемых свойств отдельных предметов (так называемые таблицы присутствия, отсутствия и степеней). Декарт выдвинул в качестве метода следующие четыре требования: 1) тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и считать истинными только те положения, которые представляются ясными и отчетливыми; 2) расчленять сложные задачи на части; 3) переходить от известного и доказанного к неизвестному и недоказанному; 4) не допускать пропусков в порядке исследования.

Определение метода как совокупности правил познания имеет тот недостаток, что перечисленные правила касаются обычно только какого-либо одного этапа в процессе научного познания. В действительностижеему предшествуют и его сопровождают и другие формы работы, сопряженные с исследованием, например предварительная постановка задачи и цели научного исследования, выяснение границ данной области познания, составление плана исследования, подборка материала и т.д. Приступая к работе, исследователь располагает не только совокупностью разработанных до него систематизированных познавательных приемов, соответствующих предмету и цели научного исследования, но и рядом исходных принципов и идей. К тому же он опирается на весь предшествующий опыт познания, на выработанный историей мышления понятийный аппарат. В практике научного исследования методы указывают не только на то, что есть в объективной действительности, но и на то, как подходить к ее научному анализу.

Теория чисел в математике, теория общественно-экономической формации в общественных науках, волновая теория в физике, теория эволюции в биологии и другие теории, составляющие фундамент соответствующих наук, в практике научного исследования выступают логическими ориентирами научного познания. Например, знание о платформах и геосинклиналях в геологии из чисто тектонической концепции превратилось в руководящую идею исторической геологии. С ее позиций анализируется история образования осадочных пород, смена флор и фаун. Эта идея позволила исторической геологии за сто пятьдесят лет ее существования превратиться из простой летописи пород, какой она была при своем зарождении, в науку, которая не только описывает факты, но и объясняет сложные геологические процессы, создает картину эволюции земной коры и пытается вскрыть присущие этой эволюции закономерности.

Можно привести еще ряд аналогичных примеров. Так, разрабатывая путь в Азию через Западное полушарие, Христофор Колумб руководствовался идеей шарообразности Земли. Периодическая система химических элементов Д.И.Менделеева дала возможность обнаружить многие еще не открытые элементы. То же можно сказать о теории химического строения А.М.Бутлерова, позволившей предсказать новые органические вещества. Ч.Дарвин своей гениальной иллюстрацией идеи развития оплодотворил всю умственную работу человечества и особенно биологический отдел естествознания. И.П.Павлов отмечал исключительно большую методологическую роль идеи об условном рефлексе, разработанной И.М.Сеченовым, для изучения высшей нервной деятельности человека. Идеи Циолковского о ракетной технике и межпланетных путешествиях служат методологическим ориентиром для современных конструкторов и ученых — создателей реактивных аппаратов.

Однако констатировать методологическую ценность теоретических положений науки еще не означает отождествлять методологические установки с общетеоретическими положениями. Сама по себе (безотносительно к чему-либо) теория еще не есть метод. Она становится таковой, когда ее включают в определенную систему знания, когда она используется для дальнейшего исследования отношений действительности. Опираясь на исторически накопленные знания, исследователи обрабатывают вновь полученный эмпирический материал, данные повседневного опыта. Исходя из основополагающих методологических идей и теорий, наука в целом выступает как средство познания новых научных фактов.

Различие между знанием, имеющим методологическую ценность (т.е. специальным знанием о законах и принципах, управляющих научной деятельностью), и другими научными знаниями, относительно; разделяющая их грань часто условна. Сама по себе математика — это наука, имеющая свой предмет изучения, а для других наук она метод, который позволяет получить представление о количественной характеристике исследуемого предмета. Методологическая роль математики состоит в глубоком проникновении ее логики и методов в различные отрасли человеческих знаний. Процесс математизации механики, астрономии, физики идет уже давно. В химии он начался позже, в биологии практически еще только разворачивается. Сейчас этот процесс развивается в общественных науках, прежде всего в экономической науке. Математические методы проникают даже в такие на первый взгляд далекие от математики науки, как лингвистика, литературоведение, история, криминалистика и т.д.

Было бы неправильно думать, будто любое научное знание может выступать в роли метода. Роль метода не могут выполнить научные сведения о единичных предметах и явлениях. Например, уточнение года битвы на реке Калке — первого сражения между русскими войсками и татаро-монгольскими ордами Чингисхана — для исторической науки имеет значение, но вряд ли оно может трать какую-либо методологическую, эвристическую роль. Однако столь же неверно утверждать, что методологическую ценность в науке представляют только философские понятия и принципы, что в этой роли не могут выступать частнонаучные знания. Причиной ошибочных суждений о методологии в данном случае является, на наш взгляд, неправомерное стремление поставить знак равенства между диалектическим и частнонаучными методами исследования или приписать философии функцию непосредственного воздействия на ход конкретно-научного познания, непонимание того, что диалектика направляет конкретный научный поиск через методы той науки, в которой этот поиск осуществляется. Категории и законы диалектики не могут подменять методологических принципов исследования самих специальных наук.

Важнейшей стороной диалектики познания является взаимосвязь теории, метода и практики. Практика — это прежде всего основа познания. Однако данное положение не исчерпывает всех аспектов диалектики познания и практики. Признанию практики как основы познания формально не противоречит, например, вывод о том, что познание есть продукт творческого произвола (он может базироваться и на практике), возможно даже «навеянного» практикой и тем не менее противостоящего практике как чему-то чуждому. Практика в этом смысле давала бы темы для творчества, не обусловливая его содержание. В таком случае познание оказывается способом самовыражения личности исследователя, формой удовлетворения его любознательности или «экономии мышления» и т.п. Подобный подход остается идеалистическим, даже если признается, что именно практика создает условия для познания, выдвигает новые проблемы и обеспечивает средства познания.

Буржуазная «философия техники» изобилует примерами такой мистификации познания. Суть ее заключается в том, что практика как основа познания истолковывается как нечто инертное, лишенное творческого начала. Оказывается, что это творческое начало принадлежит только разуму изобретателя, а практика является всего лишь инобытием изобретательской мысли.

Диалектико-материалистическое понимание практики как основы познания включает и признание того, что познание не есть нечто абсолютно самостоятельное, оно выступает как духовная сторона жизнедеятельности человечества, для которого определяющей стороной являются материальные условия жизни, производство» практика. Познание живо не силой чистого мышления (наличие мышления — лишь необходимая предпосылка), а потребностями развития практики, для удовлетворения которых и выделяются обществом силы, средства, ресурсы. «Если у общества появляется техническая потребность, то это продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов»⁷. Однако возможности науки в развитии практики зависят не столько от науки, сколько от уровня развития самой практики. Признавая вторичность науки по отношению к практике, мы тем самым ставим зрелость науки в зависимость от развития ее основы. Наука развивается через решение проблем, поставленных перед ней практикой прямо или опосредованно. Но при этом в условиях классово антагонистического общества наука остается служанкой эксплуататорского класса, усиливая его мощь и укрепляя его господство в обществе. Чтобы наука могла стать источником всестороннего — экономического, социального и культурного — прогресса общества, необходимо коренное преобразование последнего, т.е. преобразование в области социальной практики.

Подобно тому как орудие труда опосредует отношение между человеком и природой, так метод опосредует отношение между теорией и практикой; исходя из практики, конкретизируясь в форме экспериментально-наблюдательных эмпирических процедур, он сохраняет свою связь с практикой. По роли в реализации взаимосвязи познания и практики научные методы подразделяются на три типа: методы открытия и получения новых знаний, методы их обоснования и проверки, методы применения теории к практике. Диалектический метод не сводится ни к одному из них, он синтезирует (интегрирует, обобщает) их. Именно поэтому он и может быть охарактеризован как метод и познания, и практической деятельности.

Практика является целью познания. В силу относительной самостоятельности общественного сознания цели, возникающие в ходе развития отдельных наук, далеко не всегда осознаются как практические. Происходит как бы оборачивание действительного отношения. «На деле, — подчеркивал В.И.Ленин, — цели человека порождены объективным миром и предполагают его, — находят его как данное, наличное. Но кажется человеку, что его цели вне мира взяты, от мира независимы...»⁸ Такое «оборачивание» может сопровождаться выдвижением перед наукой нереальных целей или попытками соотнести те или иные знания с нереальными целями; обращение к практике как к критерию истины в конечном счете помогает освободить науку от подобных заблуждений, способствует повышению зрелости науки, хотя зрелость любой теории, зрелость всей науки определяется тем, насколько глубоко осознается в ней практическая значимость ее собственных достижений и в какой мере она отвечает потребностям практики.XXVI съезд КПССнаметил реальные пути взаимопроникновения теории и практики. Для успешного развития практики необходимо «четко формулировать практические задачи, которые требуют максимального внимания ученых»⁹, наука же должна быть способной своевременно выявить, «на каких участках наметились застой и отставание, где современный уровень знаний дает возможность двигаться вперед быстрей, успешней. Надо продумать, как превратить эту работу в неотъемлемую часть механизма управления»¹⁰.