А ргументы «ЗА»: почему я не Король 5 страница

Черт!

Я пытаюсь определить хоть какой-то рисунок.

Ныряю обратно, когда в мою сторону свистят пули. Снова выглядываю. Никакой закономерности.

Я накачиваю в себя воздух, надувая и сдувая щеки, подгоняя адреналин. Опускаю голову, собираюсь с силами, чтобы отрастить крылья на ногах, и тут Барб словно расплывается по краям, а в комнате становится так холодно, что мой выдох превращается в пар.

Джо издает сдавленный звук.

Мы с ней видим это одновременно.

То, что в нас стреляет, — вовсе не Барб.

Нет... Барб, и она кричит. Но не как озверевшее исчадие ада.

Она кричит от ужаса.

Барб борется за власть над оружием, но проигрывает. Она пытается опустить дуло автомата и стрелять в пол, но ствол снова поднимается. Барб старается повернуть оружие влево, к стене. Оно рывком уходит вправо. Ее палец все время на спусковом крючке.

Силуэт снова расплывается.

Теперь это просто Барб.

Нет, не просто! Она... Блин! Да что ж это за хрень такая? У нее слишком много голов и зубов! Она превратилась в монстра! И это не Тень!

Это снова Барб.

Которую заставляют нас убивать.

За ней, на стене, распласталась тень. Огромная! Она нависает, разрастается, а когда смеется, кровь стынет у меня в венах и не может добраться до мозга, слишком много в ней льда.

— Где Главная Сука? — ревет чудовище. — Мне нужна ее головааааааа!

Мы с Джо переглядываемся.

Мы понимаем.

И обе знаем, что завладело Барб, что на самом деле выпускает очереди из УЗИ и вонзается в мой мозг ледяным штырем, из-за чего я и близко не дотягиваю до той «крутой Дэни», которой считала меня Мак.

Мы с Джо отползаем назад и снова прячемся за столом.

Две смелые овечки.

Мы прячемся от книги.

От Книги.

Той, которую надеялись найти. И полагали, что сможем снова ее закрыть. Ага, ну да. С чего мы вообще взяли, что сможем с ней справиться?

Книга пришла сюда. Сюда, где так долго находилась в плену. Должно быть, она чувствует себя до фига неуязвимой. Это бесит меня до дрожи. Она пришла сюда. Черт, ну это же очень неправильно!

Я читала дневник Мак. Я знаю, как работает Книга: она заставляет людей поднимать ее. Мы с Барб, Джо и пятнадцатью другими ши-видящими этим утром ездили в Дублин за припасами. И мы не держались вместе. Мы разделились.

Наверное, Книга застала Барб в одиночестве и заставила ее подобрать.

Мой позвоночник прошивает холодная дрожь, да так быстро, что мозг замерзает, когда дрожь доходит до головы.

Черт побери! Сегодня утром «Синсар Дабх» ехала с нами в одном автобусе! Прямо в нашем автобусе!

Я сидела в одном автобусе с Книгой Короля Невидимых и даже не знала об этом!

Я перебираю варианты. Пуленепробиваемости у меня нет. Умри я сегодня, никто от этого не выиграет, особенно я. Я не знаю, как остановить Книгу. И не собираюсь по этому поводу заморачиваться. Никто не знает, как ее остановить.

Я не решусь подойти так близко, чтобы Книга могла меня захватить.

Захватив меня, она сможет уничтожить аббатство в рекордно короткие сроки.

Я сглатываю. А я уж думала, что она охотится именно за мной. Но, похоже, Книга просто хотела застать одну из ши-видящих врасплох, чтобы пробраться внутрь аббатства и отомстить за свой плен.

Они умирают. Там, за моим столом, они все умирают. И мысль об этом просто убивает меня.

Я не могу выйти и ни черта не могу с этим сделать.

У меня только один шанс, и он не остановит Книгу. Я хватаю Джо и на сверхскорости уношусь из аббатства.

 

Лицо у Ро бледное, бескровное. Никогда ее такой не видела. Она выглядит так, словно за один день постарела на двадцать лет. Сто восемнадцать ши-видящих были убиты до того, как Барб расчистила выход из аббатства, забрала наш автобус со всем оружием и исчезла.

Еще сотня ши-видящих была ранена.

«Синсар Дабх» нанесла нам визит, позволила ею полюбоваться. Она сунула свой чудовищный нос в наше гнездышко и распотрошила его к чертям.

Мы с Джо сидим за столом напротив Ро.

— Вы даже не попытались ее остановить, — говорит она наконец.

Она собирается нас парить. Ей это нравится. Если хорошо пропарить картофель и морковь, получится пюре. Было время, когда я тоже размякала. Но теперь меня не так легко довести до готовности.

Мне не нужно слушать, что скажет Ро. Я уже пять минут смотрела в ее голубые глаза, в которых горели ярость и осуждение. И не отвечала. Хватит с меня ответов. Ей следовало обо всем сказать нам. Она должна была нас предупредить. Я просто представить себе не могла, что «Синсар Дабх» может вытворять такое. А Ро нас даже не подготовила. Она хотела видеть нас жалкими. Напуганными. Как и говорила Мак. Что, мне следовало умереть, чтобы Ро сказала: «Дэни старалась»? Да ну, на фиг. Я не собираюсь умирать ради ее спокойствия.

Джо говорит:

— Грандмистрис, все выглядело так, словно Барб борется с «Синсар Дабх». Согласно информации, которую собрали о Книге Джайн и его люди, мы хорошо представляли, что это значит.

— О, так вы теперь доверяете Джайну? Я вас учу! Я вас наставляю!

Джо на миг отворачивается, и я вспоминаю, что Барб была одной из самых близких ее подруг. Но Джо удивляет меня своей уверенностью. Когда она оборачивается и снова начинает говорить, ее голос спокоен.

— Барб собиралась убить себя, Ровена. Нашей главной целью было не дать Книге заполучить новое тело. Если бы Дэни к ней приблизилась, Книга могла бы приобрести носителя, которого почти невозможно остановить. Ро прожгла меня взглядом.

— Даниэлла всегда такая ответственная, не так ли?

Я не могу не скорчить гримасу. Вечно она меня в чем-нибудь обвиняет. А мне надоело ей что-то доказывать. Надоело притворяться той, кем я не являюсь.

— Все зависит от точки зрения, Ро, — холодно говорю я. — А ты всегда смотришь не так, как надо.

Джо резко втягивает воздух.

Я зашла слишком далеко и собираюсь зайти еще дальше. Мне все равно. С тех пор как исчезла Мак, Ро ясно дала понять, что снова станет относиться ко мне благосклонно, если я буду идти у нее на поводу. Я вертелась вокруг нее и флиртовала с ее ожиданиями ровно настолько, чтобы она поверила, что я вошла в колею.

Чего никогда не произойдет.

Я только что видела, как сотне моих сестер (Ну и что, что они были овцами? Они все равно мои сестры!) устроили бойню. А эта старуха стоит тут и таращится на меня! Я хоть осознаю свои грехи. Я засыпаю с ними каждую ночь. И просыпаюсь каждое утро. Вижу их в зеркале, а они глядят на меня в ответ. Ну так, блин, возьми себя в руки.

— Как вырвалась Книга, Ро? — Я поднимаюсь на ноги, сжимая меч. — Почему ты никогда нам об этом не говорила? Может, потому что ты заснула на посту? Проворонила ее?

Голос Грандмистрис становится высоким и напряженным. Она бледнеет, поворачиваясь к Джо, и лает:

— Немедленно проводи эту девочку в ее комнату! И запри ее там!

Как будто это возможно. Никто здесь не может меня контролировать. С тех пор как я убила Охотника, я чувствую себя, как парень, заваливший гиганта из пращи[7]. Ро уже не сможет клепать мне мозги, как раньше.

— Я всего лишь сказала то, о чем все думают, но не решаются спросить. Я больше не боюсь тебя, Ро. Я сегодня видела «Синсар Дабх». И знаю, чего нужно бояться. — Я пинком отправляю стул назад, и он врезается в стену. — Я ухожу. Мне нечего тут больше делать.

Я говорю правду. Чистую правду. Раньше я думала, что в аббатстве мне будет хоть немного, но безопаснее, однако в темноте прячутся Тени, а теперь еще и Книга пробралась внутрь, так что на самом деле я могу найти более безопасное место даже в Темной Зоне!

— К тому же никто тут не заметит, что меня нет. Может, я пойду к Джайну и поболтаюсь немного с его хранителями.

— Ты немедленно отправишься в свою комнату, Даниэлла Меган! Тьфу, ненавижу это имя для сопливых девчонок!

— Что бы подумала о тебе твоя мать?! — рявкает Ровена.

— А что бы подумала моя мать о том, во что ты меня превращаешь? — огрызаюсь я.

— Я сделала тебя гордым оружием для истинных дел!

— Наверное, поэтому я чаще всего чувствую себя, как мой меч. Холодной. Твердой. И окровавленной.

— Вечно ты устраиваешь мелодрамы. Повзрослей, Даниэлла О'Мелли! Сядь.

— Пошла ты, Ро.

Я перехожу на сверхскорость.

Холодный воздух Ирландии бьет мне в лицо. Почему-то на моих щеках появляются дорожки, и в этом месте особенно холодно. Я не обращаю на них внимания. Я не плачу. Никогда не плачу.

Хотя иногда мне не хватает мамы.

Мир большой.

Я тоже.

Офигеть! Я бездомная!

Я с гордым видом шагаю в ночь.

Наконец-то я свободна.

 

7

 

— Почему ты повесил Зеркало, ведущее в Дублин, в одном из белых крыльев, если знал, что Особняк перестраивается? Почему ты не оставил его в более стабильном и более доступном месте? — Мы снова зашагали, и я возобновила допрос.

Впервые со школьных лет ощущение раздвоенности вернулось ко мне и начало мстить. Дэррок олицетворяет все, что я презираю. Я так хочу убить его, что вынуждена не вынимать руки из карманов и сжимать кулаки.

Он был близок с моей сестрой в последние месяцы ее жизни. Он единственный, кто мог ответить на вопросы, на которые больше некому отвечать, — и кто мог сильно сэкономить время, которое мне придется провести в этой пустынной реальности.

Ты забрал ее дневник? Знала ли Алина Ровену или кого-то из ши-видящих? Говорила ли она тебе о пророчестве? Почему ты убил ее? Была ли она счастлива? Пожалуйста, скажи, что она была счастлива перед смертью.

— В Белом Особняке ни одна комната не становится полностью темной, даже в ночных областях. Впервые открыв Зеркало, я ошибся. Я повесил его в месте, которое становилось темным. Существо, которое я считал надежно запертым и которое вообще не собирался освобождать из тюрьмы Невидимых, вырвалось.

— Что это за существо? — спросила я.

Этот мужчина выглядел, как реклама «Версаче», которая ходит и говорит, но человеком он не был. Он был хуже, чем одержимый Захватчиком — тоненьким прекрасным Невидимым, который может проникнуть в человека и захватить его тело. Дэррок был стопроцентным Фейри в оболочке, которая никогда не должна была ему принадлежать. Он был хладнокровным убийцей, который не задумываясь лишил жизни миллиарды людей. Это он в ответе за сотни тысяч погибших в Дублине за одну только ночь. Если из ледяной тюрьмы Невидимых сбежало существо, которое Дэррок не хотел выпускать, мне нужно выяснить, что это за существо и как его убить. Раз уж это беспокоит Дэррока, то меня просто приведет в ужас.

— Следи за полом, МакКайла.

Я смотрю на Дэррока. Он не собирается мне отвечать. А если я стану настаивать, то просто покажу свою слабость.

Мы возобновляем поиск вместе. Дэррок не хочет оставлять меня одну. Да и я не тороплюсь оставаться в одиночестве. Я все еще не успокоилась после происшедшего в черном крыле. Я застряла в воспоминаниях, и, если бы Дэррок не вытащил меня оттуда, сама я бы выбраться не смогла.

В погоне за Бэрронсом я могла не захотеть выбираться. Я вспомнила о костях в Холле Всех Дней и о пляже в стране Фейри. Если бы я решила остаться тогда с Алиной, могла бы я умереть, насыщаясь бесплотной пищей и утоляя жажду водой, которая была не реальнее, чем моя сестра?

Чертовы Фейри с их убийственными иллюзиями!

Я отталкиваю воспоминания о сексе с Королем, с Бэрронсом. Я отвлекаюсь на ненависть к убийце моей сестры.

Была ли Алина счастлива? Этот вопрос снова крутится на кончике моего языка.

— Очень, — отвечает Дэррок, и я понимаю, что не только говорила вслух, но и, похоже, он хотел, чтобы я об этом спросила.

Я ужасаюсь собственной слабости. Сама дала врагу возможность солгать мне!

— Ерунда!

— Ты невозможна. — Его прекрасное лицо искажается от неприязни. — Алина была совсем не похожа на тебя. Она была открытой. Ее сердце не пряталось за стенами.

— И посмотри, к чему это привело. К ее смерти.

Я ускоряю шаг по ярко-желтому коридору. За окнами — солнечный летний день, похожий на один из тех, что мы с Алиной так любили. Я не могу избавиться от ее призрака! Я ускоряю шаг.

Мы торопимся по мятному коридору, затем по коридору цвета индиго, где французские окна открываются в грозовую ночь, поворачиваем в бледно-розовый, и вот наконец — высокий арочный вход в коридор с белым мраморным полом. Окна выходят в изумительный зимний день, закованные в лед деревья сверкают под солнцем, словно алмазы.

На меня снисходит покой. Я бывала здесь в своих снах. Я любила это крыло.

Когда-то, давным-давно, она больше всего любила солнечные весенние дни, но теперь ей больше нравится зима. Это идеальная метафора для их любви.

Солнечный свет на льду.

Она согревает его холод. Он остужает ее лихорадку.

— Ты говорила, что Алина звонила тебе, — произносит за моей спиной Дэррок. — Говорила, что она плакала по телефону, что она пряталась от меня. Она звонила тебе в тот же день, когда умерла?

Он застает меня врасплох, и я киваю, не успев подумать.

— Что именно она сказала?

Я оборачиваюсь через плечо, и мой взгляд говорит: «Ты действительно думаешь, что я тебе это скажу?» Если кто и будет отвечать на вопросы об Алине, то это он. Я ступаю на белый мраморный пол.

Дэррок следует за мной.

— Продолжая упорствовать в своей ошибочной и глупой вере в то, что я убил Алину, ты никогда не найдешь настоящего убийцу. У людей есть животное, которое ты мне напоминаешь. Страус.

— Я не прячу голову в песок.

— Нет, ты прячешь ее в задницу, — огрызается он.

Я резко оборачиваюсь.

Мы пристально смотрим друг на друга, но его слова заставляют меня задуматься. Действительно ли я похожа на страуса и лишаю себя возможности отомстить за сестру, поскольку не хочу выбиваться из привычной колеи? Неужели я позволю настоящему убийце Алины остаться безнаказанным только потому, что не могу открыть свой разум и увидеть что-то кроме своих предубеждений? Бэрронс предупреждал меня: не стоит слепо верить в то, что именно Дэррок убил Алину.

Я сжимаю челюсти. Каждый раз, стоит мне вспомнить о Бэрронсе, я все больше ненавижу Дэррока за то, что он отнял его у меня. Но я напоминаю себе, зачем я здесь и почему до сих пор его не убила.

Чтобы достичь цели, мне нужно кое-что выяснить.

Я внимательно изучаю Дэррока. И есть вопросы, ответы на которые я просто хочу услышать.

Как только я получу Книгу и все изменю, у меня не будет возможности спросить об этом, потому что не будет Дэррока. Я убью его. И мой единственный шанс — здесь и сейчас.

— Алина сказала, что хочет вернуться домой, но боится, что ты не позволишь ей покинуть страну, — сухо говорю я. — Она сказала: «Я думала, что он помогает мне, но — Господи, поверить не могу, что я была такой дурой! Я думала, что влюблена в него, а он один из них, Мак! Он один из них!» О ком еще она могла так сказать? Ты твердишь, что она тебя любила. Был ли кто-то еще связан с Алиной настолько, что она...

— Нет! У нее был только я. Алина не стала бы искать никого другого. Я дал ей все.

— Тогда ты понимаешь, почему я считаю тебя ее убийцей.

— Я им не являюсь. Я не собирался ее убивать. В твоей убогой человеческой логике зияют дыры размером с Охотника.

— А кто еще мог это сделать? Кого боялась Алина?

Дэррок отворачивается, подходит к одному из окон и останавливается, глядя на зимний пейзаж. Закованные в лед деревья сияют, словно бриллианты. Пушистая поземка мерцает под солнцем. Пейзаж словно светится изнутри, как сама фаворитка.

Но во мне живет только тьма. И я чувствую, как она растет.

— Ты уверена, что этот разговор состоялся именно в день ее смерти?

Это был не разговор, но этого я ему не скажу.

— Хотя Гарда два дня не могла найти ее тело, моя сестра умерла предположительно через четыре часа после того, как мне позвонила. Коронер в Ашфорде определила, что, возможно, с тех пор как был сделан звонок, прошло от восьми до десяти часов. Она сказала, что сложно определить точно время смерти по столь... поврежденному телу. — Я отказываюсь произносить слово «пережеванному».

Все еще стоя спиной ко мне и глядя в окно, Дэррок произносит:

— Однажды утром, после моего ухода, Алина проследила за мной до дома на ЛаРу.

Я задерживаю дыхание. Эти слова я надеялась услышать с тех пор, как опознала тело сестры. Хотела узнать, чем она занималась в свой последний день. Куда пошла. И что стало причиной такой жуткой смерти.

— Ты знал?

— Я ел плоть Невидимых.

Дэррок знал. Конечно, он знал. Мясо Невидимых обостряет все чувства: слух, зрение, обоняние, осязание. И вызывает зависимость. Суперсила — это лишь глазурь на торте. Ты чувствуешь себя невероятно живым. И все воспринимаешь более ярко.

— Мы всю ночь были в постели, трахались...

— С-долбаное-МИ! — рычу я.

— Ты думаешь, я не знаю, что это означает? Алина тоже так говорила. Слишком много информации. Тебе тревожно слышать о страсти, которую я делил с твоей сестрой?

— Меня от этого тошнит.

Дэррок оборачивается. Его взгляд холоден.

— Я делал ее счастливой.

— Ты ее не уберег. Даже если ты ее не убивал, она погибла, когда ты за нее отвечал.

Он почти незаметно вздрагивает.

Я думаю: «Неплохо, действительно неплохо изобразил фальшивую эмоцию».

— Я полагал, что Алина готова. Я считал, что ее чувства ко мне победят в битве с вашей идиотской человеческой моральностью. Я ошибался.

— Итак, Алина пошла за тобой. Вы встретились?

Он качает головой.

— Она видела меня через окна на ЛаРу...

— Они закрашены черным.

— Я закрасил их позже. Алина видела мою встречу со стражей Невидимых и слышала наш разговор о том, что нужно освобождать больше Темных. Она слышала, как они называли меня Гроссмейстером. Когда стража ушла и я остался один, я ждал, хотел посмотреть, что она станет делать, войдет ли, даст ли мне шанс. Алина этого не сделала. Она сбежала. Я следовал за ней на расстоянии. Несколько часов она бродила по Темпл Бар Дистрикт и плакала под дождем. Я ждал. Я дал ей свободу и время, чтобы собраться с мыслями. Люди думают не так быстро, как Фейри. Они страдают из-за пустяков. Удивительно, как ваш вид вообще смог...

— Избавь меня от своих унизительных суждений, и я избавлю тебя от своих, — перебиваю я, поскольку у меня нет ни малейшего желания слушать, как Дэррок пророчит смерть моей расе. Его сородичи уже осуществили это пророчество. Миллиарды людей мертвы. И все потому, что кто-то боролся за власть.

Дэррок снисходительно склоняет голову.

— В тот же день, чуть позже, я отправился к Алине домой. Я нашел ее в спальне. Она вылезла через окно на пожарную лестницу.

— Вот видишь? Она боялась тебя.

— Она была в ужасе. Это разозлило меня. У нее не было причин меня бояться. Я затащил ее назад. Мы подрались. Я сказал, что она человек, маленький и глупый. Алина назвала меня монстром. Сказала, что я обманул ее. Что все было ложью. Это было не так. Точнее, ложью это было лишь поначалу. Я бы сделал ее своей королевой. Я сказал ей об этом. И собирался поступить именно так. Но Алина не стала меня слушать. Она даже не смотрела на меня. Затем я ушел. Но я не убивал ее, МакКайла. Я, как и ты, не знаю, кто это сделал.

— Кто разгромил ее квартиру?

— Я же сказал, мы подрались. Наша ярость была сильна, как и наша страсть.

— Ты забрал ее дневник?

— Я вернулся за ним позже, когда узнал о смерти Алины. Его там не было. Я забрал фотоальбомы. И когда нашел ежедневник, обнаружил, что ее подруга Мак на самом деле ее сестра. Алина лгала мне. Не только я был двуличным. Я достаточно прожил среди тебе подобных, чтобы понять: Алина с самого начала подозревала, что я не тот, кем кажусь. И все равно хотела меня. Думаю, если бы ее не убили, спустя некоторое время она пришла бы ко мне, выбрала бы меня по собственной воле.

«Да, — думаю я. — Она бы пришла к тебе. С оружием в руках. Как приду я».

— Мне нужно было узнать, обладаешь ли ты ее уникальными талантами. Если бы ты сама не приехала в Дублин, я бы послал за тобой.

Я впитываю информацию. Я в ярости. Очень важно определить, с какого именно момента все в моей жизни пошло не так. Особенно сейчас.

Все гораздо глубже, чем я осознавала.

В тот миг, когда Алина уехала в Дублин и начался обратный отсчет дней до их встречи, в моей жизни не осталось шансов на другую развязку. События уже двигались по пути, который привел меня к этому моменту. Я бы пришла в то же место, просто через другую дверь. Если бы я не ослушалась родителей и не сбежала в Ирландию расследовать убийство Алины, Дэррок послал бы за мной. Охотников? Принцев? Или отправил бы Теней поглотить мой город и выгнать меня оттуда?

Так или иначе, я оказалась бы здесь, с ним, посреди всего этого бедлама.

— Поскольку ты ее сестра, я запретил причинять тебе вред.

Эти слова ошеломили меня больше, чем все, что Дэррок говорил до сих пор. Я стояла как в полусне, и они эхом отдавались в мозгу, рождая противоречивые мысли, разгоняя их по углам так, чтобы ничто ничему не противоречило. Внезапно все мои убеждения сложились в такую стройную и логичную картинку, что я больше не смогла этого отрицать.

Дэррок действительно был неравнодушен к Алине.

Я поверила ему.

Было одно обстоятельство, которому я не могла найти объяснения: почему Дэррок с самого начала не был со мной более агрессивным, более жестким. Я не понимала. Он казался почти сентиментальным, когда пытался украсть меня или предлагал прийти по своей воле. И это злодей, желающий поработить мир? Меньше всего я ожидала такого от убийцы моей сестры. Мэллис был куда более беспощаден. При первой встрече из них двоих меня больше напугал несостоявшийся вампир.

Бритва Оккама: самое простое объяснение, удовлетворяющее всем условиям задачи, является самым верным. Дэррок не хотел навредить мне — из-за Алины. Он сдерживался, поскольку моя сестра была ему небезразлична.

Насколько — и как — я смогу использовать это против него, еще нужно выяснить.

— Мое почтительное отношение к тебе пошатнуло мои позиции. Охотники начали сомневаться в моей твердости.

— И ты сделал так, чтобы меня изнасиловали и превратили в при-йа, — произнесла я.

Как быстро он перешел от пиетета к убийству, поскольку именно ему равноценно превращение в при-йа. Пока Бэрронс не вытащил меня, не было ни единого случая выздоровления безумного сексуального раба Фейри. От этого умирали.

— Мне нужно было упрочить свое положение. Иначе я потерял бы тебя прежде, чем получил шанс использовать.

— Кто был четвертым, Дэррок? Почему бы тебе не сказать мне об этом?

Он стоял и смотрел, как Принцы Невидимых уничтожали меня. Он видел меня на земле, обнаженную, беспомощную, плачущую. Я пыталась успокоиться, воображая бесчисленные способы, которыми смогу убить его, когда придет время.

— Я уже говорил тебе, МакКайла: четвертого не было. Последний из сотворенных Королем Принц Темного Двора погиб первым. Крууса убили в древней битве между Королем и Королевой. Некоторые говорят, что его убила сама Королева.

— Круус был четвертым Принцем Невидимых? Дэррок кивает, хмурится и добавляет:

— Если четвертое создание и было в церкви, ни я, ни мои Принцы не смогли его увидеть.

Кажется, его беспокоит эта мысль.

— Я постоянно предлагал тебе союз. Мне нужна Книга. Ты можешь ее выследить. Некоторые считают, что ты можешь загнать ее в угол. Существует мнение, что ты сама являешься четвертым камнем.

Я фыркаю. В последнее время я мало в чем уверена, но на это могу поспорить.

— Я не камень.

Последний камень, в этом я почти уверена, находится у В'лейна.

— Вещи Фей изменяются. Становятся другими.

— Но не людьми, — усмехаюсь я. — Посмотри на меня. Я не была вырезана из стены темницы для Невидимых! Меня родила женщина!

— Ты уверена в этом? Мои источники утверждают, что вас с Алиной удочерили.

Я молчу, но мне интересно узнать, что у него за источники.

Он смеется.

— Никому не известно, что именно сотворил Король, когда сошел с ума. Возможно, один из камней он сделал иным, чтобы лучше его спрятать.

— Камни не превращаются в людей!

— Но именно это пытается сделать «Синсар Дабх».

Я щурюсь. Был ли прав Риодан? Все дело в том, что Книга обретает телесную, мыслящую форму? Забавно, что они с Дэрроком верят в это и, возможно, обсуждали при составлении планов — планов убийства Бэрронса, чтобы убрать его с дороги! В конце концов, это Бэрронс вернул меня из состояния при-йа, в котором меня так легко было использовать.

— Но люди, которых захватывает «Синсар Дабх», убивают себя.

— Поскольку Книга не может найти того, кому хватит сил вынести слияние с ней.

— Что значит «вынести слияние»? Правильно подобранный человек может взять «Синсар Дабх» и не покончить с собой?

— И даже контролировать ее, — самодовольно говорит Дэррок. Я резко вздыхаю. Впервые я слышу нечто подобное. Он выглядит уверенным, словно знает это наверняка.

— Использовать Книгу вместо того, чтобы быть использованным ею?

Он кивает.

Я в восхищении.

— Просто взять и открыть ее? Никакого вреда, никакой порчи?

— Впитать ее. Всю ее силу.

— Как? Кто этот «правильный человек»?

Мне необходим ответ. Это я? Поэтому я могу отследить Книгу? И за мной на самом деле охотятся из-за этого! Дэррок насмешливо улыбается.

— Ох, маленький человечек с манией величия. Нет, МакКайла, это не ты.

— А кто тогда?

— Я.

Я таращусь на него. Он? Я оглядываю его с головы до ног. Но почему? Как? Что он знает такого, чего не знаю я? Чего не знал Бэрронс?

— И что в тебе такого особенного?

Дэррок смеется, и его взгляд говорит: «Ты действительно думаешь, что я тебе это скажу?» Ненавижу, когда люди отвечают мне моими взглядами.

— Но я сказала тебе. Я ответила на твои вопросы.

— Лишь на тривиальные.

Я прищуриваюсь.

— Если ты знаешь, как справиться с Книгой, почему, захватив моих родителей, ты настаивал, чтобы я принесла с собой камни? Почему ты так в этом заинтересован?

— По слухам, камни могут обездвижить «Синсар Дабх». Попытки подобраться к ней окончились неудачей. А если мне не удастся к ней подойти, они вполне могут мне пригодиться. Ты выследишь Книгу, камни загонят ее в угол, а я довершу остальное.

— Это потому что ты ел Невидимых? Благодаря этому ты способен с ней справиться?

— Едва ли.

— Это связано с твоей сущностью? С тем, что ты сделал? Или ты просто знаешь, что делать?

Я слышу одержимость в своем голосе и пугаюсь, но если Дэрроку действительно известен способ, благодаря которому можно обойтись без абсурдных попыток отобрать четвертый камень у В'лейна, собрать пятерых друидов (Бэрронс был уверен, что один из них Кристиан, а Кристиан все еще блуждает в Зеркалах), выяснить текст пророчества и выполнить какую-то сложную церемонию, я тоже хотела это знать! Если имеется короткий путь, шанс достичь цели за часы или дни вместо того, чтобы мучиться в агонии долгие недели и месяцы, я хочу это знать! Чем меньше времени я проведу в этой адской реальности, тем лучше.

— Посмотри на себя, МакКайла. Ты покраснела и светишься. От желания справиться с Книгой у тебя слюна капает. — Золотые искры в его глазах снова начали мерцать.

Я узнаю это выражение на лице любого мужчины.

— Ты так похожа на Алину, — бормочет Дэррок. — И так не похожа.

Эта разница ему, кажется, нравится.

— Так что насчет тебя? Почему ты сможешь управлять Книгой? Скажи мне! — требую я.

— Отыщи Книгу, МакКайла, и я покажу тебе это.

 

Когда мы наконец находим комнату с Зеркалом, она оказывается именно такой, как описал Дэррок, — пустой, если не считать зеркала, три на полтора метра.

Зеркало казалось неотъемлемой частью того, из чего сделаны стены Особняка.

Но думала я не о зеркале. Я до сих пор не успокоилась после того, что сказал мне Дэррок.

Еще один кусочек головоломки встал на место. Я думала о том, с какой уверенностью Дэррок гонялся за Книгой, когда никто из нас не знал, как ее коснуться, передвинуть, остановить, хоть что-то с ней сделать без риска быть поглощенным, превращенным в зло, а затем покончить с собой, после того как Книга заставит убить всех оказавшихся поблизости.

И в то же время почему Дэррок не ведет себя более жестоко? Я задумывалась и о том, почему он охотится за Книгой, хотя никогда не сможет ею воспользоваться, ведь даже мы с Бэрронсом вынуждены были признать, что охотиться за ней бессмысленно.

А Дэррок даже не колебался. Он постоянно отправлял свою Невидимую мерзость прочесывать Дублин. Все то время, что я спотыкалась в темноте, пытаясь выяснить, о чем гласит пророчество, Дэррок шел по куда более легкому пути.

Он знал, как слиться с «Синсар Дабх» — и контролировать ее!

Я не сомневалась в том, что он говорит правду. Не знаю, как и где он добыл эту информацию, но ему определенно известно, как использовать «Синсар Дабх» без вреда для себя.