Как марксизм превращался в утопию 6 страница

Сталин также по своему разумению интерпретировал само понятие разделения труда, считая это творческим развитием марксизма.

В это понятие он включил не только противоположность интересов между городом и деревней, умственным и физическим трудом, но и «существенные» и «несущественные» различия между ними. «Совершенно другой характер, – пишет Сталин, – имеет проблема исчезновения различий между городом (промышленностью) и деревней (сельским хозяйством), между физическим и умственным трудом. Эта проблема не ставилась классиками марксизма. Это новая проблема, поставленная практикой нашего социалистического строительства…» (там же, с.27). Такое толкование проблемы говорит о немарксистском её понимании. Можно подумать, что единая собственность государства на промышленную и сельскохозяйственную продукцию ликвидирует существенные различия между городским и деревенским трудом без развития передового машинного производства, без ликвидации больших городов, без слияния городского и деревенского труда, без выравнивания условий жизни городского и сельского населения.

«То же самое, – продолжает Сталин, – нужно сказать о проблеме уничтожения существенного различия между трудом умственным и трудом физическим». Он указывает, что уничтожение «существенного различия между умственным и физическим трудом» произойдет «путем поднятия культурно-технического уровня рабочих до уровня технического персонала». А вот «несущественные» различия Сталин считал непреодолимыми. Они, по его мнению, останутся и при полном коммунизме.

В этой связи он пишет: «Некоторые товарищи утверждают, что со временем исчезнет не только существенное различие между промышленностью и сельским хозяйством, между физическим и умственным трудом, но исчезнет также всякое различие между ними. Это неверно. Уничтожение существенного различия между промышленностью и сельским хозяйством не может привести к уничтожению всякого различия между ними. Какое – то различие, хотя и несущественное, безусловно, останется ввиду различий в условиях работы в промышленности и в сельском хозяйстве. Даже в промышленности, если иметь в виду различные ее отрасли, условия работы не везде одинаковы: условия работы, например, шахтеров отличаются от условий работы машиностроительных рабочих. Если это верно, то тем более должно сохраниться известное различие между промышленностью и сельским хозяйством. То же самое надо сказать насчет различия между трудом умственным и трудом физическим. Существенное различие между ними в смысле разрыва в культурно-техническом уровне, безусловно, исчезнет. Но какое-то различие, хотя и несущественное, все же сохранится, хотя бы потому, что условия работы руководящего состава предприятий не одинаковы с условиями работы рабочих». (там же, с.29).

Значит, при полном коммунизме Сталин считал возможным действие закона разделения труда по профессиям, так как, по его мнению, останется профессиональный труд рабочих различной специализации и труд начальников, промышленный труд будет отделен от труда сельскохозяйственного.

И эти различия Сталин считал несущественными.

Совершенно очевидно, что эта точка зрения в корне противоречит марксизму.

Сталин, видимо, не только недопонимал суть марксистского учения о капиталистическом разделении труда, которое обусловлено господством товарного производства и обмена в силу недоразвитых производительных сил, порождающих отношения буржуазной частной собственности, но и не искал пути преодоления подчинения советских людей действию закона общественного разделения труда.

Следовательно, он недопонимал суть коммунизма вообще.

При полном коммунизме, согласно марксистскому учению, не будет условий для подчинения людей действию закона общественного разделения труда, так как не будет товарного производства и обмена. Не будет и пожизненных профессий.

Будет действовать закон перемены общественного труда.

В «Принципах коммунизма» Энгельс на вопрос: «Каковы будут последствия окончательного устранения частной собственности»? отвечал: «Существование классов вызвано разделением труда, а разделение труда в его теперешнем виде совершенно исчезнет, так как, чтобы поднять промышленное и сельскохозяйственное производство на указанную высоту, недостаточно одних только механических и химических вспомогательных средств. Нужно также соответственно развить и способности людей, приводящих в движение эти средства. Подобно тому, как в прошлом столетии крестьяне и рабочие мануфактур после вовлечения их в крупную промышленность изменили весь свой жизненный уклад и сами стали совершенно другими людьми, точно так же общее ведение производства силами всего общества и вытекающее отсюда новое развитие этого производства будет нуждаться в совершенно новых людях и создаст их. Общественное ведение производства не может осуществляться такими людьми, какими они являются сейчас, – людьми, из которых каждый подчинен одной какой-нибудь отрасли производства, прикован к ней, эксплуатируется ею, развивает только одну сторону своих способностей за счет всех других и знает только одну отрасль или часть какой-нибудь отрасли всего производства.

Уже нынешняя промышленность все меньше оказывается в состоянии применять таких людей. Промышленность же, которая ведется сообща планомерно всем обществом, тем более предполагает людей со всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системе производства. Следовательно, разделение труда, подорванное уже в настоящее время машиной, превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвертого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно. Воспитание даст молодым людям возможность быстро осваивать на практике всю систему производства, оно позволит им поочередно переходить от одной отрасли производства к другой, в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. Воспитание освободит их, следовательно, от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку. Таким образом, общество, организованное на коммунистических началах, даст возможность своим членам всесторонне применять свои всесторонне развитые способности.

Но вместе с тем неизбежно исчезнут и различные классы. Стало быть, с одной стороны, общество, организованное на коммунистических началах, несовместимо с дальнейшим существованием классов, а, с другой стороны, само строительство этого общества дает средства для уничтожения классовых различий. Отсюда вытекает, что противоположность между городом и деревней тоже исчезнет. Одни и те же люди будут заниматься земледелием и промышленным трудом, вместо того чтобы предоставлять это делать двум различным классам. Это является необходимым условием коммунистической ассоциации уже в силу весьма материальных причин.

Распыленность занимающегося земледелием населения в деревнях, наряду со скоплением промышленного населения в больших городах, соответствует только недостаточно ещё высокому уровню развития земледелия и промышленности и является препятствием для всякого дальнейшего развития, что уже в настоящее время дает себя сильно чувствовать. Всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил; развитие производства в такой степени, чтобы оно удовлетворяло потребности всех; ликвидация такого положения, когда потребности одних людей удовлетворяются за счет других; полное уничтожение классов и противоположностей между ними; всестороннее развитие способностей всех членов общества путём устранения прежнего разделения труда, путём производственного воспитания, смены родов деятельности, участия всех в пользовании благами, которые производятся всеми же, и, наконец, путём слияния города с деревней – вот главнейшие результаты ликвидации частной собственности».

По существу в приведённых положениях содержатся все основные экономические составляющие коммунистического развития и полного коммунизма, в котором устранено подчинение людей действию закону общественного разделения труда.

Приведённые положения так или иначе классики обосновывали затем во всех своих последующих трудах, в которых речь шла об экономических характеристиках коммунистического общества, включая разделение труда. В 1875 г. в письме Бракке, известном под назвнием «Критика Готской программы», Маркс дал определение более высокой фазы коммунизма, которое полностью соответствует перечисленным выше экономическим признакам: «На высшей фазе коммунистического общества, – писал Маркс, - после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!»

О недопонимании Сталиным сути коммунизма – устранения условий порабощения человека, подчинения его закону разделения труда – свидетельствует и его утверждение, что при переходе к полному коммунизму члены общества смогут «получить образование, достаточное для того, чтобы… они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой – либо профессии». (Экономические проблемы социализма в СССР, с.68). Значит, по Сталину, при полном коммунизме в обществе останется профессиональный труд, т.е. оплачиваемые пожизненные профессии, а, следовательно, «ограничение индивидуума сферой определённой профессии», которую, он, по Сталину, будет свободно выбирать с учетом способностей и полученного образования. Более того, в приведённом выше высказывании Сталин прямо говорит о коммунистическом разделении труда.

А это позиция не Маркса, не Энгельса и не Ленина. Это позиция Евгения Дюринга, раскритикованного в своё время Энгельсом и Марксом.

Дюринг, как и Сталин, отрицал возможность полного устранения подчинения людей действию закона разделения труда.

Он полагал этот вопрос «решенным, раз будут приниматься во внимание различия природных условий и личных способностей…. Привлекательность восхождения к таким родам деятельности, – трактовал он, – которые требуют больших способностей и предварительной подготовки, будет покоиться исключительно на склонности к соответствующему занятию и на удовольствии от выполнения именно этой и никакой другой вещи».

Опровергая это заблуждение, Энгельс пишет: «Теперь, после всего сказанного, можно оценить по достоинству ребяческое представление г-на Дюринга, будто общество может взять во владение всю совокупность средств производства, не производя коренного переворота в старом способе производства и не устраняя, прежде всего старого разделения труда; будто задача может считаться решенной, раз только «будут приниматься во внимание природные условия и личные способности». При этом, однако, целые массы человеческих существ останутся по-прежнему прикованными к производству одного вида продуктов, целые «населения» будут заняты в одной какой-нибудь отрасли производства, и человечество будет, как и до сих пор, делиться на известное число различным образом искалеченных «экономических разновидностей», каковыми являются «тачечники» и «архитекторы». Выходит, что общество в целом должно стать господином средств производства лишь для того, чтобы каждый отдельный член общества оставался рабом своих средств производства, получив только право выбирать, какое средство производства должно порабощать его» (Анти- Дюринг, с.301-302).

Противоречащее марксизму сталинское понимание проблемы преодоления действия закона общественного разделения труда, допущение его действия в виде «несущественных» различий в полном коммунистическом обществе было взято на вооружение КПСС, общественной наукой и пропагандой в послесталинский период. Так, например, в учебном пособии по научному коммунизму 1973 г. в разделе «Преодоление социально-классового содержания разделения труда» читаем: «Система социалистического общественного разделения труда представляет собой новую, более высокую по сравнению с капиталистической, форму разделения труда, хотя и сохраняющую отдельные элементы старой системы, связанные с уровнем развития производительных сил. Социалистическая система разделения труда непрерывно изменяется, совершенствуется, развивается в направлении перерастания в коммунистическую систему общественного разделения труда, которая будет качественно отличаться от предыдущей. Коммунистическое разделение труда будет базироваться на уничтожении существенных различий между физическим и умственным, индустриальным и сельскохозяйственным трудом, на выравнивании квалификации работников и уровня технической оснащенности их труда. Оно не будет иметь социально - классового содержания, ибо само общество станет социально-однородным» (Научный коммунизм. Учебное пособие. М., Высшая школа,1973, с.319).

Как видим, даже в брежневский период в учебной литературе тиражировались сталинские ошибочные положения. В ней речь шла о подчинении людей закону не только социалистического, но в будущем и коммунистического общественного разделения труда в форме «несущественных», как писал Сталин, различий, к которым он относил различия в труде рабочих той или иной профессии, различия труда начальников и подчиненных.

Под воздействием официальной советской науки и пропаганды, в общественном сознании глубоко укоренилось представление о невозможности полного преодоления подчинения людей действию закона общественного разделения труда, преодоления «профессионального кретинизма», который, согласно классикам, покоится на товарном производстве и обмене.

Это внедрённое в массовое сознание сталинское заблуждение затем сыграло с нашим обществом, пытавшимся строить коммунизм, злую шутку.

Представление о невозможности преодоления подчинения человека разделению труда стало, наряду с отсутствием коммунистического способа производства в развитых странах, одной из главных причин краха советской системы, резко усилившего социальное неравенство и приведшего к вопиющей несправедливости в распределении жизненных средств,

Однако марксизм исходит из того, что на подходе к полному коммунизму в обществе должно быть полностью преодолено подчинение людей действию закона общественного разделения труда с заменой его законом перемены общественного труда. Личность «профессионального кретина» должна сменить всесторонне развитая «тотальная» личность (Маркс). Касаясь преодоления общественного разделения труда и воспитания всесторонне развитой личности в период диктатуры пролетариата, Маркс разъясняет: «Очевидно, что составление комбинированного рабочего персонала из лиц обоего пола и различного возраста, будучи – в своей стихийной, грубой капиталистической форме, когда рабочий существует для процесса производства, а не процесс производства для рабочего, – зачумлённым источником гибели и рабства, при соответствующих условиях неизбежно должно превратиться, наоборот, в источник гуманного развития».

Маркс пишет далее о зародышах«воспитания эпохи будущего, когда для всех детей свыше известного возраста производительный труд будет соединяться с преподаванием и гимнастикой не только как одно из средств для увеличения общественного производства, но и как единственное средство для производства всесторонне развитых людей» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.23, с.500-501). Справедливости ради необходимо отметить, что советское среднее и высшее образование после преодоления безграмотности в стране было ориентировано на привитие широкого кругозора школьникам и студентам. В 60-е годы предпринимались даже робкие попытки расширить специализацию при обучении в средних и высших учебных заведениях.

В это же время с целью слияния городского и деревенского труда создавались агропромышленные комплексы. Но эти попытки не получили серьезного развития в силу, видимо, не только материальных причин, но и недопонимания марксистской теории. Не случайно в Программе КПСС, принятой в 1961 г. на ХХII съезде было сформулировано понятие коммунизма, в котором опущен основной признак высшей его фазы отсутствие подчинения людей действию закона общественного разделения труда.

«Коммунизм, – записано в Программе, – это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществиться великий принцип «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». (Программа КПСС. Политиздат, 1971, с.62).

 Из этой формулы коммунизма, в отличие от формулы Маркса в «Критике Готской программы», совершенно непонятно, откуда возьмется полное социальное равенство всех членов общества. Из принципа коммунистического распределения или в результате преодоления подчинения людей действию закона общественного разделения труда в результате постоянно развивающейся науки и техники? Видимо, составители программы находились под воздействием ошибочной сталинской установки, согласно которой в СССР действие этого закона уже было преодолено. А также они, наверное, забыли замечание Маркса составителям Готской программы о том, что было бы «вообще ошибкой видеть существо дела в так называемом распределении и делать на нем главное ударение» (Маркс К. Критика Готской программы).

 

Ошибка восьмая: относительно действия закона стоимости и товарно денежного обмена в первой фазе коммунизма

 

Теперь что касается действия в первой фазе коммунизма закона стоимости, закона товарного производства и обмена. Как отмечалось, и эта проблема Сталиным была «решена» так же просто.

 В анализируемой работе он пришел к выводу, что эти законы при социализме как первой фазе коммунизма приобретают новое, социалистическое содержание, что они не могут привести к реставрации капитализма.

Тем самым, по существу, Сталин отрицал опасность ориентации на стоимостные категории, на расширение товарного обмена в переходный к полному коммунизму период, опасность, о которой предупреждали и Маркс, и Энгельс, и Ленин. Маркс в I томе «Капитала» отмечал, что «товарная форма продукта труда, или форма стоимости товара, есть форма экономической клеточки буржуазного государства». (Маркс К. «Капитал». М., Изд.полит.лит., 1973, с.6). Энгельс в «Анти-Дюринге» разъяснял: «Понятие стоимости является наиболее общим и потому всеобъемлющим выражением экономических условий товарного производства», т.е. капитализма. Он утверждал, что «в форме стоимости продуктов уже содержится в зародыше вся капиталистическая форма производства». «Раз товаропроизводящее общество, – указывал он, – развило форму стоимости, присущую товарам как таковым, в форму денег, то многое из того, что в стоимости ещё скрыто в виде зародыша, прорывается наружу. Ближайшим и наиболее существенным результатом является то, что товарная форма приобретает всеобъемлющий характер» (Энгельс Ф. Анти-Дюринг, с.315). Ленин постоянно обращал внимание на то, что общество, «основанное на товарном производстве, стоящее в обмене с цивилизованными капиталистическими нациями, на известной ступени развития неизбежно становится и само на путь капитализма» (Ленин В.И. ПСС, т. 11, с.37). В хозрасчете Ленин видел восстановление капитализма (там же, т. 44, с.211).

И уж совсем четко он указывал: «Коммерция = капитализм» (там же, с.473).

Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР» занял иную позицию. Конечно, не всё в этом произведении противоречило марксизму.

В споре с экономистами-товарниками, которые предлагали расширять товарное производство, и антитоварниками, предлагавшими его немедленно ликвидировать, Сталин отверг обе позиции, что соответствовало марксизму.

Ибо расширение товарно-денежных отношений, сферы действия закона стоимости, с точки зрения марксизма, ведет к капитализму. Но уровень развития советских производительных сил того времени,  разделение труда между промышленным и сельскохозяйственным производством не позволяли немедленно отказаться от товарного производства, от рыночного обмена.  

Ошибка Сталина состояла в том, что прекращение действия  закона стоимостного товарно-денежного обмена он связывал со второй фазой «коммунистического общества»  (Экономические проблемы социализма в СССР, с.23). Тогда как Маркс преодоление товарного производства и обмена считал необходимым уже на первой фазе коммунизма. Марксизм исключал возможность развития товарно-денежных отношений в первой фазе коммунизма.

Отрицали её и Энгельс, и Ленин. Но допускал Сталин.

Вот что он писал: «Нельзя рассматривать товарное производство как нечто самодовлеющее, независимое от окружающих экономических условий. Товарное производство старше капиталистического производства. Оно существовало при рабовладельческом строе и обслуживало его, однако не привело к капитализму. Оно существовало при феодализме и обслуживало его, однако, несмотря на то, что оно подготовило некоторые условия для капиталистического производства, не привело к капитализму. Спрашивается, почему не может товарное производство обслуживать также на известный период наше социалистическое общество, не приводя к капитализму, если иметь в виду, что товарное производство не имеет у нас такого неограниченного и всеобъемлющего распространения, как при капиталистических условиях, что оно у нас поставлено в строгие рамки благодаря таким решающим экономическим условиям, как общественная собственность на средства производства, ликвидация системы наемного труда, ликвидация системы эксплуатации?»

И он делал вывод, что «наше товарное производство представляет собой не обычное товарное производство, а товарное производство особого рода, товарное производство без капиталистов, которое имеет дело в основном с товарами объединенных социалистических производителей (государство, колхозы, кооперация), сфера действия которого ограничена предметами личного потребления, которое очевидно, никак не может развиться в капиталистическое производство и которому суждено обслуживать, совместно с его " денежным хозяйством ", дело развития и укрепления социалистического производства» (Экономические проблемы социализма в СССР, с.15,17). Тот же подход у Сталина был и к стоимости, которая выражает товарную форму продукта труда и которая является по Марксу клеточкой капиталистического способа производства.

Сталин утверждал, что закон стоимости так же хорошо может обслуживать социализм, как некогда обслуживал капитализм. 

Приведём его высказывание и на этот счет: «Иногда спрашивают: существует ли и действует ли у нас, при нашем социалистическом строе, закон стоимости? Да, существует и действует. Там, где есть товары и товарное производство, не может не быть и закона стоимости. Сфера действия закона стоимости распространяется у нас прежде всего на товарное обращение, на обмен товаров через куплю-продажу, на обмен главным образом товаров личного потребления. Здесь, в этой области, закон стоимости сохраняет за собой, конечно, в известных пределах роль регулятора. Но действия закона стоимости не ограничиваются сферой товарного обращения. Они распространяются также на производство. Правда, закон стоимости не имеет регулирующего значения в нашем социалистическом производстве, но он всё же воздействует на производство, и этого нельзя не учитывать при руководстве производством. Дело в том, что потребительские продукты, необходимые для покрытия затрат рабочей силы в процессе производства, производятся у нас и реализуются как товары, подлежащие действию закона стоимости. Здесь именно и открывается воздействие закона стоимости на производство. В связи с этим на наших предприятиях имеют актуальное значение такие вопросы, как вопрос о хозяйственном расчете и рентабельности, вопрос о себестоимости, вопрос о ценах и т. п.». И далее: «Уже было сказано, что сфера действия товарного производства при нашем строе ограничена и поставлена в рамки. То же самое надо сказать о сфере действия закона стоимости». (там же, с.20,21).

Ошибка Сталина была не в том, что он признал действие закона стоимо­сти и существования рынка в СССР, это — констатация факта, а в том, что он считал это не капитализмом, а социализмом. Своим авторитетом он накрепко связал рынок с социализмом как первой фазой коммунизма. Тем самым он дез­ориентировал коммунистов. Он не нашел мужества отказаться от про­возглашенного им еще в 1936 г. тезиса о том, что в СССР «осуществ­лена в основном первая фаза ком­мунизма, социализм» (КПСС в ре­золюциях. М., 1985, т.7, с.51), а в 1949 г. — что социализм победил окончательно.

Относительно первой фазы коммунизма Маркс писал: «Производители могут, пожалуй, получать бумажные удостоверения, по которым они извлекают из общественных запасов предметов потребления то количество продуктов, которое соответствует времени их труда. Эти удостоверения не деньги. Они не совершают обращения» (К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т.24, стр.402). В СССР же функционировало самое настоящее капиталистическое денежное обращение. Ибо в деньгах были выражены меновые стоимости товаров.

В «Критике Готской программы» Маркс разъяснял составителям этой программы: «В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путем, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда». Некоторые лингвисты считают перевод фразы «столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов» искаженным. Точный её перевод, по их мнению, звучит следующим образом: «также и труд, затраченный на производство продуктов, не проявляется здесь как стоимость этих продуктов»… (Неизвестный марксизм. Теоретический журнал, 2010, № 1, с.36).

Так или иначе, здесь у Маркса речь идет об отсутствии при социализме стоимостного обмена товарами, как при товарно-денежных отношениях.

Ибо далее он уточняет, что «каждый отдельный производитель получает – после всех вычетов – обратно от общества ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальное количество труда. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя – это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию о том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме. Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей...»

Но есть особенность такого обмена.И Маркс ее разъясняет.

Она заключается в том, что «принцип и практика здесь уже не враждебны друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае».

Итак, по Марксу в первой фазе коммунизма уже не должно быть товарообмена, при котором обмен эквивалентами существует лишь в среднем, через деньги, в которых сконцентрированы меновые стоимости всех товаров.

В этой переходной фазе производитель получает от общества не деньги, а именную квитанцию, в которой должно быть выражено количество индивидуальных рабочих часов, представляющих собой индивидуальное рабочее время, так как другого измерителя для труда, кроме его продолжительности нет.

По этой квитанции производитель получает со склада количество продуктов соответствующее затраченному количеству времени на труд. Количество труда, которое он отдал обществу при изготовлении своего продукта, он получает обратно другим продуктом, на изготовление которого затрачено столько же труда.

Следовательно, по Марксу на первой фазе коммунизма уже отсутствует обмен продуктами, но остается обмен деятельностями, т.е. обмен трудом. Поэтому распределение продуктов индивидуального потребление должно происходить по труду. Но никаких товаров здесь уже нет, «как нет ни малейшего позвякивания монет в кармане производителя».

Такую же позицию занимал и Ленин.

В работе «К истории вопроса о несчастном мире» он писал: «Реорганизация России на основе диктатуры пролетариата, на основе национализации банков и крупной промышленности, при натуральном продуктообмене города с деревенскими потребительными обществами мелких крестьян, экономически вполне возможна, при условии обеспечения нескольких месяцев мирной работы. А такая реорганизация сделает социализм непобедимым и в России и во всем мире…» (Ленин В.И. ПСС, т.35, с.250-251). В «Проекте программы РКП(б)» он планировал «рядом постепенных, но неуклонных мер уничтожить совершенно частную торговлю, организовав правильный и планомерный продуктообмен между производительными и потребительскими коммунами единого хозяйственного целого, каким должна стать Советская республика». (Ленин В.И. ПСС, т. 38, с.89-90).