Как марксизм превращался в утопию 5 страница

Сразу следует уточнить, что в марксизме речь идет не о диалектическом снятии частной собственности, как пытаются толковать некоторые теоретики, а именно об ее уничтожении, но уничтожении постепенном. В «Принципах коммунизма», написанных Энгельсом еще в 1847 г. для «Манифеста коммунистической партии» на 16-й вопрос: «Возможно ли уничтожить частную собственность сразу?» – он отвечал: «Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства». В «Обращении Центрального комитета к Союзу коммунистов», написанном Марксом и Энгельсом в 1850 г., прямо говорилось, что «дело идет не об изменении частной собственности, а об её уничтожении, не о затушевывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего общества, а об основании нового общества»  (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т.7, с.261, 267).

Уничтожение частной собственности, частного присвоения продуктов общественного труда в процессе коммунистического развития классики видели, прежде всего, в огосударствлении средств производства пролетарским государством-коммуной. А затем в преодолении подчинения человека действию законов общественного разделения труда, товарного производства и обмена, которые дают возможность присваивать продукты с излишком.

В излишках продуктов заключена потенциальная возможность для эксплуатации чужого труда, так как они в условиях товарно-денежных отношений могут быть обменены на орудия труда. На них может быть приобретена рабочая сила для ее эксплуатации.

Однако иначе представлял себе это тов. Сталин, а за ним и советская политэкономическая наука. Они полагали, что передача средств производства в собственность советского государства сразу же уничтожает отношения частной собственности, частного присвоения. После реализации НЭП, по завершении индустриализации, коллективизации и культурной революции, все средства производства и распределения полностью перешли в собственность государства. Считалось, что тем самым частная собственность на средства производства и частное присвоение в Советском Союзе были ликвидированы.

Напомню, что Конституция СССР 1936 г. закрепила социалистическую собственность в трех формах: государственной, кооперативно-колхозной и личной. Места частной собственности в ней уже не было. Из чего вытекало, что отношения частной собственности в СССР по существу были ликвидированы. Все это партией и общественной наукой преподносилось как развитие марксизма, как творческий марксизм. Но такой «творческий» марксизм в корне противоречил классической марксистской теории, так как декретировал отсутствие частного присвоения при наличии общественного разделение труда, товарного производства и товарного обмена. Дело в том, что огосударствление средств производства, согласно марксистскому учению, является лишь первым шагом к уничтожению отношений частного присвоения.

Следующим шагом должно быть преодоление подчинение человека действию закона общественного разделения труда на различные его виды. Коммунистическое развитие требует также ликвидации мирового разделения труда и мирового рынка с его товарно-денежным обменом. (Анти-Дюринг). Международное разделение труда и мировой рынок заставляли Советский Союз развивать внешнюю торговлю, в том числе средствами производства, с капиталистическими странами и ориентировать советскую экономику на стоимостные показатели. Ориентации на стоимость требовал и обмен между городом и деревней с различными формами собственности на продукты этого труда. Подчинение советского общества действию законов внешнего и внутреннего разделения труда, ориентация производителей на стоимостные показатели, принадлежность средств производства не коммунальному пролетарскому государству, а государству буржуазному, но без буржуазии не позволяет определять советский базис как базис коммунистический.

Он больше походил на базис капиталистический. Однако так не считал Сталин. В «Экономических проблемах социализма в СССР» он, не соглашаясь с политэкономами, отстаивающими такую точку зрения, утверждал, что «неправы те товарищи, которые заявляют, что поскольку социалистическое общество не ликвидирует товарные формы производства, у нас должны быть якобы восстановлены все экономические категории, свойственные капитализму: рабочая сила, как товар, прибавочная стоимость, капитал, прибыль на капитал, средняя норма прибыли и т.п. Эти товарищи смешивают товарное производство с капиталистическим производством и полагают, что раз есть товарное производство, то должно быть и капиталистическое производство. Они не понимают, что наше товарное производство коренным образом отличается от товарного производства при капитализме. (Сталин. И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. Госполитиздат, 1953, с.18).

Безусловно, советское товарное   производствоотличалось от капиталистического товарного производства. Советское товарное производство не было всеобъемлющим. Средства производства внутри страны не продавались, а распределялись. Но они, как было отмечено, были товаром во внешней торговле.

Ориентации на стоимость внутри страны требовал и обмен между городом и деревней с различными формами собственности на продукты этого труда.

СССР имел государственный банк и сберкассы для населения. Госбанк осуществлял накопление капитала в денежной форме и в золоте. Советское государство осуществляло капиталовложения в развитие различных отраслей, предоставляла кредиты под проценты другим государствам.

Возможность накопления денег, в которых концентрируется меновая стоимость товаров, была и у населения через сберкассы.

И далее Сталин пишет, «что необходимо откинуть и некоторые другие понятия, взятые из «Капитала» Маркса, где Маркс занимался анализом капитализма, и искусственно приклеиваемые к нашим социалистическим отношениям». Аргументируя это, Сталин пишет: «Но более чем странно пользоваться теперь этими понятиями, когда рабочий класс не только не лишен власти и средств производства, а, наоборот, держит в своих руках власть и владеет средствами производства. Довольно абсурдно звучат теперь, при нашем строе, слова о рабочей силе, как товаре, и о «найме» рабочих: как будто рабочий класс, владеющий средствами производства, сам себе нанимается и сам себе продаёт свою рабочую силу». (там же).

Такая аргументация не соответствовала действительному положению дел и носила демагогический характер. Дело в том, что владение рабочего класса средствами производства с самого начала было пропагандистским лозунгом, так как власти рабочего класса в СССР не было и не могло быть в силу отсутствия в достаточном количестве самих рабочих на момент ее взятия большевиками.

Формы власти рабочего класса просуществовали всего лишь несколько месяцев после взятия власти большевиками.

Диктатуру коренных классовых интересов пролетариата вначале осуществлял тонкий слой профессиональных революционеров в партии, а после его довольно скорого полного истончения она стала идеологическим прикрытием для советской партийной и государственной бюрократии. Она и владела средствами производства, так как ими распоряжалась. Она же и нанимала рабочую силу как, впрочем, и работников умственного труда.

Более того, сам же Сталин несколькими страницами позже признавал, «что потребительские продукты, необходимые для покрытия затрат рабочей силы в процессе производства, производятся у нас и реализуются как товары, подлежащие действию закона стоимости» (там же, с.20). А коль скоро потребительские продукты реализовались как товары с товарными стоимостями, которыми покрывались затраты рабочей силы, то рабочая сила в СССР также была товаром. Но мы знаем из марксистского учения, что товаром рабочая сила может быть только при наёмном труде, а наёмный труд – только при капитализме, когда рабочий продает свои способности к труду собственнику средств производства. При этом под зарплатой наниматель скрывает стоимость рабочей силы, которая как раз и покрывается стоимостью товаров.

На чем же были основаны сталинские заблуждения?

Судя по всему на взглядах Н.И. Бухарина, который в работах периода военного коммунизма «Азбука коммунизма» (1919 г.) и «Экономика переходного периода» (1920 г.) полагал, что власть пролетариата и национализация промышленности сразу же меняет капиталистические экономические отношения на противоположные. Бухарин заявлял, что «при государственной власти пролетариата и пролетарской национализации производства» сразу исчезают практически все экономические отношения, до этого существовавшие в обществе. Прибавочная стоимость, товар, цена, эксплуатация, наёмный труд, заработная плата становятся «диаметрально противоположными» своему исходному капиталистическому содержанию. Хотя такое идеалистическое представление не соответствовало ни марксистской теории, ни практике, а имя Бухарина как «врага народа» было надолго вычеркнуто из истории, выработанные им теоретические положения, взятые на вооружение Сталиным, продолжали существовать, в той или иной форме, в качестве официальной экономической доктрины коммунистической партии. Иэто несмотря на то, что Бухарин после перехода к НЭП изменил свою позицию и стал пропагандировать развитие капитализма в России. Он писал в одном из своих произведений: «Переход к новой экономической политике явился крахом наших иллюзий». Имеются в виду иллюзии по поводу того, что власть пролетариата и национализация промышленности сразу же меняют капиталистические экономические отношения на социалистические. К сожалению, эти иллюзии распространены в коммунистическом движении и ныне. Но, как было отмечено, власти пролетариата в СССР по существу никогда и не было, а национализация промышленности может быть и при капитализме.

Однако подробнее об этом в последнем разделе.

Таким образом, тезис об отсутствии в СССР отношений частной собственности, частного присвоения является ошибочным, в силу действия в советской экономике законов общественного разделения труда и товарно-денежного обмена.

 

Ошибка седьмая: относительно марксистского понимания закона общественного разделения труда и преодоления подчинения людей действию этого закона в первой фазе коммунизма

 

Итак, в связи с огосударствлением средств производства, после 1936 г. с подачи Сталина и официальной науки в массовом сознании было сформировано представление об уничтожении в СССР частной собственности.

Но огосударствление средств производства ещё не означает уничтожения отношений частного присвоения вообще, если в экономике страны действует закон общественного разделением труда и стоимостные законы товарного производства и обмена, которые, согласно классикам, являются формами частной собственности. Видимо, чтобы устранить это противоречие, Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР», по существу, объявил о преодолении действия закона общественного разделения труда, а также о том, что стоимостные законы товарного производства и обмена приобрели новое социалистическое содержание. Но так ли это?

За разъяснением обратимся к классикам.

Напомню, что под общественным разделением труда они понимали исторически изменяющееся в зависимости от развития производительных сил естественное разделение труда, опосредствованное товарным производством и обменом «и соответственное ограничение индивидуума сферой определенной профессии».

В процессе эволюции естественное разделение труда, обусловленное половозрастными различиями и природными условиями, развилось в разделение труда общественное, так как товарное производство и обмен установили общественную связь между самостоятельными производителями.

В «Капитале» Маркс писал: «В обществе,  продукты которого, как общее правило, принимают форму товаров, т.е. в обществе товаропроизводителей, это качественное различие видов полезного труда, которые здесь выполняются независимо друг от друга, как частное дело самостоятельных производителей, развивается в многочленную систему, в общественное разделение труда».

Он отметил, что постепенно общественное разделение труданаряду с экономической областью охватывало все другие сферы общества и везде закладывало основу узкого профессионализма, специализации и раздробления человека. (См. Маркс К. «Капитал». Т.1. М. 1973. С. 51). В результате произошло отделение умственно труда от физического, городского от деревенского, творческого от рутинного, управленческого от управляемого. Классики выявили неразрывную связь общественного разделения труда с формами частной собственности.В «Немецкой идеологии они разъясняли:

«Различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами собственности, т. е. каждая ступень разделения труда определяет также и отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к материалу, орудиям и продуктам труда»…»

Рабовладельческой ступени развития разделения труда соответствовала частная форма присвоения раба и прибавочного продукта рабского труда, феодальной – частная форма присвоения земли и прибавочного продукта, создаваемого крепостным крестьянином, капиталистической – частная форма присвоения средств производства и прибавочной стоимости, создаваемой свободным наемным трудом.

Маркс и Энгельс установили, чтоименночастная собственность «выражает в наиболее резкой форме подчинение индивида разделению труда и определенной, навязанной ему деятельности, – подчинение, которое одного превращает в ограниченное городское животное, а другого – в ограниченное деревенское животное и ежедневно заново порождает противоположность между их интересами».

Они отмечали,что «пока люди находятся в стихийно сложившемся обществе, пока, следовательно, существует разрыв между частным и общим интересом, пока, следовательно, разделение деятельности совершается не добровольно, а стихийно, – собственное деяние человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он господствовал над ней. Дело в том, что как только начинается разделение труда, у каждого появляется какой-нибудь определенный, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти: он – охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни…». Они указывали, что «вместе с разделением труда дано и противоречие между интересом отдельного индивида или отдельной семьи и общим интересом всех индивидов, находящихся в общении друг с другом».

Постепенно противоречивые интересы, порожденные разделением труда, расслоили общество на противоположные классы и переросли в интересы классовые. Основоположники коммунистической теории считали, что в основе деления общества на классы эксплуататоров и эксплуатируемых, угнетателей и угнетенных лежит именно закон разделения труда. В «Анти-Дюринге» Энгельс разъяснял: «Разделение общества на классы эксплуатирующий и эксплуатируемый, господствующий и угнетенный было неизбежным следствием прежнего незначительного развития производства. Пока совокупный общественный труд дает продукцию, едва превышающую самые необходимые средства существования всех, пока, следовательно, труд отнимает все или почти все время огромного большинства членов общества, до тех пор это общество неизбежно делится на классы. Рядом с этим огромным большинством, исключительно занятым подневольным трудом, образуется класс, освобожденный от непосредственно производительного труда и ведающий такими общими делами общества, как управление трудом, государственные дела, правосудие, науки, искусства и т.д. Следовательно, в основе деления на классы лежит закон разделения труда» (Анти-Дюринг, с.286).

Значит, для преодоления подчинения людей действию закона разделения труда, для ликвидации причин классового расслоения обществу необходимо иметь, прежде всего, высокоразвитое производство с соответствующим уровнем развития производительности труда. Это необходимо, во-первых, для того, чтобы совокупный общественный труд удовлетворял постоянно возрастающие разумные человеческие потребности, а во-вторых, для того чтобы освободить время огромного большинства членов общества от подневольного труда. Разделение труда, обусловленное недостаточным развитием материального производства, влечет за собой неравное распределение труда и его продуктов. Вместе с тем ограничение человека сферой определенной профессии превращает его в однобокое существо. Развитию одной-единственной деятельности приносятся в жертву все физические, умственные и прочие способности.  Маркс называл это «профессиональным кретинизмом».

Классики считали, что в ходе коммунистического развития подчинение людей действию закона общественного разделения труда должно преодолеваться путем замены законом перемены труда. «Настанет время, –утверждает Энгельсв «Анти-Дюринге»,– когда не будет ни тачечников, ни архитекторов по профессии и когда человек, который в течение получаса давал указания как архитектор, будет затем в течение некоторого времени толкать тачку, пока не явится опять необходимость в его деятельности как архитектора». ( См. «Анти-Дюринг». С. 202). Здесь Энгельс имеет в виду необходимость чередования умственного и физического труда, а также то, что в коммунистическом обществе не будет пожизненных профессий, с помощью которых сейчас человек зарабатывает себе на жизнь. Каждый человек коммунистического общества будет широким специалистом. Ему не будет необходимости зарабатывать себе на жизнь, так как его человеческие потребности будут удовлетворяться сполна, а непродолжительный труд с переменой его видов станет не подневольной обязанностью, а первой жизненной необходимостью.

Уже в условиях капиталистического способа производства классиками была выявлена тенденция движения в сторону необходимости перемены общественного труда. В этой связи в «Капитале» Маркс отмечал: «Технический базис крупной промышленности революционен. «Посредством внедрения машин, химических процессов и других методов она постоянно производит перевороты в техническом базисе производства, а вместе с тем и в функциях рабочих и в общественных комбинациях процесса труда. Тем самым она столь же постоянно революционизирует разделение труда внутри общества и непрерывно бросает массы капитала и массы рабочих из одной отрасли производства в другую. Поэтому природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего…

Но если перемена труда теперь прокладывает себе путь только как непреодолимый естественный закон и со слепой разрушительной силой естественного закона, который повсюду наталкивается на препятствие, то, с другой стороны, сама крупная промышленность своими катастрофами делает вопросом жизни и смерти признание перемены труда, а потому и возможно большей многосторонности рабочих, всеобщим законом общественного производства, к нормальному осуществлению которого должны быть приспособлены отношения. Она как вопрос жизни и смерти ставит задачу: чудовищность несчастного резервного рабочего населения, которое держится про запас для изменяющихся потребностей капитала в эксплуатации, заменить абсолютной пригодностью человека для изменяющихся потребностей в труде; частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной функции, заменить всесторонне развитым индивидуумом, для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности» (Маркс. К. и Энгельс Ф. Соч., т.23, с.498-499).

Маркс считал, что основой «всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни. Можно сказать, – писал он в «Капитале, – что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности». Поэтому классики пришли к выводу, что преодоление действия закона общественного разделения труда должно начинаться с соединения труда городского и деревенского. Ещё в «Манифесте коммунистической партии» они в перечень главных мероприятий, необходимых для переворота во всём капиталистическом способе производства, включили: «Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней».

Затем в своих более поздних произведениях, в частности, в «Капитале», в «Критике Готской программы, в «Анти-Дюринге» они углубляли аргументацию в части необходимости преодоления в процессе коммунистического развития подчинения людей действию закона общественного разделения труда.

Они в общем виде обозначили основные мероприятия, направленные на преодоление подчинения человека действию этого закона. К ним они отнесли:

а) дальнейшее развитие производительных сил и увеличение производительности труда за счет совершенствования машинного производства и управления, формирование всесторонне развитой личности с широкой специализацией, соединение воспитания подрастающего поколения с материальным производством, ликвидацию пожизненных оплачиваемых профессий;

б) постепенное слияние городского и сельского труда и как следствие ликвидацию товарного производства и обмена;

в) постепенную ликвидацию отрыва умственного труда от физического, творческого от рутинного путем их чередования, включение в действие закона перемены общественного труда, значительного сокращения рабочего времени;

д) равномерное распределение промышленности по всей территории, постепенную ликвидацию различий в условиях жизни в больших, средних и малых городах, развитие не больших промышленных городов, а малых и средних городов-коммун, приближенных к источникам сырья с одинаковыми условиями проживания;

е) отмирание государства и переход на самоуправление, т.е. ликвидацию общественного разделения труда в сфере управления, ликвидацию труда начальников и подчиненных. 

Классики доказывали, что «уничтожение противоположности между городом и деревней не только возможно, – оно стало прямой необходимостью для самого промышленного производства, как и для производства сельскохозяйственного, и, сверх того, оно необходимо в интересах общественной гигиены. Только путем слияния города и деревни, – считали они, – можно устранить нынешнее отравление воздуха, воды и почвы… Капиталистическая промышленность уже стала относительно независимой от узких рамок местного производства необходимых ей сырых материалов… Вырастив новое поколение всесторонне развитых производителей, которые понимают научные основы всего промышленного производства и каждый из которых изучил на практике целый ряд отраслей производства от начала до конца, общество тем самым создаст новую производительную силу, которая с избытком перевесит труд по перевозке сырья и топлива из более отдаленных пунктов. Следовательно, уничтожение разрыва между городом и деревней не представляет собой утопию также и со стороны, с которой условием его является возможно более равномерное распределение крупной промышленности по всей стране… Правда, в лице крупных городов, – отмечает Энгельс,– цивилизация оставила нам такое наследие, избавиться от которого будет стоить много времени и усилий. Но они должны быть устранены – и будут устранены, хотя бы это был очень продолжительный процесс». (См. Анти-Дюринг, с.297- 301). С перечисленными выше положениями классиков относительно путей преодоления подчинения людей действию закона общественного труда полностью соглашался Ленин. «Капитализм – писал он, – окончательно разрывает связь земледелия с промышленностью, но в то же время своим высшим развитием он готовит новые элементы этой связи, соединения промышленности с земледелием на почве сознательного приложения науки и комбинации коллективного труда, нового расселения человечества (с уничтожением как деревенской заброшенности, оторванности от мира, одичалости, так и противоестественного скопления гигантских масс в больших городах)» (Ленин В.И. ПСС, т.26, с.73-74).

Однако иначе считал Сталин. В «Экономических проблемах социализма в СССР» он указывал, что «почва для противоположности между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством уже ликвидирована нынешним нашим социалистическим строем.  Это, конечно, не значит, что уничтожение противоположности между городом и деревней должно повести к " гибели больших городов " (см. «Анти-Дюринг» Энгельса). Большие города не только не погибнут, но появятся ещё новые большие города как центры наибольшего роста культуры, как центры не только большой индустрии, но и переработки сельскохозяйственных продуктов и мощного развития всех отраслей пищевой промышленности. Это обстоятельство облегчит культурный расцвет страны и приведёт к выравниванию условий быта в городе и деревне». (Сталин. И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., Политиздат, 1953, с.26).

  Таким образом, проблема преодоления подчинения советских людей действию закона общественного разделения труда Сталиным была решена просто. Он пришел к выводу, что с  передачей средств производства в собственность советского государства, с установлением советской системы социализма действие закона общественного разделения труда было преодолено.

Он утверждал: «Несомненно, что с уничтожением капитализма и системы эксплуатации, с укреплением социалистического строя в нашей стране должна была исчезнуть и противоположность интересов между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством. Оно так и произошло… Конечно, рабочие и колхозное крестьянство составляют всё же два класса, отличающиеся друг от друга по своему положению. Но это различие ни в коей мере не ослабляет их дружбу»… (там же, с.25).

Однако, утверждая это, Сталин вступал в глубокие противоречия с тем, что высказывал ранее – на стр. 16. «В настоящее время, – отмечал он, – у нас существуют две основные формы социалистического производства: государственная – общенародная, и колхозная, которую нельзя назвать общенародной». Сразу же нужно отметить ошибочность этого утверждения, так как, несмотря на то, что в Конституции СССР 1936 г. государственная собственность и была названа общенародной, но этого не может быть по определению. Государственная собственность не может быть общенародной, так как не может быть общенародным само государство.

Государство возникло и существует как машина для поддержания господства одной части общества над другой.

К тому же советская государственная машина не была и пролетарским государством-коммуной. Но об этом позже.

Итак, Сталин считал преодоленным разделение труда между городом и деревней, несмотря на то, что город и деревня оставались обособленными производителями? Более того, колхозы продавали государству сельхозпродукцию по установленным государством закупочным ценам. Колхозники на всю жизнь прикреплялись к деревенской жизни, так как им выдавались паспорта только в виде исключения. Так что же это тогда, если не действие закона общественного разделения труда между городом и деревней в марксистском понимании? Но у Сталина была своя точка зрения. 

Так же просто Сталин «преодолел» разделение труда на умственный и физический.

В этой связи он пишет: «Понятно, что с уничтожением капитализма и системы эксплуатации должна была исчезнуть и противоположность интересов между физическим и умственным трудом. И она действительно исчезла при нашем современном социалистическом строе. Теперь люди физического труда и руководящий персонал являются не врагами, а товарищами – друзьями, членами единого производственного коллектива, кровно заинтересованного в преуспевании и улучшении производства. От былой вражды между ними не осталось и следа». (См. там же. С. 27).

Тем самым по существу Сталин приходит к выводу, что в СССР преодолено подчинение людей действию закона общественного разделение труда, так как интересы всех слоев населения якобы совпадали. В действительности же в Советском Союзе противоположность между городским и деревенским трудом, трудом умственным и физическим, трудом управленца и управляемого преодолена не была в силу недостаточного развития производительных сил. Именно недоразвитость производительных сил, недостаточное оснащение техникой и недостаток всесторонне развитых личностей обусловливали разделение городского и деревенского, умственного и физического труда, труда творческого и рутинного, труда управленческого и управляемого. В результате советское общество было разделено на рабочий класс, крестьянство, интеллигенцию, партийную и государственную бюрократию, на людей городских и деревенских, на начальников и подчиненных. А недостаточное производство жизненных средств вынуждало распределять их через товарно-денежные отношения, которые расслаивали его на людей относительно зажиточных и бедных.

Общественные отношения в Советском Союзе развивались по пути, начертанному Сталиным – в прямом противоречии с марксистским учением. Очевидно ведь, что рост больших городов не способствует выравниванию условий жизни городского населения, и уж тем более не позволяет преодолеть действие закона общественного разделения труда между городом и деревней. Наличие больших городов закономерно для капиталистического разделения труда, т.е. для капиталистической частной собственности, а не для действия коммунистического закона перемены труда, ликвидации различий в условиях жизни, соединения городского и деревенского труда, оптимального распределения промышленности по всей территории.