Чудо‑подлодка» – реальность или пропагандистский миф?

 

Вплоть до 1944 года основной боевой единицей германского подводного флота считалась подводная лодка типа «VII‑В» (671 тонна надводного и 719 тонн подводного водоизмещения), оснащенная двумя дизелями и одним электромотором. В 1940–1944 годах было спущено на воду 572 подлодки класса «VII‑В» усовершенствованной конструкции, которые могли взять на борт до 39 торпед.

Для крейсерских операций использовались также субмарины типа «IX‑В» и «IX‑В140», вооруженные четырьмя носовыми и двумя кормовыми торпедными аппаратами. Их скорость в надводном положении достигала двенадцати, а под водой – четырех узлов. Всего была построена 161 подводная лодка такого типа.

После совещания в Париже осенью 1942 года и последующего назначения на пост главнокомандующего ВМС Дениц добился почти полной приостановки строительства подводных лодок прежних образцов. Отныне приоритетом пользовались исключительно субмарины новейших проектов.

 

Толчком к осуществлению новой программы подводного кораблестроения послужила закладка на верфях в декабре 1944 года лодки XXI серии. Ее также предполагалось построить поточным методом, то есть собирать, как автомобили, по секциям, отсек к отсеку.

Корпус субмарины водоизмещением 1621 тонны был выполнен в форме своеобразной чаши. В отличие от прочих субмарин с их классическим линейным расположением отсеков, здесь мощные аккумуляторные батареи и двигатели располагались в нижней части, а жилые и складские помещения – в верхней.

Установленный на этих лодках гидролокатор «Балкон» при благоприятных условиях расширял диапазон прослушивания до 40 миль. Обшитая синтетическим материалом рифленая горловина шнорхеля делала его невидимым для радаров противника. Если на других подлодках члены команды страдали от тесноты, то здесь торпедные отсеки не использовались больше в качестве жилых помещений. Торпедные аппараты были снабжены автоматами для подачи запасных торпед.

Подводная лодка развивала максимальную скорость под водой до 12,5 узла, могла пройти в этом положении 175 миль и обладала отличной маневренностью. Из‑за нехватки времени пришлось отказаться от ходовых испытаний и после учебных стрельб и маневров с погружением сразу направлять субмарины на боевые позиции. Так, в конце апреля 1945 года, когда до бесславного конца Третьего рейха оставалось всего несколько дней, к берегам Карибского моря для «прохождения испытаний в наиболее сложных условиях» двинулась «У‑2511» под командованием уже имевшего за плечами солидный боевой опыт капитана 3‑го ранга Шнее. Но уже в районе Фарерских островов был получен приказ немедленно вернуться в Норвегию – нацистская Германия безоговорочно капитулировала.

 

Все эти меры, в сущности, представляли собой не что иное, как отчаянную попытку отсрочить неизбежный крах нацистского режима. В своих мемуарах адъютант Деница Людде‑Нейрат приводит следующие высказывания своего шефа: «Использование ракетного оружия дальнего действия и подводных лодок новейших проектов может заставить Англию если не заключить сепаратный мир, то хотя бы вступить с нами в мирные переговоры. Ибо рано или поздно наверняка наступит момент, когда расчетливые англичане решат, что не стоит больше продолжать борьбу, стоившую уже столько крови и денег. Тем самым мы заложим основу для переговоров и спасем Германию от безоговорочной капитуляции».

Прошло совсем немного времени, и слухи о «чудо‑подлодке» уже начали широко распространяться среди моряков гитлеровского военно‑морского флота. Правда, никто так и не смог толком объяснить, чем же она отличается от обычных субмарин.

Секрет был раскрыт только после войны. Выяснилось, что первоосновой послужила сконструированная профессором Вальтером подводная лодка типа XVII водоизмещением 312 тонн, еще в ноябре 1943 года зачисленная в состав боевых единиц ВМС.

Субмарина XXIV серии представляла собой ее усовершенствованный вариант – обтекаемый корпус, подводная скорость 24 узла, 4 торпеды, не оставляющих демаскирующих пузырей, в носовой и 3 в кормовой частях. Она обладала большой автономностью плавания и могла пробыть в пучине 6 часов. Но главной отличительной особенностью субмарины стал двигатель внутреннего сгорания полного цикла с заполненным восемьюдесятьюпроцентной перекисью водорода замкнутым контуром, обеспечивающим перезарядку батарей даже на большой глубине.

После взятия Бланкенбурга (Гарц), где находились научно‑исследовательские лаборатории ВМС, американские солдаты захватили всю проектно‑техническую документацию на созданную профессором подлодку. Одновременно в Гуксхафене одно из подразделений британских войск извлекло со дня моря два опытных образца. Серийное производство субмарины XXIV проекта предполагалось начать весной 1945 года.

 

Возвращение в «Сырой треугольник»

 

– Вот весточка для моей жены, – с этими словами старшина административной службы протянул письмо старшему боцману, служившему на готовящейся выйти в море подводной лодке.

– Будь спокоен, Куддель, я ей лично передам. А вы здесь поосторожнее…

– Меня направили во вторую роту. Выходим завтра.

– Погано!

– Не говори, Эрих.

– Ну счастливо. Письмо я передам, не волнуйся, если только… – старший боцман прервался на половине фразы.

– Ясное дело, – сдержанно кивнул старшина административной службы.

Оба они в уме завершили начатую фразу: «…если только лодка доберется до Норвегии».

Внезапно старший боцман вынул из кармана тужурки свернутый вчетверо листок бумаги и украдкой сунул его в руку старшины.

– Что это?

– Не спрашивай! Быстро спрячь!

Старшина сперва подумал, что боцман решил подбодрить его и дать немного денег. Он пробежал глазами листок и от удивления даже открыл рот:

«Обращение к оказавшимся в котле Сен‑Назер – Лориан немецким офицерам и солдатам!

Камрады! Скорый разгром Гитлера неизбежен. Любой из вас, кто еще не утратил способности мыслить, неизбежно придет к выводу: Гитлер завел нас в тупик. Все пути к отступлению для вас отрезаны! ОКВ уже списало вас. Так ради чего вы проливаете кровь? Мы призываем вас вступить в контакт с фронтовым уполномоченным Движения „Свободная Германия“…»

– Ты что, совсем спятил? – упавшим голосом произнес он.

– Тихо, – прошептал боцман. – Я просто подумал, может, тебя это заинтересует. Мне‑то уже без разницы. Нашел в казарме. Ну а поскольку завтра нас уже здесь не будет…

Старшина презрительно скривил губы и швырнул смятую листовку в воду. «Вот ведь какой негодяй, – с ненавистью подумал он. – Сам с последней лодкой уходит, а мне потом с этой дрянью разбираться».

Боцман молча пожал плечами, повернулся и энергичной походкой уверенного в себе человека зашагал прочь.

 

Под огромным бетонным навесом голоса звучали неестественно громко, гулко отражаясь от стен и потолка. Открытый люк субмарины поглощал подводников одного за другим. Подлодка отвалила от стенки, разворачиваясь носом в море. Зарычал двигатель, набирая обороты, вода за кормой вспенилась, забурлила. Провожающие долго стояли на пирсе, глядя вслед последней подлодке, покидающей эту базу на западном побережье Франции.

Внутри субмарины повсюду громоздились мешки с письмами, груды папок с бумагами и ящики с документами. Во всех отсеках люди работали как каторжные на рудниках: потухшие глаза, залитые потом усталые лица. Их мучила одна и та же мысль: удастся ли им беспрепятственно обогнуть Британские острова?

Старшина неторопливо прошелся вдоль пирса и встал возле аппарата. На мгновение он смежил набрякшие от бессонницы веки, потом вновь открыл глаза и пристально посмотрел вдаль, словно пытаясь догнать взглядом скрывшуюся в сгустившихся вечерних сумерках субмарину. Членов ее экипажа и пассажиров называли счастливчиками. Ему, например, несмотря на должность каптенармуса и обширные связи так и не удалось попасть на борт уходившей из Сен‑Назера подлодки. Командира флотилии, начальника административно‑хозяйственной службы и всех офицеров в чине капитан‑лейтенанта и выше неожиданно обуяло желание непременно обозначить свое присутствие на новой базе в Норвегии.

Старшина уже собрался уходить, как вдруг случайно увидел в воде смятый листок бумаги. Он вспомнил жену, детей, почувствовал себя очень одиноким и, повинуясь какому‑то внезапному порыву, лег на живот, кое‑как выудил из воды выброшенную ранее им листовку, разгладил ее и бережно спрятал в карман.

 

Из более чем ста баз на Атлантическом побережье Франции были выведены почти все субмарины. Под гигантскими бетонными сводами, способными выдержать даже самые мощные бомбовые удары, теперь хранились боеприпасы или размещались штабы гарнизонов осажденных «крепостей». После высадки 6 июня 1944 года в Нормандии американских, английских и канадских войск логова «серых волков» утратили всякое стратегическое значение.

Союзники обладали полным превосходством в воздухе. Поэтому с 6 по 10 июня, во время перехода из баз на побережье Бискайского залива к Ла‑Маншу, было потоплено 6 подводных лодок. Только 15 июня одной субмарине удалось выйти к одному из плацдармов. Не меньшие потери понесли соединения подводных лодок, направлявшихся в Нормандию из Норвегии. На исход боевых действий во Франции никакого влияния не оказало уничтожение 18 июня оснащенной шнорхелем «У‑984» 4 транспортов. В конце июля одна из американских армий двинулась с юга по направлению к Найту, Сен‑Назеру и Лориану. Базы подводных лодок превратились в осажденные с суши и моря «крепости». Верховное командование союзных экспедиционных сил отнюдь не собиралось тратить драгоценное время и средства на захват узкой прибрежной полосы. После проведенных в первой половине 1944 года успешных наступательных операций и выхода к государственной границе СССР на рубеже протяженностью 200 километров Советская Армия в июне‑июле обрушила небывалый по силе удар на группу армий «Центр» в Белоруссии. Правящие круги США и Великобритании опасались, что после имевшей колоссальное военно‑политическое значение летне‑осенней кампании Советский Союз сможет в одиночку разгромить гитлеровскую Германию. Именно этим и объясняется решение американских и английских генералов спешно развить наступление с захваченных на побережье плацдармов, оставив в тылу укрепления якобы неприступного, по утверждению геббельсовских пропагандистов, Атлантического вала. В действительности же они представляли собой «замки из песка». К тому же порты на западном побережье Франции уже нельзя было использовать в качестве пунктов базирования подводных лодок.

После капитуляции Италии военно‑стратегическое положение нацистской Германии в бассейне Средиземного моря еще более ухудшилось. Итальянский военно‑морской флот почти в полном составе передислоцировался на Мальту, и подводная война в этом регионе фактически прекратилась. Переход западной части Средиземноморья под контроль западных держав вынудил командующего переброшенными сюда соединениями немецких лодок адмирала Крейта вместе со штабом спешно эвакуироваться в Германию.

Аналогичная ситуация сложилась на Черноморском театре военных действий. Сокрушительный разгром группы армий «Южная Украина» в результате блестяще проведенной Советской Армией во второй половине августа 1944 года Ясско‑Кишиневской операции ускорил распад агрессивного блока, из которого после свержения прогерманских режимов вышли Румыния и Болгария. В итоге часть немецких подводных лодок была затоплена своими экипажами непосредственно в румынских портах или у побережья Турции. Команды остальных субмарин были списаны на берег и включены в состав сухопутных войск, где из них сформировали «штурмовые батальоны».

В 1944 году общая обстановка в Атлантике характеризовалась резким снижением активности немецких подводных лодок и, соответственно, созданием более благоприятных условий для прохождения судов хорошо охраняемых союзных конвоев. Поэтому, несмотря на полученный командирами передислоцированных из района боевых действий у берегов Западной Франции в Норвегию немецких подлодок приказ повсюду атаковать противника, они теперь, как правило, старались держаться подальше от судоходных маршрутов.

 

От постоянного «хождения под шнорхелем» нервы у членов экипажа «У‑267» были напряжены до предела. Никто толком не знал, что именно творится снаружи или на поверхности. Дизель своим неистовым ревом создавал почти непреодолимые помехи гидролокатору. Головка перископа неоднократно поднималась над настилом палубы, и командир, откинув эбонитовые ручки, припадал к окуляру, но за пеленой дождя ничего не было видно.

Неожиданно корпус содрогнулся от двух оглушительных взрывов. Резиновый надглазник перископа с такой силой ударил командира в лицо, что он на несколько секунд потерял сознание. Койку, на которой лежал старший боцман, выбило из гнезд, и он с размаху рухнул на натянутую внизу сетку. Не очень обращая внимание на боль, опалившую огнем руку, он ринулся в центральный пост. Лодку раскачивало так, что ему пришлось держаться за клапаны и трубопроводы.

Рокот двигателя замолк, но электромотор по‑прежнему ровно гудел. В центральном посту он услышал, как инженер‑механик отдавал приказы рулевым‑горизонтальщикам. Загорелись лампы аварийного освещения.

– Нас атаковали с воздуха! – прозвучал рядом чей‑то приглушенный голос.

Офицер военно‑воздушных сил, сумевший благодаря своим связям попасть на борт перебазировавшейся из Сен‑Назера в Норвегию субмарины, вздрогнул и побледнел от страха.

– А засек нас сторожевик, – с трудом проговорил командир. – Вызвал по радио самолет, и тот обнаружил шнорхель.

– Вода в носовой части!

– Быстро все к трюмной помпе!

Инженер‑механик впился глазами в глубиномер и с ужасом констатировал, что показатель глубины погружения почти приблизился к критической красной отметке.

– Мы уже болтаемся на ста восьмидесяти метрах, – предостерег он, но командир только отмахнулся в ответ.

Всхлипнув раз‑другой, заработала помпа, но дифферент на нос не уменьшался. Вода фонтанами била из трещин в борту. Люди ходили по размокшим мешкам с почтой. Их содержимое уже никого не волновало. Лодку тянуло вглубь, и электродвигатель едва удерживал ее на уровне 30–40 метров.

– Шум винтов в семидесяти градусах, – сообщил гидроакустик.

Вскоре эхо‑сигнал гулко ударил по корпусу. Раздался сверлящий барабанные перепонки скрежет, от близких разрывов глубинных бомб окончательно заложило уши. От сильной вибрации корпус, казалось, готов был разлететься на куски. Стекавшая тугими струями по выгнутому борту вода почти полностью залила стоявшие на полу мешки с письмами и доверху набитые папками ящики.

Около полуночи взрывы смолкли. Неожиданно заурчал двигатель. Палуба постепенно приняла горизонтальное положение. Командир приказал выдвинуть на поверхность воздухозаборную трубу и под шнорхелем пополнить энергозапас аккумуляторных батарей.

После возвращения на базу к лодке подослали лихтер. Грузчики быстро перенесли на его борт мешки и ящики. С них еще стекала морская вода.

Пока выстроившиеся цепочкой грузчики быстро передавали упаковки из рук в руки, старший боцман нервно курил, стараясь унять внутреннюю дрожь. Машинально он засунул в нагрудный карман руку и вытащил измятый, насквозь промокший конверт. «Там уже ничего не разберешь», – с сожалением подумал он и бросил письмо за борт.

 

Большинство действующих единиц нацистского подводного флота было вытеснено обратно в «сырой треугольник». Так подводники презрительно называли Немецкую бухту. Для крейсерских операций на судоходных маршрутах в Баренцевом и Северном морях, Атлантическом и Индийском океанах можно было использовать теперь только базы на побережье Норвегии. Из‑за огромных потерь – всего в 1944 году было потоплено 248 подлодок – их боевая активность резко снизилась. Но даже в марте 1945 года Дениц решил еще раз применить метод «волчьей стаи» и направил в центральную часть Атлантического океана 6 больших подводных лодок с задачей хоть немного снизить интенсивность движения союзных конвоев и одиночных судов на морских коммуникациях в этом регионе. Противник быстро обнаружил и уничтожил их.

 

Последние месяцы

 

В начале декабря 1944 года ОКВ, воспользовавшись передышкой на советско‑германском фронте, сосредоточило на узком участке Западного фронта около 40 дивизий, в числе которых было 23 танковых и моторизованных соединения СС. Этот бронированный кулак был нацелен в стык между располагавшимися к югу американскими и английскими армиями.

Предполагалось (как и при разгроме Франции в 1940 году) совершить прорыв через Арденны и рассечь фронт союзников на две части.

Далее ОКВ намеревалось продолжить наступление по трем расходящимся направлениям, чтобы, во‑первых, прижать войска союзников к Северному морю и тем самым повторить печальной памяти Дюнкерк и, во‑вторых, в ходе прямой атаки захватить Антверпен – основную базу снабжения англо‑американского экспедиционного корпуса. По мнению Гитлера и его «паладинов», уничтожение 25–30 британских дивизий вбило бы клин между Лондоном и Вашингтоном и в конце концов заставило бы правительства западных держав сесть за стол переговоров с нацистской Германией.[37]

Сперва частям вермахта на 170‑километровом участке фронта удалось добиться определенных успехов. Фронт союзников был прорван, и в образовавшуюся брешь шириной до 100 километров потоком хлынули немецкие танковые и моторизованные дивизии. Встревоженный неблагоприятным для союзников развитием событий, Черчилль лично прибыл 6 января 1945 года в Ставку Верховного главнокомандующего англо‑американским экспедиционным корпусом генерала Дуайта Эйзенхауэра и в тот же день отправил главе советского правительства шифрограмму следующего содержания: «В настоящий момент на Западном фронте стратегическая обстановка резко ухудшилась. Даже временная потеря инициативы, как нам кажется, может привести к непоправимым последствиям. Прошу Вас по возможности сообщить, можем ли мы рассчитывать на крупное наступление Ваших войск в ближайшем будущем, но не позднее января сего года, чтобы потом самим предпринять соответствующие шаги».

Выполняя союзнический долг, Верховное командование Советской Армии, невзирая на неблагоприятные погодные условия и усталость после недавних наступательных боев, передвинуло срок начала Висло‑Одерской операции с 20 на 12 января 1945 года. В этот день на всем центральном участке Восточного фронта – от Балтики до Дуная – развернулось мощнейшее финальное наступление советских войск. После форсирования армиями 1‑го Белорусского фронта Вислы ОКВ было вынуждено в спешном порядке снять с Западного фронта бронетанковые и механизированные соединения и перебросить их на Восток. В начале февраля советские войска перешли Одер и захватили плацдармы на его западном берегу. До Берлина оставалось 60 километров. Началась агония гитлеровского режима.

Развернувшиеся на немецкой земле ожесточенные сражения побудили Деница перевести штаб подводного флота в находившийся поблизости от Вильгельмсхафена городок Зенгварден, где раньше располагалась его штаб‑квартира. Сам он остался в Берлине, ибо как главнокомандующий ВМС не мог покинуть свой пост. 15 апреля Гитлер распорядился разделить территорию страны на две оборонительные зоны, в каждой из которых «общее руководство военными операциями поручается назначаемому мной представителю высшего командного состава вермахта с правом использования всех людских и материальных ресурсов и переподчинением ему всех дислоцирующихся на данной территории воинских подразделений, резервных, полицейских и эсэсовских формирований, а также примыкающих к НСДАП организаций». Главнокомандующими южной и северной зонами были назначены соответственно командующий группой армии «Ц» в Италии Кессельринг и Дениц. Но если фельдмаршалу разрешалось занять эту должность лишь по особому распоряжению, то гросс‑адмиралу сразу же передали скрепленное подписью и личной печатью Гитлера дополнительное указание: «Я предоставляю главнокомандующему военно‑морским флотом все полномочия, необходимые для подготовки обороны северной зоны в случае прорыва вражеских войск в центральные районы рейха и перерезанию ими путей сообщения между его северной и южной частями. Государственные, партийные и военные учреждения обязаны беспрекословно выполнять его приказы».

Таким образом, Дениц фактически стал вторым человеком в централизованной иерархической системе государственного управления и стратегического руководства нацистской Германии.

 

20 апреля 1945 года Гитлеру исполнилось пятьдесят шесть лет. Во второй половине дня кортеж машин плавно отъехал от парадного входа Главного штаба ВМС и, набирая скорость, понесся по пустынным улицам сотрясаемой громом советской артиллерии столице Третьего рейха. Дениц сидел по‑птичьи нахохлившись, и лишь когда справа показались Бранденбургские ворота, он повернул голову в сторону рейхстага и с горечью вспомнил, что над его куполом еще недавно гордо реял ярко‑красный с четко обозначенными посередине белым кругом и свастикой государственный флаг.

Огромное здание рейхсканцелярии походило на выдержавшую длительную осаду крепость – изрытые осколками стены, разбитые золотые орлы над порталами. Дениц окинул беглым взглядом аккуратный ряд автомобилей с хромированными облицовками радиаторов и прошел к боковому входу. В вестибюле офицер СС долго и придирчиво всматривался в пропуск, сверяя фотографию с оригиналом. Пройдя полуразрушенный «Зал для почетных гостей», Дениц направился к лифту.

Бункер Гитлера был покрыт восьмиметровой бетонной кладкой и имел три выхода на поверхность. В приемной, размером примерно с товарный вагон, Дениц сразу же увидел наиболее «верных» соратников Гитлера: Геринга в увешанном орденами мундире из голубой замши, холодно поблескивавшего стеклышками пенсне Гиммлера, Геббельса в элегантном темном костюме с неизменным «бычьим глазом»[38] на обшлаге, и похожего на вставшего в стойку собаку породы боксер начальника партийной канцелярии Бормана. Чуть поодаль группа генералов окружила неизменно невозмутимого начальника штаба ОКВ Кейтеля.

«Именинник» мало чем походил на буквально заражавшего неукротимой энергией окружающих, преисполненного решимости заставить выполнить любой свой даже самый бессмысленный и жестокий приказ «фюрера и рейхсканцлера». Его опущенная голова непрерывно тряслась, дрожащей правой рукой он то и дело вытирал пот с застывшего, похожего на восковую маску лица.

При виде Деница он заметно оживился. А когда гросс‑адмирал после традиционной поздравительной фразы заверил его в своей преданности и вере в победу, потухшие глаза фюрера засверкали привычным блеском, взгляд вновь стал суровым и непреклонным. Дениц даже не предполагал, что своими словами заставил Гитлера сделать окончательный выбор в его пользу.

21 апреля от Главного штаба ВМС отошла колонна «бюссингов» и других многотонных грузовиков. Она выехала на дорогу, ведущую на север, и направилась в Плён – небольшой городок на границе с Данией, где в лагере «Форель» должен был разместиться штаб военно‑морского флота. Ночью туда же вместе с адъютантом вылетел Дениц. По прибытии он немедленно потребовал от дислоцированных в Мекленбурге и Бранденбурге частей сухопутных войск выдвинуться на передовые позиции, однако выяснилось, что этих формирований уже практически не существует. Не было также боевых самолетов, на линии связи с ОКВ постоянно возникали помехи. 23 апреля британские войска вышли к Эльбе и заняли город Харбург. Когда даже гауляйтер Гамбурга, осознав всю бессмысленность дальнейшего сопротивления, предложил сдать без боя крупнейший немецкий порт на Северном море, Дениц приказал ему «продолжать оказывать поддержку выполнению войсками боевых задач, поскольку сегодня решается судьба нашего народа, и вы и город Гамбург тем самым наилучшим образом способствуете его победе в этой борьбе».

Дениц также с фанатичным упорством продолжал настаивать на продолжении подводной войны. Он вызвал из Зангвардена в Плён сменившего его на посту командующего подводным флотом адмирала фон Фриденбурга и поручил ему направить из норвежских и пока еще не занятых союзниками немецких портов на Северном море субмарины к восточному побережью Англии.

24 апреля танковые соединения 1‑го Белорусского и 1‑го Украинского фронтов рассекли тылы противника у Котбуса и Франкфурта‑на‑Одере и сомкнули вокруг Берлина стальное кольцо. На следующий день подразделения советских и англо‑американских войск встретились на Эльбе. Солдаты обеих армий, не дожидаясь выполнения формальностей, забирались в лодки, гребли лопатами, руками или просто бросались в реку. Не оправдались надежды нацистской клики на раскол антигитлеровской коалиции. Встреча в районе Торгау наглядно продемонстрировала непреклонное стремление народов СССР, США и Великобритании совместно завершить разгром нацистской Германии.

Среди нацистской и милитаристской элиты началась паника. Если Геринг и начальник Главного управления имперской безопасности обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер попытались укрыться в пресловутой «Альпийской крепости» (Австрия и Бавария), то другие высшие сановники Третьего рейха искали прибежища на номинально подвластной Деницу территории. В конце апреля в Плёне наряду с Кейтелем и Йодлем объявились также Шпеер и министр финансов граф Шверин фон Крозигк. Гиммлер также неоднократно посещал гросс‑адмирала. Благодаря непререкаемому авторитету в вооруженных силах, деловым и родственным связям с финансово‑промышленными магнатами, Дениц считался человеком, способным спасти государственную систему империалистической Германии от полного краха путем заключения соглашения с западными державами. К тому же он, в отличие от других главарей нацистского режима, был гораздо менее скомпрометирован в глазах общественности. Вечером 30 апреля Дениц проводил совещание с выражающим интересы немецких монополий Шпеером. Внезапно дверь кабинета распахнулась, и крайне взволнованный капитан 3‑го ранга Людце‑Нейрат положил на стол полученную из Берлина радиограмму. В ней говорилось: «Вместо рейхсмаршала Геринга фюрер назначил своим преемником Вас, господин гросс‑адмирал. Письменное подтверждение Ваших полномочий получите позднее. Немедленно приступайте к проведению мероприятий, обусловленных нынешней ситуацией. Борман».

Несколькими часами ранее в Берлине группа эсэсовцев вынесла в сад рейхсканцелярии два трупа, завернутых в темно‑коричневые армейские одеяла. Они облили их синтетическим бензином, подожгли и несколько минут тупо смотрели на клубы едкого, низко стелющегося над землей дыма.

Адольф Гитлер, испугавшись неотвратимого возмездия, покончил с собой. Вместе с ним ампулу с цианистым калием раскусила его многолетняя любовница Ева Браун.

1 мая во второй половине дня на стол Деницу легла еще одна радиограмма от Бормана: «В 15 часов 30 минут фюрер ушел из жизни. Согласно составленному 29 апреля завещанию он назначил Вас рейхпрезидентом, рейхсминистра доктора Геббельса – рейхсканцлером, рейхеляйтера Бормана – рейхсминистром по делам партии, рейхсминистра Зейс‑Инкварта – рейхсминистром иностранных дел…»

Перечисленные Борманом кандидатуры Дениц немедленно отверг. Из нового правительства были выведены наиболее скомпрометированные представители гитлеровской клики. Дениц предпочел сформировать кабинет министров из «беспартийных чиновников». Его резиденцией стал пограничный с Данией город Фленсбург. В тот же день местная радиостанция передала обращение Деница к немецкому народу. Он объявил своей основной задачей «спасение немцев от неудержимо продвигающегося вперед врага в лице большевиков… Грядут тяжелые времена, и я сделаю все, что в моей власти, для создания нашим храбрым женщинам, мужчинам и детям сносных условий жизни. Для этого мне нужна ваша помощь. Доверьтесь мне…».

Но он так и не решился сообщить о своих подлинных намерениях людям, страстно желавшим только одного – скорейшего окончания войны. Дениц долго искал подходящего человека, способного установить контакты с представителями командования английских войск, пока, наконец, не остановил свой выбор на адмирале Фридебурге. Для придания одному из своих ближайших соратников должного политического веса он произвел его в гросс‑адмиралы и назначил главнокомандующим ВМС. 3 мая, через день после капитуляции остатков берлинского гарнизона, возглавляемая им делегация прибыла в штаб 21‑й группы англо‑американских войск и предложила склонному к компромиссу фельдмаршалу Монтгомери принять капитуляцию частей вермахта в Дании, Нидерландах и северо‑западных районах Германии.

В ответ им намекнули, что «пленных не выдадут русским» и что капитуляция военно‑морского флота никак не отразится на «передвижении транспортов с войсками в Балтийском море».

Дениц вознамерился немедленно приступить к осуществлению планов своих покровителей. Если представители США также согласились бы действовать в том же духе, это повлекло за собой неизбежный распад антигитлеровской коалиции. Он согласился с результатами переговоров и распорядился перебросить как можно больше войсковых подразделений в северо‑западный регион.

Монтгомери, вступив в переговоры о частичной капитуляции, действовал отнюдь не по своей личной инициативе. Фельдмаршал поддерживал постоянную связь с Лондоном. В полученной лично от Черчилля тайной директиве ему предписывалось собрать все трофейное вооружение и содержать его в должном порядке, поскольку «оно еще может понадобиться». Тем временем многие командиры военных кораблей с нетерпением ожидали заранее подготовленного на случай поражения Германии приказа затопить суда. Неожиданно Дениц открытым текстом сообщил им: «Операция „Радуга“ отменяется».

Привычка Деница выражаться нарочито туманными фразами и намеками объяснялась его желанием избежать неприятных вопросов и скрытым намерением внести разногласия в лагерь союзников. Так в одном из выдержанных в стиле пропагандистов Геббельса обращений он заявил, что «речь идет лишь об эвакуации морским путем как можно большего количества жителей восточных земель. Именно поэтому следует воздержаться от затопления военных и транспортных судов».

Высшее советское руководство внимательно следило за ходом переговоров между Монтгомери и Деницем и в итоге выразило решительный протест генералу Эйзенхауэру. Советский народ вынес на себе всю основную тяжесть войны. Красная Армия разгромила вермахт в ожесточенных битвах на всем пространстве между Волгой и Эльбой. В данной ситуации правительства западных держав не рискнули нарушить данные в Ялте и Тегеране обещания не прекращать военных действий на суше и на море вплоть до безоговорочной капитуляции агрессоров.

Клике Деница не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться этому требованию. 6 мая он направил в расположенную в Рейлие штаб‑квартиру Эйзенхауэра генерал‑полковника Йодля с целью в последний раз попытаться убедить командование англо‑американских войск в невозможности одновременной капитуляции на Восточном и Западном фронтах. Но Эйзенхауэр получил совершенно другие инструкции, и дальнейшее затягивание переговоров могло лишь ухудшить положение правительства Деница. Начальник штаба Эйзенхауэра Смит изложил одетому в украшенный орденами и медалями и золотым значком члена НСДАП мундир Йодлю крайне жесткие условия капитуляции.

7 мая в Рейлие был подписан акт о предварительной капитуляции. Через два дня в предместье Берлина Карлсхорсте фельдмаршал Кейтель, генерал‑полковник военно‑воздушных сил Штумф и гросс‑адмирал Фридебург поставили свои подписи под протоколом об окончательном прекращении вермахтом вооруженного сопротивления. Дни расположившегося в здании военно‑морского училища правительства Деница были окончательно сочтены. Правда, оно еще пыталось любым способом добиться признания со стороны западных держав и сохранить хотя бы видимость государственного суверенитета. Над многими городскими зданиями по‑прежнему развевались флаги со свастикой. Дениц разъезжал на одном из бронированных «мерседесов» Гитлера в сопровождении его бывшего личного фотографа, а резиденцию «исполняющего обязанности рейхспрезидента» охранял сформированный в основном из подводников батальон под командованием «прославленного» капитана 3‑го ранга Люта. После гибели «наиболее достойного преемника Прина» – он был по ошибке застрелен часовым – его похоронили 18 мая с государственными почестями, хотя к этому времени нацистского государства больше не существовало. 12 мая Дениц, выступая по радио, даже заявил, что намерен оставаться во главе Германии до тех пор, пока немецкий народ не выберет себе нового фюрера.

Через 11 дней отряд английской военной полиции занял Фленсбург. Деница и его министров, словно обычных уголовных преступников, поставили с поднятыми руками лицом к стене и после тщательного обыска доставили в следственную тюрьму Бад‑Мондорф. Попытка определенных монополистических кругов сохранить в лице правительства Деница базу для последующего возрождения германского империализма и милитаризма потерпела полный провал.

В Нюрнберге Международный военный трибунал приговорил Деница к 10 годам заключения в тюрьме Шпандау. После освобождения правительство ФРГ назначило организатору беспощадной подводной войны большую пенсию.

 

Ближе к вечеру, 3 мая над Гельтингерской бухтой, постепенно захватывая небо, сгустились грозовые тучи. Ночью они полыхнули ослепительно яркими вспышками. Налетел шквальный ветер, загремели раскаты грома. К рассвету небо очистилось, выглянуло солнце, и о прошедшем шторме напоминали только мелкие всплески волн. Царившую на рейде тишину нарушали только жалобные крики чаек и мерные шаги часового на полубаке «У‑2365». Сладкий сон ее командира обер‑лейтенанта Кристиансена ровно в шесть утра прервал приказ вместе с еще двумя подлодками через залив Малый Бельт пройти к побережью Южной Норвегии и там сосредоточиться для последующего сопровождения транспортов с эвакуирующимися из Дании войсками.

Неподалеку от Фриденау, когда впереди уже маячил свободный морской простор, сверху послышался нарастающий рокот и со стороны солнца появилось несколько английских бомбардировщиков. Первый из них заложил крутой вираж, на выходе из которого от него отделилась вереница зловещих черных капель. Гулкие взрывы потрясли воздух. Бомбы, взбив фонтаны пенной воды, упали совсем рядом с не успевшими погрузиться субмаринами. Взрывная волна тугой струей ударила Кристиансена в грудь, заставив его пошатнуться.

Воздух вновь наполнился душераздирающим гулом и свистом. От прямого попадания бомбы в «У‑2338» всех, кто находился на кормовой надстройке, снесло за борт. Командира обер‑лейтенанта Кайзера взрыв оглушил и швырнул на палубу. Корма лодки ушла под воду, нос задрался кверху. Через пять минут субмарина затонула.

Еще одна подводная лодка получила сильные повреждения и направилась в порт Фриденау. На боевую позицию могла выйти только «У‑2365».

Кристиансен не знал что делать. Уже почти никто в Германии, за исключением оголтелых фанатиков, не сомневался в ее неминуемом поражении. Поэтому он никак не мог понять, почему его субмарину вдруг перебазировали в Норвегию. А ведь он с таким нетерпением ждал кодированного радиосигнала «Радуга». Тем большей неожиданностью явился для него приказ прямо противоположного содержания. Он ничего не знал о роли, которую Дениц в своих политических махинациях отвел подводному флоту.

5 мая около 11 вечера подводная лодка вошла в фьорд Калунборг. От командира лежавшей там в дрейфе «У‑806» капитан‑лейтенанта Хорн‑Бостеля Кристиансен узнал об отказе Деница принять делегацию подводников. Однако его адъютант ясно дал понять, что официального приказа начать затопление субмарин не будет и что каждый должен поступать в соответствии с кодексом офицерской чести.

Всю ночь Кристиансен ломал голову, пытаясь найти выход из казалось бы безнадежной ситуации. Утром лодка прошла вдоль берега фьорда и двинулась к морю. Ветер вперемежку с солеными брызгами хлестал по лицам. Обер‑лейтенант непрерывно водил биноклем по озаренному солнцем горизонту и внезапно обнаружил вдали несколько поблескивающих точек.

– Воздух!

Уже захлопывая за собой крышку люка, он услышал больно ударивший по ушам грохот близких разрывов. Северо‑западнее Анхольта Кристиансен приказал всплыть на перископную глубину и, припав к окулярам, сразу же увидел свалившееся в пике звено истребителей. Очевидно кто‑то из пилотов разглядел оставляемый перископом предательский белый бурун. С неба к нему, оставляя за собой мелкие фонтанчики, протянулась огненная цепочка трассеров.

Из‑за повреждений перископа Кристиансен на траверзе Гётеборга приказал погрузиться на максимальную глубину. Стрелка глубиномера метнулась вправо‑влево и, наконец, остановилась на нужной цифре. Лодка легла на грунт.

Кристиансен устало прислонился к шахте перископа. Он намеревался выиграть время и затем мотивировать свой поступок затянувшимся ремонтом перископа. Ровно через сутки лодка всплыла и двинулась дальше в надводном положении. Из полученной вскоре шифрограммы Кристиансен узнал о капитуляции частей вермахта в Норвегии и немедленно распорядился лечь на обратный курс и возвращаться в Германию. Когда гидроакустик уловил в наушниках близкие механические шумы и затем на горизонте показался сторожевик «01», патрулировавший проход через Каттегант, обер‑лейтенант принял окончательное решение.

8 мая 1945 года в пять часов с борта сторожевика спустили спасательные шлюпки и экипаж подлодки в полном составе поднялся на палубу. Через три минуты гулко ударил взрыв и над субмариной полыхнул столб пламени. Кристиансен провел дрожащей ладонью по заросшим щетиной впалым щекам. Он знал, что нарушил условия капитуляции и на всякий случай, с согласия командира сторожевика, сообщил по радио в Главный штаб ВМС о сильных повреждениях, полученных «У‑2365» при воздушных налетах.

По словам адъютанта Деница, его шеф был очень доволен фактом затопления 219 подводных лодок непосредственно на пунктах базирования или вблизи побережья. Гросс‑адмирал и «рейхспрезидент» также с большим удовлетворением отметил, что британское правительство никак не отреагировало на эту акцию. У Деница и Лодде‑Нейрата даже создалось впечатление, что уничтожение такого огромного количества подводных лодок полностью соответствовало интересам западных держав, поскольку тем самым удалось предотвратить передачу Советскому Союзу субмарин новейших проектов.

 

Весна в 1945 году выдалась ранняя. По словно дочиста вымытому небу медленно плыли небольшие облака, ласково грело солнце, отражаясь лучами в каждой морщинке на воде.

Но экипажу «У‑320» не суждено было подставить лица теплому ветру и насладиться ощущением приближающегося лета. После выхода с базы лодка непрерывно шла на рабочей глубине. Ее командир обер‑лейтенант Эммрих был крайне обеспокоен отсутствием радиограмм из штаба флотилии. Ведь даже в условиях сокрушительного краха нацистской Германии последний из отданных «У‑320» приказов гласил: «Атаковать противника в любой ситуации».

Эммрих прекрасно сознавал всю бессмысленность этого рейда. Он уже неоднократно собирался послать в штаб шифрограмму с настоятельной просьбой разрешить им вернуться на базу. Останавливала его лишь привычка беспрекословно выполнять приказы командования. Вражеские корабли и самолеты регулярно напоминали о своем появлении разрывами глубинных бомб. От гибели «У‑320» пока спасало только счастливое стечение обстоятельств.

– Сильный шум винтов слева по борту, – в очередной раз доложил гидроакустик.

Инженер‑механик посмотрел на командира так, будто хотел взглядом сказать: «Немедленно прикажи опуститься еще глубже».

Но Эммрих вопреки ожиданиям промолчал. То ли в нем еще теплилась надежда на благополучный исход войны, то ли он хотел в последний момент добиться хоть какого‑нибудь результата, то ли просто захотел взбодрить подчиненных: только он весь сжался как пружина и подчеркнуто бесстрастным голосом произнес:

– Поднимаемся на перископную глубину.

Люди в центральном посту с ужасом посмотрели на него. Ведь в этих широтах весной даже вечером светло как днем…

– Вы что, не слышали? – в голосе командира зазвучали истеричные нотки.

Инженер‑механик побледнел, отвернулся и, глядя куда‑то в сторону, отдал соответствующие распоряжения.

Под протяжное гудение лебедки перископ медленно выполз из шахты. В центральном посту воцарилась тишина. Слышен был только мерный рокот электромотора. Эммрих присел на тумбу возле перископа, но тут же вскочил и начал нетерпеливо переступать с ноги на ногу.

– Конвой! – наконец выдохнул он. – Приготовить торпедные аппараты к стрельбе!

Он еще теснее прижался лицом к резиновому наглазнику и, энергично взмахнув рукой, рявкнул:

– Что за бардак? Не слышу ответа!

– Первый – четвертый аппараты к бою готовы!

Трюмный машинист напрасно замер возле поста погружения и всплытия, готовясь сразу же после залпа приступить к необходимому для срочного погружения манипулированию реостатами помп. Пилот одного из охранявших конвой самолетов заметил перископ. Бомбардировщики тут же вышли на позицию атаки. От их голубых плоскостей оторвались бомбы, взлетели ввысь водяные столбы, над одним из них лопнул огненный шар и на поверхности расплылось огромное масляное пятно. Из команды погибшей вечером 7 мая 1945 года «У‑320» удалось спасти только несколько человек.

Субмарина была далеко не единственной действующей единицей германского подводного флота, уничтоженной в последние дни войны.

6 мая были потоплены «У‑853», «У‑881», «У‑1008» и «У‑2534».

Через неделю после вступления в силу акта о безоговорочной капитуляции нацистской Германии в устье Эльбы вошла «У‑287» под командованием обер‑лейтенанта Мейлера. Известие об окончании войны повергло ее экипаж в шок. Подводники спешно сошли на берег, предварительно затопив лодку.

 

В начале мая 1945 года капитулировали экипажи 153‑х немецких подводных лодок, переведенных затем в порты стран антигитлеровской коалиции. Нападения на торговые суда, совершенные с вопиющими нарушениями норм международного права, побудили Адмиралтейство потребовать от командиров субмарин, перебазировавшихся на побережье Великобритании и ее доминионов, вывесить черный пиратский флаг.

В 1939 году германский подводный флот насчитывал 57 действующих единиц. В конце войны в его состав входило 1153 субмарины.

В 1939–1945 годах на верфях США и Великобритании было построено 145 эскортных авианосцев, 140 эскортных эсминцев и эскадренных миноносцев, 570 фрегатов и корветов и более 1000 противолодочных катеров. В результате эффективного применения средств противолодочной обороны уже летом 1943 года общая обстановка на внешних морских коммуникациях союзных держав характеризовалась резким снижением активности немецких подводных лодок.

Из 820 задействованных в боевых операциях германских субмарин 718 было уничтожено. В общей сложности на подводном флоте гитлеровской Германии служили 39 000 человек. 32 000 из них погибли. Эта цифра вполне сопоставима с общим количеством моряков торговых флотов союзных и нейтральных государств, погибших в годы Второй мировой войны. В целом общая вместимость транспортов союзных и нейтральных стран, уничтоженных немецкими подлодками, составила приблизительно 14,5 миллиона брутто‑регистровых тонн. Это лишь на полмиллиона тонн превысило их потери в торговом тоннаже в период Первой мировой войны.

Исследования, проведенные советскими и объективно мыслящими западными историками, показали, что потери основного орудия гитлеровской агрессии – сухопутных войск – на Восточном фронте были в четыре раза выше, чем на западноевропейском и средиземноморском театрах военных действий. Эти данные – красноречивое свидетельство второстепенной роли подводной войны.

 

 

[1] Торпеды (жарг.). – Здесь и далее примечания переводчика.

 

[2] Устройство, герметично запирающее люки подводной лодки.

 

[3] Разница в глубине между носом и кормой.

 

[4] Система укреплений, возведенных в конце тридцатых годов на границе с Францией.

 

[5] Буквально: товарищ. Принятое в германской армии обращение друг к другу военнослужащих низшего ранга.

 

[6] Военные корабли, выполнявшие самостоятельные действия на морских и океанских путях сообщения.

 

[7] В конце мая – начале июня 1916 г. в самом западном из проливов, разделяющих Северное и Балтийское моря, возле Ютландского полуострова (отсюда Ютландский бой) произошло сражение между главными силами германского и британского флотов. Ни одна из сторон не добилась намеченных целей, однако в конечном итоге выиграла Британия, ибо затягивание войны неизбежно вело к поражению Германии.

 

[8] В греческой мифологии дочери аргосского царя Даная, за убийство своих мужей приговоренные богами заполнять водой бездонную бочку.

 

[9] Немецким войскам под командованием Гинденбурга (номинально) и Людендорфа (фактически) в августе 1914 года удалось предотвратить захват русскими армиями Восточной Пруссии.

 

[10] За отвагу (франц.).

 

[11] В начале двадцатых годов по Германии прокатилась волна политического террора, жертвами которого, как правило, становились видные политики либеральной ориентации. Одной из причин убийства Вальтера Ратенау было подписание им в апреле 1922 года в Рапалло (близ Генуи) договора с Советской Россией.

 

[12] Современные историки и публицисты на основе документальных свидетельств убедительно доказали, что подписание в августе 1939 года Пакта о ненападении между СССР и Германией также в немалой степени способствовало улучшению военно‑стратегического положения Германии. Это выразилось, в частности, в разрешении создать в Мотовском заливе секретную передовую базу немецкого флота и проводке рейдера «Комет» по Великому Северному пути в Тихий океан.

 

[13] Управление военной разведки и контрразведки при Верховном командовании вермахта.

 

[14] Командир крупного соединения кораблей, не имеющий адмиральского звания.

 

[15] Строй кораблей в походе.

 

[16] В Норвежской операции огромные и, главное, невосполнимые потери понес немецкий надводный флот.

 

[17] Министр военно‑морского флота.

 

[18] В данном случае командир отделения.

 

[19] Мины.

 

[20] Отверстие в палубном настиле для слива воды.

 

[21] Старшины и матросы, питающиеся из одного бачка.

 

[22] В битве у мыса Трафальгар в октябре 1805 года английский флот под командованием адмирала Нельсона (он погиб в этом сражении) разгромил объединенную франко‑испанскую эскадру и тем самым сорвал план Наполеона – высадить десант в Англии.

 

[23] Так назывался созданный в 1936–1937 годах агрессивный блок («ось») Берлин – Рим – Токио.

 

[24] Желтый (нем.).

 

[25] Хорошо укрепленный город на северо‑востоке Франции. Бои под Верденом, зимой – летом 1916 года считаются самой крупной и продолжительной операцией Первой мировой войны.

 

[26] Часть морского дна с меньшей глубиной; обычно банки являются районами интенсивного рыболовства.

 

[27] Официальное название германских ВВС.

 

[28] Эту сделку Рузвельт считал самой удачной в истории США со времен покупки «Луизианы» у Наполеона.

 

[29] Еженедельные выпуски кинохроники в гитлеровской Германии.

 

[30] Аббревиатура от Верховное командование вермахта.

 

[31] Рыжебородый (итал.). Прозвище проводившего крайне агрессивную политику главы Священной Римской империи Фридриха I Гогенфенштауфена.

 

[32] На стороне Германии выступили Италия, Венгрия, Румыния и Финляндия. Франкистская Испания ограничилась отправкой на Восточный фронт так называемой «Голубой дивизии».

 

[33] Буквально: «плати и вези» (англ.).

 

[34] Личный архитектор Гитлера и министр вооружений и военной промышленности в 1942–1945 годах.

 

[35] От латинского слова конфирмация – утверждения – обряд приобщения к церкви детей у католиков и протестантов.

 

[36] Созданная в июне 1943 года на территории СССР при активном участии бывших военнослужащих вермахта организация, в которую вошли люди с самыми различными политическими убеждениями.

 

[37] Наступление на суше должно было сопровождаться проведением операции «Ганнибал» – нанесением массированного удара всеми наличными силами германского подводного флота по коммуникациям союзников в Атлантике. 30 января 1945 года советская подводная лодка «С‑13» под командованием капитана 3‑го ранга Маринеско потопила гигантский лайнер «Вильгельм Густлов», под сильнейшим прикрытием вывозивший из Данцига 7 тысяч гитлеровских подводников, и тем самым сорвала осуществление этого плана.

 

[38] Так рядовые немцы называли партийный значок.