Его биография составила бы честь любому литератору – скандалист, бабник, завсегдатай психиатрических клиник, «истинно пролетарский» мастер пера и… бывший петлюровец.
Признаюсь, я всегда питал к нему некоторую слабость. На фоне скучных литературных рыл из «Спілки письменників» этот элегантный тип выделялся лица необщим выраженьем. Он тоже приспосабливался, тоже сочинял «нужные» и «правильные» поэмы. Но до конца его так и не обломали.
Богоспасаемое место. Храм Благоверного Александра Невского на Сабуровой даче, где лечили Сосюру
В пору полуголодной литературной молодости 20‑х годов, когда его коллеги по цеху старались не выйти из образа социалистического писателя от сохи и станка, Сосюра умудрился сфотографироваться в буржуазной бабочке. Что он этим хотел сказать, ясно. Запечатлев себя в таком контрреволюционном имидже, молодой Сосюра, словно подмигнул нам: со мной не все так просто.
Комсомолец‑петлюровец. Поэт сумел вместить несовместимое
Не просто и с его стихами. В школе в советские времена изучали балладу Сосюры «Комсомолец»:
Бій одлунав, жовто‑сині знамена
Затріпотіли на станції знов,
І до юрби полонених
Сам курінний підійшов.
Аж до кісток пропікає очима…
Хлопці стоять перед ним, як мерці…
П'яно хитається смерть перед ними,
Холодно блима наган у руці…
– Є комсомольці між вами, я знаю.
Кожного кулі чекає печать.
…Стиснуто губи в останнім відчаї.
Всі полонені мовчать.
Но в литературных кругах гуляла легенда, что первоначально это стихотворение, заканчивающееся проникновенными строками: «Вийшов один і сказав курінному: «Я – комсомолець, стріляй!» называлось совсем иначе: «Гайдамака». И написал его Сосюра якобы во времена своей петлюровской юности, когда служил в 3‑м Гайдамацком полку батьки Волоха. Вместо садиста‑куренного в нем действовал не менее жестокий комиссар, а вместо желто‑синих знамен – красные. И звучало оно несколько иначе:
Бій одлунав, і червоні знамена
Затріпотіли на станції знов,
І до юрби полонених
Сам комісар підійшов…
– Є гайдамаки між вами, я знаю.
Кожного кулі чекає печать.
…Стиснуто губи в останнім відчаї.
Всі полонені мовчать.
Как вы уже догадались, ответ комиссару заканчивался истинно по‑петлюровски: «Я – гайдамака, стріляй!»
Возможно, это всего лишь слух. Рукопись националистического варианта «Комсомольца» не сохранилась. Что не доказывает, будто ее не существовало вообще. Известно, что первый поэтический сборник Сосюры напечатал в разгар гражданской войны атаман Волох, не чуждый, несмотря на свою зверообразную внешность, чувства прекрасного. Свои же приключения в армии Украинской Народной Республики Сосюра никогда не скрывал. Ни в красном Харькове 20‑х, ни даже в более поздние времена. У него даже есть по этому поводу совершенно определенная, самооправдательная строчка: «І тоді побіг я до Петлюри, бо у мене штанів не було» Дескать, что с меня взять – молодой, неопытный…
Официальная советская биография утверждала, что Сосюра родился в 1898 году на Донбассе в семье шахтера. Но все было немного сложнее. Среди его предков – украинцы, русские, карачаевцы, сербы и даже евреи. Дед по линии отца владел кабаком и торговал, как вспоминал поэт, водкой «на пользу русской императорской армии».
Из украинских советских писателей 20‑х гг. только Сосюра сфотографировался в контрреволюционном имидже
Другой дед – по матери – Дмитрий Локотош был мещанином города Луганска и имел водяную мельницу, «которую пропил». Склонный, как и все поэты, к мифологизации прошлого, Сосюра утверждал, что его предки якобы происходили из Франции, где носили дворянскую фамилию де Соссюр, а потом попали на Запорожскую Сечь. Версия эта никакими документами, естественно, не подтверждается. Сосюра всегда любил чудить. И даже в куда более острых формах. В партийных кругах его считали неопасным чудаком, склонным к демонстративному поведению. Как истинный художник слова он позволял себе всяческие излишества, чуть‑чуть отклоняясь от генеральной линии партии, но не настолько, чтобы попасть во «враги народа». Например, в годы НЭПа, когда с буржуазией было заключено временное перемирие, а частная собственность стала считаться такой же полноправной, как и государственная, Сосюра настрочил антинэпмановское стихотворение в духе военного коммунизма:
Я не знаю, хто кого морочить,
Але я б нагана в руки взяв,
І стріляв би в кожні жирні очі,
В кожну шляпку і манто стріляв…
Его пожурили, да и только. Естественно, отстреливать на тротуарах дам в дорогих меховых шубах поэт не собирался. Он предпочитал употреблять их по прямому назначению. А особенно любил балерин, игравших тогда ту же роль, которую в нынешнем бомонде представляют модели. Тем более, что тут же поэт был готов проявить неуместный гуманизм, пролив слезу и над красными, и над белыми:
Шумлять і клени, і тополі,
Лиш не шумить один перон:
Лежить зарубаний за волю,
Лежить зарубаний за трон…
Но мало того! Официально «работая» украинским советским поэтом, в быту классик предпочитал разговаривать по‑русски, как об этом вспоминали его соседи по киевскому писательскому дому уже в послевоенные времена. А в молодые годы он даже печатался на этом языке в одном из донбасских поэтических альманахов. Юрий Смолыч в мемуарах вспоминал начало этой поэмы, вышедшей в разгар украинизации 20‑х: «Разве я не могу творить и писать стихи по‑русски?..» и застрявшее в его памяти лирическое четверостишие молодого Сосюры:
Синий снег и вокруг ни души –
В тихом городе нас только двое…
Отчего ж, отчего же, скажи,
Мне так грустно теперь с тобою?..
Все это, однако, не помешало Сосюре примерно в те же годы настрочить «националистическую» поэму «Мазепа» и «анархистскую» – «Махно», читать которую публично ему запретили. Но этим дело и ограничилось. Ибо в высших сферах поэта считали не политическим противником, а человеком с неуравновешенной психикой. Попросту говоря, немножко не в себе. Глухие упоминания об этом публиковались даже в советские времена. Тот же Смолыч в вышедших ограниченным тиражом в 1972 году воспоминаниях писал: «Сосюра був тяжко хворий – це також відомо всім… Час од часу, не так, на щастя, часто, нервова недуга загострювалась, і Володі доводилося навіть лягати до клінік».
В молодые годы его туда запирали насильно. В 1934 году в столице Советской Украины Харькове популярный поэт выскочил на балкон кооперативного писательского дома, где жил, и на всю улицу стал орать: «Я чорний демон – дух вигнання». Выглядел он при этом настолько возбужденным, что прямо с «концерта» его увезли в главную «дурку» республики – на Сабурову дачу. Для этой цели был даже выделен дефицитный в те времена автомобиль. Его специально дал нарком образования УССР Владимир Затонский.
В лечебнице Сосюра сразу же устроил скандал, обозвав ассистентку зав. психиатрическим отделением «б…», и попытался рубануть ее ребром ладони по горлу. Как вспоминал впоследствии об этом приключении сам «демон»: «В ту мить, коли я на півдорозі спинив руку, вона очима дала знак, і на мене моторошним градом кинулися ззаду і з боків санітари… Того, що кинувся на мене спереду, я одкинув ударом ноги між ноги нижче живота, але це йому не дуже зашкодило, бо він був у шкіряному фартуці. Як розп'ятому, руки мені витягли в сторони і зробили укол, я став весь, як холодець, безвольний і покірний, і чомусь в мені воскресло дитяче… я плакав і просився: “Дядя, я больше не буду!”»
Драчуна притащили в отделение для буйных и голого бросили на железную кровать. Вокруг был настоящий дурдом! Один больной кричал, что горит и тонет. Другой – просил закурить и щипал обессиленного после укола поэта ногтями за лицо. А третий бегал в одном белье вокруг кровати и цитировал самого Сосюру: «Цвіте червона Україна!» Это неожиданно воодушевило валявшегося, как труп, автора: «Я подумав, що раз мене і божевільні знають, чого ж я буду боятися?»
Харьковская больница. Из этого уютного места Сосюра сбежал, обманув свою поклонницу‑санитарку
Из Сабуровой дачи будущий классик украинской литературы сбежал, соблазнив одну из санитарок – студентку‑медичку. Она оказалась поклонницей его поэтического таланта и разрешила прогуляться во дворе без присмотра. Санитар настиг его уже дома. Тогда беглец взял чугунную подставку для утюга и заявил, что расколет его «тупую голову», если тот сделает еще хоть шаг. Так они и сидели, по рассказу Сосюры, в полутьме друг против друга – «волохатий гігант, більше схожий на троглодита», и поэт, с трудом сдерживавший себя, чтобы не ударить его чугунной чушкой так, «щоб угрузла в його ненависний череп».
Социалистический Харьков. В 30‑е годы столица УССР приобрела ультрамодерный вид
Побег Сосюры вызвал настоящий переполох в партийной верхушке украинской столицы. Поэт упорно отказывался признать себя сумасшедшим, указывая на то, что псих не мог только что написать поэму «ГПУ», прославляющую советские органы госбезопасности. Он требовал отправить себя на обследование в Москву. И украинские партийцы сдались. Вскоре в поношенном пиджаке и комнатных тапках вместо туфель поезд увез «мнимого больного» прямо в сердце страны строящегося социализма.
В таком виде Сосюра появился и в Московском доме литераторов. Через много лет, став лауреатом Сталинской премии и дважды кавалером ордена Ленина, Сосюра так будет вспоминать о своих приключениях в столице СССР: «У Москві мене влаштували в санаторій для невротиків на Покровському‑Стрешнєво. Мені дозволяли, як я просив, бувати в місті».
Московский литературный бомонд шарахался от необычного гостя. Он подружился только с таджикским поэтом Абулькасимом Лахути, стихи которого как‑то перевел на украинский. «Він не цурався мене, як божевільного, – писал Сосюра в мемуарах, – і при всіх ходив зі мною в приміщенні Спілки письменників, пригощав мене обідом у письменницькім клубі, давав мені гроші».
По‑видимому, встречал необычного земляка с Украины в писательском ресторане и Михаил Булгаков, как раз писавший роман «Мастер и Маргарита». Не исключено, что Сосюра в тапках, которого принимали за сумасшедшего, подсказал ему образ Ивана Бездомного, пугавшего советских писателей речами о дьяволе: «Он был бос, в разодранной беловатой толстовке, к коей на груди английской булавкой была приколота бумажная иконка с изображением неизвестного святого, и в полосатых белых кальсонах. В руке Иван Николаевич нес зажженную венчальную свечу. Правая щека Ивана Николаевича была свеже изодрана… Послышались два голоса. Бас сказал безжалостно: «Готово дело. Белая горячка». А второй, женский, испуганный произнес слова: «Как же милиция‑то пропустила его по улицам в таком виде?»
Но самое удивительное, что в творчестве Сосюры, как и у Булгакова в «Мастере и Маргарите», тоже есть образ отрезанной головы! «Мені хочеться ходити з одрізаною головою Данте на руках», – писал он в юношеском стихотворении «Маки», навеянном воспоминаниями о гражданской войне. Как знать, может быть, и Булгаков слышал от него эти строки, которые вдохновят его чикнуть трамваем по шее Берлиоза?
На психике Сосюры навсегда сказалось участие в расстрелах пленных, когда он служил в армии Петлюры.
В воспоминаниях «Третья рота» поэт утверждал, что сам лично ни с кем не расправлялся – просто был очевидцем. Возможно, так и было. Но страшные сцены намертво врезались в его память. Иногда они вырывались стихотворными строчками:
Я пам'ятаю дзвін церковний
біля огради край села,
команди крик і жах безмовний,
де кров розстріляних текла.
Я одного забудь не смію,
як умирав він в ту зиму…
Йому штиком пробили шию,
і з рота вийшов штик йому.
Это стало навязчивым видением. Ту же сцену Сосюра описывал и в мемуарах, рассказывая, как они расстреливали махновцев: «Нашій сотні було призначено їх розстрілювати… Це були звичайні селянські хлопці. Такі, як і я… Підвели їх до церкви і вистроїли в один шерег біля церковної огради… З хат повиходили баби, дівчата… дивляться… а махновців, по два, підводили призначені до огради, ставили навколішки спиною до нас і по команді: «По зрадниках… огонь!..» – били їх огнями, і ті, як папірці, прибиті до дороги насподіваним вітром, мовчки, без крику падали… Потім по команді їх кололи штиками… Я стояв і дивився… Мені було солодко, і я не знаю, чи плакати, чи сміятися хотілося мені… Старшини ходили й добивали в голову».
После подобных сцен психика Сосюры и пошатнулась. Он тоже боялся, что его расстреляют, если возьмут в плен с выстриженным гайдамацким «оселедцем» на голове. Вспоминая, как удирал от красных, поэт писал:
«Шлика я зірвав… але оселедця зірвати не можна. А коли попадають в полон з оселедцями, то з ними не церемоняться… Смерть… А який я старий гайдамака? Червоні думають, що як з оселедцем, значить, і старий гайдамака».
1923 год. Сосюра с друзьями‑литераторами
Впрочем, Сосюре повезло тем, что в плен он попал не к красным, а к белым. Те не стали его расстреливать, хоть и отобрали гимнастерку и сапоги, выдав взамен старые английские ботинки. По‑видимому, некоторое время он поболтался еще и в деникинской армии. И только от белых достался «по наследству» Красной Армии в Одессе, где валялся в госпитале, выздоравливая от тифа.
В мемуарах, опубликованных уже после смерти, свои приключения в петлюровском воинстве Сосюра назвал «жовто‑блакитним пеклом, з якого я ледве вирвався».
Трансвестит в вышиванке
Из этого человека, как и из многих других шароварных патриотов, сегодня лепят миф. Эрцгерцог Вильгельм Габсбург – он же Василь Вышиваный. Австрийский офицер и… украинский поэт. Ротмистр 13‑го уланского полка армии Франца Иосифа. И последний командир Легиона сечевых стрельцов. Человек, который мог стать украинским королем, а стал героем шумного финансово‑сексуального скандала в Париже. Принц из рода Габсбургов, родившийся в Хорватии на одном из прекраснейших островов Адриатического моря, где у его отца был дворец, а умершим в тесной камере Лукьяновской тюрьмы в Киеве.
Австрийская карикатура на будни кавалерии. В жизни Василя Вышиваного тоже хватало свинства
Он путался в своей национальности и сексуальной ориентации. Под австрийским мундиром носил вышитую украинскую сорочку. Напоказ – чтобы все видели. Большую часть жизни провел в Вене и Париже. Имел родного брата Альбрехта – тоже Габсбурга, но считавшего себя… поляком. С одинаковым успехом говорил на немецком, французском, польском и украинском языках. Какой из них был его родным, ответить так же сложно, как и на вопрос, кем же был сам Вильгельм Габсбург? Героем? Авантюристом? Или просто эксцентричным обывателем, которым никто не заинтересовался бы, не родись он в одной из влиятельнейших европейских семей?
Улан и барышня. Однако Вильгельм Габсбург предпочитал мужчин
Украинские апологеты Вильгельма Габсбурга называют его «непересічною постаттю» национально‑освободительного движения и пишут о нем, как о святом: «Заради України він пішов із батьківської домівки, розірвав зв'язки з родиною, аристократичними колами Європи, віддав свої молоді роки, високе становище, титули, кошти і, зрештою, заплатив життям»… Они уверены, что «искренняя» любовь и преданность Вильгельма Габсбурга украинскому народу «мають стати його духовним надбанням і слугувати для розбудови України».
Я же не уверен ни в чем и не исключаю, что скоро, благодаря «европейскому» пути, на который столкнули Украину, Вильгельм Габсбург станет для части нашего общества… гей‑иконой. Как Леся Украинка с ее любовью к Ольге Кобылянской и Иван Франко, заявлявший, что он больше «мужчин любил в своей жизни, чем женщин знал». Кто знает, как повернется? Ведь и сам Вильгельм Габсбург, пуская пузыри в колыбельке маленького австрийского принца, не подозревал, что из него вырастет «щирий українець», хоть и нетрадиционной ориентации!
Впрочем, в выводке последних Габсбургов наш Вильгельм, пожелавший стать Василем, не был исключительным явлением. В конце XIX века эксцентриков среди членов этой древней династии хватало с избытком. Сын императора Франца Иосифа наследный принц Рудольф заразил венерической болезнью свою супругу бельгийскую принцессу Стефанию, а потом покончил самоубийством всего в тридцать лет. В предпоследний день января 1889 года тела Рудольфа и его любовницы, 17‑летней баронессы Марии Вечеры, были обнаружены в охотничьем домике под Веной. Августейший любовник застрелил ее, а потом застрелился сам.
Племянник императора Франца Иосифа эрцгерцог Отто Габсбург как‑то перескочил верхом через похоронную процессию в Вене, демонстрируя отличную кавалерийскую подготовку. В другой раз Отто после веселой попойки появился в холле модного венского отеля в совершенно голом виде, но при сабле и с орденом Золотого руна на шее. Этот эрцгерцог буквально не просыхал. Как‑то, допившись до зеленых чертиков, он потащил в спальню своей жены компанию друзей с криком: «Пойдемте, я покажу вам монашку!»
«Монашка» – она же добропорядочная саксонская принцесса Мария Йозефа – бесила Отто своей скучной нравственностью. Только камердинер, грудью закрывший вход в спальню, спас бедную эрцгерцогиню от возможности продемонстрировать пьяным австрийским офицерам нижнее белье. Отто умер в 1906 году от сифилиса, что не помешало ему стать отцом последнего австро‑венгерского императора Карла.
Отто Габсбург в кругу семьи. Умер от сифилиса на руках у любовницы
Эрцгерцог Леопольд Фердинанд Сальватор Габсбург (1868–1935) с юных лет не интересовался ничем, кроме выпивки и женщин легкого поведения. Участвуя в кругосветном путешествии в качестве флотского офицера, Леопольд провел на борт корабля шлюху, переодетую матросом, чтобы скрасить служебные будни. Так как этот Габсбург в буквальном смысле не просыхал даже в полный штиль и устраивал пьяные дебоши, его высадили на берег в австралийском Сиднее, откуда он вернулся в родную Австрию на обычном пароходе.
К 1902 году Леопольд допился до такого состояния, что пожелал вступить в законный брак с бывшей проституткой Вильгельминой Адамович и подал императору прошение об отказе от титула и исключении себя из августейшей фамилии. Франц Иосиф удовлетворил просьбу Леопольда, выдав ему единоразово 200 тысяч крон «подъемных», но запретив появляться на территории Австрии. Бывший эрцгерцог взял фамилию Вольфлинг и принял швейцарское гражданство.
Его брак по любви продержался недолго. Леопольд женился еще дважды. Причем одна из его новых жен снова принадлежала к той же почтенной профессии, что и первая – даже в супружеской постели разжалованного принца тянуло к проституткам. Посте падения монархии в 1918 году бывший эрцгерцог вернулся в Вену и открыл колбасную лавку. Но прогорел. И в утешение написал мемуары, ставшие бестселлером. В своих воспоминаниях Леопольд Габсбург‑Вольфлинг описал своих родственников клиническими идиотами.
Так что Вильгельм Габсбург, родившийся в 1895 году и пожелавший стать «украинцем» Василем Вышиваным, не был в этой семье «ужасным ребенком». Скорее, наоборот. В его превращении скрывалось рациональное зерно. Юный Вильгельм Габсбург шестым чувством почуял, что с такими родственничками империи скоро конец. Нужно приобретать еще одну резервную «национальную идентичность». На случай краха империи.
Вильгельм Габсбург: на Украине любил наряжаться в вышиванку, а в Париже – в женское платье
Точнее, осознал этот прискорбный факт еще папа принца Васи – проницательный эрцгерцог Стефан. Поэтому одного сына – Альбрехта – он решил воспитывать поляком, а другой – как‑то уж сам собой, глядя на братика, стал стремительно украинизироваться. Хотя первоначально будущий Василий Вышиваный хотел быть не украинцем, а… (никогда не догадаетесь!) евреем. Об этом наши почитатели «эрцгерцога в вышивание» почему‑то не пишут.
Но шила в мешке не утаишь. Недавно в США появилась книга профессора Йельского университета Тимоти Снайдера «Красный князь. Тайная жизнь эрцгерцога Габсбурга», посвященная судьбе нашего «неординарного» персонажа. Как утверждает американский профессор: «Вильгельм сначала идентифицировал себя с евреями, и только со временем с украинцами… Вилли начертил проект Израильской Державы, с которым обратился в Мировую Организацию Сионистов в Берлине, предлагая свои услуги. Можно представить себе, как он дошел до такой идеи. Сионизм, идея возвращения евреев в Палестину и основания еврейского государства, именно в это время набирал сторонников. В 1913 году в Вене, где тогда проживал Вилли, прошел Третий конгресс сионистов. По такому сценарию, переезд Вили в Вену должен был бы стать завершающим моментом в его собственном открытии нации».
По‑видимому, Вильгельм Габсбург мечтал стать царем Израиля. Как он представлял практическое воплощение этой комбинации, сказать трудно. Габсбурги не были евреями. Тем более, потомками царя Соломона. А сама Палестина в это время принадлежала Турецкой империи. Но этот эпизод показывает авантюристичность натуры юного Вильгельма. Ради короны 18‑летний вундеркинд готов был надеть хоть кипу, хоть вышиванку. Лишь бы не остаться безработным принцем.
Сионисты отвергли предложение честолюбивого мальчишки, о чем я искренне жалею. Представьте, какая фантастическая картина могла бы стать реальностью – германский принц на троне Израильского королевства! Просто голова идет кругом. Особенно, если знаешь, в какую сторону повернула история немецко‑еврейские отношения всего через двадцать лет после попытки эрцгерцога Вилли стать царем всех евреев. Только после этого фиаско с водворением себя на гипотетический израильский трон предприимчивый Габсбург решил мутировать в простого украинского принца Василя Вышиваного.
В империи ряженых и не такое было возможно. Его отец Стефан был адмиралом австро‑венгерского флота. Человек с большим политическим воображением, он предчувствовал, что не за горами большая война между Германией, Австро‑Венгрией и Россией, результатом которой станет восстановление Польши. «В девятнадцатом столетии старые польские земли все еще были разделены между Габсбургской монархией, Германией и Российской империей, – пишет Тимоти Снайдер. – Как осознавал Стефан, такая договоренность не отличалась стабильностью… Ответ Стефана гласил: если Польше суждено объединиться, пусть это произойдет под правлением Габсбургов, пусть Польша станет коронной землей Габсбургской империи, и пусть ее регент происходит из моей семьи. Все дети Стефана учили польский язык, но только Вильгельм изучал его с рождения».
Вильгельм был самым младшеньким, шестым, ребенком в семье – несчастным плодом кровосмесительного брака. Его мать происходила из рода тосканских Габсбургов, потерявших свое герцогство в результате итальянского Рисорджименто. Проигрыш гордой Австрией войны Франции и Пьемонту в 1860 году привел к маленькой семейной катастрофе. Великое герцогство Тоскана после битвы при Сольферино приказало долго жить, превратившись в исторический призрак. «Лишних» принцесс стало просто некуда девать. Бесхозную девочку с пышным именем Мария Терезия Австрийская‑Тосканская пришлось выдать за родственника – эрцгерцога Стефана из Тешинской линии Габсбургов.
Получается, геополитические фантазии Стефана о создании новых национальных государств на Востоке на самом деле были вызваны утратой Габсбургами земель на Западе. Эти земли были потеряны в результате другого нациосозидательного процесса – итальянского. С точки зрения австрийских принцев, неправильного. Но если в одном месте убыло, пусть в другом прибавится! И даже с прибылью. Чем Польша, если ей суждено воскреснуть под скипетром габсбургского рода, будет хуже маленькой Тосканы? По крайней мере, для Габсбургов, чей старинный родовой девиз гласил: «Целого мира мало!»
«В расовом отношении мой род сильно смешан, – вспоминал принц‑мутант в мемуарах. – В нем есть кровь германская, французская (от герцогов бургундских), испанская (испанская линия рода Бурбонов), славянская и литовская… До 12 лет я жил в Поле на острове Люсин, около Полы, так что мой родной язык собственно итальянский, и переписку с матерью я веду всегда по‑итальянски да и дома все разговаривали на этом языке. Отец переписывается с нами по‑немецки».
Первоначально никто не планировал делать из Вильгельма «украинского» принца. Дай Бог, Польшу восстановить и посадить на ее престол старшего сына Альбрехта! Во исполнение этого плана эрцгерцог Стефан крепил связи с польской аристократией и даже выдал свою дочь за князя Иеронима Радзивилла. Церемония прошла в истинно польском духе. Гости съехались на венчание в костюмах времен Речи Посполитой – кудлатых шапках с перьями и кунтушах. Точь‑в‑точь, как герои Сенкевича.
Исторический маскарад был привычным делом в этой семье. Но нацепить на всех одинаковые личины не получилось. Украинофильство Вильгельма родилось из зависти к старшему брату. Если ему уготована блестящая судьба польского короля – я буду казаком: нацеплю вышиванку и стану королем Украины. Или герцогом, на худой конец. Как это будет называться в реальности, еще не ясно. Главное – предъявить свои права на будущую страну. Украинский язык очень похож на польский. Вильгельм стал изучать его на всякий случай. В нагрузку к польскому. Вдруг пригодится в большой политической игре.
Амбициозным планам претендента на корону помогла вспыхнувшая мировая война. Через полгода после ее начала в феврале 1915 года Вильгельм Габсбург окончил военное училище и получил назначение в Императорский и Королевский Галицийский 13‑й уланский полк. Эта часть с витиеватым названием на 55 процентов состояла из галичан‑русинов, на 42 процента – из Галицких поляков и на три процента – из солдат других национальностей (евреев, цыган и т. д.).
Из коллекции автора. Австрийские уланы. С такими служил Вильгельм.
Лейтенант Вильгельм Габсбург решил слиться с большинством личного состава полка. Он нацепил вышиванку и провел этническую «чистку» в своем эскадроне – всех поляков, евреев и цыган перевели в другие подразделения, заменив их русинами. Вильгельм терпеливо объяснял им, что теперь они – украинцы, пересказывал байки из «Малой истории Украины» Грушевского и всеми силами демонстрировал близость народу. Народ этот, впрочем, не отличался большой национальной сознательностью. А многие из «украинских» солдат нашего принца просто боялись признаться в том. что они украинцы! И это совершенно опровергает миф о процветании украинцев‑галичан под скипетром «доброго» Франца Иосифа. В кратких воспоминаниях, написанных осенью 1919 года, эрцгерцог в вышиванке констатировал следующее: «Моя сотня зложена тільки з українців, безумовно мала національну українську свідомість, але боялася виявляти її, бо тоді кожного украінця уважали політично підозрілим… Старшини в сотні були самі німці (був оден поляк, але я усунув його). Страх українців перед переслідуванням ходив до того, що деякі признавалися до польської народності. За це я лаяв страшенно і казав їм, що коли я признаюся до українського народу, то й вони можуть те сміло робити».
Личный состав эскадрона 13‑го полка был первыми подданными будущего королевства Вильгельма, который для понятности просил своих уланов называть его просто Василем. Новое имя принц выбрал с подтекстом, непонятным простым галичанам. В переводе с греческого Василий – царь.
Год, в котором Вильгельм поступил на службу, выдался очень удачным для австро‑венгерской армии. Русские войска, переживавшие снарядный голод, были вынуждены отойти от Карпат, очистив Галицию. План восстановления Польши под австрийским скипетром становился реальностью. Вена предложила Берлину создать новое Польское королевство из так называемой «русской Польши», захваченной немцами и австрийцами летом 1915 года, и посадить на ее трон принца из рода Габсбургов. Польская шляхта съехалась, чтобы по старинной традиции избрать эрцгерцога Стефана своим королем. Но престарелый император Франц Иосиф, недолюбливавший отца Вильгельма, заколебался и пожелал подобрать другую кандидатуру. Реальный шанс утонул в старческом маразме и бюрократической переписке.
В следующем году 86‑летний добряк Франц Иосиф, наконец‑то, умер. На трон вступил Карл – сын сифилитика Отто, прыгавшего на коне через похороны. Это было дурным предзнаменованием. Удастся ли Австро‑Венгрии перепрыгнуть через похоронную процессию Мировой войны? Но пока все вроде бы складывалось, как нельзя лучше. Брусиловское наступление русских удалось отразить. В 1917 году в Петрограде произошла революция. Разложившаяся русская армия стала стремительно разбегаться по домам – делить помещичью землю.
С новым императором у Вильгельма завязались прекрасные отношения. Они оба были молодыми людьми – почти мальчишками. И оба рисовали радужные планы будущего. Во время аудиенции 2 февраля 1917 года Вильгельм‑Василий изложил Карлу свой «украинский проект». Он считал, что из Восточной Галиции после победоносного окончания войны следует создать особое украинское княжество. Карл обещал подумать.
Принц Вильгельм имел возможность часто уезжать из полка в Вену. Там он лечился и даже слушал лекции доктора Фрейда, утверждавшего, что все проблемы мира идут от сексуальности. По‑видимому, Вильгельма несколько беспокоило его либидо. Иногда он смотрел на своих бравых уланов, одетых в красные штаны, не только как на солдат и будущих верноподданных.
Как бы то ни было, в 1918 году Вильгельм оказался начальником оккупационного гарнизона уездного города Александровск (нынешнее Запорожье). В группу эрцгерцога Вильгельма входил и немногочисленный Легион сечевых стрельцов, навербованный из галичан. Отвечая почти через тридцать лет на вопрос следователя МГБ об этом периоде своей деятельности, принц описал его так: «Австро‑венгерским командованием была сформирована отдельная группа, называвшаяся впоследствии моим именем – группой Габсбурга Вильгельма. В ее состав входили украинский легион «сичевых стрельцов», легион так называемых «ландштурмистов», эскадрон кавалеристов‑улан, саперная рота и легкая батарея с общим количеством до 1200 человек». В основном, подчиненные Вильгельма, по его словам, несли гарнизонную службу, а в свободное время ставили любительские спектакли на украинском языке.
Однажды все допились до такого состояния, что притащили откуда‑то трон (по‑видимому, просто кресло) и в экстазе под крики «Слава!» посадили на него Вильгельма в казацкой шапке и меховой шубе. По соседству находилось Гуляй Поле, где царствовал батька Махно. Вильгельм хотел с ним встретиться. Когда принца отговаривали, убеждая, что это простой бандит, он не без остроумия ответил, приведя в пример основателя династии: «Мой предок Рудольф Габсбург тоже был простым бандитом, грабившим проезжих на альпийских дорогах». Но встреча двух оригиналов так и не состоялась.
В форме петлюровского полковника. Еще одна роль Вильгельма
Официально правил Украиной в это время Его Ясновельможность гетман Скоропадский – ставленник немцев. Полковник гетманской армии Болбочан предлагал Вильгельму устроить маленький путч и провозгласить себя гетманом Всея Украины.
Вильгельм колебался. Наконец, все эти художества в австрийской зоне оккупации Украины надоели Скоропадскому, и он упросил своих германских друзей надавить на Вену, чтобы ряженого Габсбурга, внушавшего всем такие соблазны, убрали из Александровска. Эрцгерцога в вышиванке отозвали в Австрию.
Когда в том же 1918 году в Австро‑Венгрии произошла революция, уничтожившая монархию, Вильгельм попытался поступить на службу Западно‑Украинской Народной Республике. Но ее диктатор Петрушевич ответил, что в услугах принца не нуждается. Бедный дурачок, внезапно оставшийся без средств к существованию, подал такое же прошение Петлюре. В отличие от галичан, ради которых Вильгельм переодевался в маскарадный костюм, схидняки оказались добрее. На тыловых должностях в петлюровской армии Вильгельм‑Вася дослужился до полковника. А потом и эта оперетка прогорела. Некоронованный король уехал в Париж. И там (о, ужас!) оказалось, что принц может переодеваться не только в вышиванку, но и в куда более смелые наряды. Рапорты французской полиции гласили, что бывший командир сечевых стрельцов время от времени выходит из гомосексуальных борделей в… женском платье!
Подвиги армии Австро‑Венгрии на Украине в 1915 г. Заняв Галичину, солдаты европейской империи покрыли ее виселицами заподозренных в шпионаже крестьян‑русинов
Меня особенно умилила характеристика, данная Вильгельму Габсбургу одним из его нынешних почитателей, – «легендарный полковник». Действительно, другого такого «полковника» было поискать! Оказавшись в 1925 году в Париже, он провел там десять лет, предаваясь утехам дневной и ночной жизни. В основном сексуальным и нетрадиционным. Не известно, отдавал ли себе отчет тридцатилетний эрцгерцог, примазавшийся к украинской «справе», что за ним следят. Ведь большинство людей, знавших Вильгельма, утверждали, что он был человеком крайне легкомысленным. Но не следить за полным сил господином, связанным одновременно с украинской эмиграцией и Габсбургами, которые рассчитывали вернуться на австрийский престол, не могли. Нет, не вездесущее ГПУ, как кто‑то подумал! Другая организация – демократичнейшая французская полиция. Естественно, ее интересовало, чем занимается бывший австрийский капитан и полковник армии УНР.
Отчеты о поведении Вильгельма и сегодня хранятся во французских архивах. Ссылаясь на них, биограф нашего псевдо‑Василя Тимоти Снайдер пишет в книге «Красный князь. Тайная жизнь эрцгерцога Габсбурга»: «Вильгельм всегда любил мужчин – возможно, еще в училище, вероятно, в окопах и без сомнения – в случае со своим секретарем и камердинером. Но в Париже он рисковал выдать себя за того, кем был на самом деле. В некоторых его сексуальных эскападах были задействованы другие аристократы, с которыми его видели, когда вечером он выходил с ru des Acacias одетым в дамское платье (по крайней мере, так сообщала пресса).
Полиция отметила, что частым соратником в ночных похождениях Вильгельма был член королевского дома Испании, который называл себя Фернандо Дукалем – и почти с уверенностью был доном Фернандо де Борбоном и де Маданом, графом Дуркальским. Хотя гомосексуальные связи во Франции не были запрещены законом, в отношении дона Фернандо все‑таки удалось добиться выдворения из страны. Но чаще всего Вильгельм любил отправляться в походы по городским трущобам. Похоже, он не частил в лучшие гомосексуальные клубы Парижа, такие, как Carrousel или Madame Arthurs на Монмартре. Вместо этого, по сообщениям парижской полиции, он был «habitu» в «maisons spesiales» (вежливый французский термин для обозначения гомосексуальных борделей».
Франц Иосиф словно предчувствовал позор своего юного родственника, любившего парижских мальчиков
В переводе «habitu» – завсегдатай, постоянный посетитель. У нас нет оснований не верить французским полицейским и почтенному американскому историку, выпустившему целый труд о приключениях Василя Вышиваного. Если бы бравый полковник зашел в «специальный домик» разок‑другой, можно было бы предположить, что его влекло туда обычное любопытство. Но так как Вильгельм стал в подобных заведениях гей‑культуры не просто туристом, а постоянным посетителем, все сомнения отпадают. Бывший претендент на украинскую корону и отставной сотрудник военного министерства Симона Петлюры просто предпочитал женскому обществу мужское. Как в официальной, так и в интимной обстановке.
Как продолжает Тимоти Снайдер, «Вильгельма влекла простонародная манера, причем, восточная. Заведения, которые он, по сообщениям полиции, «тщательно» посещал, имели арабские имена, наподобие, «Халифа»… В этих заведениях Вильгельм был известен как Робер. В «Халифе» он познакомился с сыном рабочего, с которым не прекращал встречаться. Кроме того, он нанял себе нового слугу‑алжирца. Полиция считала этого Мориса Нешади «педерастом, который имеет большое влияние на своего хозяина».
Разгульная жизнь требовала больших трат. Капиталовложения в арабских мальчиков и французских пролетариев разоряли Василя Вышиваного. Правда, принцу охотно давали в долг. Особенно, когда он намекал, что скоро Габсбурги вернут себе корону империи, а ему достанется трон Украины – чудесной страны на Востоке с молочными реками и кисельными берегами. К апрелю 1934 года долги непутевого эрцгерцога достигли 94 тысяч долларов и 2 тысяч 100 фунтов. Дотошный Тимоти Снайдер перевел эту цифру в современную валюту. У него получилось «более полутора миллионов долларов и 100тысяч фунтов по меркам 2008 года». Что и говорить, славно погулял «легендарный полковник»!
Постоянно нуждаясь в деньгах, Вильгельм стал собирать средства «на реставрацию Габсбургов». Для этого в Австрии сложились подходящие условия. Общество там разделилось. Одни были за нацистов и объединение с Германией. Другие – за левый прокоммунистический проект. В такой обстановке многие влиятельные политики считали, что спасение страны – в восстановлении старой династии. Тем более, что сын последнего императора Карла принц Отто подрос и проявлял желание занять престол. Олнако все испортил голубой герой нашего рассказа. Он ринулся добывать деньги с таким же энтузиазмом, с каким бегал по гомосексуальным публичным домам.
Паутина, которую плел Вильгельм, порвалась в самом слабом месте. Правы французы: ищите женщину! Даже в трагикомической судьбе такого персонажа, как «легендарный полковник», не обошлось без нее. Кроме любви к мальчикам, пан Вышиваный время от времени проявлял интерес и к женскому полу. Возможно, это было необходимо ему для поддержания имиджа добропорядочного представителя древнего рода. Но, как бы то ни было, именно в это время он завел себе некую Полетт Куйба – особу, известную широкими знакомствами с французскими политиками, а также тем, что некоторым из них она оказывала интимные услуги, официально числясь секретаршей.
Десятого ноября 1934 года «принц Вася» и Полетт встретились в парижском отеле «Ритц» с алкогольным магнатом Андре Эмаром. Мадемуазель Куйба изложила производителю абсента деловое предложение. Предоставим слово Тимоти Снайдеру: «Она утверждала, что имеет заблокированный счет в банке Ротшильдов, который должны разблокировать весной. Если бы Эмар немедленно дал ей четыреста тысяч франков, она могла бы через несколько месяцев гарантировать ему приличный доход… Она намекнула, что за это время заработает очень большие деньги в результате близящейся габсбургской реставрации. По ее утверждению, в случае предоставления ей денег, Эмара ждала «королевская» прибыль».
Французский бизнесмен сделал вид, что согласился. И пообещал подружке Вильгельма требуемую сумму с тем условием, что она встретится с ним лично – в его «кабинете». Мадемуазель Куйба было не привыкать налаживать связи с влиятельными людьми через это место. Она охотно согласилась посетить «кабинет». «Легендарный полковник» тоже не возражал – в конце концов, Полетт не была мальчиком.
Однако Андре Эмар был не так прост. Между встречей в ресторане и свиданием в своем офисе он успел навести справки и установить, что никакого счета в банке Ротшильдов у Полетт нет. Он понял, что мадемуазель Куйба – обычная мошенница. И вызвал полицию. В тот же вечер в момент встречи с Эмаром Полетт Куйба была задержана с поличным и арестована. Во время следствия она призналась, что в сговоре с Вильгельмом «собирала средства на реставрацию Габсбургов».
Об этом шумном судебном процессе не написала редкая парижская газета. Вильгельм бросил подельщицу, предавшую его, и сбежал в Вену. А в это время в зале суда всплывали все новые и новые пикантные подробности. Они ставили крест на репутации австрийского принца и украинского полковника. Полетт рассказывала трогательную историю, что влюбилась в Вильгельма, не устояв перед его шармом. Но, как оказалось, эрцгерцог предпочитал ей мальчишек, и она должна была постоянно держать наготове 100‑франковые купюры, чтобы ее возлюбленный расплачивался за секс с моряками. По словам Полетт, это доводило ее до отчаяния. Потом Вильгельм предложил ей план «обчистить» Эмара. И она согласилась.
Легендарный полковник. Кто бы мог подумать, что этого героя поймают в Париже на финансовой афере
Кто был подлинным автором аферы с несуществующим счетом, еще можно поспорить. Но сексуальные предпочтения Вильгельма были известны всем, кто его знал. Один из «придворных» принца – Василий Панейко жаловался в письме к знакомому, что потомок Габсбургов, увлекшийся Украиной, вел двойную жизнь:
«Днем – княжескую, политическую, а ночью – с худшей сволочью больших городов и портов». По словам Панейко, Василю Вышиваному «всегда нужно было много денег, не так для жизни, как для содержания и вознаграждения всевозможных мальчиков, арабов, негров, моряков, различных отщепенцев общественного дна».
Как соучастник преступления Вильгельм был осужден заочно на пять лет. Полетт получила срок условно и вышла из тюрьмы. Глава Габсбургов кронпринц Отто потребовал у опозорившегося эрцгерцога сдать знаки Ордена Золотого Руна, кавалером которого являлся каждый член династии. Вильгельм, притаившийся в Вене, безропотно согласился, сделав вид, что выходит из ордена «добровольно». Больше всего он переживал не из‑за ордена, а из‑за любимого кота, которого пришлось оставить в Париже. По словам бесстрашного полковника, это животное было ему милее «всего человечества».
Но на этом приключения его не закончились. В 1938 году Австрия объединилась с нацистской Германией. Как офицер запаса австрийской армии Вильгельм прошел курсы переподготовки, но был отчислен из армии по причине подорванного в борделях здоровья – у него прогрессировал туберкулез. Сорокапятилетнего принца назначили в ландштурм – ополчение, куда определяли подростков и стариков. Вместо боевых подвигов «легендарный полковник» затеял судебный процесс со своим старшим братом Альбрехтом Габсбургом.
Альбрехт был генералом польской армии, крупным помещиком и владельцем пивзавода. В 1939 году он попал в плен к немцам. На польскую латифундию с жизнерадостным названием Живец и пивоварню нацисты наложили арест. Вильгельм сразу же заявил свои права на имущество брата, упорно утверждавшего на допросах, что он, хотя и Габсбург, но чувствует себя поляком. Весной 1941 года гитлеровское государство в качестве компенсации за утраченное имущество выплатило Вильгельму 300 тысяч марок – 9 миллионов долларов, по нынешнему курсу. Получив «наследство», полковник‑гомосексуалист, которого юридически признали настоящим «немцем», открыл лакокрасочный завод. Его брат сидел в нацистском концлагере, а Вильгельм производил защитную краску для вермахта и вел веселую жизнь в Вене, представляясь украинским знакомым фразой: «Я – австриец, но хороший приятель украинцев!».
Финал этой комедии положила победа Красной Армии. В 1945 году она вступила в Вену. Целых два года советская контрразведка присматривалась к деятельности принца, страдавшего раздвоением личности, национальной идентичности и сексуальной ориентации. Наблюдение показало, что кроме бизнес‑связей, Вильгельм поддерживает отношения с французской разведкой и ОУН. Офицеры МГБ схватили Вильгельма прямо на улице и вывезли его в Киев, где он никогда до этого не был, хотя и мечтал сделать этот город столицей своей «державы».
На допросе в Лукьяновской тюрьме следователь старший лейтенант Колибаба спросил удивительного человека: «Габсбург Вильгельм – Ваша настоящая фамилия?». И получил ответ: «Да, это моя настоящая фамилия». «Другие фамилии Вы имели?». «Других фамилий я не имел. Было у меня прозвище «Вышиванный», которое за мной укрепилось как другая фамилия. Прозвище «Вышиванный» мне дали в 1918 году в период пребывания на Украине, за то, что я носил вышитую украинскую рубаху».
На допросе Вильгельм Габсбург рассказал свою биографию, кратко описал службу в австрийской армии, оккупировавшей Украину в 1918 году, а потом перешел к обстоятельствам службы у петлюровцев. Следователь спросил: «Выше Вы показали, что к Деникину Вы не могли потому, что Вам там не было чего делать, а что же Вы делали у Петлюры и Петрушевича?» Вильгельм пояснил: «Я просто так высказался. Мне и у Петлюры, и у Деникина было нечего делать. Но в это время я же должен был где‑то находиться, я выбрал Петлюру… Прибыв в Каменец‑Подольск, я исполнял обязанности переводчика “министерства войны” “правительства” Петлюры».
Протоколы допросов «легендарного полковника» опубликованы в книге Ю. Терещенко и Т. Осташко «Український патріот із династії Габсбургів». Вот только был ли этот любитель арабских мальчиков «патриотом Украины»? Лично я сомневаюсь.
Гоп! Гоп! Карикатура на улан, в которых в молодости служил Вильгельм. Иллюстрация Ф. Шёнпфлюга
В той же книге представлена переписка Вильгельма с бароном Казимиром Гужковским – полковником австро‑венгерской армии. Вильгельм писал ему 29 декабря 1916 года с виллы Райнер Баден под Веной: «Милый друг! Теперь среди очень влиятельных политиков родилась новая, на мой взгляд, очень хорошая мысль, которую вскоре хотят воплотить в жизнь, а именно: Федеративное государство Австрия, в состав которого входят непосредственно “Австрия”, “Венгрия”, “Чехия (Богемия)”, “Польша” как отдельные королевства, дальше присоединится федерация объединенных южных славян и Великое княжество Украина. И тогда каждое королевство имело бы своего короля… И в каждом из этих государств федерации в качестве регента будет один из эрцгерцогов – это одна из лучших идей создания единой Великой Австрии! Дай Боже, чтобы мир, который, кажется, уже действительно близок, принес бы нам такое долгожданное осуществление наших планов»…
Из письма Вильгельма Габсбурга депутату австрийского парламента барону Николаю Василько от 29 апреля 1917 г.: «Австрийская монархия еще не достигла своей высшей точки, мне кажется, она достигнет ее только после войны, когда произойдут большие перемены, и я уверен, что Австрия шагает навстречу новой и славной эпохе, так же, как и Украина».
Советская карикатура 50‑х гг. XX века на Василия Вышиваного
На следующий день Вильгельм развил свою мысль: «Милый господин Василько!.. Чем дальше, тем все более я надеюсь, что вскоре появится совсем свободная Украина с австрофильским направлением».
«Что касается нашей монархии, – вернулся Вильгельм к своей излюбленной идее 20 мая того же 1917 года в письме к тому же корреспонденту, – то автономная Украина будет создана». Наиболее четко подлинное желание Вильгельма высказано в письме от 18 апреля 1917 года: «Я верю, что вы приложите все свои усилия, чтобы сделать из Австрии Великую Австрию, именно этой цели все мы жаждем, именно за ЭТОТ ИДЕАЛ все мы боремся. А разве невозможно, чтобы Украина отделилась от России как самостоятельное государство – в случае, если она станет автономией, чтобы в союзе с Австрией быть стеной‑границей против могущественной России? Я считаю, что эта идея в русской Украине правильно пропагандируется, что она вскоре там утвердится и приобретет для НАШЕГО ОТЕЧЕСТВА очень большое значение, станет нам очень полезной, но сегодня воплотить эту идею в жизнь очень трудно, и именно вы, любезный господин Василько, можете этому содействовать».
Вот это и есть подлинное политическое кредо Вильгельма Габсбурга. Украинцам не стоит обольщаться. Даже нацепив вышиванку, австрийский принц остался австрийцем, думающим только о своих интересах. Политический трансвестит всегда был эгоистом и прагматиком, какую бы комедию ни ломал. Его идеал – автономная Украина в составе Великой Австрии.
И все же мне остается только удивиться Божьему Провидению, покаравшему этого хитрого содомита. Неисповедимые пути Господни все же привели его в Киев – в Лукьяновскую тюрьму на допрос к следователю министерства государственной безопасности УССР. Вильгельм умер от туберкулеза в 1948 году в камере. Точное место его захоронения неизвестно. Скорее всего, он лежит на Лукьяновском военном кладбище в одной из безымянных могил. Скандальный принц‑аферист нашел свое королевство – но под украинской землей. Пусть это послужит уроком для всех «искателей» легкой добычи в этом, по выражению Гоголя, «заколдованном месте».
Союз плуга и трезуба
Судьба незадачливого Вильгельма Габсбурга, пытавшегося поймать корону Украины с помощью вышиванки лишний раз доказывает, что даже для имперской Вены с ее мощным бюрократическим аппаратом, попытки решить так называемый «украинский вопрос» так и оставались импровизацией до самого распада двуединой монархии. Престарелый Франц Иосиф пропустил даже удобный момент для восстановления Польши, после того как русские войска очистили ее в результате Великого отступления 1915 г. Что же делать с Украиной, чтобы не обидеть поляков и не вызвать неудовольствия у своих союзников немцев, старик Прогулкин, которому в год его смерти исполнилось 86 лет, просто не представлял. Преклонный возраст не давал никаких надежд на то, что перед смертью его внезапно посетит озарение, полезное для наследников. А у молодого императора Карла, вступившего на трон 21 ноября 1916 года, до Украины так и не дошли руки. Единственное, что он успел осуществить, – это переименовать официально галицких русинов в украинцев. Целых два года бюрократических раздумий ушло на то, чтобы разрешить труднейшее государственное противоречие: сформированный Австрией из галичан Украинский Легион воюет с Россией, а состоит он из… русинов, что подталкивает личный состав к весьма каверзным вопросам: кто же мы такие, на самом деле?
На самой же Украине – по другую сторону фронта подавляющему большинству будущих «украинцев» это слово оставалось по‑прежнему совершенно неведомым, в отличие от простых и понятных терминов: официального – «малороссы» и неофициального – «хохлы».
Когда работа над этой книгой уже подходила к концу, к одном из киевских букинистических магазинов мне попалась потрепанная брошюрка почти столетней давности – историческая повесть Адриана Кащенко «Під Корсунем». На титульной странице ее значилось:
«Катеринослав. Друкарня І. Війсьман і І. Мордхілевич. Феодосійська 9. 1917 р.». Сразу же после выходных данных шло предуведомление жирным шрифтом:
