В такую засаду угодила наша рота двадцать второго апреля восемьдесят пятого года. Первая рота, усиленная группой из состава второй, практически в полном составе, на семи БМП возвращалась в ппд. В головном дозоре шли две машины, моя и старшего лейтенанта Шейко. Километрах в десяти‑двенадцати после населенного пункта Шахри Сафа головной дозор попал под гранатометный огонь. Машину Шейко подбили и зажгли. Офицеры и бойцы, находившиеся в дозоре, спешились и залегли, а моя машина под огнем вернулась к главным силам, которые находились сзади на дороге метрах в восьмистах. Осмотревшись, мы выдвинулись к дороге и открыли огонь по моджахедам, которые пытались отойти. Для этого духам надо было перейти реку Тарнак, но противоположный берег его нами хорошо простреливался. В результате они понесли потери и лишились маневра. Бросить убитых и раненых они не могли. К сожалению, вместо того, чтобы организовать бой роты, наш командир начал упражняться в ведении огня из БМП, правда, доставил нам боеприпасы, за что ему спасибо. Спустя пару часов он приехал к нам еще раз, и я ему сказал, что в сложившейся ситуации надо принимать какое‑то решение. Либо собираться и, просто обходя это место, возвращаться на базу, либо, прижав огнем духов, застрявших на этом берегу, а также, подавив огневые средства второго эшелона, совершить обход с флангов и уничтожить оставшихся в живых духов. Ротный кивнул и вместо того, чтобы все это организовать, рванул в атаку на окопавшихся на нашем берегу боевиков, прихватив нескольких моих разведчиков. Итог плачевный. Духи сначала подбили его машину, убили наводчика, который прикрыл ротного, когда того, раненного, вытаскивали бойцы, и ранили замполита. Немного позже мы с зампотехом попытались их вытащить, закрыв от духов нашей машиной. Моджахеды подбили и ее, а зампотех погиб.
Вечером, когда мы все‑таки вытащили ротного с ничейной земли, я принял роту, в которой уже недоставало трех боевых машин, а боеприпасы у бойцов и на машинах можно было посчитать по пальцам. Это еще один печальный пример потери управления, причем, как и в случае с газнийской колонной, первоначально урон противником был нанесен небольшой, а последующие потери стали следствием, в первом случае, безволия и неопытности, а во втором – бездарности.
Что новенького?
Первая чеченская компания внесла ряд особенностей в тактику засад, организуемых боевиками, но в целом, все очень похоже. Неудивительно, ведь учителя их прибыли из Афганистана.
Так же, как и в Афгане, боевики тщательно планируют засады с целью уничтожения боевой техники и захвата материальных ценностей, перевозимых в транспортных колоннах. Места для засад выбираются грамотно.
В горах их устраивали на входе или выходе из ущелья, на перевалах и горных дорогах, где маневр силами и средствами исключен или, как минимум, затруднен. Огневые подгруппы располагались на склонах или тактических гребнях высот для того, чтобы боевики лучше сливались с фоном местности.
В населенных пунктах засады устраивались за укрепленными заборами, а также в специально оборудованных и укрепленных домах и строениях. Имели место случаи устройства засад в тупиках, куда с помощью ложных дорожных знаков и указателей, установленных боевиками, переодетыми местными жителями, направлялись воинские колонны. В крупных населенных пунктах при «зачистке» применялось последовательное устройство засад вдоль улиц. Это заметно затрудняло продвижение войск и наносило ощутимые потери. К устройству засад боевики подходят творчески, применяя военную хитрость, в отличие от войск, которые действовали стереотипно и бездумно. По словам участников первой чеченской, боевой порядок состоял обычно из трех подгрупп – двух огневых, одна из которых располагалась для нанесения поражения головным машинам, а вторая для удара во фланг или тыл, и подгруппы обеспечения, которая, как и в Афгане, прикрывала отход огневиков. Чеченские боевики охотно использовали в засадах минно‑взрывные средства, устанавливая их как на проезжей части для подрыва головной машины, так и на обочине, для затруднения маневра подразделений, попавших в засаду, в ходе нанесения им огневого поражения.
Так же, как и в Афганистане, численность боевиков в засаде колеблется от семи‑пятнадцати человек, до ста и более. Так, например, двадцать третьего апреля девяносто шестого года на колонну инженерно‑саперной роты 101‑й бригады в Грозном на улице Гудермесская в районе автостанции организовали засаду всего пятнадцать боевиков. Огнем РПГ они уничтожили БТР и ранили пять человек. А спустя два дня батальонную колонну в центре станицы Щелковская четыре часа долбили несколько десятков бандитов. Потери в колонне: двое убитых и одиннадцать раненых. Планируя нападение, «духи» ведут активную разведку объекта засады, для чего из числа боевиков высылаются подгруппы разведки или, используя спецназовскую терминологию, подгруппы наблюдения. Переодевшись и смешавшись с местными жителями, боевики по радио сообщают командиру о приближении колонны, ее составе, порядке ведения разведки и охранения, скорости движения и интервалах между машинами, а также месте в строю командно‑штабных машин. Получив такую информацию полевые командиры, руководящие силами засады, уточняли задачи, при необходимости перераспределяя огонь своих подчиненных. Разведку и передовое охранение боевики обычно пропускали, но наносили мощный удар по основной колонне. В первую очередь били головную и замыкающую машины, чтобы лишить колонну маневра, а также командно‑штабные машины и подвижные средства связи для того, чтобы нарушить управление. После этого боевики наносили мощный фланговый удар по всей колонне. Лишенная командования и возможности маневрировать, колонна представляла из себя отличную мишень. Так было под Ярышмарды, где Хаттаб и его подчиненные безнаказанно, а потому не спеша и методично расстреливали колонну 245 мсп в течение нескольких часов. Угодив в такую засаду трудно ей противостоять, однако, при правильно организованном охранении, этого можно избежать.
