Причины возникновения иконоборчества вероучебный взгляд на него.

Иконоборчество возникло формально как стихийное движение против почитания икон, основанное на библейском запрете на изображения. Следуя Декалогу, отцы Церкви (среди них Тертуллиан, Иероним и Августин) осуждали изображения святых, ангелов и Бога4. Во II — III веке против культа икон выступал апологет Климент Александрийский, в IV веке — историк Евсевий Кесарийский, считая иконопочитание языческим идолопоклонством. Известны выступления против иконопочитая и в последующие периоды, однако, движение иконоборчества помимо религиозной формы, впервые приняло форму социально-политического движения в Византии, где с 726 года оно стало официальной государственной политикой правительства5.

 История рассматриваемого иконоборческого движения делится на два периода: первый период продолжался с 726 по 780 год и официально закончился седьмым Вселенским собором 787 года; второй период продолжался с 813 по 843 год и закончился так называемым Восстановлением Православия6.

 Различные авторы насчитывают от двух до четырнадцати причин возникновения иконоборческого движения в Византии. Например, Лепахин В.В. в своей работе «Иконопочитание и иконоборство»7 к причинам возникновения иконоборческого движения относит причины государственного характера, связанные с борьбой против монашества, а также причины обусловленные:

 1) восточным происхождением и монофизитским и монофелитским воспитанием некоторых императоров-иконоборцев;

 2) влиянием мусульманского Востока, отрицающего всякие изображения;

 3) восприятием Львом III Исавром, первым императором-иконоборцем, икон как главного препятствия на пути обращения в христианство иудеев и мусульман;

 4) влиянием иудаизма через синагогу и Ветхий Завет, который запрещает поклонение изображениям;

 5) влиянием докетизма, монофизитства и монофелитства, а также таких учений, как монтанизм, маркианство и павликанство;

 6) всплеском дохристианского «эллинского спиритуализма»;

 7) влиянием на мышление той эпохи трудов Дионисия Ареопагита, с его идеей невыразимости человеческими средствами сущности Божества;

 8) влиянием «секулярной культуры», поднявшей восстание против церкви за освобождение искусства от всякой сакральности;

 9) суеверием и идолопоклонничеством в самом иконопочитании;

 10) модой на ношение священных изображений на одеждах среди имперской знати и связанная с этим их профанация;

 11) невыработанностью еще иконописного художественного языка и, наконец,

 12) усилением иконоборческих тенденций в самой Церкви, богословски обоснованным сомнением в необходимости икон и их почитания.

 К этому перечню причин можно также добавить стремление Церкви освободиться от власти императора, стать менее зависимой от светских государственных властей, в то время как императоры-иконоборцы, наоборот, хотели превратить Церковь в полностью подчиненную им организацию. Парадокс заключается в том, что, несмотря на то, что Церковь победила в этой борьбе, тем не менее, в результате Церковь оказалось более чем когда-либо подчиненной власти императора, пусть даже императора — защитника иконопочитания.

 Вероучебный взгляд на иконоборство

С точки зрения вероучебной, которая является единственной решающей, иконоборчество есть явление весьма сложное и как ересь до сих пор недостаточно изученное. Уже неоднократно отмечалось, что в вопросе, противопоставлявшем в VIII-IX веках православных и еретиков, общей основой была христология. Однако в иконоборчестве было несколько различных течений.

 Вначале позиции иконоборцев были крайне примитивными: они упрекали православных приблизительно в том же, в чем их упрекают и в наше время некоторые протестанты: исходя из ветхозаветного запрета образа, они обвиняли их в идолопоклонстве камням, доскам, стенам и т.д. Однако вскоре в иконоборчестве наметилось два основных течения.

 Сторонники первого требовали полного уничтожения священных изображений, начиная с иконы Христовой; некоторые из них отрицали и почитание мощей, а наиболее нетерпимые доходили до отрицания почитания Богоматери и святых. Это течение особенно интересно, так как по самой своей крайности оно было более последовательным и показательным: по нему можно судить, к чему вело отрицание икон и весь комплекс связанных с ним заблуждений. Параллельно с этим течением было и другое, более терпимое, имевшее, как и первое, несколько разных оттенков. Его сторонники допускали изображения в Церкви, но не были согласны в том, каково должно быть отношение верующих к этим изображениям. Одни считали, что почитать иконы нельзя совсем, другие признавали икону Спасителя, но отрицали иконы Богоматери и святых, третьи утверждали, что Спасителя можно изображать только до Его воскресения, после же него Он неизобразим.

 При первых же проявлениях катастрофы апологеты Православия становятся на твердую догматическую позицию, обосновывая существование иконы доказательствами христологического порядка.

 С первых шагов иконоборчества православные поняли опасность, которую оно представляло для основного догмата христианства. Если самый факт существования иконы основан на воплощении второго Лица Святой Троицы, то и наоборот — реальность воплощения подтверждается и доказывается иконой. Другими словами, икона является ручательством истинности, а не призрачности воплощения. Поэтому отрицание иконы в глазах Церкви было равносильно отрицанию самого Боговоплощения, отрицанию всего дела нашего спасения. Таким образом, защищая икону, Церковь защищала не только ее вероучительную роль или эстетическое значение, но самую основу христианской веры, догмат воплощения Бога. Этим и объясняется упорство православных в защите иконы, их непримиримость и готовность на любые жертвы.

 Иконоборческое понятие иконы ясно и точно дано в трактате императора Константина, который в этом смысле выражает общую точку зрения вождей иконоборчества. В его понимании истинная икона должна быть единосущна (omoousion) изображенному на ней лицу, то есть быть тождественной с ним, иметь одну с ним природу. Исходя из этого положения, иконоборцы пришли к естественному и логически неизбежному выводу, что единственным образом Христа является Евхаристия, Святые Дары. Христос, говорили они, нарочно избрал образом Своего воплощения хлеб потому, что он ни в какой мере не похож на человека и поэтому не может возбудить идолопоклонства.

 Итак, иконоборческому мышлению представлялось, что иконой может быть только предмет, тождественный изобразуемому. Если же тождества нет, то и образа быть не может. Следовательно, изображение, сделанное художником, не может быть иконой Христовой. Вообще изобразительное искусство — богохульство в отношении догмата Боговоплощения.Как мы видим, иконоборцы в своей аргументации пытаются исходить из халкидонского догмата. Иконоборцы переносят то, что свойственно личности, на природу. Отсюда и происходит путаница в иконоборческом мышлении. Если воля и действие свойственны каждой природе Иисуса Христа, так что в Нем две воли и два действия соответствуют Его двум природам, то Его образ свойственен не той или иной Его природе, а Его Личности, Ипостаси. Икона является не образом Божественной природы, а образом воплотившегося второго Лица Святой Троицы, передает черты Сына Божия, явившегося во плоти, ставшего видимым, следовательно, изобразимым человеческими средствами. Со стороны православных вопрос о природе даже не вставал. При ясном различении между природой и личностью для них было совершенно очевидно, что икона, так же как и обычный портрет, может быть только образом личным, так как «сущность (то есть природа) не имеет самостоятельного бытия, но усматривается в личностях», — говорит преподобный Иоанн Дамаскин.