Этот серьезный человек дошкольник 1 страница

ТОМ

«Апрель Пресс»

«ЭКСМО-Пресс»

Москва 1999

УДК 882

ББК 84(2Рос-Рус)6-4 С 72

Разработка серийного оформления художника С. Ляха

Серия основана в 1999 году

СПИВАКОВСКАЯ - ЭТО

СЕРЬЕЗНО или НА ПОРОГЕ

НОВОЙ НАУКИ

Спиваковская А. С.

С 72 Психотерапия: игра, детство, семья. Том 1. — ООО Апрель

Пресс, ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. — 304 с. (Серия «Психология — XX век»).

ISBN 5-04-003915-8

Первая часть книги — «Психология детской игры» посвящается теоретическим и прикладным аспектам основного и наиболее важного вида деятельности ребенка — игре. Почему дети играют, когда возникает игра, как игра влияет на развитие ребенка, надо ли взрослым вмешиваться или руководить игровой деятельностью детей — ответы на эти и другие вопросы даются одним из ведущих отечественных психотерапевтов Аллой Семеновной Спиваковской.

Во второй части — «Психотерапия детского аутизма» автор рассматривает детский аутизм как форму нарушения игровой деятельности ребенка. Представлен анализ различных вариантов игровой терапии с позиций отечественной теории детской игры, сформулированы обшие рекомендации по использованию игры в психотерапии аутизма, дано описание некоторых конкретных приемов терапии игрой.

Для психологов, психотерапевтов, студентов указанных специальностей и всех интересующихся проблемами детского развития.

УДК 882 ББК 84(2Рос-Рус)6-4

Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры.

Подписано в печать с готовых диапозитивов 25.11.99.

Формат 60490 1/16. Гарнитура «Тайме». Печать офсетная. Усл. печ. л. 19,0.

Тираж 5000 экз. Зак. № 1139.

Изд. лиц. № 065377 от 22.08.97.

ЗАО «Издательство «ЭКСМО-Пресс»,

Москва, Ленинградский проспект, д. 80, корп, 16, подъезд 3.

Отпечатано в Тульской типографии.

Г. Тула, пр. Ленина, 109.

А. С. Спиваковская © ООО «Апрель Пресс», 1999 г. © Оформление. ЗАО «Издательство ISBN 5-04-003915-8 «ЭКСМО-Пресс», 1999 г.

Работы А. С. Спиваковской всегда отличались своей многоадресностью. Это непривычное сегодня слово завтра, я думаю, войдет в обиход. «Многоадресность» — это особый жанр, отчасти «изобретаемый», отчасти «осваиваемый» российскими авторами, пишущими о психологии. Раньше говорили, что книга предназначена «широкой аудитории читателей». Сейчас мы понимаем: дело не в широте, а в своеобразии читательской аудитории. Дело в различии ее ожиданий, вкусов, профессиональных ориентации. Книги по психологии все чаще адресуются психологам и не психологам, психологам по специальности и психологам по призванию, психологам академическим, и психологам практикующим...

С формальной точки зрения, книга А. С. Спиваковской адресована психологам, психотерапевтам, консультантам, преподавателям, воспитателям, супругам, родителям. А с неформальной — она адресована лично мне. Это не мания величия: просто я, так уж случилось, психолог, психотерапевт, консультант, педагог. А также еще — муж, сын, дед и отец... И все сказанное Спиваковской принимаю на свой собственный счет.

Как психолог академического направления, я испытал просто зависть. Какая богатая психотерапевтическая практика! И ведь какое дело нешуточное: превратить ее в

совершенно особый — психотерапевтический — эксперимент! Со всеми атрибутами собственно психологического исследования... Мне кажется — это начало особой науки, в которой так нуждается психологическое сообщество России, томимое духовной жаждой теории и тяготеющее к практике. Это будущая наука персонология. Я определяю ее как «науку личности» (именно личности, не «о» личности). В этой науке клиническое и экспериментальное знания — уравновешены. Ценности неотделимы от фактов. Теория «что личность есть» соприкасается с искусством «как личностью стать». Персонологическая терапия нужна тогда, когда больна или заболевает не психика, а личность. А. С. Спиваковская говорит о «психологической психотерапии». Мы бы назвали предлагаемые ею методы «персонологической терапией». Но важен, конечно, не термин. Соорудить мостик над пропастью между психологией теоретической и психологией практической — вот что ей удалось...

Как психолог практикующий, я радуюсь встрече с монографией современного российского психолога, который избегает мифологем. Конечно, «психотерапевтический миф» — неотъемлемая черта многих терапевтических практик. Но хорошо, когда автор все-таки различает сферы общения с коллегами и пациентами. Не менее важно что преодолеваются мифы теории. Вот, например, миф о «ведущей деятельности». Конечно, когда речь идет о детях, страдающих аутизмом, игра для них (впрочем, тщательно подготовленная психотерапевтом) — это «ведущая деятельность». И все-таки, в общем случае, «очень важным фактором психотерапии яв-. ляется то, что моделируется не любая деятельность и не деятельность или отношения, теоретически определенные как ведущие». Если в теории «ведущая деятельность» по инерции еще постулируется, то на практике она фактически пересматривается...

Как соученик автора по московской психологической школе, я испытываю сейчас нечто похожее не ревность. Совсем недавно Алла Семеновна Спиваковская была названа представителем ленинградской психотерапевтической школы. Может быть, конечно, и так. Но если школа это не только ученики, но и учителя, то нельзя не вспомнить о том, что Алла Семеновна, посвятившая предлагаемые вашему вниманию книги своему учителю Блюме Вульфовне Зейгарник, сама является одним из первых учителей психотерапевтической школы в Москве — первых, если иметь в виду не врачей, а психологов. Она была одной из первых тогда, и остается одной из первых сейчас.

Как преподаватель психологии, я ликую. Развернутый курс, а по сути, практическое руководство по семейной психотерапии и психологии воспитания! Диагностические и развивающие техники, структура и этапы образовательной и терапевтической работы, даже лекции для родителей! — все это подробно, доступно, захватывающе интересно. И все это мне и моим студентам в подарок!

Как автор книг по психологии воспитания, я учусь. Вот ведь хотел было просто «просмотреть» эту книгу. Многое так знакомо: столько лет знаком с ее автором лично!.. Не получается! — Зачитываешься.

Как человек, полагающий, что философия спасет мир, я ощутил на себе влияние автора как подлинного философа. Философа семьи. Легкость стиля. Весомость говоримого. Контраст двух вечно подразумеваемых автором тем. Одна из них — тема свободы. Другая — тема ответственности. Ощущение, что каждая проблема в семье — дуэль между ответственностью и свободой. Они целят друг в друга и благо, когда не промахиваются...

Как критик — чувствовал себя последовательным леибницианцем. Лейбницу было скучно критиковать. Он

видел «плюсы»... Единственное, что хотелось бы, как говорят сегодня, «проблематизировать», касается тезиса о том, что «психолог не может оперировать такими понятиями, как обобщенная норма (возрастная, половая, нозологическая и т. п.)». У читателя может сложиться впечатление, что категория «нормы» для автора вообще эфемерна. Хотя, строго говоря, автор и не дает оснований для подобного вывода, альтернативная идея (о существовании какой-либо общей нормы за пределами вышеназванных — «возрастной», «половой», «нозологической», «и т. п.») им не высказывается. Именно в этой связи я позволяю себе обещанный «нелейбницианский» пассаж: а как же библейские заповеди? А как же «кантианский категорический императив»? А как же в конце-то концов трансактные «Я — ОК, Ты — ОК»?!

И, наконец, будучи семьянином, я не откажу себе в удовольствии искренне поблагодарить автора книги. Я вырос в семье, где психология была в чести. У меня дочь и жена — психологи. Прочитав и перечитав написанное Аллой Семеновной, я многое увидел в себе, своих близких, многое переоткрыл. Семейные терапевты нуждаются не только в том, чтобы иметь «супервизора». Иногда необходим эффект их «живого присутствия» в реальной жизни друг друга...

«Описать человека нельзя, — писал Л.Н. Толстой. — Можно сказать только о том, как он на тебя подействовал».

Я рассказал вам, как на меня «подействовал» автор книги. Сверьте свои ощущения с моими.

100-летию

со дня рождения

моего учителя

Б. В. Зейгарник

посвящается

Профессор В. А. Петровский

Психология игры

ПРЕДИСЛОВИЕ

Игра — это одно из самых ярких и светлых воспоминаний нашего детства. Быть может, поэтому непосредственному родительскому взгляду игра представляется как нечто естественное, изначально присущее детству и не требующее никаких воспитательных усилий. Но давайте посмотрим, что такое детская игра?

Игра — основной вид деятельности дошкольника, она оказывает многогранное влияние на психическое развитие ребенка. В игре дети овладевают новыми навыками и умениями, знаниями. Только в игре осваиваются правила человеческого общения. Вне игры не может быть достигнуто полноценное нравственное и волевое развитие ребенка, вне игры нет воспитания личности. Вот почему даже самые простые вопросы: почему дети играют, когда впервые возникла игра; как игра влияет на развитие ребенка — стали предметом серьезных научных исследований в педагогике и психологии. В предлагаемой книге практические советы родителям формулируются как выводы из научных экспериментов. Читатели познакомятся с работами видных отечественных психологов — Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, Д. Б. Эльконина, Б. В. Зейгарник, а также с результатами зарубежных исследований детской игры. Наибольшее внимание уделено исследованиям, которые помогут родителям серьезно и тактично относиться к играм дошкольника, организовывать полезные, развивающие ребенка занятия.

Игра — это сама жизнь, это детская непосредственность, наивность, иногда лукавство, иногда удивительная серьезность. Для ребенка игра не всегда милая забава, часто — это труд. Преодоление себя. Словом, игра — это целый мир... И руководство детской игрой — серьезная проблема для взрослых. Пожалуй, именно здесь от родителей требуются наибольшее внимание, терпение, такт, умение наблюдать, умение постоянно и беспристрастно вглядываться в своего ребенка, умение любить... Книга призывает родителей к творческому подходу к воспитанию, она знакомит скорее с общим направлением поиска нужных форм воздействия, помогает, но не диктует, ее следует рассматривать не как свод готовых рецептов, а как ключ, который поможет родителям познать внутренний мир ребенка. А для этого надо учиться играть не только детям, но и родителям. Только тогда игра сможет проявить свои универсальные развивающие качества.

Книга содержит наблюдения над играми дошкольников в естественных и экспериментальных условиях. Широко привлекаются описания детских игр в научно-популярной и художественной литературе. Используются произведения Р. Киплинга, М. Твена, А. и Б. Стругацких, Л. Пантелеева, С. Михалкова, А. Барто, В. Мухиной, Д. Римкуле-Земзаре, Н. Носова, Л. Сергеева и др.

Хочется надеяться, что книга поможет родителям серьезно отнестись к игре своего ребенка, избавиться от ошибок и преодолеть трудности, привлечет их к творческим поискам и открытиям в семейном воспитании.

А. С. Спиваковская

Глава I

КАК ПОЯВЛЯЕТСЯ ИГРА?

ОЧЕРК ПСИХОЛОГИИ

ДЕТСКОЙ ИГРЫ

Когда игры не было

Мы можем рассматривать детские игры лишь с точки зрения места, которое они занимают в современном обществе.

Я. Корчак

Дети, детство, игра. Эти понятия на первый взгляд многим кажутся ясными и неотделимыми. Все так просто: если ребенок здоров, он, естественно, играет. Однако непосредственный опыт не всегда хороший советчик. Детская игра — один из сложных теоретических вопро-

сов. Изучение игры детей дает представление об общественной организации жизни людей, об их законах и верованиях, о формах и методах воспитания. А как играли дети наших далеких предков? А может быть, когда-то

игры и вовсе не было? Ответы на эти вопросы важны и

потому, что понять природу детской игры — это значит

понять природ)' самого человека.

«Игра возникает в ходе исторического развития общества в результате изменения места ребенка в системе

общественных отношений», — пишет известный исследователь игры Д. Б. Элъконин. Попробуем рассмотреть это положение несколько подробнее.

Мы в первобытном обществе. Группа охотников возвращается после охоты. Каждый выполнял определенную функцию: одни вспугивали животных, другие направляли его в сторону засады, третьи ожидали зверя. Но если что-то не получилось, людям не удалось согласовать групповые действия, и зверь ушел?.. Так возникает необходимость предварительной репетиции, подготовки. Участники предстоящей охоты воспроизводят похожую ситуацию, но они не могут поступить так, как сделали бы мы с вами. Им еще недоступно мысленное, воображаемое повторение событий. Первобытные люди воспроизводят ситуацию в развернутых действиях. Но в отличие от реальной охоты эти действия лишены своего результата, они несколько иные. Повторяется лишь внешний рисунок движений. Так родилась игровая деятельность.

Итак, человеческая игра возникает как деятельность, отделившаяся от продуктивной трудовой деятельности и представляющая собой воспроизведение отношений между людьми.

Читатели могут сказать: «Так появляется игра взрослых, игра как основа будущей эстетической, изобразительной деятельности. А как же возникла детская игра?»

Ответить на этот вопрос непросто. Оказалось, что необходимо понять, что же такое человеческое детство? Когда появилось детство, и почему стало важнейшим этапом в жизни человека?

В обществах, стоящих на низших уровнях развития производства и культуры, ребенок рано включался в производительный труд взрослых. Дети жили со взрослыми общей жизнью. Воспитание ребенка еще не выделялось как особая общественная функция. Все члены общества осуществляли воспитание детей. Основная задача воспита-

ния — сделать детей участниками общественного производительного труда. А основное средство воспитания — непосредственное включение детей в трудовую деятельность взрослых. Вот тогда-то детства не было, не было и игры.

Итак, детство существовало не всегда. О возникновении детства можно говорить лишь тогда, когда исчезает возможность непосредственного включения детей в производительный труд взрослых. В дальнейшем к человеческому детству как к особому этапу подготовки ребенка к будущей взрослой жизни предъявлялись все большие и большие требования.

Процесс изменения социального и психологического содержания детства продолжается и сегодня. Например, современное детство существенно отличается от детства людей XIX в. Строго говоря, дошкольный период как особый этап развития ребенка исторически возник лишь при обязательном школьном обучении. Только в наше время появился период детства, стоящий между подростковым возрастом и юношеством, это особый, так называемый старший школьный возраст. Меняются и возрастные границы детства. Когда-то оно было коротким. Только на протяжении нашего столетия сроки детства увеличились с 11 до 17—18 лет.

Чем выше развитие общества, тем сложнее становится период подготовки ребенка к взрослой жизни. Вместе с постепенным усложнением форм производства происходит новое распределение трудовых обязанностей. Дети перестают принимать непосредственное участие в некоторых наиболее сложных трудовых операциях. Но все больше разнообразных действий формируется у детей на уменьшенных копиях реальных предметов. Причем многие из этих предметов начинают утрачивать свою результативную производительную функцию. Игровые действия приобретают в группе детей соревновательный характер, возникают игры-соревнования, игры с правилами.

Дальнейшее развитие производства, усложнение орудий труда, возникновение новых производственных отношений приводят к тому, что возможность включения детей в производительный труд еще более осложняется, а овладение усложнившимися орудиями все дальше отодвигается по времени. Возникает производство специальных предметов для детей. Причем теперь это предметы не для формирования специальных профессиональных умений и навыков, а для развития некоторых общих зрительно-двигательных и других координации, необходимых при самых разных видах труда. Возникают современные игрушки, и рождается сюжетно-ролевая игра.

Таким образом, игра возникает в ходе исторического] развития общества в результате изменения места ребенка; в системе общественных отношений. Она социальна по сво ему происхождению, по своей природе. Ее возникновение связано не с действием каких-либо внутренних, врожденных инстинктивных сил, а с вполне определенными социальными условиями жизни ребенка в обществе.

Эту мысль доказывают и те случаи, когда по тем или иным причинам дети вырастали вне человеческого общения.

Как играет Маугли?

Упражнение природных наклонностей называется игрой.

К. Гросс

Игра— путь детей к познанию мира, в котором они живут и который призваны изменить.

М. Горький

Вспомним историю Маугли. Мальчик, с раннего детства воспитанный матерью-волчицей, его учебниками были законы джунглей, а отметками за поведение — си-

няки да царапины. Его жизнь полна опасностей, он охотится вместе с волками, он твердо знает, что ночь — время охоты, а день — время отдыха, время восстановления сил. Р. Киплинг сделал Маугли человеком, наделив его подлинно человеческим сердцем, мужеством и благородством. Но с позиций науки история Маугли, конечно, фантазия, вымысел. Известные факты действительных «маугли» показывают, что, если дети с самого раннего возраста развиваются вне общества, у них не только не формируется речь и мышление, но даже их движения ничем не напоминают человеческие. Не формируется прямохождение, совершенно иными, чем у нормально развивающихся детей, становятся движения рук. Такие дети не знают игры. В этом отношении интуиция Киплинга оказалась верной. Описанная им игра Маугли — это не игра человеческого ребенка. «У них началась привычная вечерняя игра — мальчик в расцвете сил и удав в великолепной новой коже стали бороться друг с другом, пробуя зоркость и силу... Каа научил мальчика этой игре, и его тело сделалось от этого необыкновенно гибким... Они качались взад и вперед, голова к голове, каждый выжидая случая напасть, и, наконец, прекрасная, как изваяние, группа превращалась в вихрь черных с желтым колец и мелькающих ног и рук, чтобы снова и снова подняться». Игра Маугли — это тренировка движений, упражнение навыков.

По психологическому содержанию и назначению ее можно сопоставить с игрой высших животных, млекопитающих и обезьян.

Читатели могут возразить: «Возня малышей похожа на драки и обычаи некоторых животных?» Да, это внешнее сходство вызвало к жизни немало биологизаторских теорий детской игры, в которых игра определялась как инстинктивное самообразование развивающихся задатков, бессознательное предварительное упражнение будущих серьезных функций.

Казалось бы, это мнение подтвердили данные последних работ зоопсихологов, в которых описаны действия животных с некоторыми объектами окружающей природы: палками, камнями. По внешним признакам и эти действия сопоставимы с ранним манипулированием младенцев.

Однако внутреннее, коренное отличие действий животных от первых игровых манипуляций малышей заключается в том, что ребенок с первого мгновения своей жизни включен в предметный мир, в мир вещей, созданных человеком. Каждый малыш учится быть челове-, ком, а для этого ему недостаточно того, что дает ему' природа, он должен еще овладеть всем тем, что было: достигнуто людьми в процессе исторического развития. '

Необыкновенно выразительной иллюстрацией этого положения может служить история космического Маугли, рассказанная в повести писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких «Малыш». Это история о встрече разведчиков-землян на одной из землеподобных планет с обществом, не желающим иметь никаких внешних контактов. По воле несчастного случая и фантазии авторов на этой планете до появления людей воспитывался человеческий младенец, чудом оставшийся в живых после катастрофы, постигшей космический корабль.

Родители мальчика погибли.

Сверхцивилизация этой планеты наделила Малыша поистине безграничными, нечеловеческими возможностями. Подарила способность свободного перемещения в любой среде, дала уникальную память на прошлые события, способность мгновенного запечатления и усвоения нового, ненасыщаемую потребность в новых впечатлениях, «восторг узнавания». И лишь одного не дала, да и не могла дать эта сверхцивилизация человеческому ребенку — она не дала ему детства, не дала человеческой игры. Психологически очень точно описаны лишенные

человеческих эмоций манипуляции Малыша с листьями, камнями, со всеми теми объектами, которые в играх земных детей тут же приобретают значение и смысл человеческих предметов. «Малыш вдруг упал на колени, протянул руки и открыл рот... Глаза его были закрыты. Это длилось всего несколько секунд, затем он вдруг мягко повалился на спину, сел и резким движением разбросал на полу перед собой смятые листья. По лицу его снова пробежала ритмичная рябь быстрыми и какими-то очень точными касаниями пальцев он принялся передвигать листики, иногда помогая себе ногой». И еще: «Не переставая слушать, он раскладывает перед собой камешки... Перед Малышом вырастает сложное сооружение, решительно ни на что не похожее, но тем не менее в своем роде — гармоничное и странно осмысленное».

Малыш не знал людей, не знал мира человеческих предметов, поэтому он не знал человеческой игры. И совсем не случайно, когда перед командиром звездолетчиков Комовым встала задача контакта с цивилизацией и потребовалось пробудить в Малыше все человеческое, в первую очередь ему попытались вернуть полноценную детскую игру. «Сначала еще была какая-то неловкость, сознание того, что мы не развлекаемся, а работаем, что за каждым нашим движением следят, что между нами и Малышом осталось что-то тяжкое, недоговоренное, а потом все это как-то забылось. Остался только мяч, летящий тебе прямо в лицо, и восторг удачного удара, и звон в ушах от удалого гиканья, резкий отрывистый хохот Малыша. Мы впервые услышали тогда его смех, самозабвенный, совсем детский...»

Итак, для появления так хорошо знакомой, «простой» детской игры необходимо взаимодействие ребенка с миром человеческих вещей, миром предметов.

Однако одного наличия этого предметного мира для возникновения игры недостаточно. Французский психо-

лог А. Пьерон анализирует в одной из своих книг несколько иную, чем у Стругацких, фантастическую ситуацию. Представим себе, что произошло, если бы нашу планету постигла катастрофа, в результате которой остались бы в живых только маленькие дети, а все взрослое население погибло. Возможно, человеческий род и не прекратил бы своего существования, однако история человечества неизбежно была бы прервана. Сокровища культуры > продолжали бы физически существовать, но их некому,' было бы раскрыть для новых поколений. Машины без- ' действовали бы, книги оставались бы непрочитанными,, художественные произведения утратили бы свою эстети- ■ ческую функцию, ну а игрушки, вероятно, потеряли бы j свое назначение предметов для детской игры. Исчезло I бы детство, исчезла бы игра, история человечества дол- ' жна была бы начаться вновь.

В повседневной жизни ребенок не остается один на один с окружающим его миром. Отношения детей с предметами всегда совершаются только с помощью и при участии взрослого. С первых мгновений своей жизни ребенок включен в общение со взрослыми. И вот в процес-, се взаимодействия с предметным миром, обязательно при I участии взрослого, совсем не сразу, а на определенном \ этапе развития этого взаимодействия и возникает подлинно человеческая детская игра. Проследим подробнее,; как это происходит.

Игра или не игра?

Почему болеет кузов?

Он не может жить без грузов.

Ей не нужно тишины. Ей движения нужны.

В. Берестов

Психологи и педагоги называют дошкольный возраст возрастом игры. И действительно, в возрасте от трех лет основным занятием наших детей становятся разнообразные игры. Некоторые родители могут возразить: «А наш ребенок начал играть гораздо раньше!» Да, поведение игрового типа наблюдается и в более младшем возрасте. Однако не будем спешить и постараемся разобраться в этом кажущемся противоречии. Может быть, то, что в поведении малышей мы склонны называть игрой, на самом деле не игра? А может быть, мы даем одно название занятиям, значительно различающимся по своей психологической природе?

В семье ждут рождения ребенка, и родители готовятся к этому счастливому событию. Вместе с пеленками, чепчиками, распашонками, коляской и ванночкой в доме появляются цветные погремушки, разноцветные зверята из пластмассы, мячи, кубики — словом, те предметы, которые взрослые создают специально для детей и называют игрушками.

Малышу всего несколько месяцев, а он уже следит взором за движущимися предметами, улыбается знакомой кукле или рисунку, висящему над кроваткой. Малыш бьет ручками и ножками по подвешенным к коляске погремушкам, чуть позже научится схватывать и удерживать в руках самые разные по форме предметы. Малыш начинает изу-