СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
Учебное пособие
для классического университета
4-е издание,
переработанное и дополненное
Пермь 2007
ББК 15.5
В19
Рецензенты: д-р филос. наук, проф. А.В. Ласточкин, д-р филос. наук Е.М. Калашникова
ВАСИЛЬЕВА Т.С.
В-19 Социальная философия: Учеб. пособие. – 4-е изд., перераб. и доп./ Т.С. Васильева, В.В. Орлов; Перм. гос. ун-т. – Пермь, 2007. – 352с.
ISBN 5-7944-0766-2
В пособии рассматривается история социологических учений от античности до наших дней в аспекте пяти фундаментальных проблем: сущности человека и общества, индивида и общества, свободы и творчества, смысла человеческого существования, исторической закономерности и направленности развития общества. Особое внимание уделяется анализу основных направлений развития русской философии XVIII–XX вв., в том числе религиозной, а также современной западной философии.
Раскрывается научная теория человека и общества: основные направления и аргументация, сущность и смысл человеческого существования, природа, источники развития труда и собственности как основных факторов развития человеческого рода, особенности постиндустриального общества, кризис современной цивилизации, стратегия развития в XXI в. В основе содержания — идея исторического процесса как развития человеческой сущности.
Для студентов университетов, аспирантов, соискателей, преподавателей философии, социологии, социальной психологии, культурологии.
Печатается по решению редакционно-издательского совета Пермского государственного университета.
ISBN 5-7944-0766-2 ãТ.С. Васильева, В.В. Орлов, 2007
ВВЕДЕНИЕ
Научная социальная философия, или исторический материализм, — закономерная ступень развития социально-философской мысли. По оценке профессора Массачусетского технологического института США Л. Грэхема, одного из крупнейших специалистов в области истории науки, “изящество оригинальных утверждений Маркса об обществе затмило все последующие усилия его сторонников в политической и экономической теории”1.
В современную постиндустриальную эпоху уже не подлежит сомнению, что материалистический взгляд на историю является реалистичным, обоснованным и подтвержденным, что Маркс выдвинул научную концепцию истории человечества, не менее фундаментальную, чем теория происхождения видов путем естественного отбора Дарвина2. Гигантский рост производительных сил на основе научно-технического прогресса, возрастание непосредственно и опосредованно общественного содержания труда, увеличение стоимости рабочей силы, развитие кооперативной собственности трудящихся, усиление роли человеческого фактора, тенденция формирования целостного (в противоположность “частичному”) индивида и т.д. происходят не вопреки, а в соответствии с основной логикой установленных Марксом стоимостных и внестоимостных процессов капитализма, постиндустриального общества. Конечно, материалистическое понимание истории (МПИ), сложившееся в значительной мере применительно к «предыстории общества», нуждается в дальнейшем развитии. Потребность в этом вызвана теми изменениями, которые происходят под влиянием современного этапа НТР во всех сферах общественной жизни, в первую очередь коренным изменением труда. Переход к подлинной истории общества приведет к созданию нового уровня материалистического понимания истории, научного материализма, основанного на знании глубинных сторон человеческой сущности, бытия индивидов в качестве истинно общественных, универсальных.
В пособии излагаются основные идеи мировой социально-философской мысли в истории ее развития, основы научной теории человека и общества, ее аргументация. Стержнем изложения содержания этой теории является идея исторического процесса как выражения и развития родовой и индивидуальной человеческой сущности. С этих позиций современный кризис мировой цивилизации по сути есть кризис неидентичности (несоответствия) человечества своей сущности, кризис сущности и смысла человеческого существования, человечности. В пособии рассматриваются причины этого кризиса, его составляющие (экономический, экологический, демографический, антропологический кризисы) и перспективы человечества в XXI в.
Глубокий кризис человеческого существования сделал философские вопросы о сущности человека, способе и смысле его существования, самосознании (духовности) коренными вопросами выживания человечества, выхода из современного кризиса. Философское осознание сущности мира и своей собственной сущности, причастности как к космическому, так и к общественному должно быть положено человечеством в основу дальнейшего социального прогресса, достижения идентичности (соответствия) индивида и общества своей сущности.
По ряду узловых вопросов теории в пособии кратко излагается содержание философских дискуссий, формулируются не решенные научной философией вопросы. Цель изучения социальной философии — научиться мыслить философскими понятиями, овладеть их “хитростью”, без чего человеческая мысль остается поверхностной и ущербной. Авторы стремятся не к одинаково полному изложению всех учебных тем, а к “проблемности” их изложения, последовательному развитию основных проблем, раскрытию смысла предложенных решений и их аргументации. Большое внимание к истории социально-философской мысли обусловлено тем, что в традиционном курсе истории философии в основном рассматривается развитие общей философии (метафизики), ее фундаментальных проблем, в то время как социально-философские взгляды представлены неоправданно кратко и зачастую изложены поверхностно.
Тема 1. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ,
ЕЕ ПРОБЛЕМАТИКА
И ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
Социальная философия — это наиболее общая философская наука об обществе, “социальной материи”. В отличие от общей философии (“метафизики”) она имеет дело не с всеобщим, а с особенным в его наиболее сложной форме — человеком, человеческим обществом, или организованным коллективом индивидов. Как и “метафизика”, социальная философия решает два наиболее общих для человеческого познания вопроса: основной вопрос и вопрос о развитии применительно к обществу, но несколько иначе, чем общая.
Основной вопрос социальной философии (ОВСФ) — вопрос об отношении общественного сознания к общественному бытию. Этот вопрос, как и вопрос об отношении сознания к материи, является трехуровневым. Рассматривая первый, фундаментальный уровень ОВСФ, в нем можно различить две стороны. Первой стороной вопроса об отношении общественного сознания к общественному бытию выступает вопрос о том, что является первичным — общественное бытие или общественное сознание, и, соответственно, что из них выступает в качестве вторичного, производного. В силу коренного отличия социальной формы материи от всех предшествующих ступеней развития материи вопрос о том, что в общественной жизни первично, а что вторично, решается в определенном смысле сложнее, чем ОВФ. Общественное бытие, или бытие социальной субстанции — человеческого рода как совокупности индивидов, существенно зависит от сознания, ибо сверхприродная (социальная) реальность возникает и существует при его активном участии. Однако эта (“ближайшая”) зависимость материального от духовного скрывает под собой более глубокую и изначальную зависимость сознания от общественного бытия, которую вся предшествующая Марксу социальная философия не могла обнаружить. Отношение первичности-вторичности, таким образом, двухпланово: в ближайшем плане общественное бытие зависит от сознания, но, в конечном счете, оно определяет сознание. Исторический материализм включил в понятие материи “социальную материю”, сущность человека и общества. Общество, как и природа, обладает объективно-реальным существованием, но наиболее сложным, универсальным.
Решение второй стороны ОВСФ связано с решением его первой стороны. Если человек есть высшая ступень развития материи, аккумулирующая в себе основное содержание бесконечного мира, и, следовательно, находящаяся в глубоком генетическом родстве с ним, то он способен к его бесконечному познанию и практическому освоению. Нематериальное, духовное существо не могло бы познавать мир, его бесконечно развивающуюся сущность, ибо духовный процесс сам по себе ограничен, конечен, зависим от реальной жизни.
Признание познаваемости мира означает и признание познаваемости сущности человека, которая несет в себе бесконечность. Человек не может познать себя, не “смотрясь” в объективный мир как в зеркало. Чем глубже человеческая мысль проникает в сущность мира, тем глубже она проникает в человеческую сущность. Познание сущности бесконечного мира и своей собственной сущности — одна из важнейших сторон смысла человеческого существования, но не определяющая. Ведущая сторона сущности человека, смысла его существования, стремления к бесконечному познанию — способность к практическому преобразованию мира и самого себя, производство своей собственной сущности. Человек — единственное в мире бытие, которое производит, творит самое себя.
Фундаментальный уровень ОВСФ не исчерпывает всего содержания этого вопроса. Прежде всего, нельзя выяснить отношение сознания к общественному бытию, не зная того, что относится и к чему относится. Поэтому второй уровень ОВСФ представляет собой вопрос о сущности общественного бытия, сущности общественного сознания и сущности отношения второго к первому. Научная социальная философия — это учение не о “чистой мысли”, а об объективно реальном процессе жизни человечества и его отображении в сознании. Общественное бытие, или объективно реальный процесс жизни людей, включает в себя производство ими себя, своего бытия, своей сущности и производство условий существования, которые не даны человеку в готовом виде. Главным в общественной жизни является производство индивидами себя как материальных социальных существ в их материальной деятельности и отношениях, осуществляемых при участии сознания. На третьем уровне ОВСФ выступает поэтому в форме вопроса о сущности человека (и общества), смысле и перспективах человеческого существования.
Общефилософские и социологические взглядыформируются и развиваются в тесном взаимодействии (первые носят на себе отпечаток представлений об обществе, вторые представляют собой распространение на человека и общество взглядов на мир), однако в объяснении общества все без исключения философы до Маркса оставались идеалистами: они считали собственно человеческим в человеке его разумность, нравственность, свободу воли и т.д., а на историю смотрели как на постепенное осуществление идей. Идеалистический взгляд на историю безраздельно господствует до середины XIX в. Свойственный материалистам прошлого натуралистический подход к решению социально-философских проблем есть не что иное, как попытка объяснить жизнь человека и общества исходя из естественных, природных предпосылок и основ. Не взгляды, не идеи, а нужда, естественные потребности людей — источник их существования и развития. Однако при всей своей проницательности такой подход является ограниченным, хотя в трактовке человека и общества он идет (в тенденции) несомненно дальше собственно идеализма. Донаучный материализм не смог выработать предельно широкой абстракции материи, охватывающей бесконечное многообразие природы и общества, не сумел соединить материализм с диалектикой, идеей бесконечного развития и потому не был распространен на объяснение общественной жизни.
Идеалистическое понимание истории (ИПИ) основывается на трех идеях: сознание, мысль определяет 1) бытие людей, их жизнь и 2) экономический строй общества; 3) решающей силой истории являются великие личности или вечный разум. Главный аргумент в пользу ИПИ — человеческая деятельность управляется мыслью, ибо все, что приводит людей в движение, должно пройти через их голову. Действительно, человеческая жизнь и деятельность в той или иной мере всегда осознанны (даже естественные потребности, прежде чем стать побудительным мотивом деятельности, осознаются).
Руководствуясь в своей деятельности сознанием, люди ставят перед собой определенные цели и добиваются их осуществления. Но откуда берутся эти цели, чем они определяются, каковы причины их изменения — это философы до Маркса не рассматривают. Ограниченность познания общественной жизни людей лишь внешней, непосредственной стороной, тем, что бросается в глаза (их желаниями, стремлениями и т.д.), создает возможность отождествления видимости и сущности, сведения ее к кажущемуся. В этом и состоит одна из причин признания независимости сознания от труда, растворения бытия в самосознании.
Главная причина идеалистического понимания истории, основанного на идее определяюшей роли сознания, мысли в жизни людей, их бытии, заключается в разделении труда на материальный и духовный и превращении последнего в привилегию господствующего класса. В силу этого из факта, что всякое действие совершается при посредстве мышления, делается вывод о том, что всякое действие основано в последнем счете на мышлении, т.е. делается вывод о том, что человеческая деятельность управляется мыслью. Материальный труд от поколения к поколению становится более сложным, совершенным, разнообразным. Однако “всю заслугу быстрого развития цивилизации стали приписывать голове, развитию и деятельности мозга. Это объясняется тем, что “планирующая работу голова имеет возможность заставить не свои, а чужие руки выполнять намеченную работу”3. Таким образом, понимание связи сознания с материальной деятельностью, трудом утрачивается прежде всего в силу положения господствующего класса в системе производства: материальная деятельность масс становится средством осуществления намеченных им целей. Отсюда относительная самостоятельность продуктов мышления предстает для него как абсолютная. К тому же разделение труда проявляется и в среде господствующего класса: одна часть его выступает в качестве мыслителей, творцов мыслей этого класса о себе самом, другая, большая, часть — в качестве его носителей. В результате мысли господствующего класса отделяются от самого этого класса и наделяются самостоятельностью, тем самым его господство выступает на поверхности как господство мыслей. До тех пор, пока труд преимущественно малопроизводителен и создаваемые им орудия труда по своей производительности почти не отличаются от производительной силы человека, в обществе сохраняется способ жизни одних (меньшинства) за счет других (большинства), и, соответственно, сохраняется признание господства мысли над трудом, духовной деятельности — как высшей и ведущей, заключающей в себе истинный смысл человеческой жизни. Это означает, что в качестве первой предпосылки общественной жизни, истории выступают не действительно существующие живые человеческие индивиды, а формы и продукты их мышления.
Камнем преткновения всей донаучной социально-философской мысли становится проблема социальной субстанции. Ни материалисты, ни идеалисты не смогли выявить действительную природу человека, найти коренное отличие общества от природы, человека от животного, материальной деятельности от духовной, человеческой психики от животной. Ключ к решению проблемы сущности человека и его истории был найден Марксом и Энгельсом. Общество обладает более сложным способом объективно-реального существования, чем неживая и живая природа. Если природа существует непосредственно, в лучшем случае путем приспособления к среде, то человек живет универсальным способом — путем преобразования среды, создания “второй природы”. При этом производство материальных благ есть лишь средство существования человека, его бытия и сущности. Главное в человеческом способе существования — производство самого себя, собственно человеческого бытия и социальной сущности. Человечество само создает объективные условия, определяющие его развитие. Ни географическая среда, ни рост народонаселения, ни другие естественные факторы не могут быть ведущей силой общественно-исторического процесса. Ею является человек как материальное социальное существо, обладающее “производительной силой”. Преобразующий способ бытия ставит человека в практическое отношение не только к вещам, с которыми он непосредственно взаимодействует, но и к бесконечному миру как целому. Животное приспосабливается к среде и тем самым не противопоставляет себя бесконечному миру, человек преобразует мир и поэтому противостоит ему. Бесконечное в человеке прежде всего проявляется через его творческую материальную деятельность. Осуществлять деятельность, качественно отличную от биологической, может лишь существо, которое субстанциально коренным образом отличается от живой природы. Это означает, что носителем труда (и мысли) не может быть биологическое существо (или телесный организм), сколь бы сложным оно ни было. Универсальным способом существования обладает лишь универсальное материальное существо, находящееся в универсальном (практическом и познавательном) отношении к миру.
Однако до сих пор в обществе не изжито отношение к человеку как к живому существу (телесному организму), осуществляющему мускульную и мыслительную деятельность и, следовательно, отношение к нему преимущественно как к средству, но не цели. Отчего в эпоху освоения космоса человек по существу является средством, но не целью? Как человечество должно жить и действовать, чтобы каждый индивид превратился в самоцель? Какие условия жизни должны производить люди, чтобы стать идентичными своей собственно социальной сущности и осознавать себя высшей ценностью и целью? Чтобы найти правильные ответы на эти вопросы, необходимо прежде всего глубоко разобраться в сущности и аргументах материалистического взгляда на человека и историю, научной теории общества в целом, научной политэкономии, раскрывшей сущность, законы и механизмы развития капиталистического товарного производства, его перспективы в современную эпоху.
Сущность материалистического понимания истории. Разработанное Марксом и Энгельсом в общем и принципиальном виде МПИ основано на четырех основных идеях. Первая идея МПИ состоит в признании ведущим, определяющим в жизни общества в конечном счете общественного бытия. “Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание”4. Общественное бытие — это совокупное бытие индивидов, реальный процесс их жизни. Человеческие индивиды, являясь материальными социальными существами, выступают в качестве главной, или собственно социальной, субстанции общественного бытия. Маркс рассматривал индивида как предметное социальное существо, субстанциальный элемент общества, находящийся в отношениях к себе подобным. “Непредметное существо, — писал он, — есть невозможное, нелепое существо ”5. Человек как индивид имеет внутреннюю “предметную” социальную сущность и, на этой основе, внутренний духовный мир, самосознание, ответственность, систему нравственных принципов, представление о смысле жизни и т.д. Общественное бытие имеет также своей субстанцией систему вещных компонентов — созданных людьми предметов, в первую очередь средств труда. Однако признак социальности не может быть отнесен в равной мере к индивидам и вещественным элементам общества. Последние суть преобразованные природные компоненты социального.
Вторая основная идея, составляющая сущность материалистического понимания истории, заключается в том, что труд определяет экономический базис и социально-экономическую структуру общества в целом. Или, иначе, материальный труд как специфически объективный способ существования социальной формы материи является конечной основой и причиной ее развития. Третья основная идея МПИ — люди, в первую очередь народные массы, — это творцы истории, играющие в ней решающую роль, ибо объективные законы общества суть прежде всего законы человеческой природы и деятельности вообще. Поэтому решающая роль в жизни общества принадлежит не отдельным индивидам, а всей их совокупности. Поскольку индивиды сами творят историю, самих себя и свое бытие, развитие общества есть естественно-исторический процесс, процесс развертывания человеческой сущности (четвертая идея МПИ).
В обосновании МПИ Маркс исходил из тогобесспорного факта, что действительные (а не воображаемые, не мыслимые) индивиды должны прежде всего иметь возможность жить. Но для жизни они нуждаются в определенных средствах, которые не даны им в готовом виде. Будучи сложнее природы, человек нуждается в более сложных, чем природные, средствах существования, которые он должен производить. Следовательно, чтобы жить, люди должны трудиться. Таков наиболее общий закон общественной жизни (и соответственно, наиболее общий аргумент в пользу МПИ), из которого выводятся все остальные законы. Как неоднократно отмечал Энгельс, заслуга Маркса состояла в том, что он открыл закон развития человеческой истории: тот до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями простой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т.д. Однако труд невозможен вне отношений людей друг к другу, т.е. вне той формы, в которой он протекает, поэтому следующий шаг связан с выяснением природы этих отношений. Маркс и Энгельс показали, что экономические отношения имеют объективный характер потому, что с начала истории они обусловлены не сознанием и волей людей, а их сущностными силами, самой человеческой природой. Индивиды всегда исходили и исходят из самих себя, из своих способностей и потребностей и потому с самого начала между ними обнаруживается материальная связь, которая так же стара, как сами люди. Отсюда, каковы индивиды, такова и сама общественная связь, которая есть продукт деятельности индивидов и принадлежит определенной фазе их развития. Решающий аргумент в пользу материальности производственных отношений заключается, таким образом, в том, что они суть отношения между людьми как материальными социальными существами, производящими свою материальную жизнь. Эти отношения существуют не в сознании людей, а в образуемой ими как материальными существами системе (коллективе). Поэтому и цели, которые ставят перед собой люди, определяются в конечном счете экономическими (материальными) условиями их жизни, а не сознанием, которое всегда есть лишь приблизительно верное отражение их бытия, материальной жизни. Поскольку производственные отношения есть форма для осуществления процесса труда, они не содержат в себе главного источника развития, хотя и обладают некоторой тенденцией к саморазвитию. Отсюда экономическую структуру общества, т.е. “анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии”6, которая, имея дело с экономическими отношениями, всегда должна устанавливать их связь с производительными силами, трудом.
В связи с попыткой А.А. Богданова отождествить общественное бытие и общественное сознание на том основании, что “без сознания нет общения”, Ленин доказывает, что складывающиеся между людьми в процессе труда отношения не проходят через их сознание потому, что, во-первых, они полностью ими не осознаются. Каждый производитель в мировом хозяйстве осознает, что он по своему желанию вносит те или иные изменения в технику производства (например, изобретает паровую машину) или обменивает один продукт на другой. Но никто из них не осознает того, что этим самым они вносят изменения в производственные отношения. Во-вторых, сумма единичных изменений, вносимых индивидами в производство, бесконечна и потому охватить ее целиком и полностью невозможно (те изменения, которые происходят в капиталистическом хозяйстве, не могли бы, по словам Ленина, охватить и 70 Марксов). Самое важное состоит поэтому в том, чтобы охватить в общем и целом логику этих изменений7.
В “Капитале” Маркс показал, как “самый труд” определяет капиталистические производственные отношения, экономический базис капитализма. Пока труд остается ручным (мануфактурный труд), экономический базис, хотя и становится уже капиталистическим, но еще крайне неразвит. Только машинный труд с его революционным техническим базисом делает возможным воспроизводство собственно капиталистических отношений: наемного рабочего на одном полюсе и капиталиста — на другом.
Следует заметить, что к выводу о решающей роли труда в общественной жизни, зависимости общественных порядков от степени его сложности пришел и Л.Г. Морган, по-своему вновь открывший МПИ при сопоставлении исторических периодов варварства и цивилизации. Современная буржуазная политическая экономия по существу также исходит из сформулированного Марксом положения о примате собственно труда в развитии общества. Это вызвано давлением на теорию реальных экономических фактов.
Второй вопрос философии применительно к обществу есть вопрос о развитии человеческой сущности. Этот вопрос входит в состав ОВСФ, так как нельзя решить вопрос о развитии мира и человеческой сущности вне связи с вопросом о природе мира и человека. Гегель первым представил человека как высшую ступень мирового процесса, а исторический процесс — как развитие человеческой сущности. Однако сущность человека он свел к одному из его сущностных свойств — свободе, а исторический процесс — к осуществлению свободы, прогрессу в сознании свободы духа, мысли. В действительности история оказывается у него сферой реализации не свободы, а необходимости. Всеобщее в конечном счете поглощает свободу человека.
Научное решение вопроса о сущности человека и ее развитии возможно лишь с позиций материализма, распространенного на общество и обогащенного диалектикой. Маркс и Энгельс впервые представили историю человечества как процесс порождения индивидами себя из природы, производства себя путем ее преобразования, т.е. как процесс развития, усложнения родовой и индивидуальной человеческой сущности, основными ступенями которого являются общественно-экономические формации (ОЭФ). Человеческая история есть процесс закономерной смены ОЭФ, образующих “магистраль” развития общества, т.е. объективный процесс, направленный на достижение все более полного соответствия (идентичности) человечества своей универсальной сущности. Главный источник прогресса человечества заключен в труде, обладающем фундаментальной способностью к самовозрастанию, превышению самого себя. Как отмечал Маркс, “вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом” 8.
Будучи осуществляемым людьми в соответствии с логикой, законами развития их сущности, исторический процесс имеет закономерный характер. Однако являются ли социальные законы законами развития социальной субстанции, т.е. законами, определяющими общее направление и основные ступени развития человеческого рода как совокупности индивидов, еще предстоит выяснить. Проблема номологического характера социального прогресса приобретает особую актуальность в период кризиса человеческой цивилизации. Этот глобальный кризис свидетельствует о том, что период преимущественно стихийного (бессознательного) развития человечества закончился, что выживание человеческого рода, его дальнейший прогресс невозможен без сознательного (основанного на знании законов развития человеческой сущности) стратегического планирования, регулирования и управления социальным развитием. Перспективы человечества теперь непосредственно зависят от способности осознания им своей универсальной сущности, законов ее развития и организации общественной жизни на планете в целом в соответствии с собственной сущностью.
Тема 2. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ
СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
Развитие социально-философской мысли происходило на основе ряда закономерностей. Социальная философия отображает реальный процесс жизни людей, их способ производства, и потому определяется прежде всего общественно-экономической формацией (определенной ступенью развития сущности человечества). В силу этого необходимо различать социально-философские учения рабовладельческого, феодального, капиталистического и социалистического обществ. Поскольку социально-философские учения возникают и развиваются в классовом обществе, они отражают также и борьбу классов. Как часть духовной культуры общества, социальная философия развивается в неразрывной связи с материальной и духовной культурой, человеческим опытом, несет на себе отпечаток, обусловленный уровнем развития частнонаучного знания.
Важнейшей закономерностью развития социально-философской мысли является движение — через многочисленные заблуждения, трудности и иллюзии — ко все более реалистическому и глубокому пониманию сущности общественных явлений, т.е. в конечном счете движение к научной социальной философии, возникающей в середине XIX в. Такой философией, исходящей из требований объективного подхода и признания объективных законов развития общества, оказывается материалистическое понимание истории. Особенность научной концепции человека и истории состоит в том, что она выясняет — опираясь на данные всей системы наук — отношение человека к природе бесконечного мира, его место в едином закономерном мировом процессе, раскрывает сущность человека как особой части бесконечного мира, как универсального материального существа, находящегося в универсальном (практическом и теоретическом) отношении к бесконечному миру, и на этой основе стремится понять действительную сущность и истинный смысл истории человечества, его глобальные перспективы. Однако было бы ошибочным полагать, что ни материалисты, ни идеалисты прошлого не внесли ничего теоретически ценного в социальную философию. Как будет показано далее, определенные научные достижения, те или иные элементы научности присущи различным направлениям социально-философской мысли. В современной мировой социально-философской мысли, так же, как и в общей философии, обнаруживается все более заметная тенденция конвергенции взглядов в направлении к научной социальной философии. Объективный ход истории, глубинные тенденции развития общества в конечном счете обусловливают движение социально-философской мысли к научному осмыслению человека, общества, законов общественного развития, смысла человеческого существования.
Непосредственным источником формирования социально-философских воззрений являются первоначальные наблюдения над природой и обществом, представляющие собой зачатки наук; мифология, или система образных, фантастических представлений о мире; религия как система фантастических представлений, базирующихся на вере в бога (богов).
Изучение истории социально-философской мысли необходимо прежде всего потому, что без этого невозможно понять современную научную трактовку человека и его истории. Кроме того, развитие социальной философии есть движение от простейших представлений о сущности человека и его истории, свойственных еще мифам, ко все более сложным, вплоть до научных.
Миф и религия — предшествующие философии формы воззрения на мир и человека. Миф — самое древнее (архаическое) воззрение на мир, общество и человека, существовавшее у всех народов и имеющее синкретический характер. В нем причудливо переплетены элементы зарождающихся форм духовной культуры: философии, искусства, морали, религии, науки. Источником мифа служит, с одной стороны, бессилие человека перед явлениями природы и человеческой жизни, с другой — его мечта об овладении ими, надежда на покорение их волей и трудом, убежденность в возможности создания самостоятельно- и быстродействующих орудий труда, а также летательных аппаратов. Этим оптимизмом пронизаны так называемые собственно этиологические мифы, объясняющие происхождение культурных элементов: огня, ремесел, земледелия, обрядов, обычаев и т.д.
В мифологии в своеобразной форме схвачен действительный процесс становления и развития человеческого рода, присущих ему “сущностных свойств”: труда, мышления, общения, свободы, индивидуальности и т.д. Этот процесс отражен в трех основных идеях: возникновения (начала), цикличности (смены веков и поколений), конца (обновления). Так, в космогонических мифах, а также в “Теогонии” Гесиода речь идет о возникновении естественным путем из хаоса всего существующего, в том числе и человека, в антропогонических мифах — о происхождении тем или иным способом человеческого рода или отдельных народов (в более поздних космогонических и антропогонических мифах, сложившихся в раннем классовом обществе, идея возникновения мира и человечества вытесняется идеей творения). Начальная стадия, или правремя, т.е. далекое мифическое прошлое изображается либо как состояние жалкого существования людей, живущих подобно муравьям в пещерах (миф о Прометее), либо как “золотой век” (“Труды и дни”), когда “люди жили как боги, горя не зная, не зная трудов, а обильный урожай сами собой давали хлебородные земли” (Гесиод). Природному, присваивающему способу существования человечества противопоставляется собственно человеческий, производящий способ существования, связанный с созданием культурных благ. При этом по мере его становления растут и трудности: каждый последующий век оказывался для человечества бедственнее и тяжелее предшествующего, а самым худшим и тяжелейшим из всех стал век железный, когда “ни днем не прекращаются труды и печали, ни ночью” (Гесиод). Однако, несмотря на усиление в человеческом бытии тех негативных моментов, о которых люди в прошлом не знали, в будущем все-таки возможен “возврат” к существовавшему в прошлом золотому веку.
Первобытное сознание оперирует настоящим, но благодаря двухуровневости (наличию в нем конкретного и объяснительного мышления) понимает его как единство прошлого и будущего. Жизнь первобытного общества, в том числе и более развитого — земледельческого определялась природными и биологическими циклами (регулярными повторениями биокосмических ритмов), отраженными в обрядовой практике. Соответственно этому и время, “история” членились на замкнутые циклы, в которых, однако, присутствовал элемент линейности, выраженный в разделении времени на мифическое и эмпирическое, или историческое. “Исторический цикл” включает в себя поэтому идею нисхождения, т.е. движения от начального состояния, или мифического прошлого, к эмпирическому настоящему, которое нередко хуже начала, но в перспективе не исключает возможности наступления лучшего будущего. Идея линейности, направленности общественной жизни есть продукт конкретного уровня первобытного мышления (а не мифологического), связанного с овладением человеком силами природы, ростом его господства над ними. Отсюда и оптимизм, выраженный в надежде на наступление лучшего будущего.
Если ранняя, архаическая мифология описывала жизнь человеческого коллектива, его “историю” в терминах космогонии, а первые исторические представления не имели другого образца, кроме модели природного цикла, то в поздней мифологии борьба за космос против хаоса преобразуется в защиту рода и племени, в борьбу за упорядочивание человеческой жизни, утверждение в ней справедливости, меры, законов. В героических мифах биографическое “начало” в принципе аналогично космическому, однако упорядочивание хаоса отнесено уже не к миру в целом, а к процессу формирования индивида, превращающегося в героя, который служит своему коллективу и способен поддерживать космический порядок. В отличие от богов, создающих космические объекты, герои добывают объекты культуры, преодолевая при этом различные трудности, связанные либо с похищением их у первоначальных хранителей, либо с собственным изготовлением, осуществляемым подобно гончарам, кузнецам, т.е. демиургам. Обычно герои наделяются непомерной силой и сверхчеловеческими возможностями, но вместе с тем они лишены бессмертия. Отсюда и противоречие между ограниченными возможностями героя как смертного существа и его стремлением утвердить себя в бессмертии. Активная, деятельная природа человека в мифе и эпосе выражена преимущественно в форме сверхъестественной способности, проявляющейся первоначально через борьбу героев с чудовищами, а позднее — в состязании их с богами и друг с другом в умении, мудрости, силе. Причем герой, воплощающий в себе коллективное начало, борется и совершает подвиги прежде всего ради сохранения рода и племени, во имя утверждения добра и справедливости, но не реализации личного интереса.
В поздней, развитой мифологии наряду с образом начального времени возникает образ конечного времени, гибели мира и человечества, подлежащего или не подлежащего циклическому обновлению. Таким образом, начало человеческой истории (не только как объективного процесса, но и как процесса ее осознания, постижения) восходит к древнейшим временам. И хотя вследствие неразвитости труда чувства и воля еще преобладали над интеллектом, начало осознания, осмысления истории человечества связано с мифом как исторически первой, фантастической формой объясняющего мышления.
* * *
Мифосознание не различает естественное и сверхъестественное, часто подменяет одно другим и “верит” в то и другое. В “священных” мифах и связанных с ними ритуалах первобытные люди в одинаковой мере поклоняются естественному и сверхъестественному. Знание и вера еще не отделены друг от друга и не осознаются как противоположности. Благодаря этому первобытный человек укреплял в себе веру в возможность собственной волей и трудом покорить неподвластные ему природные и социальные силы. Шаг к отделению чувственного от сверхчувственного, их противопоставлению и возведению сверхъестественного в культ сделан религией. Именно религии свойственно стремление к отделению идеального от реального, замена действительной реальности вымышленной. В первобытных верованиях (тотемизме, анимизме) сверхъестественное еще не воспринимается как нечто сверхчувственное (идеальное), а предстает в виде вещей или живых существ. Основу тотемических верований и обрядов составляют представления о сверхъестественном родстве человеческого рода и тотема, т.е. того или иного предмета, животного, растения, с которым данный род наиболее тесно связан в повседневной жизни и который оказывается поэтому для него особенно жизненно важным. Поклонения (включающие обряды, заклинания и т.п.) реально существующему объекту, наделенному сверхчувственными свойствами, или, иначе, фетишу, связаны прежде всего со стремлением оказать влияние на ход событий в желаемом направлении, умилостивить неподвластные человеку природные силы, вызывающие в нем чувства страха и подавленности. Приписываемые объекту сверхъестественные свойства в дальнейшем стали от него отделять и превращать в самостоятельные существа — “духи”: добрые и злые, благосклонные и враждебные человеку. На этой основе возникает анимизм — вера в существование души, управляющей людьми, животными, явлениями окружающего мира. Первоначально душа мыслилась телесно (в образе химеры, медузы), а затем появляются демоны — покровители ремесел, земледелия, скотоводства. С превращением души в особую, существующую независимо от телесной и активно действующую идеальную субстанцию создается возможность удвоения мира на реальный и потусторонний и, соответственно, возможность отделения религии (с верой в сверхъестественное) от мифа. В условиях разложения первобытного общества и становления классового на смену родовым и племенным верованиям и религиям приходят политеистические религии (“сонм богов”). Признание существования множества индивидуализированных, наделенных личными именами богов связано вместе с тем с монолатрией, т.е. поклонением одному, наиболее могущественному из них (такое сочетание политеизма с монолатрией характерно, в частности, для Древней Греции вплоть до эпохи эллинизма).
Фантастические образы, в которых первоначально отражались таинственные силы природы, теперь становятся “носителями” также и исторических сил. Жизнь вселенной уподобляется жизни человеческого общества: природа “населяется” богами, отношения между которыми (господство одних богов над другими, их борьба друг с другом и т.д.) приобретает характер отношений, сложившихся между людьми в классовом обществе. Если культура родового общества во многом была связана с магией, выражавшей главным образом отношение человека к природе, то культура классового общества в большей мере связана с религией, отражающей прежде всего отношения между классами. Олицетворение величия таинственных сил природы сменяется олицетворением величия божественной, или царской, власти. В Египте и в Двуречье эта власть уподобляется власти деспота-фараона, силой утверждавшего свое господство и поддерживавшего его. Об этом явно свидетельствует общественная жизнь города-дворца с его хозяйственным, религиозным порядком и царственным церемониалом, в котором все пронизано сверхчеловеческим величием (даже колонны египетских храмов уподоблены грандиозным, суживающимся кверху стволам деревьев, также олицетворяющим сверхчеловеческое величие). Напротив, древнегреческие боги созданы по образу и подобию человека, во многом проявляют человеческий способ поведения и мышления и не лишены человеческих пороков. Древние греки не отождествляли бога и человека, но и не противопоставляли их так резко. Их боги не только не отчуждены от людей, не враждебны им, не предопределяют их судьбу полностью, но даже способствуют ее активному осуществлению, помогают добиваться успеха в мирной жизни и на войне. Как известно, рабский труд в Древней Греции в период становления полисов еще не играл существенной роли, экономическую основу формирующихся полисов образует мелкое крестьянское хозяйство и независимое ремесленное производство, направленные непосредственно на реализацию человеческих способностей и процветание полиса в целом, а не на увеличение богатства отдельных лиц. В надгробной речи вождь афинского демоса Перикл назвал примечательным тот факт, что в Афинах одни и те же личности заняты домашними и государственными делами, используют богатства лишь в качестве средства для деятельности, которую стремятся выполнять с изяществом и ловкостью, и считают постыдным не бедность, а неспособность выбиться из нее посредством труда. Демократический полис с присущим ему культом труда и его слабым разделением открывал возможность для становления индивидуальности и самосознания. Отсюда и двенадцати олимпийским богам свойственна не строгая иерархия, не принадлежность к единому целому; каждый из них представляет собой целостного индивида, активно поддерживающего мировой и общественный порядок и выполняющего возложенные на него обязанности.
С ростом влияния в классовом обществе религиозных воззрений, утверждением их в качестве “мировых религий” представление об общественной жизни как арене действий природных и сверхприродных сил, а также героев (которые воплощали в себе прежде всего коллективное начало и осуществляли коллективный интерес) и покровительствующих им богов вытесняется представлением о ней как о процессе реализации воли единого и всемогущего бога. Эта воля воплощается его земными наместниками чаще всего посредством войн, насилия, предательства или, иными словами, — посредством жестокости. Как справедливо отметил Б. Рассел, “религия и жестокость шли рука об руку”, так как “основа у них одна и та же — страх”9. Тем самым в человеке укреплялись чувства подавленности, собственного бессилия перед силами природы и общества, трагичности его судьбы как существа тварного.
