Есть ли жизнь после смерти?
Do we survive death?Статья впервые опубликована в сборнике "Загадка жизни и смерти" в 1936г. (The Mysteries of Life and Death. London: Hutchinson, 1936). Переводвыполнен А. А. Яковлевым по изданию: Russell В. Why I Am Not a Christian andOther Essays. London: Alien & Unwin, 1957.МОИ РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ MY RELIGIOUS REMINISCENCES
Статья впервые опубликована в 1938 г. в журнале "Рационалист:ежегодник" (The Rationalist Annual, 55th Year of Publication, p. 3-8).Перевод выполнен А. А. Яковлевым по изданию: The Basic Writings of В.Russell. London: Alien & Unwin, 1961.ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ?
Прежде чем обсуждать вопрос о том, продолжаем ли мы существовать послесмерти, следует выяснить, в каком смысле человек является той же самойличностью, какой был вчера. Философы считали, что есть определенныесубстанции - душа и тело, и каждая из них непрерывно существует изо дня вдень; что душа, будучи сотворенной, продолжает существовать во веки веков, вто время как тело временно прекращает свое существование по причине смерти,до тех пор, пока не происходит воскресения.В том, что касается жизни, которую мы наблюдаем сегодня, это учениесовершенно ложно. Вещество тела постоянно изменяется в процессе питания иизнашивания. Даже если бы этого не происходило, атомы не существуют какчто-то непрерывное. Бессмысленно говорить: это тот же самый атом, что исуществовавший несколько минут назад. Непрерывность человеческого тела естьвопрос внешнего облика и поведения, а не субстанции.То же самое относится к сознанию. Мы думаем, чувствуем и действуем; ноне существует, в дополнение к мыслям, чувствам и действиям, какой-то чистойсущности - сознания или души,- которая делает эти вещи или с которой все этопроисходит. Непрерывность человеческого сознания есть непрерывность привычкии памяти: вчера был человек, чувства которого я помню, и этого человека ясчитаю самим собою вчерашним; но в действительности "я вчерашний" - толькоопределенные состояния сознания, которые сейчас вспоминаются, и их следуетсчитать принадлежностью той личности, которая их припоминает в настоящеевремя. Все, что образует личность, суть ряд восприятий, связанных памятью иопределенного рода подобиями, которые мы называем привычкой.Поэтому если мы хотим верить, что человек живет после смерти, то мыдолжны допустить, что память и привычки, которые образуют его личность,будут воспроизводиться в новых обстоятельствах.Никто не может доказать, что этого не случится. Но, как легко видеть,это весьма маловероятно. Наши воспоминания и привычки связаны со структуроймозга, почти так же, как связана река со своим руслом. Вода постоянноменяется, но река продолжает течь в том же направлении, потому что прежнеетечение образовало канал. Подобно этому, предыдущие события образовали каналв мозге, и наши мысли текут по этому руслу. В этом причина памяти и привычексознания. Но мозг и его структура разрушаются со смертью, и память, видимо,тоже должна разрушаться. Нет оснований считать иначе - как не приходитсяожидать сохранения старого русла, после того как землетрясение воздвигло наместе долины гору.Всякая память и, следовательно, все явления сознания зависят отсвойства, присутствующего в некоторых материальных структурах, но другимструктурам не свойственного или свойственного лишь в малой степени. Это -свойство образовывать привычки в результате частых и повторяющихся событий.Например: яркий свет заставляет зрачок сокращаться, и, если вы будетерегулярно производить вспышку перед глазами человека и одновременно ударятьв гонг, в конце концов одного лишь гонга будет достаточно для сокращениязрачков. Этот факт касается мозга и нервной системы, иначе говоря,определенной материальной структуры. Мы обнаружим, что точно такие же фактыобъясняют наши ответные реакции на язык и его использование, на нашивоспоминания и вызываемые ими эмоции, на наши моральные или аморальныепривычки - фактически на все, что образует нашу личность, за исключением тойчасти, которая определяется наследственностью. Наследственные свойствапередаются нашим потомкам, но не могут остаться у индивида после распадениятела. Таким образом, как наследственные, так и благоприобретенные свойстваличности связаны, насколько нам известно, с характеристиками определенныхтелесных структур. Все мы знаем, что память можно стереть, если повредитьмозг, что добродетельного человека можно сделать порочным, если заразить еголетаргическим энцефалитом, и что смышленый ребенок может превратиться видиота, если ему не давать достаточно йода. В свете этих известных фактовпредставляется маловероятным, что сознание продолжает существовать послеполного разрушения мозговых структур.Не рациональные аргументы, а эмоции порождают веру в загробную жизнь.Наиболее важной из этих эмоций является страх перед смертью, которыйинстинктивен и биологически полезен. Если бы мы всем сердцем верили взагробную жизнь, мы совершенно перестали бы бояться смерти. Последствия былибы удивительны, и, возможно, большинство из нас сожалели бы о них. Но нашичеловеческие и дочеловеческие предки сражались с врагами и уничтожали их напротяжении целых геологических эпох, и мужество помогало им в этом;следовательно, в борьбе за жизнь способность преодолевать иногдаестественный страх перед смертью дает преимущество. Животным и дикарям длядостижения этой цели достаточно инстинктивной драчливости, но наопределенной ступени, как это первыми доказали мусульмане, вера в райприобретает немалое военное значение и развивает природную драчливость. Мыдолжны признать, следовательно, что милитаристы правы, поддерживая веру вбессмертие и следя при этом за тем, чтобы она не стала слишком глубокой и непородила безразличие к мирским делам.Другая эмоция, способствующая вере в загробную жизнь,- это восхищениевеличием человека. Как говорит епископ Бирмингемский, "человеческий разумгораздо более тонкий инструмент, чем все, что появлялось ранее,- он знает,что правильно и что неправильно. Он может построить Вестминстерскоеаббатство. Он может построить аэроплан. Он может вычислить расстояние доСолнца... Итак, исчезнет ли человек полностью после смерти? Пропадет ли этотего ни с чем не сравнимый инструмент, его разум, когда жизнь прекратится?"Епископ доказывает далее, что "Вселенная создана и управляется разумнойцелью" и что было бы неразумно, создав человека, позволить ему исчезнуть.На этот аргумент можно отвечать по-разному. Во-первых, как показалонаучное исследование природы, привнесение в него моральных или эстетическихценностей всегда затрудняло процесс открытия. Привыкли думать, что небесныетела должны вращаться по кругу, потому что круг - самая совершенная из всехкривых; что виды должны быть неизменными, потому что бог мог создать толькото, что обладает совершенством и потому не нуждается в улучшении; чтобесполезно бороться с эпидемиями, а надо лишь раскаиваться, потому что ониниспосланы в наказание за грех, и так далее. Обнаружилось, однако, что,насколько мы можем знать, природа безразлична к нашим ценностям, ипостигнуть ее можно только в том случае, если мы отвлечемся от наших понятиио добре и зле. Вселенная может иметь цель, но ничто не дает правапредположить, что эта цель сколько-нибудь походит на наши человеческие цели.И в этом нет ничего удивительного. Доктор Барнс говорит, что человек"знает, что правильно и что неправильно". Но на самом деле, каксвидетельствует антропология, взгляды людей на правильное и неправильноеотличались в такой степени, что ни по одному вопросу не было достигнутоединства. Следовательно, мы не можем сказать, что человек знает, чтоправильно и что неправильно, мы можем сказать только, что это известнонекоторым людям. Каким именно людям? Ницше приводил аргументы в пользуэтики, которая глубоко отличается от христианской, и некоторыемогущественные государства восприняли его учение. Если знание о том, чтоправильно и что неправильно, служит аргументом в пользу бессмертия, мыдолжны сначала решить, кому верить - Христу или Ницше, а затем лишьдоказывать, что христиане бессмертны, а Гитлер и Муссолини - нет; или женаоборот. Решение, очевидно, будет получено на поле сражения, а не вкабинете. Этика будущего за теми, у кого отравляющий газ эффективнее. Им,следовательно, и принадлежит бессмертие.Наши чувства и верования в отношении добра и зла, как и все остальное внас,- это природные качества, выработанные в борьбе за существование и неимеющие никакого божественного или сверхъестественного происхождения. Водной из басен Эзопа льву показывают рисунки охотников, ловящих львов, и левзамечает, что если бы рисовал он, то изобразил бы львов, ловящих охотников.Человек, говорит доктор Барнс,- прекрасное создание, потому что можетстроить аэропланы. Не так давно популярна была песенка об умных мухах,которые ползают вниз головой по потолку. Хор подхватывал: "Мог бы это делатьЛлойд Джордж? Мог бы это делать мистер Болдуин? Мог бы это делать РамсейМакдональд? Конечно же НЕТ". На этом основании муха с теологическимумонастроением могла бы выдвинуть очень сильный аргумент, который другиемухи, несомненно, посчитали бы весьма убедительным.Кроме того, мы придерживаемся такого высокого мнения о человеке толькопотому, что рассуждаем абстрактно. О большинстве конкретных людейбольшинство других людей думают очень плохо. Цивилизованные государстватратят больше половины своих доходов на то, чтобы убивать граждан другихгосударств. Посмотрим на долгую историю той деятельности, которуювдохновляло моральное рвение: человеческие жертвоприношения, преследованиееретиков, охота за ведьмами, погромы и, наконец, массовое уничтожениеотравляющим газом. Это должно, видимо, одобряться одним из англиканскихколлег доктора Барнса, поскольку он считает, что пацифизм не присущхристианству. Являются ли все эти мерзости, а также этические учения, накоторых они основаны, действительно свидетельствами существования разумноготворца? И можем ли мы в самом деле желать, чтобы люди, в них повинные, жиливечно? Мир, в котором мы живем, может быть понят как результат неразберихи ислучая; но если он является результатом сознательно избранной цели, то этацель, видимо, принадлежит врагу рода человеческого. Что касается меня, то ясчитаю случай менее болезненной и более правдоподобной гипотезой.
