Предупрежден, значит вооружен

 

Января

18.42

Вчера был тяжелый день. До трека я добрался с достаточным количеством топлива. Забор цел, тварей не видно. Похоже, места для посадки достаточно, но я заметил, что сам трек не ровный, и имеет уклон в десять градусов. Придется проявить свои пилотские навыки, чтобы посадить самолет на оба колеса.

Я направил самолет к северному концу трека на скорости 85 узлов. Сбросил мощность и коснулся земли двумя задними колесами… Отпустил руль, и наклонил нос вниз. Перевел двигатель в холостой режим, и птичка, прокатившись по треку, остановилась (без поломок, хотя трек был грязный). Я посмотрел на планшет и перелистнул страницы, найдя инструкцию по выключению двигателя. Отогнав птичку в наименее заметное место в дальнем конце трека, заглушил мотор.

Теперь ждем. Я сел в 9.30. «Хаммер» нигде не видно. Было бы сложно не заметить канареечно желтую машину даже при двухмильной видимости. Если бы Джон приехал, то увидел бы птичку, и знал, что я близко. Я решил поискать, чем можно накрыть самолет, так чтобы его было не очень заметно никому… ни живым, ни мертвым. Это гоночный трек, поэтому где‑то здесь обязательно должен быть брезент. Я взял ружье и направился к площадке техобслуживания. За забором из проволочной сетки бродили толпы нежити. Некоторые натыкались на забор, беснуясь от невозможности проникнуть за него. Знаю, что если их придет достаточно много, они сделают это без труда.

Я осторожно подошел к площадке для техобслуживания. Встал перед стальной дверью и прислушался… Изнутри доносился металлический стук, как будто кто‑то колотил молотком по полу. Моей философией всегда была хитрость, а не конфронтация. Я обошел здание в поиске окон. Нашел одно позади здания, в футах восьми над землей. Единственной проблемой был труп, шатающийся там за забором. Он не мог добраться до меня, но допускаю, что наделал бы много шума, увидь он меня. Окно не помогло. Прижимаясь к стене, я тихо вернулся к двери.

Стук прекратился. Черт, меня уже это бесит. Не в силах больше терпеть, я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Там было темно, лишь полоска света проникала сквозь уже знакомое мне окно. В нос ударил запах разлагающейся плоти.

Я снова закрыл дверь. Инстинкты подсказывали мне забыть о брезенте для самолета. Это не так уж важно. Но по какой‑то причине я проигнорировал этот совершенно логичный мыслительный процесс. Взял светодиодный фонарь и прикрепил его к ружью. Включил его и снова открыл дверь. Направил ружье так, чтобы осветить темный гараж. Вонь была почти не выносимой.

Внезапно я увидел источник шума. Мертвый механик, раздавленный гидравлическим подъемником и вернувшийся к жизни, лежал на спине и молотил по полу гаечным ключом. Из его глотки вырвалось низкое рычание, когда он попытался повернуться в мою сторону. Он тянулся ко мне. Через секунду произошло следующее:

Я увидел у него отметки от укусов, куски мяса были вырваны из лица и шеи. Я знал, что сам он не мог сделать такое, и пришел к выводу, что в помещении находится еще один труп. Вдруг дверь распахнулась и меня схватила другая тварь (думаю, именно та, что отобедала механиком).

Единственное, что не дало этому вонючему куску дерьма откусить мне нос, так это оказавшееся между нами мое ружье. Я отпихнул тварь от себя, и она (или он, не знаю) схватила меня за запястье. Я как следует ударил тварь ружьем в лицо и она упала на спину. Я вскочил на ноги и тут же вогнал ей пулю в лоб. Хотел уже развалить ей башку пополам, но вовремя одумался и решил не тратить напрасно боеприпасы.

Дверь в гараж была закрыта. Я слышал, как кто‑то колотит в нее кулаками. Знаю, что внутри еще несколько тварей. Я подошел к гаражу с боку, где увидел несколько бочек с топливом и подкатил одну из них к переднему входу, прислонил ее к двери, чтобы тот, кто находился за ней, не смог ее открыть и добраться до меня.

Хватит приключений. Я осторожно двинулся назад к самолету. Заметил, что по другую сторону забора собрал большую толпу «поклонников». Видимо им понравилось мое исполнение. Они скрежетали зубами о металлическую сетку, стонали и бились о забор. Наблюдать эту разношерстую серую толпу было очень нелегко.

Примерно в это время я услышал звук приближающегося автомобиля. Спрятался за один из закусочных киосков и стал смотреть. Мерзкий желтый цвет подтвердил мои подозрения. Это был Джон. Я подбежал к воротам, чтобы впустить его, но они оказались закрыты.

С неохотой я вскинул ружье, целясь не в сам замок, а в то место, где он соприкасался с цепью. Три выстрела и замок слетел с цепи. Мне казалось, что отстреливать замки получается только в кино. Я сорвал цепь и открыл ворота. Джон с криком въехал. Я быстро закрыл ворота, замотал обратно цепь и бросился к самолету. Вспомнил, что видел в кабине С‑образную струбцину, прикрепленную к шлемофону. Быстро отвинтил ее и побежал назад к воротам. Там, на расстоянии броска камня, уже было несколько тварей. Я зацепил струбциной оба конца цепи и затянул ее. Живых это не остановит, но сомневаюсь, что эти жалкие пустышки это понимают.

Я вернулся к самолету, где припарковался Джек. Посмотрел на него. Щека была в крови. Я спросил, что случилось. Он сказал, что остановился, чтобы слить немного бензина, и в итоге пристрелил троих мертвецов. Убил первого, выстрелил второй раз, промахнулся, и пуля, срикошетив от бетонного ограждения, попала ему в щеку. Прикончив последнего, дал оттуда деру. К счастью он успел заправиться до того, как это случилось.

Когда я только его увидел, я подумал, что его укусили или поцарапали, и мой единственный друг скоро станет одним из «них».

Я сказал Джону, что топлива у меня часа на два полета (это приблизительно 190 морских миль при максимальной крейсерской скорости в 95 узлов).

Самолет был готов к полету. Мы с Джоном решили, что лучше оставить самолет и вернуться домой, где все обдумать. От дома мы были в минутах двадцати езды. Я забрал из самолета свои вещи и перенес их в «Хаммер». Нам придется отвлечь этих тварей, если мы хотим уехать той же дорогой, которой приехал Джон.

Я подошел к воротам и привлек их внимание. Я играл роль приманки (они были с другой стороны забора) и отвлекал их, пока Джон готовил «Хаммер» к отступлению. Твари пошли за мной к другому концу забора. Мне нужно было пробежать назад две сотни ярдов, открыть ворота, сесть в машину, выехать за ворота, выйти из машины и снова закрыть ворота. Никаких проблем. Все получилось именно так. Мы с Джоном ехали домой.

Это вошло уже в привычку. Когда мы добрались до моего района, Джон свернул в закоулок и припарковал машину на пустой стоянке. Мы взяли оружие, самое необходимое, и как тени прокрались к дому Джона. По дороге старались не попадаться тварям на глаза. Перебрались через стену на участок Джона, и он поспешил проверить собаку, пока я осматривал остальную часть дома. Собака взбежала вверх по лестнице, прыгнула Джону на руки и стала лизать ему лицо. Я сказал Джону, что у меня есть электричество, поэтому мы должны устроить базу в моем доме. Кроме того, если нам придется умереть, то сделаем это вместе. Забавно, как меняются отношения.

Сегодня мы весь день переносили сюда приспособления Джона, по одному заходу за раз, стараясь оставаться незамеченными. У меня такое чувство, что скоро мы поднимемся в воздух.

 

Января

17.13

Здорово, что Джон инженер. Он придумал, как сделать сигнальное устройство, которое выручит нас в трудную минуту. Мы подумали об этом сегодня, когда нам пришлось выйти и тихо прикончить одну тварь, громко колотившую в задние ворота. Я убил ее пестиком для колки льда, примотанным клейкой лентой к металлической трубе. После этого Джон и спросил меня, что я думаю о его плане. Он хотел привязать проволокой радиоприемник с батарейным питанием к почтовому ящику в двух домах от нас. Он сказал, что у него есть немного проволоки в подвале, так что должно получиться. Мы прокрались к его дому, забрать кое‑какие припасы и проволоку. Весь подвал был в собачьих фекалиях.

Он взял свой радиоприемник с будильником, проволоку, и простой переключатель и сделал что‑то типа устройства дистанционной сигнализации. Наша идея заключалась в следующем: если эти твари решат напасть на нас ночью, и их будет слишком много, мы включим переключателем радиоприемник, и привлечем их шумом к почтовому ящику, который стоит через улицу в нескольких домах от нас.

Джон прикрепил радиоприемник внутрь почтового ящика, чтобы металлическая коробка была чем‑то вроде усилителя. Мы проверили его в течение секунды. Звук получился действительно громкий, хотя нам пришлось использовать функцию будильника, так как вещающих радиостанций больше не осталось. Обмотали проволоку вокруг стойки ящика и спрятали ее за бордюр. Проблема возникла, когда нам пришлось тянуть ее через улицу к моему дому. Перетащив проволоку через дорогу, мы взяли лопаты и накидали поверх проволоки земли, чтобы твари не спотыкались об нее и не повредили. В итоге получилось 100 ярдов проволоки.

Переключатель для будильника я прикрепил к распределительной коробке кухонным магнитом.

Почти всю ночь я буду думать, куда двинуться дальше. Некоторое время мы можем оставаться здесь, но потом мое вчерашнее настроение снова может возобладать.

Закончив с нашим маленьким изобретением, я проверил в бинокль «Хаммер». С моей наблюдательной позиции я видел только его переднюю часть. Три или четыре твари бродили вокруг с любопытным видом. Взял это себе на заметку.

 

Января

20.39

Прослушивая сегодня общегражданский диапазон, я сделал потрясающее открытие. Перехватил запись, передаваемую по девятому каналу. Это был призыв к выжившим добровольцам вступать в ряды новых вооруженных сил. Радиообращение представляло собой записанный цикл, датированный вчерашним днем. Добровольцев просили откликаться в начале каждого часа. Что‑то тут не так. Если это группа оставшихся военных, и они нуждаются в пополнения личного состава, то что случилось с остальными? Убиты? Казнены? Не понятно. Я выключил приемник и включил его примерно без десяти шесть вечера. И слушал, не объявятся ли добровольцы.

Помехи. – Здесь Шейн Стал, Конкорд, штат Техас. Есть кто‑нибудь?

– Да, это капитан Томас Беверли, 24‑я эскадрилья особого назначения. Рад вас слышать.

Разговор продолжался. Те двое обменялись информацией и договорились о точке эвакуации недалеко от дома Шейна, рядом с водонапорной башней у шоссе. Мы с Джоном обсудили это новое событие, и решили, что лучше продолжить мониторинг и сбор информации, пока не станет понятно, что это действительно добровольцы, а не какие‑нибудь проходимцы. Почти все утро изучал руководство по управлению самолетом и порядок действий при аварийной ситуации. Хочу быть компетентным в самолетах этой системы. Так, на всякий случай.

Мы с Джоном обсуждали многочисленные маршруты нашей будущей поездки. У нас два варианта. Продолжать сидеть здесь, и надеяться, что нас не найдут, либо взять птичку, нагрузить ее под завязку и направиться на юго‑восток на острова у побережья Корпус‑Кристи. В Корпусе есть авиабаза ВМС, и я уверен, что найдем там топливо, и может быть даже более удобный самолет.

Если мы выбираем второй вариант, нам нужно тщательно обдумать, что из оборудования оставить, а что брать с собой в самолет. Общий вес нас с Джоном 360 фунтов. Добавим к этому топливо и багаж, а самолет поднимет не больше четыреста фунтов. Не так‑то много если посмотреть. Стали составлять список самого необходимого. Джон записал, – Собака, 20 фунтов. Я сказал Джону, – Не беспокойся, Аннабелла летит с нами.

Во всяком случае, мы ни сегодня, ни завтра никуда не летим. Я сказал Джону, что не хочу умирать в свой день рождения.

 

Января

12.50

Полчаса назад через наш район с ревом промчалась группа байкеров. Джону пришлось одеть Аннабелле намордник, чтобы та не лаяла. Сомневаюсь, что они слышали лай сквозь рев их двигателей, но мой девиз – не давать ни единого шанса. Когда конвой миновал, я насчитал 70–80 мотоциклов. На многих сидели пассажиры. Большинство байков было оснащено длинными кобурами с ружьями или дробовиками.

Я заметил кое‑что, что не видел до никогда раньше. Там были не просто круизеры, в конвое были еще гоночные байки («Ракеты между ног»). Думаю, что гонщики использовали их для разведки. Опять же вся эта банда имела дикий вид, поэтому я не счел необходимым известить их о нашем присутствии.

 

18.47

Стоны и шарканье мертвецов становятся уже невыносимыми. Спустя три часа после исчезновения конвоя байков, твари, шедшие за ними, начали свое неторопливое шествие по нашему району. Мы с Джоном соблюдали тишину. В меркнущем свете их было не счесть. Все легко могло обернуться наихудшим образом. Не думаю, что они знают о нашем присутствии, хотя я не уверен. Вижу, что они периодически смотрят в нашу сторону и тычутся в стену моего дома, но не знаю, хотят ли они забраться в дом, из‑за шума.

Сходил в оружейную комнату и принес пару желтых противошумовых наушников. Одни отдал Джону, и сказал, что если завтра мы хотим устроить себе перерыв, нам потребуется покой. Джон сунул их карман и кивнул.

 

22.13

Мы приготовили все вещи, на случай внезапного побега. Многие упыри продолжали движение в сторону уехавших байкеров. Но большинство, похоже, заблудились и шатались с озадаченным видом по нашей улице, натыкаясь друг на друга. Это напомнило мне класс физики в моем колледже. Молекулы хаотично носились, сталкивались друг с другом. Я бы сказал, при приблизительной оценке насчитывалось 85 ходячих мертвецов. Считать могу только при лунном свете.

 

Заметка для себя: Как можно скорее найти прибор ночного видения.

 

Будь сегодня обычный день, мы с офицерами из моей эскадрильи нажрались бы в каком‑нибудь баре у реки. У меня день рождения и мне точно не дали бы вот так сидеть дома. Что ж, похоже, с праздником придется повременить. Мы с Джоном выпили по глотку виски, подняв тост за выживание. Спокойной ночи.

 

Тайное становится явным

 

Января

15.34

Плохие новости. Мониторя телевидение и радио, мы с Джоном наткнулись на первое за последнее время правительственное сообщение. Оно передавалось по всем доступным телеканалам, а также в АМ‑диапазоне. Наверное, из‑за того, что АМ‑диапазон шире, чем ЧМ. Выступала первая леди. Торжественным голосом она сообщила, что президент погиб во время нападения нежити неделю назад. Вооруженные силы сейчас подчиняются вице‑президенту. Еще она сказала, что вице‑президент находится в безопасном месте, и что она надеется, что Америку и остальной мир ждут лучшие времена.

Она предупредила о бродячих группах военных, дезертировавших за последнее время, и надеется, что они проявят здравый смысл и вернутся сражаться за своего павшего главнокомандующего.

Самое интересное она приберегла напоследок.

Она попросила, чтобы все, кто слышит это сообщение, постарались донести его до других, так как уверена, что не у всех выживших есть электричество, телевидение или радио.

А потом она проговорилась:

– Президент санкционировал применение тактического ядерного оружия во всех крупных городах. Первого февраля, примерно в 10 часов утра по Центральному стандартному времени, ударный отряд, состоящий из бомбардировщиков объединенных военно‑морских и воздушных сил, сбросит тактические ядерные боеголовки на основные городские центры. Мы считаем, что эта акция возмездия даст нам преимущество, в котором мы так отчаянно нуждаемся, чтобы вернуть себе страну, а со временем и весь остальной мир. С помощью наших беспилотников «Глобал Хок» и «Придейтор» в целевых городах и их окрестностях обнаружены основные популяции нежити. Если вы способны передвигаться, и слышите это сообщение, советую вам подготовиться к эвакуации. Сейчас мы дадим список намеченных целевых районов. Пожалуйста, внимательно следите за нижней частью экрана.

Я видел, как по ее лицу катятся слезы.

Нет, она не врала. Они собираются это сделать. Я смотрел, скрестив пальцы. Я знал, что мой город 8‑ой по величине в Соединенных Штатах. Я не ошибся. Когда прошли города на букву «Р», мы с Джоном затаили дыхание. Так и есть… Сан‑Антонио. Мы с Джоном обозначены ядерной мишенью. Я живу в восемнадцати милях от Аламо. Аламо – центр Сан‑Антонио. Радиус взрыва будет минимум миль двадцать, в зависимости от размера боеголовки. Я уверен, что они не будут рисковать, а значит, радиус взрыва будет более пятидесяти миль.

Как только эта мысль пришла мне в голову (перед глазами прокручивались названия обреченных городов), на экране появилось превентивное руководство. Минимальное безопасное расстояние от точки взрыва – 150 миль. Это значит, что правительство будет использовать боеголовки повышенной мощности и не остановится ни перед чем.

Я посмотрел на Джона и сказал, – Похоже, пора линять отсюда.

 

Января

23.41

Ситуация не улучшается. Мы с Джоном загрузили «Хаммер» для поездки к гоночному треку. Сегодня ночью мы улетим. Взошла луна, поэтому видимость для полета будет замечательная. Текст в аварийном сообщении предупреждал выживших, что для увеличения эффективности взрыва бомбардировщики сбросят в центре намеченных городов электронные звуковые приманки, чтобы привлечь нежить. Также прозвучало предупреждение, что это может вызвать повышенную активность в рядах мертвецов. Сегодня около полудня над нами пролетели самолеты и сбросили свою полезную нагрузку. Звук был такой громкий, что слышно было даже отсюда. Это был какой‑то пронзительный вибрирующий вой. Аннабелле это не нравится, но она привыкает, хотя шерсть на загривке периодически встает колом.

Трудно поверить, что январь кончится через несколько минут. Сегодня нам с Джоном пришлось воспользоваться нашей сигнализацией в почтовом ящике, когда загружали «Хаммер». Это произошло через пару часов после того, как военные сбросили звуковую приманку. Твари полезли отовсюду, и многие из них толпились на нашей улице. Мы сделали три захода, пока мертвецы не уничтожили изобретение Джона. В конце концов, одна из тварей вырвала его из почтового ящика и принялась колотить им по ящику. Мы все загрузили, и можно было уже уезжать. На улице стемнело, и я выключил в доме свет, так чтобы перед поездкой наши глаза привыкли в темноте. Мы с Джоном полетим на восток. Я изучил руководство к самолету вдоль и поперек. Подходящее занятие в последние часы перед отлетом. Думаю, мы немного перегрузим птичку, но все равно, я подниму ее в воздух. До конца света осталось десять часов.

 

Ядерная зима

 

Февраля

04.30

Мы втроем (включая Аннабеллу) выскользнули через черный ход и добрались до «Хаммера». Глаза привыкли к темноте. Вероятно, глаза Аннабеллы тоже привыкли, потому что она предупредила нас о прячущемся в темноте упыре. Несший ее на руках, Джон сказал, что чувствует, как у нее на загривке вздыбилась шерсть, и мы услышали, как она тихо залаяла сквозь намордник. Я прикончил тварь алюминиевой битой и продолжил путь к машине. За автомобилем скрывалось еще несколько тварей, но они находились на безопасном расстоянии и мы смогли забраться внутрь. Даже из машины мы слышали вибрирующий вой звуковых приманок. Но даже его заглушали далекие потусторонние стоны мертвецов.

Поездка до гоночного трека прошла без происшествий. Я ехал медленно, с выключенными фарами. Кроме случайного удара одного из тварей о крыло, ничего не случилось. Лунный свет показывал мне дорогу.

Мы остановились у сетчатых ворот трека. Я включил фары. Струбцина была на месте. Вышел с ружьем из «Хаммера» и открыл ворота. Хотя тварей поблизости видно не было, я чувствовал их запах и ощущал их присутствие на расстоянии.

Загнав «Хаммер» в ворота, я поставил струбцину на место. Проехав сто ярдов, я разглядел силуэт одного из трупов. Ну и пусть. Чтобы сломать забор, потребуется не меньше ста тварей.

Мы с Джоном перетащили вещи из «Хаммера» в «Сессну». Я провел предполетную проверку и подготовил птичку к полету. Забрался в кабину и проверил двигатель. Он завелся без труда. Проверил давление и количество топлива. Все в порядке. Мы с Джоном задраили двери, и я включил бортовые фары. И вдруг я вспомнил, какое страшное открытие я сделал на днях. Бедный механик, раздавленный лифтом и колотивший гаечным ключом по полу. Еще я вспомнил, как я столкнулся с одной из тварей, как я убил ее, а потом заблокировал дверь 55‑галонной бочкой с маслом, чтобы не дать никому выбраться наружу.

Бортовые фары светили прямо в гаражную дверь. Она была открыта, бочка валялась на боку. И тут появился таинственный обитатель гаража. Сильный удар в боковое стекло, и за окном нем возникла тварь… Она прижимала свои слюнявые губы к стеклу кабины, как аквариумная рыба‑присоска. Я чуть не обделался от страха. Как же я мог забыть про гараж! Это могло бы плохо кончиться. Я стал выруливать на зону взлета. Тварь волочилась за самолетом. Я старался не задеть ее пропеллером, так как боялся повредить самолет.

Я перевел рычаг на полную мощность, и подал в двигатель богатую смесь топлива. Мы рванули вперед. Мои проблесковые огни устроили на стадионе натуральный грозовой шторм. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел в периметре двух, волочащихся к нам, упырей.

50 узлов… 60 узлов… 75 узлов… Я отпустил рычаг и начал подъем. Вот‑вот взлетим. Двигатель заревел, когда я выжал максимальную скорость. Могу поклясться, что задел главной опорой одно из мест на трибуне, когда миновал верхний ряд кресел.

Мы были в воздухе, и летели на юго‑юго‑восток в направлении Корпуса. Еще раньше, до того как сесть в «Хаммер», мониторя телевидение и радио, и мы дважды удостоверились, что на пути нашего следования не будет ядерных взрывов. Внизу экрана прокручивались все те же названия городов. Думаю, Корпус не такой уж и большой город. Черт, наверняка, бомб у них достаточно… вот только сомневаюсь, что хватит пилотов.

По пути мы различили слабый свет фар на автостраде. Неужели это эвакуируются другие выжившие? У меня ничего бы не вышло, и я убил бы и себя и Джона, попробуй я посадить самолет на автостраду или рядом с ней.

Я летел на высоте 7000 футов, по привычке следуя правилам визуального полета. Сомневаюсь, что возможно столкновение с другим воздушным судном, так как мы, похоже, единственный пилотируемый самолет в воздухе Северной Америки. Но я уверен, что небо патрулируют несколько беспилотников «Предейтор», собирающих данные о растущем количестве мертвецов. На полпути к Корпусу, я увидел нечто невероятное… – Огни, настоящие электрические огни. Хотя огни были обычным делом с момента нашего взлета, но только не электрические.

Если верить карте, мы приближались к Бивилю, штат Техас. Там была небольшая муниципальная взлетная полоса. Проверил топливо. Я знал, что рано или поздно оно кончится, поэтому мы с Джоном решили пройти над аэропортом на бреющем полете, раз там горят огни, и посмотреть сможем ли мы там сесть. Я летел на юго‑восток над 37‑ым шоссе. Чудесным образом GPS‑спутники еще работали, и я набрал координаты в GPS (28–21.42N / 097–47.27W). Зеленый дисплей указывал то же направление, в котором я двигался, так что я на правильном пути.

Через восемь минут мы достигли взлетно‑посадочной полосы, как и показывала система GPS, и я сбросил высоту до 800 футов. Полоса проходила с северо‑запада на юго‑восток. Я решил зайти на 12‑ую полосу, потому что ветер благоприятствовал моей посадке там. Направленные маяки все еще работали, поэтому я знал, что смогу приземлиться, поскольку бетонированная площадка перед ангарами была пуста. Пролетев над аэропортом один раз, я направил самолет на посадку. При первом же заходе я увидел рядом с рулежной дорожкой автоцистерну с горючим.

Я посадил самолет и вырулил его к автоцистерне. Не заглушая двигатель, я вылез и самолета и, обойдя его сзади, пошел к грузовику. Ружье на всякий случай держал наготове. Я включил свой светодиодный фонарь и ярким лучом осветил пространство рядом с грузовиком. Когда вылезал из самолета, я забыл выключить проблесковые огни, поэтому они ярко мигали, освещая местность каждые две секунды.

Я подошел к шлангу, снял его и проверил давление в топливном насосе. Похоже, его и не выключали. Ну и пусть. Аккумулятор не разрядится, если им не качать постоянно. Топлива в цистерне было достаточно, чтобы пролететь страну вдоль и поперек два раза. Плохо, что не могу забрать все. Я вернулся к самолету и вскрыл крышку бензобака на крыле деревянной колодкой, которая была в дверце. Я боялся выбить искру. Обычно я не оставляю двигатель работающим, когда заправляюсь, просто я не хочу чтобы птичка вдруг отказалась заводиться. Заполнил баки под завязку. Вернул шлаг в люльку автоцистерны, и направился назад к самолету. Из‑за шума двигателей я ничего не слышал. Пока я шел к самолету, Джон отчаянно пытался мне сигнализировать. Он выпрыгнул из кабины и побежал ко мне. Я развернулся и инстинктивно вскинул ружье. И вовремя.

С первого выстрела я начисто снес твари голову… Хорошо, что Джон со мной, потому что у этого семифутового мешка с дерьмом вполне хватало роста, чтобы нагнуться и вырвать у меня из горла кусок мяса, и я ничего не успел бы понять. Сейчас эта тварь конвульсировала у моих ног. Джон обеспокоено взглянул на меня и вернулся с Аннабеллой в самолет. Собаке летать не нравилось, и за все время полета ее дважды вырвало.

Мы поднялись в воздух и продолжили путь к Корпусу. Сверился с картой. Корпус находился в 144 милях от Сан‑Антонио. Необходимое безопасное расстояние – 150 миль. Мы взлетели в 3.15. Значит, до сброса бомбы осталось 6 часов 45 минут. Через час после вылета из Бивиля мы были в воздушном пространстве Корпуса. Пунктом назначения была авиабаза ВМС на востоке города. Она была на минимальном безопасном расстоянии. Авиабаза ВМС Корпус‑Кристи была тренировочной базой. Самолеты там были не тактического назначения, просто надежные тренировочные однодвигательные турбовинтовые самолеты.

На базе все еще горели огни. Похоже, там есть автономный генератор. Большинство баз имеют альтернативные источники питания на случай вражеской атаки на энергосистему. Когда я пролетал над базой, увидел следы разрушения. Периметр был разрушен, и по базе разгуливали сотни трупов. Везде одно и тоже… Проверил аэродром. Маяк на башне по‑прежнему работал и подавал белые и синие сигналы.

Огни в башне все еще горели, и я не заметил никакого движения в периметре аэродрома, когда пролетал над ним (аэродром и административные здания с башней окружал отдельный забор). На рулежных дорожках я насчитал 50–60 однодвигательных самолетов. В основном «Турбо менторы» T‑34c и «Тексаны» T‑6. Вот это уже другое дело. Я знаком с «Турбо менторами», и знаю, что они все укомплектованы парашютами (в отличии от «Сессны»). Мы с Джоном решили приземлиться рядом с башней, и укрыться в ней на ночь. Посадили самолет и быстро заглушили мотор, чтобы не привлекать внимание тварей. Дверь в башню была не заперта, а просто прикрыта. Как я и подозревал, внутри никого не было. Никаких признаков жизни или смерти. Мы с Джоном взяли с собой на ночь еду, воду и оружие с боеприпасами, и заперли за собой дверь. Дверь тяжелая, стальная, так что думаю, выдержит.

 

Эпицентр

 

10.50

Спать легли только в 5.40 утра. В башне было чисто, тихо и безопасно, что хорошо. Поставил будильник на 9.30, чтобы у меня было полчаса на сборы. Мы включили радио. Там повторяли уже знакомое нам сообщение. Где‑то в 10.05, я понял, что это случилось. Взрывная волна, похоже, шла с огромной скоростью. Поднялся ветер, и я увидел, как деревья склонились на восток, не раскачиваясь. Мои глаза были устремлены на северо‑запад, в сторону Сан‑Антонио. И я увидел. Издалека было видно плохо, но я увидел.

На горизонте поднимался ярко‑оранжевый гриб. Черт, похоже, бомба не маленькая, раз взрывная волна чувствуется даже отсюда. День был ясным и тихим. Я знал, что сам ветер не был радиоактивным, в отличие от вызвавшей его силы. Надеюсь, что газовое облако не понесет в нашу сторону.

Я заметил кое‑что странное. Хьюстон был на северо‑востоке от меня. Джон смотрел в том направлении. Но там взрыва не было. При условии, что он был от нас в 217 милях. Очень странно. Интересно, может они опаздывают?

В башне было электричество, вода и радио. Надо остановиться здесь и все обдумать.

 

Февраля

14.35

Я проснулся утром и схватил бинокль, чтобы осмотреть территорию. В первую очередь проверил ветроуказатель. Он указывал на запад. Это хорошие новости. Не буду светиться сегодня в темноте. На аэродроме чисто. На всех базах ВМС стоянки самолетов отгорожены восьмифутовыми сетчатыми заборами. Вдалеке вдоль границ аэродрома стояли толпы мертвецов. Они не обращали на забор никакого внимания; они просто стояли там.

Анабелла скулила. Джон мониторил радио, поэтому я решил выпустить ее (она просилась по маленькому). Я спустился с ней по лестнице и вывел ее на клочок травы рядом с башней, напротив взлетно‑посадочных полос. Она сделала свое дело и понюхала воздух. Собака маленькая, но нюх у нее хороший. Шерсть на загривке вздыбилась. Я поднялся с ней по лестнице наверх, закрыв за собой дверь. Башня имела круговой обзор, поэтому я подошел к травянистой стороне, надеясь увидеть то, что ее так разозлило.

Ничего. Может, это ветер донес до нее неприятный запах. Она снова была счастлива. Я налил ей воды и положил собачьего корма. Джон сидел в наушниках и слушал. В диспетчерских вышках все пользуются наушниками, потому что если у всех будет работать радио, получится хаос. Джон старался расслышать что‑нибудь сквозь помехи. Я подошел к его пульту, проверил его частоту, и отошел послушать другой терминал.

Засек разговор двух пилотов. Один другого спрашивал, правильное ли они приняли решение. Похоже, они были рядом с башней, иначе мы бы их не поймали. Наверное, думают, что никто их не слышит. Считают, что в этом районе нет ни одной живой души. Интересно, что они имели в виду. Ни те ли это пилоты, которые сбросили бомбы? Скоро я получил ответ на свой вопрос. Из их дальнейшего разговора я узнал, что эти пилоты отказались сбросить свой смертоносный груз. Они сочли это плохим решением, поэтому вместо выполнения приказа они выбрали изгнание.

Я не могу их винить. Они такие же люди как я. И я наверно, поступил бы так же. Интересно, сколько городов спасли эти пилоты. Наверное, Хьюстон был одним из них, а может быть даже Остин, хотя их могло накрыть взрывом в Сан‑Антонио.

Мы с Джоном не могли унести с собой на самолет всю еду. С водой сейчас проблем не было, но через пару недель могут возникнуть проблемы с едой. Ночью на северо‑западе ярко горел огонь. Похоже, горело все, что может гореть. Думаю, что от моего дома осталась лишь кучка пепла.

 

21.43

Тщательно осмотрев башню, мы с Джоном наткнулись на большой алюминиевый ящик, закрытый на замок. Мы смогли вскрыть его с помощью болторезов, которые нашли в шкафу с инструментами этажом ниже. В ящике хранились приборы ночного видения. Всего четыре набора, монокулярного типа, на батарейках. Я должен был знать. По ночам с их помощью диспетчеры предупреждали пилотов о препятствиях на взлетной полосе. Они были в большинстве диспетчерских башен. Теперь они есть у нас с Джоном. Ориентироваться в пространстве в них тяжело, но с ними я чувствую себя увереннее.

Я проверил их. Мы с Джоном выключили в помещении весь свет. Я настроил фокус и силу звездного света. Аэродром погрузился в зеленое свечение. Эти штуки очень пригодятся. Я разглядел даже полевую мышь, сновавшую по взлетной полосе, рядом с самолетами. Завтра выйду и сам проверю самолеты.

 

Февраля

15.23

Утром я вышел на улицу, проверить несколько самолетов и выбрать лучший, на тот случай, если нам с Джоном придется валить. Эти турбовинтовые модели более надежны, чем «Сессны». По крайней мере, я налетал на таких несколько часов. Я знал, что они все в рабочем состоянии, но тщательно отобрал наиболее исправный. Это был самолет под номером 7. Сегодня мы с Джоном сходим в ангар за кое‑каким снаряжением.

Этим же утром я осторожно обошел забор по периметру, держась подальше от тех мест, где притаились твари. Большой аэродром. Находясь на улице, я посмотрел в бинокль и заметил какое‑то движение на третьем этаже административного здания. Живые? Вряд ли. Тихо вернулся в башню и известил Джона о находке. Единственный способ одолеть этих монстров, это ждать, когда они выйдут. Похоже на длительное тюремное заключение.

Я давно не вспоминал о родителях. Не надеюсь уже увидеть их живыми. Думал уже взять одну из птичек и слетать к ним домой. Джона с собой не стал бы звать. Хотя это просто мимолетная мысль.

 

Февраля

14.47

Мы заправили один из «Т‑34». Я проверил двигатель и показал Джону, как работает ВСУ (вспомогательная силовая установка). «Т‑34с» может запускаться от аккумулятора. Просто его лучше запускать с внешнего газового ВСУ. После этого мы с Джоном заперли Аннабеллу в башне, и пошли проверить ангар на предмет нужного нам оборудования.

Мы с Джоном уже эксперты в этом деле. Он открывает дверь, я зачищаю помещение. В ангаре был натуральный город‑призрак. Мы с Джоном заглянули в комнату под вывеской «Техобслуживание летного оборудования». Дверь была наполовину открыта, внутри горел свет. Я влетел в комнату, держа оружие наготове. Я чуть не застрелил манекен в летном костюме. Костюм оказался мне мал, но Джону, похоже, подойдет.

Зачистив комнату, и закрыв дверь (на всякий случай), я сказал Джону раздеть манекен и примерить костюм и шлем. Я схватил шлем с полки с надписью «Обслуживание завершено» и подошел к тестовому радиоприемнику проверить подвесной микрофон. Он оказался в порядке. Мы схватили пару разгрузочных жилетов, укомплектованных предметами первой необходимости, а также деревянную модель Т‑34, которая пригодится, если придется объяснять Джону, что там как работает. Под табличкой «Ключ от автоцистерны» висело несколько наборов ключей.

Вернувшись в башню, я стал учить Джона основам полета. С помощью руководства по летной эксплуатации и деревянной модели, я дал ему некоторое представление об авиационной электронике и как работают рулевые поверхности. Я спросил Джона, не хочет ли он полетать и посмотреть, что к чему, вроде как на разведку. Он согласился, и мы надели снаряжение.

 

19.32

В воздух поднялись примерно в 15.45. Полетели на северо‑запад на скорости свыше 200 узлов, чтобы оценить последствия взрыва. Добрались до окраин всего за 40 минут, достаточно быстро. Город лежал в руинах. Шли на большой высоте (свыше 10 000 футов), чтобы избежать остаточной радиации. Решили, что лучше вернуться. Выйдя из опасной зоны, снизились до 2000 футов. День был ясный, солнце светило нам в спину. Мы шли вдоль шоссе.

Джон попросил меня накренить самолет, чтобы как следуют рассмотреть, что внизу. Я накренил самолет на 30 градусов. Мы с Джоном посмотрели на шоссе. Твари совершали массовый исход из города. Интересно, как бомбы повлияли на тех, кто находился вне непосредственной близости от взрыва. Сомневаюсь, что на этих тварей как‑то действует радиация. Уничтожить их мог лишь жар от взрыва. Минимальное безопасное расстояние для живых существ составляет 150 миль, но только не для них. Думаю, они не пострадали и в радиусе двадцати миль.

Джон снял на цифру отступление упырей из города. Мы приземлились, когда солнце уже стало садиться, и отогнали самолет к месту парковки рядом с башней. Это поистине было мертвое место. Ни одной живой души, лишь тысячи и тысячи бредущих тварей. В конце концов, огни Корпус‑Кристи приведут их в город.

 

Февраля

22.01

У западной стороны забора количество тварей растет. Это примерно в четверти мили от башни. В прибор ночного видения я вижу, как они бродят вдали. Зеленая зернистая картинка дает очень сюрреалистичный и пугающий вид. Мы с Джоном выключили свет, как только заметили их сегодня. У меня такое чувство, что это первая волна, идущая из крупных городов. Черт, счетчик Гейгера был бы хорошим рождественским подарком в прошлом году. И никаких больше легкомысленных прогулок на самолете. Не хочу беспокоить их лишний раз. Пойду сегодня ночью на разведку в административное здание, где видел на днях движение. У меня есть преимущество в виде прибора ночного видения, так что со мной все будет в порядке. А еще, мне нужны аккумуляторы.

 

Февраля

4.30

Ночью ходил один в административное здание. Джон остался в башне. Покинув верхний этаж башни, я закрыл дверь и включил ПНВ. Появилась зеленая, зернистая картинка. Я почувствовал себя невидимкой. Здание находилось в добрых трехстах ярдах от башни. В качестве главного оружия я взял винтовку, и в виде резерва – «Глок». Захватил только 58 патронов 223 калибра для карабина (по 29 в каждом магазине). Я не собирался воевать, разве что для зачистки. Взял еще несколько стяжных ремней и веревку, которые нашел в башне. Еще месяц назад я не пошел бы на такой подвиг. В глубине сознания продолжаю думать, ради чего же еще остается жить?

Осторожно приближаясь к входной двери административного здания, я стал методично проверять окна на движение. Из‑за ограничений ПНВ в окна можно было заглянуть лишь с расстояния брошенного камня. Не могу сказать, что там двигалось на третьем этаже. На мгновенье мне показалось, что это тень от вращающегося вентилятора. Мне хотелось, чтобы это было так. Подошел к входной двери. Не заперто. Осторожно вошел, прислушиваясь. Вспомнил все слуховые тесты, которые проходил в армии. Тихо, как в звукоизолированном помещении. Миновав вторые двери, я прошел в центр помещения и заметил большую лестницу, ведущую, видимо, на второй и третий этажи. Я сделал еще шаг и под ногами раздался громкий хруст. Я наступил на кусок стекла… причем на самый громкий. И тут я услышал их.

Похоже, что где‑то наверху находилось четыре или пять тварей. Тихие стоны и хруст мусора под медленно ступающими ногами. Я понял. Они услышали меня, и сейчас хотят спуститься по лестнице и отведать моей плоти. Я быстро развернулся, и двинулся к выходу. За спиной раздался шум падающего по лестнице тела, или нескольких тел. Как будто скатился мусорный мешок, набитый сырыми листьями.

Я бросился со всех ног к выходу. Оказавшись за первыми двойными дверями, я выхватил пару стяжек и блокировал вход. Выбежал через вторые двери на улицу, и сделал то же самое. Стяжки были из твердого пластика, и я знал, что они задержат их лишь на время. Четверо тварей уже ломились в первые двери. Стоило мне сделать шаг назад, как они прорвались уже ко вторым дверям, которые я только что заблокировал. Побежал к башне. За спиной раздавались гулкие удары.

Затем громкий звон разбитого стекла. Я оглянулся через плечо и увидел, что одна из тварей выпрыгнула из окна третьего этажа. Похоже, ее привлек шум. Я добрался до башни, и взлетел по лестнице на верхний этаж, где мы остановились. Я постучал в дверь и крикнул Джону, чтобы он гасил свет и одевал ПНВ. Увидев, что щель в двери стала темной, я вошел посмотреть, не преследует ли меня выпавший из окна упырь.

Никого не видно. Дверь внизу закрыта. Я услышал бы, если бы тварь решила добраться до входа. Теперь мы в безопасности.

 

15.34

Джон слушал радио (последние дни он очень переживал по поводу смерти жены), и сканировал каналы, когда позвал меня кое‑что проверить. Он сказал, что под одним из самолетов кто‑то ползал, но сейчас уже никого не видно. Я схватил бинокль и проверил то место, на которое указал Джон. Это был тот труп, который выпрыгнул из окна прошлой ночью. Он ползал на животе с помощью рук. Ноги безжизненно волочились сзади. Мне не нравится идея выйти на улицу и прикончить ее, тем более что сейчас тварь нас не беспокоит.

 

Февраля

18.26

Пару часов назад мы с Джоном заметили движение. С моего угла обзора было не видно, цела ли блокированная стяжками входная дверь административного здания. У западного края забора стало еще больше тварей. Выходил проверить самолет, и убедился, что он готов к полету. Из‑за мокрой травы после недавнего дождя я не смог припарковать самолет поближе к башне, когда мы вернулись из разведывательного полета над городом.

Мне пришлось поставить самолет в добрых двух сотнях ярдов от башни, поэтому путь до него был не близкий. Я подкрался к самолету без приключений. Ползающего упыря по близости я не увидел. Это была огромная огороженная зона, и он мог быть где угодно. Автоцистерна с горючим была ярдов на пятьдесят дальше самолета. Я направился к ней, а потом увидел их. С моей прежней позиции их не было видно. В пространстве между административным зданием и забором я насчитал с десяток шатающихся тварей. Меня они не видели, он они увидят автоцистерну, если я попытаюсь подогнать ее к самолету для дозаправки. От мысли, что придется заправляться в темноте, мне сделалось дурно, но другого выхода не было.

 

21.00

Я схватил ПНВ и запасные ключи от автоцистерны, которые мы с Джоном нашли двумя днями ранее, и вышел в темноту заправлять самолет. Держа оружие наготове, я медленно двинулся через аэродром к автоцистерне. На этот раз шел так, чтобы видеть административное здание. Тварей не видно. Добрался до грузовика и заглянул в окошко, на всякий случай. Чисто. Открыл дверь, поставил на неитралку. Я никогда не пробовал толкать такой большой грузовик, и теперь знаю почему. Вы бы тоже не смогли. Я собирался завести двигатель. Эти твари вряд ли видят в темноте, но наверняка знаю, что слышат.

С неохотой я вытащил ключ из кармана и вставил в зажигание… Некоторое время колебался, потом съежившись от страха, выжал сцепление, нажал на тормоз и повернул ключ. С двух поворотов двигатель ожил, и я, отпустив сцепление, рванул к самолету. По пути нажал на пульт управления насосом, так чтобы он был готов, когда я выпрыгну из кабины.

Припарковав грузовик, я выскочил из кабины и направился к самолету. Заметил, как что‑то ползает в траве в сотне ярдов от меня. Увеличил чувствительность очков и разглядел, что это. Искалеченный упырь, ползший к башне. Позабочусь о нем на обратном пути.

И вдруг меня ослепил свет фонарика Джона, наблюдавшего за мной с башни. Конечно же, это азбука Морзе.

В… З… А… Д… И…

Я повернулся и увидел шестерых тварей, пробирающихся к автоцистерне. Выбора не было. Я бросился к самолету, держа карабин наготове. Запрыгнув на крыло, я начал стрелять. Двоих уложил, в одного промазал.

Я старался не стрелять по тем двоим, которые были на линии прямой видимости между мной и автоцистерной. Пришлось сначала уложить двух других, а потом уже заняться остальными. Одного прикончил выстрелом в голову. Голова у него раскрылась, как весенний цветок.

От вспышек выстрелов я чуть не ослеп, поэтому пришлось уменьшить чувствительность прибора. Уже почти в полной темноте я прикончил четвертного упыря выстрелами в голову и шею. Оставалось еще двое. Те двое (в которых было опасно стрелять) подошли совсем близко. Они были у самого самолета. Пытались залезть на крыло. Одного я отбросил назад выстрелом в плечо. Другой почти уже схватил меня за ногу, прежде чем я уложил его выстрелом в голову.

Последний раненный упырь поднялся на ноги и, подняв руки, как безумный Франкенштейн, двинулся на меня. Я спрыгнул с крыла с противоположной от монстра стороны и стал наблюдать, как он идет ко мне вокруг самолета. В темноте он натыкался на крыло и на хвостовое оперение. Тщательно прицелившись, чтобы не задеть саму птичку, я выстрелил. Челюсть отлетела от лица, и язык вывалился наружу. Даже с ограниченной цветопередачей ПНВ, зрелище было отвратительное. Пошатнувшись, тварь снова двинулась на меня с булькающим звуком. Я еще раз выстрелил в ублюдка, положив конец его жалкому существованию.

Оттащив тела за ноги подальше от самолета, я принялся его заправлять. На это ушло почти десять минут. Все это время ветер доносил до меня стоны потревоженных стрельбой мертвецов. Звук был ужасный. Заправив самолет, я направился к башне. Шел напрямик. Искалеченного упыря опять нигде не было видно. Что за черт? Этой ночью я добрался до башни целым и невредимым. Стоны не утихают… Придется спать с затычками в ушах.

Ночные размышления: Шестерых я убил… остается «калека» и еще четверо. Где же они?

 

Февраля

18.22

Проснулся утром от ударов в стальную дверь башни. Стучавших было явно несколько. Мы с Джоном прокрались вниз, проверить, что к чему. Судя по звукам, в дверь колотили несколько кулаков. Из‑за двери доносились глухие стоны. Я проверил, цел ли замок. В башню вела лишь одна дверь.

Был еще один вариант – прыжок с балкона с двухсотфутовой высоты. Мы с Джоном спустили вниз тяжелый стол и приперли им дверь. Я поднялся наверх, к пульту управления. Из‑за козырька над дверью я не видел, что происходит внизу. Я посмотрел в бинокль на дальнюю западную часть забора. Тварей прибавилось, но забор держался. Похоже, в дверь колотили те твари, которые уцелели после вчерашней битвы. Не хочу рисковать и открывать дверь внизу. Но другого способа избавиться от них не знаю.

 

Февраля

21.42

Ночью удары прекратились. Мертвецы бросили это занятие, похоже, потому что больше не видели и не слышали нас. Вчера мы с Джоном весь день просидели не шелохнувшись. Выходить сегодня наружу нужды не было, так как самолет заправлен, и электричество с водой в башне есть.

Я даже смог принять душ в ванной этажом ниже. Там была большая раковина и садовый шланг. Панель перекрытия была пластиковая, и имела сливное отверстие в середине. Сама комната была каморкой вахтера. Я закрепил шланг над головой и устроил себе душ. Вместо шампуня пришлось воспользоваться куском мыла. Не до жиру, как говорится. Я не брился уже несколько дней. Лицо с радостью приняло бритву. После мытья я почувствовал себя, будто заново родился. Постирал белье (в раковине с мылом) и развесил его сушиться на лестнице. Рассказал Джону о своем маленьком трюке со шлангом, но он не проявил интереса. Горюя о жене, он совсем запустил себя.

Я не уверен в своих дальнейших планах. Мир изменился. Дальность полета турбовинтового самолета чуть больше четырехсот миль. Это дает нам некоторую свободу выбора. Сегодня я уже подумывал найти то, что осталось от вооруженных сил. На вопросы, которые мне бы задали, было бы трудно ответить. «Как ты выжил на базе, сынок?» Я испытывал некоторое чувство вины за то, что не погиб вместе со своими товарищами. Вспомнил эпизод из «Сумеречной зоны», который смотрел до того, как случилась катастрофа. Эпизод был про боевую подлодку, затонувшую с одним живым матросом на борту. Матрос чувствовал себя виноватым и смотрел, как его вздувшиеся товарищи зовут его с собой на глубину.

Хоть бы не видеть сегодня снов.

 

Февраля

23.50

Западная часть забора может не выдержать. По периметру собрались сотни тварей. Их притягивали огни города. Не хотел бы я сейчас отправиться за покупками в центр Корпус‑Кристи. Почти весь день я провел за биноклем, изучая их передвижения. Видел, как некоторых из них атакуют птицы. У одной твари не было рук, и пара грифов, воспользовавшись этим, сели трупу на плечи и клевали ему череп. Труп лишь щелкал зубами, безуспешно пытаясь укусить их. Так этому ублюдку и надо.

Мы с Джоном попытались понять, каким будет наш следующий шаг, но неприступность башни внушила нам ложное чувство безопасности. При ограниченной дальности полета самолета и зараженности некоторых районов трудно принять решение. Вертолетом я управлять не умею, поэтому если мы найдем остров, мне понадобится полоса ровной земли приличной длины, чтобы сесть. Уже почти месяц, как восстали мертвые. У некоторых я видел признаки разложения, но другие выглядели так, будто дали дуба совсем недавно.

Интересно, как на эту нежить влияет радиация. Точно знаю, что трогать их опасно, но какое воздействие радиация оказывает на сам труп? Убивает ли радиация бактерии, которые заставляют труп разлагаться естественным путем? Я содрогнулся при мысли о том, что сброшенные бомбы принесли больше вреда, чем пользы. Провизия на исходе. Осталось, может на неделю. Наверняка еда есть в соседних зданиях, но на этот раз я не готов рисковать жизнью, потому что там наверняка прячутся другие твари.

Гоню от себя мрачные мысли. Не знаю, сколько я еще продержусь. Думаю, это естественный ход вещей, и не хочу сломаться в неподходящее время. Джону было не лучше. Сегодня я поиграл с Аннабеллой, так как ей это было нужно. Хорошая собачка. Чувствует, что мы с Джоном на пределе, но не знает как помочь. Мы с Джоном решили, что одному из нас нужно постоянно проверять периметр. Пойду, передохну, и вздремнуть не помешает. Моя смена через четыре часа.

 

Февраля

17.13

С помощью разных квадратных узлов я связал из трех стофутовых нейлоновых шнуров веревку для побега, на всякий случай. Завязанные каждые три фута узлы несколько укоротили длину веревки, но от балкона до земли все же хватало. Более чем уверен, что твари не умеют лазать по веревке, и все же, я не стал оставлять ее висящей, а аккуратно свернул и положил у балконной двери, привязав одним концом к водосточной трубе.

Забор еще держится, но это лишь потому, что они не знают о нашем существовании. Думаю, если бы они увидели нас или узнали, что мы здесь, они легко бы снесли забор, и задали бы нам с Джоном жару. Наверно, мы слишком далеко от западной стороны забора, и нас им не видно. Сегодня почистил оружие, также показал Джону, как обращаться с CAR‑15. Еще обнаружил люк на крышу башни. Он вероятно для того, чтобы обслуживающий персонал мог подниматься на крышу и чинить многочисленные антенны и маяки. Проверил люк и слазил на крышу. До балкона футов десять.

Знаю, что уже месяц как все самолеты проходили техобслуживание, поэтому выбрался сегодня на улицу, дополз до самолета и вытащил парашюты пилота и пассажира. Убедился, что они в рабочем состоянии. Если вдруг что‑то случиться с двигателем, у нас с Джоном будет шанс. В пределах периметра я не заметил никаких упырей (их минимум четверо, плюс «калека»). Конечно, я их и не искал. Взял парашюты с собой в башню. Как следует осмотрев их, я решил снова взять самолет под номером 7, если возникнет необходимость. Продолжаю смотреть на запад, цел ли наш спасительный забор.

 

Февраля

19.13

У западной стороны забора лежат мертвые птицы. Я увидел их сегодня в бинокль. Насчитал шесть штук. Не похоже, что их ели; похоже, они просто умерли там. Лежат на земле, в четырех футах от забора, облепленного упырями. Не могу сказать, что это за птицы. Черного цвета, так что большинство хищников отпадает. Ну и не важно, хотя я все еще думаю о черных грифах сидевших на плечах безрукой твари, и клевавших ее мясо. Сегодня день прошел без происшествий. Забор еще держится.

Ночью пойду, загружу дополнительные боеприпасы и провизию в самолет. Буду особенно тихим и осторожным, чтобы не попасться на глаза мертвецам, прячущимся в периметре. Этих тварей привлекает одно – живая плоть. Я не видел, чтобы они ели друг друга. Что‑то отвлекло находящихся в периметре тварей. Аннабелла спит. Не хочу сейчас думать о собаке. Неведенье – благо.

 

21.22

Всего трясет. С детства не боялся темноты, но сегодня мои страхи вернулись. Загрузил припасы в отсек самолета. Из‑за туч луну почти не видно, поэтому довольно темно. И тут у меня в очках почернело. У меня были с собой батарейки на всякий случай, но я не ожидал, что очки сдохнут так быстро. Нащупал их в темноте. Я был в доброй сотне ярдов от башни. Когда я сел в темноте, чтобы найти, куда вставляются батарейки, я услышал шаркающие звуки. Мой мозг сыграл со мной злую шутку.

Страх усиливался. Наконец я вставил правильно батарейки, натянул ПНВ на голову, и настроил чувствительность. Как только зернистая зеленая картинка вернулась, я осмотрел периметр. Ничего. Тут я не выдержал и побежал к башне. Взлетел вверх по лестнице и сел там. Джон разглядывал одну из карт, найденных нами на днях. Заглянув ему через плечо, я увидел обведенное им место. «Мустанг Бич» был совсем неподалеку от нас.

 

Февраля

20.13

На улице темно, и очень холодно, особенно здесь наверху, в башне. Думаю, если бы мы включили свет, то стало бы теплее, но это привлекло бы тварей с западной стороны забора. Уверен, что они заметят свет. На закате я вылез через люк на крышу и стал любоваться звездами. В периметре больше не было горящих фонарей (мы с Джоном позаботились об этом, когда у западной стороны забора стали собираться мертвецы). Поэтому млечный путь хорошо просматривался на небе.

Похоже, Джон выходит из депрессии, и начинает восстанавливаться. Уже шутит. Сегодня я не покидал пределов башни, но мне нужно вернуть парашюты в самолет, чтобы потом пришлось меньше нести. Мне до сих пор не по себе от последней ночи, так что, думаю, парашюты подождут. Не понимаю, почему твари собрались только с западной стороны забора, а у других их нет. Очень хочется нормальной еды. Мониторя сегодня радио, Джон услышал передачу с военного самолета, исследующего район. Одна основная вещь, которую заметил Джон, обеспокоила меня. Пилоту пришлось вернуться на базу, потому что он решил сберечь топливо. Пилот упомянул об ограниченных припасах на базе. То есть, они экономят топливо. Поэтому, они привязаны к району, где оно малодоступно. Правительство (или какая‑то его часть) в ловушке, как и мы.

Идея с островом у побережья Техаса нравится все больше и больше. Единственная проблема в том, что нам вдвоем будет трудно добывать припасы.

 

Февраля

14.40

Забор прогнулся внутрь, и я не знаю, сколько он еще выдержит. Сегодня или никогда. Гляжу на ветроуказатель. Сильный ветер дует с востока на запад вдоль взлетной полосы. Полетим, как только…

 

Башня

 

Февраля

22.43

Ситуация ужасная. Кровотечение остановилось, но меня все еще мутит от кровопотери. Не успел я вчера дописать последнее предложение, как это случилось. Я заметил, что они прорвались в периметр только в 14.45, но уже было поздно. Мы с Джоном увидели их. Примерно стометровая часть забора рухнула, и они хлынули на летное поле как муравьи.

Мы собрали самое необходимое и направились к двери. Когда мы спустились и открыли дверь, нас там ждали четыре твари. Мы захлопнули дверь и заблокировали столом, который принесли раньше.

Мы были как крысы, попавшие в ловушку, и те ублюдки чувствовали это. Вскоре снизу послышались стоны сотен тварей и в единственную дверь забарабанили кулаки мертвецов. Башня была более двух сотен футов в высоту и с одним выходом. Я вышел на балкон и мои подозрения подтвердились.

У двери и на прилегающем к башне участке собралось сотни три тварей. Джон надел Аннабелле намордник, потому что она начала волноваться. Я схватил веревку и посмотрел вниз, прикидывая, куда она приземлится, если я ее сброшу. Хорошего мало. С сожалением я затащил веревку обратно на балкон, так как спустится, чтобы нас не заметили сотни тварей, было невозможно. Нас прикончили бы еще до того, как мы коснулись земли.

И тут ситуация ухудшилась. Снизу раздался скрежет гнущейся стали. Тварей было так много, что они буквально выдавили дверь. В этот момент я понял, что мы влипли. Я посмотрел на Джона и сказал, – Я еще не готов умирать. Он ответил, – Я тоже. Мы оба бросились к двери, ведущей на лестницу, и принялись скидывать вниз мониторы, столы и стулья. Так мы выиграем немного времени. Потом закрыли дверь… Слава богу, что она открывается наружу.

Эта дверь была не такая прочная, как входная. Как только мы закрыли ее и заблокировали последним оставшимся столом, с лестницы раздался топот ног по металлу. Джон засунул Аннабеллу в рюкзак и застегнул молнию ей до шеи. Я жестом показал Джону залезть на стремянку и принимать там от меня припасы.

Джон ждал на верхней ступеньке с Аннабеллой в рюкзаке. Она чувствовала наш страх и скулила. Сначала я подал ему две самых главных вещи нашего плана – парашюты, которые так и не вернул в самолет. Затем упаковку бутилированной воды, наши ПНВ, несколько сухпайков и кейс со своим лэптопом. И, наконец, все наше оружие, и боеприпасы, хотя каждый произведенный выстрел привлечет сюда сотни новых тварей.

Мертвецы были уже за дверью. В ней было прямоугольное окошко, шесть на десять дюймов. Я видел, как один из них прижался лицом к небьющемуся стеклу, и, скалясь, пытался разглядеть, что внутри. Увидев меня, он завыл и заколотил в дверь. Другие вскоре последовали его примеру. Джон выбрался на крышу, и я вслед за ним. Было ветрено, как и накануне. Может это и к лучшему.

Джон снял рюкзак с собакой со спины и повесил себе на грудь. Я помог ему надеть парашют, и с помощью стяжек нагрузил его по максимуму. Быстро проинструктировал его, как избавиться от парашюта, когда он приземлится.

Объяснил ему, что очень важно, чтобы он сначала расстегнул два ремня на внутренней стороне бедер, а только потом тот, что на груди. Он кивнул, тогда я нагнулся и взял свой парашют. Снизу раздался звон бьющегося стекла. Похоже, они выдавили окошко в двери. Надеюсь, что эти твари не умеют лазать по стремянкам. С помощью зажимов на рюкзаке я прикрепил ружье к вытяжному кольцу на груди через поддерживающую скобу. Нож закрепил на поясе, чтобы можно было легко достать его, когда приземлюсь.

Буду прыгать первым… В этот момент раздался знакомый скрежет гнущейся стали и скрип отодвигаемого стола. Запереть люк на крышу снаружи было невозможно. Просто, если они залезут на стремянку, они попадут на крышу. Я дал Джону последний урок, – Обязательно тяни за стропы, чтобы замедлить падение. Я объяснил ему, как они выглядят.

Сказал Джону смотреть за мной, и пополз к краю крыши. Я слышал, как рыщут внизу в поисках пищи твари. Увидел, как раскрылась внизу дверь на балкон, и на площадку высыпали две, пять, двенадцать тварей. Почему‑то они выглядели не такими разложившимися, как я себе их представлял. Похоже, сейчас в башне находились не меньше двухсот ходячих мертвецов.

Джон наклонился и увидел их. Он был белый от страха. От страха не только быть съеденным… но и от страха спрыгнуть с башни, сломать обе ноги и потерять способность сопротивляться… Я знал о чем он думает. Я думал о том же. В этот момент дверца люка подпрыгнула и соскочила вниз… Дзынь… Дзынь… Обручальное кольцо на руке твари звякало об люк. От удара дверца приподнялась на пару дюймов и снова соскочила вниз. На какую‑то долю секунды из люка появилась белая рука и исчезла. Я чуть не закричал.

Я каким‑то образом переключил внимание Джона на себя и показал ему, как дергать вытяжное кольцо тормозного парашюта. Это такой маленький парашют, который подхватывает ветер и выбрасывает основной парашют. Он работает на пружине. Дергаешь, тормозной парашют выстреливает, подхватывает ветер, и распускает основной парашют. Я посмотрел на ветроуказатель в дальнем конце поля… Ветер в порядке. Посмотрел вниз. Тварей много, но большинство, похоже, в башне. Я дернул за кольцо и ухватился за край крыши, чтобы не упасть, пока парашют не раскроется.

Ветер подхватил основной парашют, и меня буквально сорвало с места. Я увидел, как дверца люка взметнулась вверх и с грохотом ударилась о крышу. Джон был сзади. Твари на балконе увидели Джона, и я прыгнул, с трудом сдерживая крик. Я видел, как мертвецы тянут руки к куполу моего парашюта.

Шахта лестницы просматривалась через окна, расположенные каждые несколько футов. Черт… они карабкались наверх буквально по головам друг друга. Многие в военной форме. Их было гораздо больше двух сотен. Если учитывать, как они громоздятся друг на друге в шахте лестницы, их никак не меньше тысячи. Я медленно снижался к земле. Казалось, это продолжалось целую вечность. Каждое окно, мимо которого я пролетал, походило на какую‑то фотографию, или картину Пикассо, если хотите, с месивом из мертвых лиц и конечностей… Приземлившись, я вернулся в реальность. Посадка была не мягкая, но я ничего себе не сломал. Я тут же расстегнул парашют и сбросил его. Расчехлил нож, и стал дожидаться Джона. Твари приближались.

Как только Джон приземлился, он принялся избавляться от парашюта. Никто из нас не хотел, чтобы ветер утащил нас в толпу этих тварей. Мне пришлось помочь ему, срезав нейлоновый ремень. Я сказал Джону, хватать парашют за один конец. И мы бросились через толпу тварей к самолету.

Джон знал про мой план. С десяток тварей мы обернули в поврежденный парашют, обежав вокруг них и обмотав их порезанным ремнем. К счастью, во время прыжка нас отнесло на пятьдесят метров ближе к самолету. Мы неслись со всех ног. От возбуждения собака выпрыгнула у Джона из рюкзака на землю. Джон был впереди меня, и я подхватил ее