Часть II. Знаем ли мы Заграницу?

 

Россия постоянно контактировала с Западом, и не всегда по своей воле. Приходилось сдерживать незваных гостей на своих границах, а то и провожать их за дверь. Чтобы не быть слабее в военном отношении, она вынуждена была заимствовать передовые технические идеи с Запада, но сама русская культура не успевала адаптироваться к условиям момента, – что вполне понятно, так как культура очень устойчива, а ее изменения требуют существенно большего времени, чем его уходит на простое копирование технологических идей. В результате в истории России можно обнаружить два крайних взгляда на поиск собственного пути ее развития. В XIX веке они получили названия «западничество» и «славянофильство». Не вдавясь в подробности, попытаемся кратко охарактеризовать эти направления.

Начнем с западников. Они считали, что не надо искать чего‑то особенного в своем развитии. Запад – вот образец для подражания. Если что‑то не получается, то ошибка не в рецепте, а в исполнителях. Но зачастую западники грешили «синдромом старика Хоттабыча», слизывая на Западе внешнюю форму явлений, не вникая в суть. Например, европейские армии – побеждают, они вооружены пушками, ручным стрелковым оружием и используют регулярный строй, а их солдаты одеты в короткие кафтаны и ходят в бой с бритыми лицами. Петр I взял на вооружение всё, включая одежду и бритьё, совсем не нужные для побед. Современный же российский западник‑реформатор, без сомнений, сменил бы только внешний вид солдат (потому что это самое дешевое и заметное «новшество»), но не стал бы тратиться на новое оружие. Об этом можно судить твердо: они и наше отечественное‑то оружие не очень жалуют.

Смысл жизни западники видели в построении передового общества, в достижении счастья на земле, в торжестве грядущего совершенного сообщества. Прогресс воспринимали как абсолютно положительную ценность. Они и теперь не изменились, и мы имеем пример перед глазами: слизав с западного образца внешний «макияж» рыночных отношений, внедрив самое дешевое – терминологию, наши западники – реформаторы, демократы, – создали здесь что угодно, но не цивилизованный рынок.

Полагали, что церковь должна быть непременно отделена от государства. В общем, их религией был материализм. Устранение религии на обочину жизни государства, общества и народа приведет, наконец‑то, к утрате тех национальных особенностей России, которые мешают ей двигаться по пути прогресса, – говорили они.

Западники видели препятствие и в наличии империи. Скорее всего, они просто транслировали мнение, популярное в Европе, не вникая в его истоки. А может быть, всё понимали, но считали, что если «Запад» завоюет Россию (препятствием к чему и была империя), то здесь сразу же будет построено «западное общество».

Продолжали «западничество» идеи понижения русского национального самосознания, идеи интернационализма, космополитизма, отмирания наций и государства. Здесь надо иметь в виду, что большевики – тоже западники. Поздние западники (социал‑демократы, коммунисты, демократы последнего времени) проповедовали стирание всевозможных различий: культурных, национальных, социальных, половых и т. д. Их идеалом стало бессословное общество (бесклассовое общество – советская идея; с преимущественным средним классом – западная). История России представлялась им как мрак, невежество, уклонение от правильного пути прохождения общих для всего мира стадий развития. То, что Россия – отсталая страна, было для них аксиомой.

Они никогда не интересовались внутренней несхожестью стран Запада.

Для западников всегда было важно главенство внешней свободы, будь то юридическая, политическая или экономическая. Всегда была важна форма собственности. Они желали, чтобы Россия стала «как все», то есть как передовые, просвещенные, цивилизованные страны. Именно потому запихивали русских людей в условия, для них не свойственные. Не понимали, что демократия изначально относится не ко всем. Ведь средневековый Билль о правах (с которого и началась демократия) имел своим прообразом английские билли Средних веков о гарантиях дворянства перед королем. Это не лежало в традициях России, с иным строем ее народа, иной культурой и мироощущением.

Теперь обратимся к славянофилам. Эти, напротив, считали, что России нужна автаркия, то есть некий железный занавес, закрывающий ее от внешнего влияния. В таком случае, говорили они, проявятся, наконец, ее собственные силы. Именно они дадут народам счастье и процветание, и Россия воспрянет!

Славянофилы выдвигали идею самобытного русского пути развития. Показывали, что эпохи внутреннего расцвета культуры приходятся на эпохи ужесточения в отношениях с Западом.

Сегодня они заявляют, что те идеи демократии, которые внедряют у нас – довольно посредственные. То, что называется культурой демократии, есть культура среднего класса. Но мещанин никогда и нигде не создавал великой культуры. Он, в лучшем случае, способен поддерживать уже существующие формы, созданные не им. Средний класс не способен к культурному прорыву, это попросту не соответствует его ценностям и целям.

Смысл жизни славянофилы видели в построении традиционного общества, где основные цели – Богосозерцание, Боголюбие, спасение души на небе.

Они, так же как и западники, стремились к земному счастью. Но цель свою видели на Небе, поэтому на земле у них должна была получиться великая во всех отношениях культура. Считали, что если поставить целью построение государства на земле, то тем самым будет построена своя культура в аду. Поэтому прогресс рассматривали как приближение власти Антихриста. Отсюда определенное сопротивление прогрессу.

Славянофилы выступали за государство, соединенное в единое целое с православной церковью, что предусматривало особое положение православия в стране. Своеобразие русской культуры видели в том, что она есть культура христианская. Считали, что материализм есть нарушение многовекового пути русской культуры и русского народа.

В коммунистическом движении тоже было два направления – западники и, условно говоря, славянофилы (государственники). Большинство коммунистов постсталинских времен, отрешившись от идеи всемирной революции, по сути превратились в сегодняшних славянофилов. Это, конечно, грубая, условная схема, но она отражает в общих чертах и современный политический расклад, поскольку противостояние западников и славянофилов продолжается.

Понимать Россию умом ни те, ни другие не желают.

Понятно, что славянофилы всегда были защитниками империи. В прошлые времена они разделяли граждан на православных и на приверженцев других конфессий. Приветствовали переход подданных империи в православие, считая это переходом из мира своего национального существования в мир общеимперский. К этим позициям они возвращаются и теперь, когда коммунизм как идеологическая основа государства убран.

Государство они воспринимают как воплощение единства народа. Предупреждали и продолжают предупреждать, что идея личного счастья и успеха гибельна для народа и культуры. В отличие от западников, видели и видят в истории России героизм и подвижничество, осуществление замысла Божия, «особость» России.

Славянофилы ратовали за сохранение самобытности, приверженность традициям, консерватизм. Считая, что различие людей предопределено Богом, они хотели сохранить сословное общество, но при этом предполагали определенное сочетание замкнутости сословий и прозрачности сословных границ. Высшее сословие должно всегда принимать талантливое из низших и исторгать из своей среды вырожденцев. Смысл иерархии – не в закреплении удачливого своекорыстия, а в жертвенном служении обществу. У каждого сословия есть своя задача. И те, кому больше дается, с тех и больше спрашивается.

На самом деле жизнь, конечно, не двухцветна. Вот, например, нам навязывают дискуссию: что лучше, моральные правители или умные? Но это разные свойства. И для их анализа можно ввести две оси координат, каждую из которых разбить на две части: моральные и аморальные, умные и глупые. Таким образом, у нас получается четыре типа правителей: глупые и аморальные, умные и аморальные, глупые и моральные, и, наконец, умные и моральные. Ясно, что нужны правители из части умных и моральных, а все остальные – неудачный выбор.

Нечто похожее происходит и с навязанным выбором между западниками и славянофилами. Да и те, и те плохи. Истина лежит между ними. А приверженность этим двум крайностям происходит из незнания как Запада, так и России.

Например, Запад, при несомненном его единстве, есть явление неоднородное. Он разнится в направлениях и предпочтениях внутренней и внешней политики, разнится в промышленности, сельском хозяйстве и науке. С кого, конкретно, брать пример?

Или, существует различие между внешней и внутренней свободой. В России между внешней свободой – правом и законом, и «внутренним законом» – законом Правды, справедливости, нередко лежит огромная пропасть, возникающая из традиционности русского сознания, которое помнит, что есть Высшая справедливость, Божий суд. И никакие реформы, никакое «просвещение» его так просто не отменят, как бы ни напирали западники на важность юридического, внешнего права.

Терпение русского народа происходит не в последнюю очередь от чувства внутренней свободы. И это не покорность государству, а приятие государства как целого, как своего. Идеал целого ближе идеала раздробленности. Но при этом наличие внутренней свободы не подразумевает упразднения внешней свободы.

Так что особость России пытаются искать не там. Русское государство из‑за уникальности условий человеческой жизни получилось совсем не таким, как западноевропейские государства, хоть и проделало путь, очень сходный с тем, который прошли они. И там чужестранцев княжить приглашали. И свои татары (берберы‑мавры, арабы‑сарацины) там были. И между собой западные европейцы дрались не меньше, если не больше, чем мы между собой, а также с поляками, ливонцами, шведами, немцами и французами. Например, Англия с Францией сто лет подряд воевали. И средневековые зверства христианнейших королей и святой инквизиции были почище опричнины Ивана Грозного. Французы одной своей «Варфоломеевской ночью» перекрыли все кошмары нашего Ивана, за полвека его царствования.

При этом западноевропейцы были совсем не прочь закрыть нам двери в цивилизованный мир или хотя бы в его средиземноморскую часть, где они с незапамятных времен систематически объединяются против нас с турками.

Мы – разные. И ничего нет удивительного, что взаимная неприязнь между русскими и Западом прошла через всю историю Европы. От огромного славянского населения на территории современной Германии осталось лишь маленькое племя сорбов‑лужичан. И, несмотря на это, Петр I и остальные государи времен Российской империи стремились «войти в Европу». А она их постоянно отторгала, и часто весьма унизительным и подлым способом.

Так, может, уже пора понять, что наша задача не в том, чтобы «войти в Европу», а в том, чтобы разумно использовать особенности нашей цивилизации и наш природный и человеческий потенциал для того, чтобы сделаться равным партнером ей. К взаимно дополняющему партнерству.

Вот мы и попытаемся разобраться в наших знаниях о России и Западе.

 

Капитализм сегодня