Православная церковь и объединение христиан.

 

Статья цитируется по изданию Православная Церковь  . Епископ Диоклийский Каллист (Уэр). Библейско–Богословский институт св. Апостола Андрея. М., 2001. Стр. 318–339.

Разве высотой своей духовной

жизни святые не преодолели стены,

разделяющие нас, — стены,

Которые, по замечательному выражению

митрополита Киевского Платона,

Не доходят до неба?

Митр. Евлогий

Единство есть нечто данное

И нечто, чего мы должны достигнуть.

Прот. Сергий Булгаков

Высочайшая и самая многообещающая

«экуменическая добродетель» -

Это терпение.

Прот. Георгий Флоровский

«Единая святая кафолическая Церковь»:

Что это значит?

Православная церковь при всем своем смирении верит, что она есть»единая, святая, кафолическая и апостольская Церковь», о которой гласит символ веры: таково основополагающее убеждение, которое руководит православными в их отношениях с другими христианами. Между христианами есть разделения, но сама церковь не разделена и не может разделиться.

Может показаться, что такое исключительное притязание православных препятствует какому бы то ни было серьезному»экуменическому диалогу»между православными и другими христианами и каким‑либо конструктивным усилиям со стороны православных по объединению христиан. И тем не менее было бы ошибкой сделать такой вывод, ибо парадоксальным образом за последние семьдесят лет было много вдохновляющих и плодотворных контактов. Хотя все еще остаются огромные трудности, тем не менее есть и реальное продвижение к примирению.

Если православные считают себя единственной истинной церковью, каков тогда в их глазах статус тех христиан, которые не принадлежат к их общине? Разные группы православных ответили бы по–разному, ибо хотя почти все православные согласны в основополагающем учении о церкви, они не вполне согласны между собой в отношении практических выводов, следующих из этого учения. Прежде всего, существует умеренная группа, включающая большую часть тех православных, которые имеют тесные личные контакты с другими христианами. Эта группа полагает, что хотя православие действительно является церковью, это не означает, что неправославные не могут тоже принадлежать к церкви. Многие люди могут быть членами церкви, хотя по видимости не являются таковыми; могут существовать невидимые узы, несмотря на внешнее разделение. Дух Божий веет, где хочет, а, как сказал Ириней, где Дух, там и церковь. Мы знаем, где есть церковь, но не можем знать наверняка, где ее нет. Это означает, как настаивает Хомяков, что мы не можем выносить суждение относительно неправославных христиан:

Так как Церковь земная и видимая не есть еще полнота и совершение всей Церкви, которым Господь назначил явиться при конечном суде всего творения, то она творит и ведает только в своих пределах, не судя остальному человечеству и только признавая отлученными, т. е. не принадлежащими ей, тех, которые от нее сами отлучаются. Остальное же человечество, или чуждое Церкви, или связанное с нею узами, которые Бог не изволил ей открыть, предоставляет она суду великого дня [94].

Есть только одна церковь, но есть много разных способов быть соединенным с нею или отделенным от нее. Некоторые неправославные в действительности очень близки к православию, другие менее близки; некоторые относятся к Православной церкви благожелательно, другие безразлично или враждебно. По благодати Божьей Православная церковь обладает полнотой истины (так должны думать ее члены), но есть и другие христианские общины, обладающие большей или меньшей мерой православия. Все эти факты следует принимать во внимание: нельзя просто говорить, что все неправославные пребывают вне церкви, и на этом успокоиться; нельзя относиться к другим христианам так, как если бы они не отличались от неверующих.

Такова точка зрения умеренной партии. Но в Православной церкви есть и более строгая группа, которая считает, что, коль скоро православие и есть церковь, все находящиеся вне православия не могут быть членами церкви. Так, митрополит Антоний (Храповицкий), первый глава Русской православной церкви за рубежом и один из самых выдающихся современных русских богословов, пишет в своем Катехизисе:

ВОПРОС: Можно ли допускать, что когда‑либо произошло или произойдет разделение Церкви или разделение Церквей?

ОТВЕТ: Ни в каком случае: от единой нераздельной Церкви в разное время отделялись или отпадали еретики и раскольники и чрез то переставали быть членами Церкви, а Церковь своего единства утратить не может согласно… словам Спасителя.

Конечно (добавляет более строгая группа), божественная благодать может активно действовать и среди многих неправославных, и если они искренни в своей любви к Богу, Бог, несомненно, помилует их. Однако в своем нынешнем состоянии они не могут считаться членами церкви. Те, кто сегодня трудится во имя христианского единства, часто не принимают во внимание эту ригористскую школу; но им не следует забывать, что сегодня такого мнения придерживаются православные, отличающиеся великой святостью и любовью к ближнему.

Веря, что их церковь есть истинная церковь, православные могут иметь в конечном счете лишь одно желание: чтобы все христиане примирились с православием. Однако не следует думать, будто православные требуют подчинения других христиан какому‑то единому центру власти и юрисдикции. Говоря словами о. Сергия Булгакова,«православие не хочет подчинения какой‑либо личности или группе; оно хочет понимания» [95]. Православная церковь есть семья братских церквей, децентрализованная по своей структуре; это значит, что отдельные общины могут быть интегрированы в православие, не утрачивая своей внутренней автономии. Православие желает единства в различии, а не единообразия, гармонии в свободе, а не поглощения. В Православной церкви есть место для множества разных культурных моделей, для множества разных видов богослужения и даже для множества разных систем внешней организации.

Но есть одна область, где расхождения недопустимы. Православие настаивает на единстве в вопросах веры. Прежде чем станет возможным единство среди христиан, должно осуществиться полное согласие в вере — таков базовый принцип православных христиан во всех их экуменических контактах. Важно единство именно веры, а не организации; обеспечить организационное единство за счет вероучения — все равно что выбросить ядро ореха и оставить его скорлупу. Православные не желают принимать участия в»минимальной»схеме объединения, которая обеспечивает согласие по немногим вопросам, а остальное предоставляет частному суждению каждой церкви. Возможно лишь одно основание для объединения: полнота веры. Но в то же время, как мы утверждали ранее, есть кардинальное различие между преданием и традициями, между существом веры и богословскими мнениями. Мы ищем единства в вере, а не во мнениях или обычаях.

Этот базовый принцип — никакого объединения без единства в вере — имеет важное следствие: пока не будет достигнуто единство в вере, не может быть общения в таинствах. Общение за Вечерей Господней (как полагают большинство православных) нельзя использовать как средство обеспечения единства в вере, напротив, оно должно быть следствием и венцом уже достигнутого единства. Православные отвергают концепцию»взаимного евхаристического общения»между раздельными христианскими группами и не признают никаких форм сакраментального братства вне полноты общения. Церкви либо имеют евхаристическое общение между собой, либо нет; промежуточного состояния быть не может. Часто думают, что Англиканская и Старо–католическая церкви общаются с Православной церковью, но в действительности это не так. Несмотря на наше глубокое сожаление о том, что мы не можем причащаться с другими христианами — англиканами и старо–католиками, римо–католиками и протестантами, — мы, православные, считаем, что сперва нужно разрешить серьезные доктринальные проблемы, и лишь после этого станет возможным евхаристическое общение.

Такова основополагающая православная позиция в том, что касается взаимного евхаристического общения. Однако на практике она уточняется разными путями. Православие не вполне единодушно в этом деликатном вопросе. Довольно небольшое, но значимое меньшинство считает, что официальная позиция их церкви касательно общения в таинствах чрезмерно жесткая. Они убеждены, что в условиях нынешнего продвижения к христианскому единству следует занять гораздо более открытую позицию, как это произошло за последние тридцать лет в римском католичестве и в англиканстве. Большинство православных не согласны с такой, более либеральной, позицией, но они, быть может, допустили бы отдельные исключения из общего запрещения, исходя не столько из»экуменических», сколько из личных и пастырских соображений. Фактически все православные церкви допускают так называемое»икономическое»взаимное общение [96], когда неправославные христиане, будучи отрезаны от таинств своей собственной Церкви, могут быть с особого разрешения допущены к причащению из рук православного священника. Но верно ли обратное? Может ли православный христианин при отсутствии поблизости православного прихода — а это часто случается на Западе — причаститься у неправославных? Большинство православных богословов отвечает: нет, это невозможно. Однако фактически такие причащения бывают, иногда с молчаливого, а то и с выраженного согласия православного епископа. Существует также проблема смешанных браков: та человеческая ситуация, когда разлучение перед алтарем особенно болезненно. В таком случае тоже может время от времени — разумеется, не регулярно — быть допущено взаимное общение поверх границ церквей. Но несмотря на гибкость подходов в особых случаях, большинство православных тем не менее настаивает на сохранении основного принципа: единство в вере должно предшествовать общению в таинствах.

Отношения православных с другими общинами:

Возможности и проблемы

Нехалкидонские церкви. Думая об объединении, православные смотрят прежде всего не на Запад, а на своих соседей на Востоке, на восточных православных. Копты и другие нехалкидониты по своему историческому опыту, вероучению и духовности стоят к нам ближе, чем любая западная христианская конфессия. Из всех диалогов, которые ведет в настоящее время Православная церковь, именно диалог с нехалкидонитами наиболее результативен и ближе всего подводит к практическим результатам в ближайшем будущем.

Неофициальные консультации проводились в Ааргусе (Дания) в 1964 г. и в Бристоле (Англия) в 1967 г. На них присутствовали ведущие богословы с обеих сторон. Дальнейшие встречи состоялись в Женеве (1970) и в Аддис–Абебе (1971). Результаты оказались неожиданно положительными. Выяснилось, что по основному вопросу, послужившему исторической причиной разделения — а именно, вопросу о личности Христа, — фактически нет реальных расхождений. Расхождение, как было констатировано в Ааргусе, лежит исключительно на уровне фразеологии. В заключение делегаты заявили:«Мы признаём друг у друга единую православную веру Церкви… По существу христологического догмата мы нашли, что полностью согласны друг с другом». Как было заявлено на Бристольской консультации,«одни из нас утверждают две природы, две воли и два действия, ипостасно соединенные в Господе Иисусе Христе, другие утверждают единую богочеловеческую природу, волю и действие в том же самом Христе.

Но обе стороны говорят о соединении неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно [97]. Все четыре наречия принадлежат к нашей общей традиции. Они утверждают динамичное постоянство Божества и Человечества, вкупе со всеми их природными свойствами и способностями, в едином Христе».

За этими четырьмя неофициальными встречами последовал созыв официальной Совместной комиссии, представляющей обе христианские семьи. Комиссия собиралась в Женеве в 1985 г., в египетском монастыре св. Бишоя в 1989 г. и вновь в Женеве в 1990 г. Было подтверждено доктринальное согласие, достигнутое на неофициальных консультациях, и было предложено, чтобы обе стороны отозвали взаимные анафемы и осуждения, высказанные в прошлом. Трудности еще остаются, ибо с обеих сторон не все положительно воспринимают диалог: например, в Греции кое‑кто продолжает считать восточных христиан»еретиками–монофизитами», как и среди нехалкидонитов некоторые продолжают называть Халкидон и томос папы Льва»несторианством». Но официальная позиция православных и нехалкидонитов была ясно выражена на встрече 1989 г.:«Так как две семьи православных церквей не имеют евхаристического общения друг с другом, мы молимся Богу и уповаем на Него, дабы Он восстановил это общение'на основе апостольской веры нераздельной Церкви первых веков, которую мы исповедуем в нашем общем символе веры». Да свершится скорее это полное восстановление евхаристического общения![98]

Церковь Востока. Если был достигнут столь обнадеживающий прогресс в отношениях с нехалкидонитами, то нет ли возможности исцелить древнее разделение между православием и Церковью Востока (ассирийцами)? Разделение произошло скорее по историческим, нежели по доктринальным причинам — скорее из‑за утраты взаимных контактов, чем из‑за непосредственного богословского спора (хотя, разумеется, остается проблема Эфесского собора 431 г. и титула Богородица (Theotokos). Не пришло ли время примириться? Трудность в том, что сегодня ассирийцев очень мало из‑за резни, устроенной турками в 1915–1918 гг. Рассеявшись в чужих странах, а у себя на родине, в Иране и в Ираке, существуя в условиях многих ограничений, они не имеют богословов, которые могли бы выступать от их имени. Фактически частичное примирение между Православной церковью и Церковью Востока состоялось в 1898 г., когда Map Йонан из Урмии и многие из его паствы были приняты в общение Русской церковью [99]. В той ситуации ассирийцы, как видно, без труда приняли Theotokos. Несомненно, тогда сыграли свою роль политические факторы, но сегодня, столетие спустя, разве не может состояться новый акт объединения, свободный от давления мирских обстоятельств?

Римско–католическая церковь. Среди западных христиан самые сердечные отношения за последние сто лет установились у православных с англиканами, однако с римо–католиками у нас гораздо больше общего. Конечно, есть доктринальные и канонические вопросы, требующие выяснения позиций между православием и римским католичеством: это прежде всего Filioque и папские притязания, к которым некоторые православные добавили бы чистилище и непорочное зачатие; а римо–католики, со своей стороны, иногда ставят под вопрос православную практику разводов и паламитское различение сущности и энергий Бога. Менее очевидны, но не менее важны различия в богословском менталитете и методе: православным часто кажется, что латинское схоластическое богословие злоупотребляет правовыми понятиями, а также слишком налегает на рассудочные категории и (силлогистику; а латиняне, со своей стороны, часто находят мистический подход православия слишком размытым и неопределенным. Помимо расхождений в догматике и богословском методе, нельзя упускать из вида психологические барьеры. В текущем столетии, на памяти многих ныне живущих людей, имели место ожесточенные конфликты между католиками и православными, в Польше, Чехословакии, Хорватии и на Украине; при этом насильственные действия, вплоть до смертельных исходов, совершались с обеих сторон. И это прискорбное противостояние повторилось в 1990–е годы.

Но при всем том остается истинным факт, что существует обширное общее основание обеих конфессий. Мы равно верим в Бога–Троицу, в Иисуса Христа–Бога воплощенного; мы равно считаем евхаристические хлеб и вино истинными телом и кровью Спасителя; мы равно поклоняемся Богоматери и святым и равно молимся за усопших верующих. Православные с благодарностью могут вспомнить инициативы к примирению, выдвинутые такими его зачинателями с католической стороны, как Андрей Шептицкий (1865–1944), греко–католический митрополит Львова, и дом Ламберт Бодуэн (1873–1960), который в 1925 г. основал»Монастырь объединения»в Аме–сюр–Мез (в 1939 г. монастырь переехал в Шеветонь). Это община»двойного обряда», члены которой совершают богослужение как по латинскому, так и по византийскому обрядам. В монастырь приезжает много посетителей, у него много православных друзей, выходит известный журнал Irenikon. Для православного богословия также имеет чрезвычайно важное значение возобновление святоотеческих исследований в Римско–католической церкви, которые представлены трудами таких ученых, как Анри де Любак, Жан Даниелу и Ханс Урс фон Бальтазар.

Изменения в Римско–католической церкви, совершившиеся благодаря Второму ватиканскому собору (1962–1965), сделали возможным постепенное сближение между Римом и православием на официальном уровне. В январе 1964 г. состоялась историческая встреча между папой Павлом VI и патриархом Афинагором — первая встреча лицом к лицу после Флорентийского собора 1438–1439 гг. 7 декабря 1965 г. анафемы 1054 г. были торжественно отозваны на одновременных церемониях в Риме (Вторым ватиканским собором) и в Константинополе (Святым синодом). То был лишь символический жест, ибо сам по себе он не восстановил евхаристического общения между обеими сторонами. Но не следует недооценивать роль символических жестов в восстановлении взаимного доверия.

В 1980 г. на греческих островах Патмос и Родос состоялось первое заседание Совместной международной комиссии по богословскому диалогу между православием и Римом. В течение 1982–1988 гг. комиссия подготовила три важных текста касательно церкви, таинств и апостольского преемства. Не затрагивая непосредственно Filioque и папских притязаний, документы закладывают прочное основание для будущих обсуждений этих спорных вопросов. К сожалению, с конца 1980–х гг. работа комиссии застопорилась из‑за растущей напряженности между греко–католиками и православными на Украине и в других местах, в связи с чем несколько встреч пришлось отменить. Хотя диалог не прервался окончательно, его ближайшее будущее проблематично. Во всяком случае, очевидно, что обсуждение находится лишь на первой стадии.

Решающим вопросом в отношениях между православием и Римом является, несомненно, вопрос о том, как понимать папское служение в церкви. Мы, православные, не можем согласиться с определениями Первого ватиканского собора, обнародованными в 1870 г., которые утверждают непогрешимость и высшую вселенскую юрисдикцию папы. Эти определения были вновь подчеркнуты и подтверждены на Втором ватиканском соборе, однако в то же время собор поместил папские притязания в новый контекст, настаивая также на коллегиальности епископов. Православие признает, что в ранние века церкви Рим первенствовал в твердом свидетельствовании истинной веры; но мы не думаем, что в своем учительском служении папа обладает каким‑то особым даром благодати, которого нет у других енископов. Мы признаем его первым, но только первым среди равных. Папа является старшим братом, а не верховным правителем. Мы не думаем, что в первые десять столетий истории Церкви папа обладал прямой и непосредственной юрисдикцией на христианском Востоке, и считаем невозможным предоставить ему эту власть сегодня.

Для ушей католиков все это, быть может, звучит негативно и безнадежно. Тогда вместо разговоров о том, чего мы, православные, не примем, лучше спросим в положительных терминах: какова природа первенства папы, с православной точки зрения? Несомненно, мы, православные, хотели бы не просто отвести папе в объединенном христианском мире почетное старшинство, но возложить на него апостольское попечение обо всей церкви. Мы хотели бы дать ему право не только принимать апелляции от всего христианского мира, но и брать на себя инициативу в поисках путей разрешения кризисов и конфликтов между христианами, где бы они ни возникали. Мы хотели бы, чтобы в подобных случаях папа действовал не в одиночку, а в тесном сотрудничестве со своими братьями–епископами. Мы хотели бы, чтобы папское служение выражалось не столько в юридических, сколько в пастырских терминах, чтобы папа скорее воодушевлял, чем принуждал, скорее советовал, чем заставлял.

В 1024 г. Константинопольский патриарх Евстафий предложил папе Иоанну XIX следующую формулу, проводящую различение между первенством Рима и первенством Вселенского патриархата:«Пусть Константинопольская церковь будет называться и считаться Вселенской в ее собственной сфере, как Рим считается в мире». Не могла бы совместная православно–католическая комиссия принять эту формулу за основу для обсуждения на будущей встрече?

Старокатолики. Хотя зарождение Старо–католической церкви восходит к началу XVIII в., свою нынешнюю форму она приняла только в 1870–е-1880–е гг., когда к ней присоединилось значительное число католиков, почувствовавших невозможным для себя признать решения Первого ватиканского собора относительно папства. Старо–католики, ориентирующиеся на веру древней нераздельной церкви, не знавшей нарастающих папских притязаний, с естественной симпатией смотрят на христианский Восток. Важные конференции между старо–католиками и православными (где присутствовали также англикане) прошли в Бонне в 1874 и 1875 гг. На них, как и на последующей встрече в Бонне в 1931г., обе стороны констатировали чрезвычайную близость своих позиций. Совместная богословская комиссия, представлявшая обе церкви на международной основе, во время своих заседаний на протяжениии 1975–1987 гг. достигла последовательного и детального согласия в области троичного богословия, христологии, учения о церкви и таинствах. Несмотря на все это, до сих пор не было предпринято конкретных шагов для установления видимого единства. С точки зрения православных, осложняющим фактором является полное евхаристическое общение, существующее с 1931 г. между старо–католиками и англиканами. Таким образом, вопрос об отношениях между старо–католиками и православными не может быть решен изолированно: только если Православная церковь тоже придет к полному взаимопониманию с англиканами, она сумеет довершить свое согласие со старо–католиками.

Англиканская община. С 1981 г. ведется международный православно–лютеранский диалог, а с 1988 г. — международный православно–реформатский диалог. В 1992 г. начались приготовления к диалогу между Православной и Методистской церквами. Однако для Православия гораздо важнее его давнишние отношения с англиканами. С начала XVII в. всегда были англикане, которые рассматривали достигнутые при королеве Елизавете I реформаторские установления как временные и, подобно старо–католикам, обращались к эпохе Вселенских соборов, к святым отцам и к преданию неразделеной церкви. Вспомним епископа Джона Пирсона (1613–1686) с его призывом:«Ищите, как было в начале, идите к истокам, смотрите на древность». Или епископа Томаса Кена (1637–1711), неприсягнувшего, который говорил:«Я умираю в святой, соборной и апостольской вере, исповедуемой всецелой Церковью прежде разъединения Востока и Запада». Этот призыв к древности побудил многих англикан с интересом и любовью обратить взгляд к Православной церкви, а многих православных — к англиканам. В результате усилий таких первопроходцев, как Уильям Палмер (1811–1879)9, Дж. М. Нил (1818–1866) и У. Дж. Биркбек (1859–1916), к концу XIX в. были заложены прочные основания англикано–православной солидарности.

По инициативе Нила в 1863 г. в Британии была основана Восточная церковная ассоциация, ныне известная под именем Ассоциации Англиканской и Восточной церквей. Ассоциация издает журнал Eastern Churches News Letter, поддерживает контакты между англиканами и христианским Востоком, организуя паломничества и встречи. Сходные цели преследует содружество св. Албания и преп. Сергия, основанное в 1928 г. как ответвление Студенческого христианского движения. Оно выпускает очень интересный журнал Sobornost. В прошлом на ежегодных конференциях содружества присутствовали ведущие православные богословы — Булгаков, Лосский, Флоровский, а с англиканской стороны архиепископ Майкл Рамсей (1904–1988) — верный, хотя и критичный поклонник православия. В наши дни эти конференции по–прежнему вносят свой вклад в дело приближения христианского единства через установление тесных личных, дружеских контактов.

Представительные официальные конференции с участием Англиканской и Православной церквей состоялись в Лондоне в 1930 и 1931 гг., а также в Бухаресте в 1935 г. Эта последняя конференция во многих отношениях стала кульминацией англикано–православного сближения. В заключение встречи делегаты заявили:«Подготовлено прочное основание для достижения полного вероучительного согласия между православной и англиканской общинами». В дальнейшем выяснилось, что эти слова были чересчур оптимистичны, и заявления участников Московской конференции Англиканской и Русской церквей 1956 г. (Русская церковь не принимала участия в конференциях 1930–х гг.) оказались значительно сдержаннее.

В период между двумя мировыми войнами православные уделяли большое внимание вопросу англиканского священства. После того, как папа Лев XIII осудил англиканское рукоположение в энциклике 1896 г. Apostolicae Сигае, многие англикане надеялись уравновесить это осуждение, добившись от Православной церкви признания действительности англиканского священства и епископата. В 1922 г. Вселенский патриарх Мелетий IV (Метаксакис) обнародовал декларацию, в которой утверждал, что англиканское рукоположение»обладает той же действенностью, что и рукоположение Римской, Старо–католической и Армянской церквей, поскольку в нем присутствуют все необходимые для этого, с православной точки зрения, существенные элементы». Положительные заявления в сходных терминах были сделаны церквами Иерусалима (1923), Кипра (1923), Александрии (1930) и Румынии (1936). Однако ни одна из этих церквей не вывела практических следствий из своих актов признания. Когда англиканские священники переходят в православие и призываются к православному священническому служению, они всегда заново рукополагаются, хотя в отношении римско–католических священников, перешедших в православие, повторного посвящения не совершается.

После войны ни одна православная церковь не делала благоприятных заявлений в отношении англиканского священства. В 1948 г. Московская патриархия пришла к негативному выводу, констатировав, что»Православная церковь не может согласиться признать правоту англиканского учения о таинствах вообще и о таинстве священства в частности, а потому она не может признать действительность англиканского рукоположения». Но осталась надежда на будущее: если Англиканская церковь формально примет исповедание веры, которое может быть признано Православной церковью как вполне православное, тогда вопрос может быть поставлен заново, и признание не будет невозможным.

Примечательно, что в этой декларации Московская патриархия отказывается рассматривать вопрос о священстве отдельно, но настаивает на помещении его в контекст всецелой веры Англиканской церкви. Для православия действительность рукоположения зависит не просто от выполнения определенных технических условий (внешнее обладание апостольским преемством, правильные форма, материя и намерение). Православные спрашивают: каково общее учение данной христианской общины о таинствах? Какой внутренний смысл усматривает она в апостольском преемстве и священстве? Как она понимает евхаристическое присутствие и жертвоприношение? Только после ответа на эти вопросы можно принять решение относительно действительности или недействительности посвящения. Рассматривать проблему действительности посвящения изолированно — значит зайти в тупик. Сознавая это, англикане и православные в своих дискуссиях, начиная с 1950–х гг., отодвинули в сторону тему действительности священства и сосредоточились на более существенных, центральных вопросах доктринальной веры.

Официальный богословский диалог, в который вовлечены все православные церкви и весь Англиканский союз, начался в 1973 г. Он продолжается, несмотря на кризис 1977–1978 гг., связанный с рукоположением женщин в некоторых англиканских церквах. Было выработано два совместных соглашения: в Москве (1976) и в Дублине (1984). Они содержат замечательные параграфы, например, о Писании и предании, о соборах, общении святых и об иконах. Однако следует признать, что эти соглашения до сих пор остаются на бумаге и почти не влияют на жизнь обеих церквей в целом. Часто создается впечатление, что англикано–православный диалог протекает в пустоте.

С православной точки зрения, главное препятствие на пути установления более тесных отношений с Англиканским союзом — это всеохватность англиканства, крайняя двусмысленность англиканских вероучительных формул, широта толкований, которую они допускают. Есть англикане, чья вера практически неотличима от православия, но есть в англиканском союзе и другие, представители крайнего либерального крыла, кто открыто отвергает основные элементы доктринального и этического учения церкви. Именно это обескураживающее разнообразие внутри англиканства делает англикано–православные отношения такими обнадеживающими и в то же время такими неопределенными.

Близость некоторых англикан к православной вере явствует из двух примечательных брошюр:«Православие и обращение Англии»и»Англиканство и православие». Оба автора были активными и влиятельными членами содружества св. Албания и преп. Сергия.«Экуменическая проблема, — приходит к заключению профессор Ходжес, — должна рассматриваться как проблема возвращения Запада… к трезвомыслию и здоровой жизни, а значит, к православию… Православная вера — та вера, о которой свидетельствуют православные отцы и которую неустанно хранит Православная церковь, — это христианская вера в ее истинной и существенной форме». Но насколько показательны для англиканской церкви эти два автора? Как бы Православная церковь ни стремилась в объединению, она не может вступить в более тесные отношения с Англиканским союзом, пока сами англикане не обретут большую ясность относительно своих собственных воззрений. Слова генерала Александра Киреева (1832–1910) сегодня так же истинны, как и в начале нашего столетия:

«Мы, восточные христиане, искренне хотим прийти к взаимопониманию с великой Англиканской церковью, но этот счастливый результат не может быть достигнут,.. пока сама Англиканская церковь не сделается однородной, и вероучения разных составляющих ее частей не станут одинаковыми».

Всемирный совет церквей. В начале каждой литургии православные христиане молятся»о мире всего мира… и о соединении всех». Другая православная молитва гласит:«Господи Иисусе Христе, Ты связал Апостолов узами любви, и нас, верных рабов Твоих, связал с Собой теми же узами. Дай нам с полной искренностью исполнять заповеди Твои и любить друг друга…» Эта преданность единству и взаимной любви побудила многих православных активно участвовать в работе Всемирного совета церквей (ВСЦ) и в других формах экуменического движения. Но отношение православия к экуменизму остается двойственным. Хотя в настоящее время почти все православные церкви являются полноправными членами ВСЦ, в каждой поместной церкви есть люди, считающие, что подобное членство подрывает понимание православия как единой истинной церкви Христовой. По мнению этого меньшинства (которое, однако, достаточно велико, чтобы с ним считаться), для православия бьыо бы лучше совсем выйти из ВСЦ или, по крайней мере, присутствовать в нем только в качестве наблюдателей.

С начала XX в. особое внимание вопросу о христианском примирении проявлял Вселенский патриархат. При своем вступлении на престол в 1902 г. патриарх Иоаким III разослал окружные послания ко всем автокефальным православным церквам, спрашивая, в частности, их мнения об отношениях с другими христианскими церквами. В январе 1920 г. Вселенский патриархат разослал другое смелое и пророческое послание, адресованное»всем Церквам Христа, где бы они ни находились», призывая к тесному сотрудничеству между разрозненными христианами и к созданию»Лиги Церквей», аналогичной только что основанной»Лиге Наций». Многие высказанные в этом послании идеи предвосхищают дальнейшее образование и деятельность ВСЦ. Константинополь наряду с некоторыми другими православными церквами присутствовал на конференциях.«Вера и церковное устройство»в Лозанне в 1927 г. и в Эдинбурге в 1937 г. Вселенский патриархат также участвовал в первой ассамблее ВСЦ, состоявшейся в Амстердаме в 1948 г., и с тех пор постоянно поддерживает его деятельность.

Совершенно другое отношение к ВСЦ было выражено на Московской конференции, состоявшейся в том же 1948 г.«Цели экуменического движения, выразившиеся в создании Всемирного совета церквей, — решительно заявили делегаты, — не соответствуют идеалу христианства или целям Церкви Христовой, как их понимает Православная церковь». Таким образом, всякое участие в ВСЦ подверглось осуждению. У такой позиции были не только богословские основания; следует учитывать также международную напряженность того времени:«холодная война»была в самом разгаре. Но в 1961 г. Московский патриархат выразил желание стать членом ВСЦ и был принят; это открыло дорогу к членству во Всемирном совете церквей также церквам других коммунистических стран. Отныне заседания ВСЦ стали гораздо полнее и представительнее.

Но даже участвуя в работе ВСЦ, православные часто находили свое членство проблематичным. На нескольких первых заседаниях они сочли невозможным для себя подписать главные резолюции и приняли отдельные декларации; особенно важна декларация, составленная православными в Эванстоне в 1954 г. С 1961 г. православные перестали принимать отдельные постановления, но некоторые хотели бы вернуться к более ранней практике. При голосовании православные регулярно оказываются в меньшинстве, опережаемые протестантским большинством, и настаивают на том, что доктринальные вопросы не могут решаться простым большинством голосов. Они также сожалеют о недостаточном внимании многих членов ВСЦ к молитве и духовности. Православные представители возражают против того, что они считают недопустимым»горизонтализмом»ВСЦ в последние годы, когда основной упор делался на социальные и экономические проблемы в ущерб серьезным богословским дискуссиям. Православные постоянно пытаются привлечь внимание к основному назначению ВСЦ — служить местом встречи между разными церквами, стремящимися к восстановлению христианского единства на основании доктриналъного согласия.

Для православных центральное значение имеет тот факт, что ВСЦ в официальном определении своих оснований утверждает:

«Всемирный совет церквей — это братство церквей, исповедующих Господа Иисуса Христа Богом и Спасителем и потому стремящихся совместно исполнять свое общее призвание к прославлению единого Бога — Отца, Сына и Святого Духа». Если бы это ясное выражение веры в божественность Христа и в Троичную природу Бога было сколько‑нибудь умалено, это сделало бы для православных невозможным по–прежнему оставаться полноправными членами ВСЦ.

Другим основополагающим документом, имеющим для православия особое значение, является сделанное в Торонто заявление, принятое Центральным комитетом ВСЦ в 1950 г. В заявлении говорится:«Членство в ВСЦ не подразумевает непременного принятия специфического учения, касающегося природы церковного единства… Это членство не подразумевает, что каждая церковь должна смотреть на другие церкви–члены ВСЦ как на церкви в истинном и полном смысле слова». Такое заявление дает возможность православным принадлежать к ВСЦ, не отказываясь при этом от своего убеждения, что православие является единственной истинной церковью, сохраняющей полноту веры. Те православные, которые противятся членству в ВСЦ, доказывают, что участие в экуменическом движении означает впадение во»всеобщую ересь экуменизма», утверждающую, что все христианские конфессии равно обоснованны. Но в свете заявления в Торонто совершенно очевидно, что членство в ВСЦ не подразумевает с необходимостью чего‑либо подобного. И действительно, православные представители на заседаниях ВСЦ вновь и вновь настаивают — часто к полному отчаянию других участников — на том, что православие есть единственная истинная церковь.

Православное участие в ВСЦ является фактором кардинальной важности для экуменического движения: именно присутствие православных — а также, в меньшей степени, старо–католиков и англикан — не позволяет Всемирному совету церквей выглядеть чисто протестантским союзом. Но и экуменическое движение, в свою очередь, важно для православия: оно помогает многим православным церквам выйти из сравнительной изоляции, побуждает их встречаться друг с другом и вступать в живой контакт с неправославными христианами. Мы, православные, призваны здесь не только свидетельствовать о том, во что верим сами, но и выслушивать других.

Учиться друг у друга

Хомяков, пытаясь описать отношение православных к другим христианам, в одном из писем прибегает к притче. Учитель уехал, оставив свое учение трем ученикам. Старший прилежно повторял сказанное учителем, ничего не меняя, средний кое‑что добавил к учению, младший кое‑что убавил. По возвращении учитель ни на кого не разгневался, но сказал среднему и младшему:«Благодарите старшего брата: без него вы не сохранили бы истину, которую я вручил вам». А старшему он сказал так:«Благодари младших братьев: без них ты не понял бы истины, которую я вверил тебе».

Православие смиренно приравнивает себя к старшему брату. Оно верит, что силой божественной благодати смогло сохранить в неизменном виде истинную веру,«ничего не прибавив и ничего не убавив». Православные притязают на живое преемство с древней церковью, с апостольским и святоотеческим преданием; они считают, что в разделенном и смятенном христианстве их долг — нести свидетельство об этой непрерывной традиции, которая, оставаясь неизменной, вечно молода, жива и нова. Сегодня на Западе многие — как среди католиков, так и среди протестантов — пытаются освободиться от»напластований и наносов XVI века»,«пробиться за эпоху Реформации и Средних веков». На Западе есть также много христиан, которые пресытились крайним либерализмом, ставящим под сомнение все основополагающие библейские учения, и стремятся вновь обрести в вероучении надежный исходный пункт, в то же время избегая косного фундаментализма. Именно здесь им могут помочь православные. Православие стоит вне того круга идей, в котором западные христиане вращались в последние восемь столетий: оно не пережило ни схоластической революции, ни Реформации, ни Контрреформации, но по–прежнему пребывает в том древнем предании отцов, к которому столь многие на Западе ныне хотели бы вернуться. Таким образом, экуменическая роль православия состоит в том, чтобы ставить под вопрос общепринятые формулы латинского Запада, средневековья и Реформации. В то же время православие, опираясь не на внешнюю букву Писания, а на тот опыт, который пережит церковью в течение столетий, может предложить средний путь между фундаменталистским буквализмом и полуагностицизмом крайних либералов.

Однако если мы, православные, хотим исполнить эту роль надлежащим образом, мы должны понять нашу собственную традицию лучше, чем понимали ее в прошлом, и в этом, в свою очередь, нам может помочь Запад. Мы должны благодарить наших младших братьев за то, что через соприкосновение с ними обрели способность по–новому увидеть православие.

Обе стороны едва начали узнавать друг друга, и каждой нужно многому научиться. Как в прошлом разрыв между Востоком и Западом оказался огромной трагедией для обеих сторон и причиной их взаимного обеднения, так сегодня возобновление контактов между Востоком и Западом уже служит источником взаимного обогащения. Запад, с его высоким критическим стандартом, с его библейскими и патриотическими штудиями, может помочь православию по–новому понять историческую основу Писания и читать отцов со все возрастающей точностью и тщательностью. В свою очередь, православие способно принести западным христианам обновленное осознание внутреннего смысла предания, помочь им увидеть учения отцов как живую реальность. (Румынское издание»Добротолюбия»показывает, сколь полезным может быть сочетание западного критического Стандарта и традиционной православной духовности.) Как православные христиане в своем стремлении к частому причащению следуют примеру западных братьев и сестер, так и западные христиане, в свою очередь, почувствовали, насколько глубже стала их молитва и богослужение благодаря знакомству с православными иконами, Иисусовой молитвой и византийской литургией. На протяжении семидесяти лет гонимая церковь в России и в других странах служила Западу напоминанием о центральном значении мученичества, живым свидетельством ценности животворного страдания. Сегодня православные церкви в бывших коммунистических странах оказались в ситуации плюрализма; и теперь, когда Греческая церковь вынуждена противостоять нарастающей секуляризации, опыт Запада, несомненно, поможет православным взяться за решение проблем христианской жизни в рамках постконстантиновского индустриального общества.

Мы только выиграем, если и дальше будем говорить друг с другом.

 

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1] Цитир. по журналу Orthodox Life (Jordanville, N.Y. 1959), № 4, pp. 30–31.

 

[2] Посл.к магнезийцам,VI, 1; Посл. к смирнянам, VIII, 1 и 2; Посл. к эфесяпам, XX, 2 (цитир. по изд.: Раннехристианские церковные писатели, Москва, СП «Интербук», 1990. — Прим. пер.).

 

[3] Литургия — общее служение, на котором совершается евхаристия.

 

[4] О единстве Церкви, 5.

 

[5] Жизнь Константина, III, 10 и 15.

 

[6] О воплощении, 54.

 

[7] Не развили, а уяснили, более точно высказали то, о чем ранние Отцы говорили не так ясно. Все ранние учили о Троице, но не могли объяснить этого единства, с сохранением при этом Трех Личностей Отца, Сына и Святого Духа. Терминология, которой пользовались апологеты, была далеко не совершенной. Отцы–Каппадокийцы дали старым терминам новые определения, и тогда стало возможным объяснить: как при единстве Божества сохраняется разность Лиц.

Раньше под термином «усиа» понималась природа того или иного существа. Термин «ипостась», согласно Аристотелю, — это вторая природа, т.е. то, как являет себя та или иная природа. По сути хотя термины и различались, они несли в себе одинаковую смысловую нагрузку, а потому стоило кому–то учить о трех «усиа» возникало подозрение в троебожии, стоило кому–то упирать на единство, возникало подозрение, что смываются грани Лиц. Заслуга Отцов–Каппадокийцов в том и состоит, что они закрепили за словом «ипостась» значение того, что мы сегодня понимаем под личностью. Стало нельзя говорить об ипостаси кошки, слово «ипостась» стали употреблять по отношению к разумному существу. А отсюда возможность пояснить тайну трех Лиц.

Отец, Сын и Дух Святой имеют одну природу — это божество, владеют они им равно, а потому они абсолютно равны. В Евангелии Сын Божий говорит: «всё Мое — Твое, и Твое — Мое» (Ин. 17:10), как видно из этой цитаты у них все общее (см. также Ин. 10:30). Также и апостол Павел говорит: «ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9), во Христе вся полнота Божества может обитать лишь в том случае, — если Он–Бог. Но наиболее сильно говорит апостол Петр: «чтобы чрез них вы стали причастниками Божественного естества» (2 Пет. 1:4), стать причастниками Божественного естества мы можем в том случае, если Христос — Бог, в противном случае это невозможно.

Но в то же самое время у каждого из трех Лиц есть свои индивидуальные свойства. Отец не рожден, Сын всегда роджается от Отца (древние обычно приводили пример света от огня — огня не может быть без света, он появляется только с ним), а Дух исходит от Отца. Что стоит за словами «не рожден», «рождается» и «исходит» неизвестно, ибо «признано всеми: велика — тайна благочестия: Он, Кто явлен был во плоти, оправдан был в Духе, виден был ангелами, проповедан был в народах, принят был верою в мире, вознесен был во славе» (1 Тим. 3:16). [прим. редакторов сайта].

 

[8] «То что невоспринято, то и не уврачевано», эти слова Григория Ниского (IV в.) предвосхитили все последующие Вселенские соборы. [Редакторы].

 

[9] Более подробно об иконах в Библии смотрите статью Рассказова А.М. «О священных изображениях в Библии».

 

[10] Migne, Patrvlogia Graeca (P.O.), XCIV, 1384 D.

 

[11] P.O. XCIV, 1276 A.

 

[12] Об иконах, 1, 16 (Р. G. XCIV, 1245 А).

 

[13] Об иконах, I, 21 (P.G.XCIV, 1253 В).

 

[14] The Russians and their Church (London 1945), pp. 107–108.

 

[15] Об иконах, II, 11 (P.G. XCIV, 1296 В).

 

[16] О божестве Сына (P.G. XLVI, 557 В).

 

[17] Письмо 124; Поэмы о самом себе, XVII, 91.

 

[18] ]«Знаю твои дела; ты и не холоден и не горяч. О, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тёпл и не горяч, ни холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр. 3:15–16). [Прим. редакторов]

 

[19] Леонтий Неаполитанский, Добавление к житию Иоанна Милостивого, 21.

 

[20] Леонтий, Добавление, 2.

 

[21] Р. Evdokimov, L'Orthodoxie (Paris 1959), р. 20 [Русский перевод: П. Евдокимов. Православие, М.: ББИ, 2001].

 

[22] Цитир. в S. Runciman, The Eastern Schism, p. 116.

 

[23] Цитир. S. Runciman, The Eastern Schism, p. 139.

 

[24] Жизнь Моисея, 11, 163 (377 А).

 

[25] О православной вере, I, 4 (P.G. XCIV, 800 В).

 

[26] «…помилуй мя, грешного» (ср. молитву мытаря, Лк 18:13).

 

[27] Есть любопытные параллели между исихастским «методом», с одной стороны, и индуистской йогой и мусульманской dhikr, с другой; однако не следует преувеличивать черты сходства.

 

[28] Гомилии 16 (P.G. CLI, 193 В).

 

[29] Письмо 234,1.

 

[30] P.G.CL.1176C.

 

[31] Ср. Максим, Ambigua, P.O. XCI, 1148 D.

 

[32] В.Н.Лосский Очерк мистического богословия. Восточной Церкви, М., 1991,с. 130.

 

[33] The Shape of the Liturgy (London 1945), p. 548.

 

[34] P.G.CL.712A.

 

[35] Цитир. в G. Vernadsky, Kieuan Russia (New Haven 1948), p. 195.

 

[36] В Византиии существовала смертная казнь, но применялась редко; зато наказание в виде увечения было весьма распространенным.

 

[37] Нестор, «Житие св. Феодосия», в: G.P. Fedotov, A Treasury of Russian Spirituality, p. 27.

 

[38] Fedotov, The Russian Religious Mind, vol. I, p. 412.

 

[39] Из жития Александра Невского, написанного» XIII в.; цитир. в: Fedotov, The Russian Religious Mind, vol. I, p. 383.

 

[40] Св. Епифаний, «Житие св. Сергия», в: Fedotov, A Treasury of Russian Spirituality, pp. 69–70.

 

[41] B.J. Kidd, The Churches of Eastern Christendom (London 1927), p. 304.

 

[42] Sir Paul Rycaut, The Present State oj'the Greek and Armenian Churches (London 1679), p. 107.

 

[43] «Исповедание» в данном контексте означает положения веры, торжественное провозглашение религиозного вероучения.

 

[44] Цитир. в: Baynes and Moss, Byzantium: an Introduction, p. 385.

 

[45] Цитир, в: В. Pares, A History of Russia (3 ed., London 1936), р. 93.

 

[46] Цитир. J. Meyendorff, Une controverse sur le role social de l'Eglise. La querelle des biens ecclesiastiques au XVIe siecle en Russie, в журнале Irenikon, vol. XXIX (1956), p. 29.

 

[47] Православным строго воспрещено, под угрозой отлучения, становиться франкмасонами.

 

[48] Беседа старца Серафима с Н.А. Мотовиловым о цели христианской жизни, М., 1991, с. 22–23.

 

[49] В православии титул папы принадлежит не только Римскому епископу, но и патриарху Александрии. Среди других его почетных титулов — «пастырь пастырей», «тринадцатый апостол» и «судья мира».

 

[50] Собрание сочинений, т. 10 (Москва 1953), с. 132.

 

[51] Декрет СНК о свободе совести, церковных и религиозных обществах. 20 января (2 февраля) 1918 г. См.: Русская православная церковь и коммунистическое государство. 1917–1941. Документы и фотоматериалы. М.: ББИ, 1996, с. 29–30. — Прим. ред.

 

[52] Ф.Н. Олешук (бывший секретарь Союза воинствующих атеистов). Учительская газета от 26 ноября 1949 г.

 

[53] G.P. Fedotov, TheRussian Church since the Revolution (London 1928), p. 47.

 

[54] Nikita Struve, Christians in Contemporary Russia, pp. 393–398.

 

[55] При принятии Виннэра было оговорено, что он сохраняет за собой только священнические функции; действенность его епископского посвящения в рамках Либеральной католической церкви осталась под вопросом.

 

[56] The Opinions of the Bishops on the Baptizing of Heretics, 30.

 

[57] «The Catholicity of the Church», in Bible, Church, Tradition, pp. 46–47. Ср. также очерк Флоровского»Saint Gregory Palamas and the Tradition of the Farthers»в том же сборнике, pp. 105–120; и V. Lossky,«Tradition and Traditions», in Ouspen. sky and Lossky, The Meaning of Icons, pp. 13–24. Всем этим трем статьям я многим обязан.

 

[58] На Святого Духа, XXVII (66).

 

[59] В последние сто лет под влиянием»модернизма»многие протестанты фактически отказались от догматов о Троице и воплощении. Так что когда я говорю о кальвинистах, лютеранах и англиканах, я имею в виду тех, кто еще сохраняет верность классическим протестанским формулам XVI в.

 

[60] Савеллий — еретик II в., который считал Отца, Сына и Святого Духа не тре- мя разными личностями, но просто разными»модусами», или»аспектами», божества.(Т. е. одно и Тоже Лицо являло Себя, то как Отец, то как Сын, а то как и Дух Святой).

 

[61] Summa Theologia, I, quaest. 40, art.2.

 

[62] См. также»Греческая и латинская традиции об исхождении Святого Духа», Страницы 1(1996), ее. 144–158; Э. Ланн»Исхождение Святого Духа в западной традиции», Страницы 5(2000), ее. 170–185- Прим. ред.

 

[63] Начальные главы книги Бытия имеют дело с религиозными истинами и, конечно, не должны пониматься буквально как сообщение об исторических фактах. За пятнадцать веков до появления современной библейской критики греческие отцы уже толковали творение и рай не столько буквально, сколько символически.

 

[64] О православной вере, II, 12.

 

[65] Фома Аквинский в рассуждениях об аде в целом следует Августину, и, в частности, сохраняет представление о первородной вине. Однако в том, что касается некрещеных младенцев, Фома утверждает, что они отправляются не в ад, а в лимб. Такая точка зрения является сегодня общепринятой среди католических богословов. Насколько мне известно, православные богословы не прибегают к идее лимба.

Нужно признать, что августинианское представление об аде время от времени встречается в православной литературе, но, как правило, это происходит вследствие западного влияния.«Православное исповедание»Петра Могилы, как и следовало ожидать, имеет сильную августинианскую окраску; с другой стороны,«Исповедание»Досифея свободно от августинианства.

 

[66] Гомилии Макария, V, 9. Именно такое преображенное»тело Воскресения»пытается символически изобразить иконописец. Сохраняя индивидуальные черты сходства в ликах святых, он намеренно избегает реалистической и»фотографической»портретности. Живописать людей в точности такими, как они выглядят, — значит изображать их все еще в»земном», падшем состоянии, а не в»небесном»теле.

 

[67] Минуций Феликс (конец II в.?), Octavius, 34. Почитая человеческое тело и веруя в его грядущее воскресение, в Православной церкви мы не допускаем кремации. К несчастью, этот запрет, основанный на глубоких богословских принципах, часто нарушается.

 

[68] А. Хомяков,«Церковь одна», § 9. (В дальнейшем планируется вывесить это сочинение на сайте).

 

[69] Против ересей III, XXIV, 1.

 

[70] А. Хомяков, Церковь одна, § 9.

 

[71] Там же, § 1.

 

[72] Вера в вечную девственность Марии на первый взгляд может показаться противоречащей Писанию, ибо в Мк 3:31 упоминаются»братья»Иисуса. Но в данном случае речь может идти о сводных братьях, рожденных Иосифом в первом браке. Кроме того, по–гречески это слово может означать как собственно братьев, так и двоюродных братьев или других близких родственников.

 

[73] Гомилии на 1 Кор, VII, 1 (P. G. LXI, 55).

 

[74] «Народная религия Восточной Европы литургична и обрядова, но не всецело не от мира сего. Религию, которая печется о пропаганде новых способов истребления гусениц или об извлечении мертвых крыс со дна колодцев, трудно было бы уличить в чистом мистицизме»(G. Every, The Byzantine Patriarchate, p. 198).

 

[75] Гомилии на Ин, LXXXVI, 4 (P. O. LIX, 472).

 

[76] В этом и в последующих разделах таинства описываются согласно практике, принятой в настоящее время в византийском обряде; но мы, разумеется, не должны забывать о возможности, а фактически и действительности, существования западного обряда в православии (см. сс. 192–193).

 

[77] Анамнесис и эпиклесис в том виде, как они приводятся здесь, взяты излитургии св. Иоанна Златоуста. В литургии св. Василия они имеют несколько иной вид.

 

[78] В средневековой философии проводится различение между сущностью (то есть тем, что конституирует вещь, делает ее тем, что она есть) и акциденциями, или свойствами, которые принадлежат субстанции (то есть всем тем, что может быть воспринято чувствами: размер, вес, очертание, цвет, вкус, запах и т. д.). Субстанция есть существующее само по себе (ens perse), акциденция же способна существовать только в чем‑то другом (ens in alio).

Прилагая это учение к евхаристии, мы получаем доктрину пресуществления. Согласно этой доктрине, в момент мессы, когда совершается освящение, происходит изменение субстанции, но акциденции остаются прежними: субстанции хлеба и вина претворяются в субстанции тела и крови Христовых, но акциденции хлеба и вина, то есть качества цвета, вкуса, запаха и т. д., чудесным образом продолжают существовать и восприниматься чувствами.

 

[79] Несомненно, большинство римо–католиков сказали бы то же самое.

 

[80] Это любопытный пример того, как»избирательна»церковь в принятии постановлений поместных соборов (см. выше, сс. 211–212).

 

[81] О православной вере, IV, 13 (Р. G. XCIV, 1145 А).

 

[82] Комментарий на Божественную литургию, 32.

 

[83] Нужно помнить, что пост перед причастием совершается с одной целью, чтобы привести желающего причаститься к пониманию своего недостоинства принимать Святые Тайны, но это вобщем не означает, что человек непостившийся не может приступить к таинству — главное осознание своего недостоинства, а все остальное лишь может служить помощью в этом, но никак не тайносовершителем таинства, ибо:«не то, что входит в уста, оскверняет человека, а то, что исходит из уст, — вот, что оскверняет человека»(Матф. 15:11)».

В»Пасхальном слове»Иоанн Златоуст говорит о том, что даже непостившийся пусть приходит к радости Пасхи, ради святости этого дня, а в одной из молитв ко святому Причащению говорит так:«Несмь доволен, Владыко Господи, да внидеши под кров души моея… но понеже хощеши Ты, яко человеколюбец, жити во мне, дерзая приступаю…»(Молитва ко Святому Причащению 9), то есть я недостоин, но раз Ты призываешь, я повинуясь дерзаю. Поэтому если у человека есть какая‑нибудь страсть, с которой он не в силах сам справится, то он может причащаться, единственное что он должен осознавать, так это свое недостоинство, когда он подходит к чаше. (прим. авторов сайта).

 

[84] В случае необходимости архимандрит или протоиереи имеют право, выступая от имени епископа, рукоположить чтеца.

 

[85] Что случится, если они восклинут Anaxios (недостоин)? Не вполне ясно. Несколько раз в течение нынешнего столетия собрание верующих и Константинополе и в Греции действительно выражало таким образом свое — несогласие, но безрезультатно. Однако некоторые возразят, что, по крайней мере в теории, при несогласии мирян посвящение или рукоположение не может состояться.

 

[86] Прот. Сергии Булгаков. Православие. Париж, 1989, с. 251.

 

[87] Hymns of the Eastern Church, 3th ed. (London 1866), p. 52.

 

[88] Сретение (2/15 февраля) иногда причисляют к праздникам Господа, и тогда восемь праздников оказываются Господними и четыре — Богородичными.

 

[89] Каллист и Игнатии Ксанфопулы, в Добротолюбии, т. 4 (Афины 1961), р. 232.

 

[90] G. Florovsky, Prayer Private and Corporate («Ologos»publications, Saint Louis), p. 3.

 

[91] Мистические трактаты, изд. Wensinck, p. 174.

 

[92] Прот. С. Булгаков, Православие, Париж, 1989, с. 314.

 

[93] Откровенные рассказы странника духовному своему отцу. М., 1992, сс. 21–22.

 

[94] Церковь одна.

 

[95] Sergius Bulgakov, The Orthodox Church, p. 214.

 

[96] В православном церковном праве термин»икономия»означает отступление от церковных правил ради спасения отдельных людей.

 

[97] Здесь Бристольская консультация прибегает к языку Халкидонского собора (451): см. выше, с. 31.

 

[98] Более подробно см. Богословский диалог между Православной церковью и Восточными православными церквами. Сост. и ред. К. Шайо. М.: ББИ, 2001. — Прим. ред.

 

[99] Об этом см. замечательную книгу J. F. Coakley, The Church of the East and tin of England: A History of the Archbishop of Canterbury's Assyrian Mission (Oxford 1992), особенно pp. 218–233. Посетив в 1960 г. русский женский монастырь» долине близ Нью–Йорка, я имел удовольствие встретиться с очевидцем объединения 1898 г., который тоже носил имя Map Йонан. Сперва он был женатым священником, а после смерти жены стал епископом. Когда я спросил монахинь, сколько ему лет, они ответили:«Он говорит, что 102 года, но его дети утверждают, что, должно быть, гораздо больше».