Искупитель, ныне перешел в таинства.

Св. Лев Великий (+ 733)

Главное место в православном богослужении принадлежит таинствам, или, как они называются по–гречески, мистериям.«Евхаристия называется таинством, — писал св. Иоанн Златоуст, — ибо то, во что мы верим, отлично от того, что мы видим; но видим мы одно, а верим в другое… Когда я слышу упоминание о Теле Христовом, я понимаю сказанное в одном смысле, а неверующий — в другом» [73]. Этот двойственный характер, внешний и внутренний одновременно, составляет отличительную черту таинства. Подобно церкви, таинства одновременно видимы и невидимы, во всяком таинстве присутствует сочетание внешнего видимого символа с внутренней духовной благодатью. При крещении христианин внешне погружается в воду и в то же время внутренне очищается от грехов, при евхаристии он принимает то, что видится как хлеб и вино, а в действительности есть тело и кровь Христовы.

В большинстве таинств церковь берет материальные вещи — воду, хлеб, вино, масло — и делает их носителями Духа. Таким образом, таинства направлены назад, к воплощению, когда Христос облекся материальной плотью и сделал ее носительницей Духа. Но они направлены и вперед, вернее, предвосхищают апокатастасис и окончательное искупление материи в Судный день. Православие отвергает любые попытки умалить материальность таинств. Человеческая личность должна рассматриваться в холистических терминах — как целостное единство души и тела, и потому таинственное богослужение, в котором принимаем участие мы, люди, тоже должно включать в себя целиком наши тела вкупе с нашими душами. Крещение совершается через погружение в воду, в евхаристии вкушается дрожжевой хлеб, а не облатки, в таинстве исповеди отпущение дается не на расстоянии, а через возложение руки на голову кающегося, при отпевании гроб обычно оставляют открытым, и все подходят к нему и целуют усопшего: мертвое тело внушает любовь, а не отвращение.

Православная церковь обычно говорит о семи таинствах — в основном тех же самых, что и в римско–католическом богословии. Это:

1) крещение,

2) миропомазание (равнозначно западной конфирмации),

3)евхаристия,

4) покаяние, или исповедь,

5) священство,

6) брак,

7) елеосвящение.

Только в XVII в., когда латинское влияние достигло апогея, этот список окончательно определился. До того православные богословы значительно расходились в установлении числа таинств: так, Иоанн Дамаскин говорит о двух таинствах, Дионисий Ареопагит — о шести, Иоасаф, митрополит Эфесский (XV в.), — о десяти, а византийские богословы, признававшие семь таинств, расходятся в содержании этого списка. Даже сегодня число»семь»не имеет особенного догматического значения для православного богословия, но употребляется главным образом в целях удобства в учении.

Те, кто учит в терминах»семи таинств», должны остерегаться двух неверных толкований. Во–первых, хотя все семь являются истинными таинствами, не все они равны достоинством, но среди них имеется определенная»иерархия». Например, евхаристия стоит в самой сердцевине всякой христианской жизни, чего не скажешь о елеосвящении. Среди семи таинств крещение и евхаристия занимают особое положение: по формуле Совместного комитета католических и англиканских богословов (Бухарест, 1935 г.) эти два таинства являются»превосходнейшими среди божественных таинств».

Во–вторых, когда мы говорим о»семи таинствах», мы никогда не должны изолировать их от многих других действий в церкви, которые тоже обладают сакраментальным характером и, соответственно, именуются священнодействиями. К ним относятся обряды, связанные с принятием монашества, великое освящение воды на Богоявление, заупокойная служба и помазание монарха. Во всех этих обрядах присутствует сочетание внешнего видимого символа и внутренней духовной благодати. Православная церковь практикует также множество меньших освящений, тоже имеющих сакраментальную природу: освящение зерна, вина и масла, плодов, полей и домов, любого предмета. Такие малые освящения и службы подчас носят весьма практический и прозаический характер: это могут быть молитвы об освящении автомашины или тепловоза, об очищении помещения от паразитов [74]. Между более широким и более узким смыслами слова»таинство»нет жесткого разграничения: всю христианскую жизнь нужно рассматривать как целое, как единую мистерию, или единое великое таинство, разнообразные аспекты которого выражаются во множестве действий, одни из которых совершаются в человеческой жизни лишь однажды, а другие, быть может, — каждый день.

Таинства имеют личностный характер: они суть средства, через которые Божья благодать подается каждому христианину индивидуально. По этой причине в большинстве таинств Православной церкви священник называет христианское имя каждого. Например, давая святое причастие, он произносит:«Причащается раб Божий [имя] святого Тела и Крови Господа нашего»; при елеосвящении:«Отче, исцели раба Твоего [имя] от болезни телесной и душевной»; при рукоположении епископ возглашает:«Божественная благодать, всегда исцеляющая слабое и сотворяющая недостающее, посвящает [имя]». Заметим, что тот, кто совершает таинство, никогда не говорит от первого лица. Он не должен произносить:«Я крещу… Я помазую… Я посвящаю». Таинства совершаются не нами, но Богом в церкви, их истинный совершитель есть сам Христос. Как говорит св. Иоанн Златоуст,«священник всего лишь дает взаймы свой язык и предоставляет свою руку» [75].

В сегодняшней Православной церкви, как и в ранней церкви, тесно связаны между собой три таинства, вводящие в христианство: крещение, миропомазание, первое причастие. Православный, который становится членом тела Христова, тотчас наделяется всеми преимуществами этой принадлежности. Православные дети принимают во младенчестве не только крещение, но также миропомазание и причастие.«Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное»(Мф 19:14).

Крещение [76]

В акте крещения имеются два существенных элемента: призывание имени Троицы и тройное погружение в воду. Священник произносит:«Крещается раб Божий [имя] во имя Отца, аминь; и Сына, аминь; и Святого Духа, аминь». После призывания имени каждого Лица Троицы священник погружает ребенка в купель: либо целиком, либо частично, но тогда он обливает водой все тело. Если крещаемый настолько болен, что погружение представляет угрозу для жизни, тогда достаточно полить водой на лоб, но во всех иных случаях погруженим нельзя пренебрегать.

Многих православных смущает тот факт, что западные христиане, отказавшись от изначальной практики крещения, ныне довольствуются тем, что льют немного воды на лоб крещаемого или даже вовсе не льют воду, а лишь слегка смачивают лоб (к сожалению, теперь это стало обычным и в англиканской общине). Даже если некоторые представители православного духовенства небрежно исполняют предписания, истинно православное учение абсолютно однозначно: погружение является сущностно необходимым (за исключением особых случаев), ибо если не совершается погружение, то утрачивается соответствие между внешним знаком и внутренним смыслом, и символизм таинства оказывается разрушенным. Крещение символизирует мистическое погребение и воскресение со Христом (Рим 6:4–5; Кол 2:12), и внешним знаком этого является погружение крещаемого в воду купели и последующее появление из воды. Поэтому сакраментальный символизм требует погружения, или»погребения»в водах крещения и затем»воскресения»из них. Крещение через омовение (когда вода льется на часть тела) допустимо в особых случаях, но крещение через разбрызгивание воды или смазывание водой просто–напросто не является крещением вообще.

Через крещение мы получаем полное прощение всякого греха — как первородного, так и нынешнего, мы становимся христианами, членами тела Христова — Церкви. В память о крещении православные христиане обычно не снимая носят на шее крестик, надетый на цепочку.

В нормальном случае крещение совершает епископ или священник. В экстренных случаях крещение может совершить диакон или даже любой христианин. Но если римско–католические богословы полагают, что при необходимости крещение может совершить даже нехристианин, то православные богословы считают это невозможным. Тот, кто совершает крещение, сам должен быть крещен.

Миропомазание

Сразу же после крещения православный ребенок получает миропомазание, или конфирмацию. Священник берет специальное масло, именуемое миром, и помазует определенные части тела ребенка, запечатлевая их знаком креста: сперва лоб, затем глаза, ноздри, рот и уши, потом грудь, руки и ноги. При помазывании он произносит:«Печать дара Духа Святого. Аминь». Ребенок, посредством крещения приобщенный ко Христу, теперь, в миропомазании, получает дар Духа и становится laikos (мирянином), полноправным членом народа (laos) Божьего. Миропомазание есть продолжение Пятидесятницы: тот же Дух, который видимым образом сошел на апостолов в огненных языках, ныне нисходит на новокрещеного невидимо, но не менее реально и действенно. Через миропомазание каждый член церкви становится пророком и приобщается к царскому священству Христа; все христиане равным образом, в силу миропомазания, призваны сознательно свидетельствовать об Истине.«Вы имеете помазание от Святого и знаете все»(1 Ин 2:20).

Обычно на Западе конфирмацию совершает сам епископ; на Востоке миропомазание совершает священник, но миро, им используемое, прежде должно быть освящено епископом. (В современной православной практике только епископ, возглавляющий автокефальную церковь, имеет право освящать миро.) Таким образом, и на Западе, и на Востоке епископ вовлекается во второе таинство христианской инициации: на Западе — непосредственно, на Востоке — опосредованно.

Миропомазание также служит таинством примирения. Если православный отступит в ислам, а потом вернется в церковь, то при повторном принятии он получает миропомазание. Также, если католик обратится в православие, то Константинопольский патриархат и Греческая церковь обычно принимают его через миропомазание; что касается Русской церкви, она, как правило, принимает его просто через произнесение символа веры, без помазания. Англикане и другие протестанты всегда принимаются через миропомазание. Иногда обращенные принимаются через крещение.

После миропомазания православный ребенок как можно быстрее приводится к причастию. Самые ранние воспоминания ребенка о церкви сосредоточены вокруг акта принятия Святых Даров — тела и крови Христовых. Дети допускаются к причастию не в шесть–семь лет (как в Католической церкви) и не в подростковом возрасте (как у англикан), но с самого начала.

Евхаристия

Сегодня евхаристия совершается в Восточной церкви согласно одному из четырех разных чинов:

1) Литургия св. Иоанна Златоуста (обычная литургия в воскресные дни и в будни).

2) Литургия св. Василия Великого (совершается десять раз в году, по структуре очень напоминает литургию св. Иоанна Златоуста, но центральная евхаристическая молитва намного длиннее).

3) Литургия св. Иакова, брата Господня (совершается только раз в году, надень св. Иакова, 23 октября, в Иерусалиме и немногих других местах).

4) Литургия преждеосвященных даров (по средам и пятницам во время Великого поста и в первые три дня Страстной недели. Во время этой литургии даров не освящают, но причащаются дарами, освященными в прошлое воскресенье).

Общая структура литургий св. Иоанна Златоуста и св. Василия такова:

I. Приуготовительная служба — протесис, или проскомидия: приготовление хлеба и вина для евхаристии.

II. Литургия слова — синаксис, или литургия оглашенных.

А. Вступление — энарксис.

Великая (мирная) ектения

Псалом 102 (103)

Малая ектения

Псалом 145 (146), за которым следует гимн»Единородный Сыне и Слове Божий»

Малая ектения

Блаженны (Мф 5:3–12) с особыми гимнами, или тропарями, назначенными на данный день

В. Малый вход, за которым следуют особые тропари для данного дня.

Трисвятое — «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас»(повторяется несколько раз)

С. Чтение Писания.

Прокимен — стихи, обычно из псалмов

Апостол (чтение из Деяний или Посланий)

Аллилуйя — поется девять или, иногда, три раза, со вставками стихов из Писания

Чтение Евангелия

Проповедь (часто переносится на конец службы)

D. Ходатайство о церкви

Сугубая ектения

Ектения об усопших

Ектения об оглашенных и удаление оглашенных

III. Евхаристия, или литургия верных.

А. Две краткие ектений верных, за ними следует Великий вход, а после него просительная ектения.

В. Целование мира и символ веры.

С. Евхаристическая молитва (анафора). Вступительный диалог

Благодарение — достигает кульминации в повествовании о Тайной вечере и в словах Христа:«Сие есть Тело Мое… Сия есть Кровь Моя…»

Анамнесис — «воспоминание»и приношение. Священник»вспоминает»смерть, погребение, воскресение, вознесение и второе пришествие Христа и»предлагает»Богу Святые Дары Эпиклесис — призывание Духа на Святые Дары

Ходатайственное поминовение всех членов церкви: Богоматери, святых, усопших и живых Просительная ектения, за которой следует молитва Господня

D. Возношение освященных Даров и преломление Хлеба.

Е. Причащение духовенства и народа.

F. Завершение службы: благодарение и заключительное благословение, раздача антидора.

Первая часть литургии, проскомидия, совершается священником и диаконом тайно на жертвеннике. Публичная часть службы распадается надвое: синаксис (пение гимнов, произнесение молитв, чтение из Писания) и собственно евхаристию. Первоначально синаксис и евхаристию часто служили порознь, но с IV в. две службы слились в одну. Обе части содержат входы, именуемые, соответственно, малым и великим входом. Во время малого входа Евангелие обносится процессией по церкви; во время великого входа хлеб и вино (приготовленные до начала синаксиса) переносятся на престол. Малый вход соответствует Introit в западном обряде (изначально малый вход открывал общую часть службы, но в настоящее время ему предшествуют ектений и псалмы), великий вход в общих чертах, но не в точности, соответствует западной процессии предложения. И синаксис, и евхаристия имеют ярко выраженный кульминационный момент: в синаксисе это чтение Евангелия, в евхаристии — эпиклесис, призывание Святого Духа.

Вера Православной церкви в том, что касается евхаристии, совершенно проясняется в ходе евхаристической молитвы. Священник читает вступительную часть благодарения тихим голосом (в некоторых местах в наше время ее произносят громко), пока не дойдет до слов Христа на Тайной вечере:«Приимите, ядите, сие есть Тело Мое… Пиите… сия есть Кровь Моя…«Эти слова всегда произносят в полный голос, дабы их слышало все собрание. Далее священник вновь тихо произносит анамнесис.

Поминая… крест, гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную сидение, второе и славное паки пришествие…

И продолжает в полный голос:

Твое от Твоих Тебе приносим о всех и за вся.

Затем наступает эпиклесис — как правило, читаемая тихо, но иногда и громко, для всего собрания:

Ниспошли Духа Твоего Святого на нас и на предлежащие Дары сии…

И соделай хлеб сей честным Телом Христа Твоего. Аминь. А что в чаше сей — честною Кровью Христа Твоего. Аминь. Преложив Духом Твоим Святым. Аминь, аминь, аминь [77].

Священник и диакон тотчас делают земной поклон или простираются ниц перед отныне освященными Святыми Дарами.

«Момент освящения»понимается в Православной и Римско–католической церквах несколько по–разному. Согласно средневековому латинскому богословию, освящение совершается словами установления евхаристии:«Сие есть Тело Мое… Сия есть Кровь Моя…«Согласно православному богословию, акт освящения не исполнен до конца эпиклесиса, и поклонение Святым Дарам прежде этого момента осуждается Православной церковью как»артолатрия»(поклонение хлебу). Однако православное учение не означает, что освящение совершается только в эпиклесисе, и не считает слова установления второстепенными и незначительными. Напротив, православные рассматривают всю евхаристическую молитву как одно неделимое целое, так что все три основные части молитвы — благодарение, анамнесиси эпиклесис — являются составными частями единого акта освящения. Но это как раз и означает, что если нам нужно выделить»момент освящения», этот момент не может наступить вплоть до последнего»аминь»эпиклесиса.

Присутствие Христа в евхаристии. Как явствует из слов эпиклезы. Православная церковь верит, что после освящения хлеб и вино поистине становятся телом и кровью Христа: они суть не просто символы, но реальность. Однако, хотя православие всегда настаивало на реальности изменения, оно никогда не пыталось объяснить его способ: евхаристическая молитва в литургии использует нейтральный термин metaballo — «преображаться»,«претворяться»,«изменяться». Правда, в XVII в. не только отдельные православные авторы, но даже православные соборы, вроде Иерусалимского собора 1672 г., использовали латинский термин пресуществление (по–гречески metousiosis) вкупе со схоластическим различением субстанции и акциденций [78]. Но в то же время отцы Иерусалимского собора сочли необходимым добавить, что употребление данных терминов не является объяснением способа изменения: это есть тайна и навсегда останется непостижимым [79]. Но, несмотря на эту оговорку, многие православные почувствовали, что Иерусалимский собор слишком непосредственно усвоил терминологию латинской схоластики. Примечательно, что Русская церковь в переводе актов Иерусалимского собора хотя и сохранила слово»пресуществление», но тщательно перефразировала остальную часть текста, избежав употребления технических терминов»субстанция»и»акциденции» [80].

Сегодня немногие православные авторы еще используют термин»пресуществление», но при этом настаивают на двух пунктах: во–первых, есть много других слов, которые с равным правом могут употребляться для обозначения освящения, и среди них термин»пресуществление»не обладает какой‑либо уникальной или решающей авторитетностью; во–вторых, его употребление не обязывает богословов принимать философские понятия Аристотеля. В целом позиция Православной церкви по данному вопросу вполне ясно изложена в»Пространном катехизисе»св. Филарета, митрополита Московского (1782–1867), утвержденном Русской церковью в 1839 г.:

ВОПРОС: Как должно разуметь слово»пресуществление»?

ОТВЕТ: Словом»пресуществление»не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Господню, ибо сего нельзя постичь никому, кроме Бога; но показывается только то, что истинно, действительно и существенно хлеб бывает самым истинным Телом Господним, а вино самою Кровью Господнею».

И далее в катехизисе приводится цитата из Иоанна Дамаскина:

Если ты станешь допытываться, как это происходит, то тебе достаточно знать, что это совершается через Святого Духа… Мы не ведаем ничего, кроме того, что Слово Божье правдиво, действенно и всемогуще, но пути его действия неисследимы [81].

В каждой православной приходской церкви освященные Дары чаще всего хранятся в алтаре, на престоле, хотя строгого правила относительно места их хранения не существует. Православные, однако, не совершают общей службы перед ними; нет у них и чего‑либо подобного католическим Exposition Benedictio (поклонение Дарам вне литургии — прим. ред.). Дары сохраняются для причащения больных, но не для каких‑либо иных целей. Священник благословляет народ Дарами во время литургии, но не в иное время. Евхаристия — это по существу своему трапеза, и потому значение освященных элементов теряется, если использовать их вне контекста еды и питья.

Евхаристия как жертва. Православная церковь верит, что евхаристия есть жертва; и здесь вновь основное православное учение ясно выражено в самом тексте литургии:«Твое от Твоих Тебе приносим о всех и за вся». (1) Мы приносим Твое от Твоих. Приносимая во время евхаристии жертва есть сам Христос. Наше приношение хлеба и вина принимается в самопожертвование Христа и таким образом претворяется в Его тело и кровь. (2) Приношение совершается от Твоих: Христос не только есть приносимая жертва, но и — в истинном и глубоком смысле — тот, кто совершает приношение. Он есть одновременно жертва и жертвователь, приносимый и приносящий. В молитве перед великим входом священнослужители обращаются ко Христу:«Ты есть приносящий и приносимый». (3) Мы совершаем приношение Тебе, евхаристия, согласно Константинопольскому собору 1156–1157 гг., приносится Троице. Иначе говоря, она приносится Христом не Богу Отцу, а всем трем Лицам Троицы: Христом самому Христу, вкупе с Отцом и Святым Духом. Так что на вопросы о том, что является евхаристической жертвой, кем она совершается и кому приносится, следует один ответ: Христос, Христом, Христу (хотя в последнем случае мы должны добавить, что Христос принимает жертву вместе с двумя другими Лицами Троицы, так как Бог неделим). (4) Мы жертвуем за всех, согласно православному учению, евхаристия есть умиротворяющая жертва (по–гречески thysia hilastirios), приносимая от имени живых и усопших.

Итак, приносимая нами в евхаристии жертва есть жертва Христа. Но что это означает? Богословы отстаивали и продолжают отстаивать множество разных теорий на этот счет. Некоторые из них церковь отвергла как неподходящие, но она никогда формально не связывала себя с каким‑либо конкретным объяснением евхаристической жертвы. Николай Кавасила резюмирует общепринятую православную позицию следующим образом:

Во–первых, жертва есть не просто образ или символ, но жертва истинная; во–вторых, приносится в жертву не хлеб, но истинное Тело Христово; в–третьих, Агнец Божий был принесен в жертву лишь однажды и на все времена… Евхаристическое жертвоприношение состоит не в вещественном и кровавом заклании Агнца, а в претворении хлеба в жертвенного Агнца» [82].

Евхаристия — не просто поминовение и не образное представление жертвы Христовой, но само подлинное жертвоприношение. С другой стороны, она не является ни новым жертвоприношением, ни повторением крестной жертвы, ибо Агнец был принесен в жертву»лишь однажды и на все времена». События жертвы Христовой — воплощение, Тайная вечеря, распятие, воскресение и вознесение — не повторяются в евхаристии, но присутствуют в настоящем.«Во время литургии, ее священной силой, мы переносимся в точку, где вечность пересекается со временем, и в этой точке мы становимся действительными современниками библейских событий,.. как их очевидцы».«Все Тайные вечери церкви являются одной вечной и единственной Вечерей, Тайной вечерей Христа в сионской горнице. Один и тот же божественный акт одновременно совершился в определенный момент истории и постоянно предлагается в таинстве».

Святое причастие. В Православной церкви как миряне, так и духовенство всегда причащаются и хлебом, и вином. Причастие дается мирянам в ложке: кусочек святого хлеба и немного вина, — и принимается стоя. Православие настаивает на строгом посте перед причастием: нельзя ничего есть или пить после утреннего пробуждения [83]. Сегодня многие православные причащаются нечасто — три–четыре раза в год, — и не из‑за пренебрежения таинством, а потому, что с детства были научены подходить к причастию только после долгого и тщательного приуготовления. Однако в последние годы в Греции, России, Румынии и на Западе вошло в обыкновение причащаться часто — во многих приходах каждое воскресенье. Это можно приветствовать как возвращение к практике ранней церкви.

После заключительного благословения, которым заканчивается литургия, народ подходит за кусочком хлеба, называемым антидор. Этот хлеб благословлен, но не освящен, хотя и взят (хотя бы частично) от той же просфоры, что и освященный хлеб. В большинстве православных приходов неправославным, присутствующим на литургии, позволяют — и даже поощряют их к этому — принимать антидор, в знак христианской дружбы и любви.

Покаяние

Православные дети причащаются с младенчества. Как только они достигают возраста, когда становятся способными различать правильное и неправильное и понимать, что такое грех (примерно в шесть–семь лет), они могут быть допущены к другому таинству — покаянию, или исповеди (по–гречески metanoia или exomologisis). Посредством этого таинства прощаются грехи, совершенные после крещения, и грешник примиряется с церковью; поэтому оно часто именуется»вторым крещением». Одновременно с таинством совершается исцеление души, ибо священник не только отпускает грехи, но и дает духовный совет. Поскольку любой грех является грехом не только перед Богом, но и перед ближним, перед общиной, исповедь и дисциплина покаяния были в ранней церкви публичным делом; однако за прошедшие века и на Востоке, и на Западе исповедь приняла форму частной»беседы»с глазу на глаз между священником и кающимся. Священнику строжайшим образом запрещено раскрывать любому третьему лицу сведения, узнанные на исповеди.

В православии исповеди выслушиваются не в закрытой кабинке с решеткой, разделяющей священника и исповедующегося, но в любой подходящей части церкви: обычно на открытом месте непосредственно перед иконостасом; иногда священник и кающийся уединяются за ширмой, или же может быть специальная комната в храме, выделенная для исповеди. Если на Западе священник сидит, а кающийся стоит на коленях, то в Православной церкви оба стоят (или — иногда — оба сидят). Часто кающийся располагается напротив аналоя, где помещается крест и икона Спасителя либо Евангелие; священник стоит рядом. Такое внешнее устроение выражает тот факт, что в исповеди судит не священник, а Бог, священник же является только свидетелем и служителем Бога. Это же подчеркивается словами, которые — в практике Русской церкви — священник перед исповедью обращает к кающемуся:

Смотри, чадо, Христос невидимо стоит здесь и принимает твою исповедь. Поэтому не стыдись и не бойся, ничего не скрывай от меня, но без колебаний расскажи все, что ты сделал, и получишь прощение от Господа нашего Иисуса Христа. Гляди, Его святая икона перед нами; а я- только свидетель, свидетельствую перед Ним обо всем, что ты мне скажешь. Но если ты что‑либо утаишь от меня, то совершишь двойной грех. Так что остерегайся, как бы, придя к Врачу, не уйти неисцеленным.

После этого священник выслушивает исповедь, при необходимости задает вопросы и затем дает совет. Исповедав все, кающийся встает на колени либо склоняет голову, а священник, накрыв его голову епитрахилью и возложив на нее руку, произносит молитву отпущения. В греческих книгах формула отпущения стоит в третьем лице («Да простит Бог…»), в то время как в славянских книгах она произносится от первого лица («Я прощаю…»). Обычная греческая формула такова:

Все, что ты высказал мне, недостойному, и что не высказал по неведению или по забывчивости, что бы это ни было, да простит тебя Бог в этом и в будущем мире… Иди с миром и не печалься.

Славянская формула гласит:

Да простит тебе, чадо [имя], Господь Бог наш Иисус Христос по милости и человеколюбию все твои прегрешения. Я же, недостойный священник, властью, данной мне Господом, прощаю и отпущаю тебе все твои грехи.

Эта формула, произносимая от первого лица, изначально была введена под латинским влиянием в православные богослужебные книги Петром Могилой на Украине и принята Русской церковью в XVIII в. Многие православные сожалеют об отступлении от традиционной сакраментальной практики христианского Востока, ибо ни в каком другом случае священник не говорит от первого лица.

Если священник сочтет необходимым, он может наложить епитимью, но она не является существенной частью таинства и очень часто опускается. Многие православные имеют»духовного отца», не обязательно своего приходского священника, к которому регулярно ходят на исповедь и за духовным советом. В Православии нет строгого правила, регламентирующего частоту исповеди; в целом русские исповедуются чаще, чем греки. Если преобладают нерегулярные причащения — например, четыре — пять раз в год, — тогда можно посоветовать верующему ходить к исповеди перед каждым причащением; но там, где восстановилась практика частых причащении, священник не обязательно должен ожидать исповеди перед каждым причащением.

Священные саны

В Православной церкви есть три»больших сана» — епископ, священник и диакон — и два»меньших сана» — иподиакон и чтец (некогда были и другие меньшие саны, но все они, за исключением этих двух, давно вышли из употребления). Рукоположение в больший сан всегда должно совершаться в течение литургии, причем всегда индивидуально (византийский обряд, в отличие от латинского, предписывает рукополагать не более одного диакона, одного священника и одного епископа в течение одной литургии. Только епископ имеет право совершать рукоположение [84], и посвящение в епископы должно осуществляться тремя или по меньшей мере двумя епископами, но никоим образом не одним: так как епископское служение имеет»коллегиальный»характер, посвящение в епископы тоже должно совершаться»коллегией»епископов. Хотя посвящение в сан осуществляется епископом, оно требует также согласия всего народа Божьего, поэтому в определенный момент службы присутствующие члены общины приветствуют посвящение возгласом:«Axios» — «Достоин!»[85]

Православное духовенство разделяется на две большие группы:«белое», или женатое, духовенство и»черное», или монашествующее. Посвящаемые должны принять решение о том, к какой группе они желают принадлежать, до совершения таинства, ибо есть строгое правило, что после посвящения в больший сан жениться нельзя. Поэтому те, кто хочет жениться, должны сделать это до того, как станут диаконами. Кто не хочет жениться, от тех, как правило, ожидается, что они станут монахами прежде рукоположения, но в сегодняшней Православной церкви есть достаточное число неженатых священников, формально не принимавших на себя монашеские обеты. Однако эти хранящие целибат священники не могут впоследствии передумать и жениться. Если жена священника умирает, он не вправе жениться вторично.

В прошлом почти все приходские священники были женатыми, но в настоящее время стало совершенно обычным явлением, когда попечение о приходе принимает на себя монашествующий священник. С VI или VII вв. епископ должен был быть неженатым, а, по крайней мере, с XIV в. он должен был принимать монашеские обеты. Вдовец может стать епископом, если примет монашество. Во многих частях Православной церкви положение монашества ныне таково, что не так легко найти кандидата в сан епископа, и все большее число православных считает, что в современных условиях нежелательно ограничивать круг возможных кандидатов в епископы монашествующим духовенством. Но, может быть, решение должно заключаться не в отмене нынешнего требования, согласно которому епископы должны быть монахами, а в укреплении самой монашеской жизни.

В ранней церкви епископ часто избирался всем народом епархии, духовенством и мирянами вместе. В сегодняшнем православии назначением епископов на вакантные места ведает правящий синод каждой автокефальной церкви, но в некоторых церквах — например, в Антиохийской и в Кипрской — сохранилась в измененном виде система народного избрания. Московский собор 1917–1918 гг. постановил, что отныне епископы в Русской церкви должны избираться духовенством и мирянами епархии. Этому правилу следуют парижские православные и члены ОСА, но в Советском Союзе при коммунистическом режиме подобное избрание было невозможным по вполне понятным причинам. Теперь, когда религия в России вновь получила свободу, решение Московского собора 1917–1918 гг., несомненно, может быть выполнено, хотя до сих пор этого не произошло.

В Православной церкви диакония в принципе является постоянным служением, а не просто ступенькой к священническому званию; есть много православных диаконов, не стремящихся к более высокому сану. Чтобы совершить Божественную литургию в полном объеме, требуется диакон, и, по возможности, каждый приход должен иметь собственного диакона (который может, конечно, в течение рабочего дня заниматься светским трудом), но практически диаконы в наши дни стали в некоторых регионах редкостью. В современном православии ощущается настоятельная потребность в переосмыслении и укреплении диаконского служения.

Какие точки зрения существуют в нынешнем православии по поводу жгучей проблемы рукоположения женщин? Православие, несомненно, допускает рукоположение женщин в первый из больших санов — диаконию. В древней церкви женщины служили в качестве диаконис; и хотя на Западе эти диакониссы обычно рассматривались скорее как»мирские», нежели как»посвященные»служительницы, на христианском Востоке они благословлялись теми же молитвами и согласно тому же обряду, что и диаконы–мужчины, так что есть веские основания ставить их на тот же сакраментальный уровень. В частности, они помогали при крещении взрослых женщин, а также трудились на пастырском поприще среди женщин–членов общины, хотя, по–видимому, не читали проповедей и не помогали при принятии святого причастия. Сан диакониссы никогда не отменялся в Православной церкви, но с VI‑VII вв. становился все более редким, пока примерно в XI в. не исчез совсем. Многие православные сегодня желают возрождения женской диаконии, считая это насущной задачей.

Если женщины могут быть рукоположены в диаконию, могут ли они быть также рукоположены во священство? Подавляющее большинство православных считает, что это невозможно. При этом прежде всего ссылаются на неизменную практику церкви в течение двух тысячелетий. Говорят, что если бы Христос желал видеть женщин священниками, Он соответствующим образом научил бы апостолов, и они бы повиновались. Рукоположение женщин во священство не имеет никаких оснований в Писании и в Предании, и у нас нет никакого права две тысячи лет спустя вносить нововведения в столь важный пункт. Некоторые православные богословы также прибегают к»символическим», или»иконическим», доводам, выдвинутым некоторыми римо–католиками: коль скоро священник при совершении евхаристии представляет Христа, а Христос был мужчиной, то и священник тоже должен быть мужчиной. Но большинство православных, противодействуя священству женщин, тем не менее находят данный аргумент неубедительным и предпочитают просто ссылаться на предание.

В православии есть, однако, небольшое, но растущее меньшинство, которое остро ощущает необходимость того, чтобы вопрос в целом был наконец глубоко и всесторонне исследован православными епископами и богословами, как он того заслуживает. Лишь очень немногие православные (если вообще таковые найдутся) готовы заявить, что они — решительные сторонники немедленного введения священства женщин. Гораздо более многочисленная группа православных находит, что выдвинутые до сих пор аргументы — как за, так и против рукоположения женщин — абсолютно неадекватны. Они полагают, что в православии ощущается настоятельная потребность до конца осмыслить основной вопрос: что такое священник? Как возможно возродить то богатое разнообразие служении, которое существовало в ранней церкви? В какой мере существующие воззрения относительно служений, подобающих мужчинам и женщинам, восходят скорее к врожденным культурным стереотипам, чем к подлинно богословским принципам? Какое значение на духовном уровне следует придавать различию полов и взаимодополнительности женщин и мужчин? Здесь заключена тайна, которую мы едва начинали исследовать.

Если мы, православные, должны с большей смелостью и воображением исследовать эту тайну, то это, разумеется, не может быть сделано одними мужчинами. Голос православных женщин должен быть слышен в нашей церковной жизни — слышен так, как до сих пор слышен не был. К счастью, сегодня женщины начинают играть в православии гораздо более активную роль. Так, в Греции и России число женщин, изучающих богословие, стремительно растет, а в США существуют активные и решительно заявляющие о себе ассоциации жен священников. Все это можно только приветствовать: ведь если православие призвано к творческому свидетельствованию в XXI в., оно должно до конца использовать дарования не только мужчин, но и женщин.

Брак

Тайна единства в различии Святой Троицы приложима не только к учению о церкви, но и к учению о браке. Люди сотворены по образу Троицы и, за исключением особых случаев, предназначены Богом не к одинокой жизни, но к созданию семьи. И как Бог благословил первую семейную пару, повелев Адаму и Еве плодиться и размножаться, так церковь сегодня благословляет союз мужчины и женщины. Брак — это не только природное, но и благодатное состояние. Жизнь в браке не менее, чем монашеская жизнь, является особым призванием и требует особого дара, или харизмы Святого Духа, и этот дар подается в таинстве бракосочетания.

Церковная служба разделяется на две части; ранее они праздновались порознь, а теперь совершаются непосредственно одна за другой: сперва идет обручение, а затем венчание, составляющее собственно таинство. Во время службы обручения основным обрядом является благословение и обмен кольцами: он служит внешним знаком того, что оба брачующихся вступают в брак по собственной воле и согласию, ибо без добровольного обоюдного согласия таинство христианского брака не может быть совершено. Вторая часть службы достигает кульминации в церемонии венчания: на головы жениха и невесты священник возлагает венцы, которые у греков делаются из листьев и цветов, а у русских — из серебра или золота. Венчание есть внешний и видимый знак таинства: оно означает, что, прежде чем основать новую семью, или домашнюю церковь, супружеская пара получает особую благодать от Святого Духа. Венцы суть венцы радости, но и мученичества, ибо всякий подлинный брак предполагает самопожертвование с обеих сторон. В завершение службы новобрачные выпивают вино из одной чаши, что напоминает чудо, совершенное на брачном пире в Кане Галилейской: эта общая чаша символизирует тот факт, что отныне им предстоит разделять друг с другом общую жизнь.

Православная церковь допускает развод и повторный брак, ссылаясь на авторитетный текст Евангелия от Матфея, 19:9, где Господь говорит:«Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует». Коль скоро Христос, согласно Матфею, делает исключение из общего правила нерасторжимости брака, то и Православная церковь тоже допускает исключения. Разумеется, православие рассматривает брачные узы как, в принципе, пожизненные и нерасторжимые, а крушение брака — как трагедию, причина которой кроется в человеческой слабости и греховности. Но, осуждая грех, церковь все же хочет помочь страдающему человеку и дает ему второй шанс. Поэтому, если брак абсолютно перестал быть реальностью, Православная церковь не настаивает на сохранении узаконенной фикции. Развод рассматривается как исключительная, но неизбежная мера, уступка нашей человеческой надломленности, вызванной жизнью в падшем мире. Однако хотя церковь помогает мужчинам и женщинам вновь подняться после падения, она сознает, что второй союз не может иметь того же характера, что заключаемый впервые; поэтому в церковной службе при заключении второго брака опускаются некоторые радостные обряды, а их место занимают покаянные молитвы. Но на практике служба заключения второго брака почти не употребляется.

Православное церковное право, разрешая второй и даже третий брак, абсолютно запрещает четвертый. В теории каноны разрешают развод только по причине прелюбодеяния, но на практике он предоставляется и на других основаниях.

С точки зрения православного богословия, развода, оформленного государством в гражданском суде, недостаточно. Повторное бракосочетание в церкви возможно только при условии, что церковной властью был прежде дан развод.

Половая любовь есть дар Божий — но дар, которым мужчина и женщина могут пользоваться только в браке. По этой причине Православная церковь не может одобрить сексуальную связь вне брака, пусть даже пара имеет твердое намерение в будущем заключить брак: церковное благословение не может опережать бракосочетание. Еще менее церковь может одобрить сексуальные отношения между людьми одного пола. Но во всех случаях гомосексуальности мы, конечно, должны проявлять максимум пастырского такта и благородного сострадания:«Священник вывел из храма брата, совершившего грех; но авва Виссарион поднялся и вышел вместе с ним, сказав: «Я тоже грешник»".

Что касается противозачаточных средств и других способов контроля рождаемости, в Православной церкви существуют разные точки зрения. В прошлом контроль рождаемости сурово осуждался; но сегодня начинает преобладать менее строгий подход, причем не только на Западе, но и в традиционно православных странах. Многие православные богословы и духовные отцы считают, что ответственное использование контрацепции в браке само по себе не греховно. С их точки зрения, вопрос о количестве детей и о промежутке между их рождениями лучше всего смогут решить сами супруги, следуя голосу собственной совести.

Что же касается абортов, они безоговорочно осуждаются моральным учением церкви. У нас нет права уничтожать человеческую жизнь.

Елеосвящение

Это таинство, именуемое по–гречески»елей молитвы», описано св. Иаковом:«Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему»(Иак 5:14–15). Как явствует из приведенного отрывка, таинство елеосвящения преследует двойную цель: не только телесное исцеление, но и прощение грехов. То и другое взаимосвязано, ибо человек есть единство тела и души, и потому не может быть резкого и строгого различия между телесными и духовными скорбями. Разумеется, православие не считает, будто за елеосвящением непременно следует выздоровление: таинства — это не магия. Действительно, в одних случаях елеосвящение сопровождается физическим выздоровлением больного, а в других служит приготовлением к смерти.«Отсюда двоякая направленность этого таинства, — замечает о. Сергий Булгаков, — к исцелению от болезни чрез выздоровление от нее или же через исход смертный» [86].

Таинство елеосвящения никогда не рассматривалось Православной церковью как»последнее напутствие», то есть как предназначенное только для умирающих. Оно доступно всем, кто страдает от физической или душевной болезни. Во многих православных приходах и монастырях есть обычай совершать елеосвящение в церкви в каждую среду вечером или в четверг утром в течение Страстной недели, и все присутствующие приглашаются принять елеосвящение независимо от того, больны они телесно или нет. Ибо даже если мы не нуждаемся в телесном исцелении, все мы нуждаемся в исцелении душ. Часто елеосвящение в православии оказывалось в забвении; мы, православные, должны шире практиковать это таинство.