Напрашиваться на неприятности 2 страница

Особняк на Бенсон‑хилл, выстроенный в готическом стиле, безмерно восхищал меня, но для всего остального города был сущим бельмом на глазу. Это был самый большой дом в городе – и самый пустой. Мой отец объяснял, что это как‑то связано с утверждением завещания, а Беки – тем, что в нем водятся привидения. По моему разумению, суть в том, что никто не решался поселиться там из‑за обилия пыли.

Конечно, особняк всегда восхищал меня и притягивал как магнит. Это был не дом, а мечта, как у других девчонок домик для Барби. Не счесть, сколько раз взбиралась я в темноте на холм в надежде увидеть привидение, хотя внутрь забралась только один раз, когда мне было двенадцать лет.

Была у меня смутная надежда как‑то закрепиться там, превратить старый дом в место своих игр и застолбить его в этом качестве, украсив ворота табличкой: «Недотыкам вход воспрещен». Однажды ночью я перелезла через кованые железные ворота и по петляющей подъездной дорожке подбежала к крыльцу.

Особняк был воистину великолепен. С его стен, как падающие слезы, свисали гроздья плюща, краска облупилась, черепичная крыша выщербилась, мрачное окно чердака наводило страх. Деревянная дверь высилась как Годзилла, высокая, массивная и запертая.

Я обошла вокруг дома.

Все окна были заколочены длинными гвоздями, но я заметила несколько болтающихся досок в цокольном этаже, попыталась их расшатать и оторвать, но тут услышала голоса, поэтому присела за кустами. Мимо вразвалочку прошла компания старшеклассников.

Почти все они были поддатыми, а один сильно трусил.

– Брось, Джек, мы все это делали, – наперебой хвастались они, подталкивая к особняку парня в бейсбольной шапочке. – Всего‑то и делов, что залезть туда и прихватить что‑нибудь на память.

Я видела, что Джек Паттерсон нервничает. Это был симпатичный парень из тех, которые проводят время на баскетбольной площадке, забрасывая мяч в кольцо, или кружат голову девчонкам. Он явно не относился к тем героям, которые тайком лазают в дома с привидениями, чтобы покрасоваться перед приятелями.

Джек приближался к особняку с таким видом, будто уже видел привидение.

Неожиданно он оглянулся на кусты, за которыми я пряталась. Я взвизгнула, а он пронзительно вскрикнул. Я подумала, что нас обоих кондрашка хватит, но припала к земле, надеясь, что эта шайка меня не обнаружит.

– Надо же, еще внутрь не забрался, а визжит, как девчонка, – подначил Джека кто‑то из парней.

– Валите отсюда! – заявил Джек. – Я ведь в дом один пойду – так? Ну и валите, не мешайте.

Он подождал, пока остальные убрались, а потом кивнул, и было ясно, что этот кивок относился ко мне.

– Черт побери, девчонка, ты меня напугала! Что ты здесь делаешь?

– Я живу здесь и потеряла ключи. Просто хочу вернуться домой, – пошутила я.

Паренек улыбнулся.

– Ты кто?

– Рэйвен. А тебя я уже знаю, вот. Ты Джек Паттерсон. Твой отец владеет универмагом, моя мама покупает там выпендрежные сумочки. Я видела, как ты работаешь за кассой.

– Ага. То‑то я смотрю, у тебя знакомое лицо.

– А почему ты здесь?

– На спор. Мои друзья решили, что здесь живут привидения. Мне нужно пробраться внутрь и прихватить что‑нибудь в качестве сувенира.

– Вроде старой кушетки?

Он снова улыбнулся.

– Ага, дурилка картонная, какую‑нибудь фигню. Без разницы. Только туда все равно не забраться…

– А вот и можно забраться!

Я показала ему шатавшиеся доски на окне цокольного этажа.

– Ты полезешь первой, – сказал он, подталкивая меня вперед дрожащими руками. – Ты поменьше.

Я легко пролезла в окно.

Внутри было действительно темно, даже для меня. Я с трудом разглядела сплетения паутин. Мне тут очень понравилось! Повсюду высились штабеля картонных коробок, и пахло в подвале так, словно он пребывал в запустении с сотворения мира.

– Давай лезь! – позвала я.

– Не могу. Я застрял.

– А ты постарайся. Ведь не хочешь же ты, чтобы тебя нашли с торчащей наружу задницей?

Я приложила все свои силы, потянула Джека и втащила. Наконец, к моему облегчению, парень пролез. К моему, но не его.

Я повела перепуганного старшеклассника по заплесневелому подвалу. Он крепко вцепился в мою руку, того и гляди пальцы сломает. Но держать его за руку было приятно. Рука была большая, крепкая и мускулистая. Не то что у моего Недотыка, жидкая и хилая.

– Куда мы идем? – прошептал он испуганным голосом. – Ничего не видно!

Я разглядела очертания массивных стульев и диванов в пыльных белых чехлах. Надо думать, в прежние времена баронесса любовалась луной, сидя именно на них.

– Там лестница, – сказала я. – Я пойду, а ты за мной.

– Дальше я не пойду! Ты что, спятила?

– А как насчет сувенира, например огромного зеркала? – подковырнула я его, заглядывая за мебель.

– Я лучше возьму пустую коробку!

– Пустая затея. Друзья тебя на смех поднимут, будут потешаться всю оставшуюся жизнь. Поверь мне, я знаю, как это бывает.

Я посмотрела на него и увидела ужас на его лице. Уж не знаю, дружков он своих боялся или того, что старые ступеньки провалятся под его весом. А может быть, он просто боялся привидений.

– Ладно, – сказала я. – Подожди здесь.

– А куда я денусь, хотелось бы знать? У меня нет ни малейшего понятия о том, как выбраться отсюда!

– Но сперва…

– Что?

– Выпусти мою руку!

– Ах, да.

Он отпустил меня.

– Рэйвен…

– Что?

– Будь осторожна!

Я помолчала.

– Джек, ты веришь в привидения?

– Нет, конечно нет!

– Значит, ты не веришь в то, что здесь водится привидение той старой дамы?

– Тсс! Не говори так громко!

Я понимающе улыбнулась, потом вспомнила о споре и схватила его бейсбольную шапочку. Он снова вскрикнул.

– Успокойся, это всего лишь я, а не одно из тех жутких привидений, в которых ты не веришь.

Я осторожно поднялась по скрипучим ступенькам и наверху наткнулась на закрытую дверь, которая, впрочем, открылась, стоило мне повернуть круглую ручку. Я оказалась в широком коридоре. Лунный свет проникал сквозь щели в заколоченных окнах. Внутри особняк казался еще больше. На ходу я гладила стены, и пыль мягко приставала к моим ладоням. Я свернула и оказалась у подножия широкой лестницы. К каким сокровищам и тайнам она вела? Не туда ли, где являлось привидение баронессы?

Тихо, как мышка, насколько это было возможно в моих тяжелых башмаках, я поднялась на верхнюю площадку. Первая дверь была заперта, как, впрочем, и вторая, и третья. Я прижала ухо к четвертой двери и услышала слабые плачущие звуки, доносившиеся с другой стороны. Меня пробрало холодком возбуждения. Я оказалась в своей стихии.

Правда, я прислушалась и поняла, что это всего лишь ветер, посвистывающий через заколоченные окна. Скрипел, словно старый гроб, и шкаф, который я открыла в робкой надежде обнаружить внутри скелет. Однако единственное, что там обнаружилось, так это старые вешалки, покрытые паутиной. Гадая, куда же запропастились призраки, я принялась осматривать библиотеку. На маленьком столике лежала открытая книга, как будто смерть застала женщину, которая читала ее, бросая взгляды на луну.

Я схватила с полки книгу «Замки Румынии» в надежде на то, что она откроет тайный проход в башню, полную духов, но нет, облом!

Ничто не сдвинулось с места, если не считать мохнатого коричневого паука, пробежавшего по пыльной полке.

Но тут внезапно раздался звук, да такой громкий, что я чуть было не подскочила и не пробила головой крышу. Это был звук клаксона. С перепугу я уронила книгу, начисто позабыв и про дружков Джека, и про свою задачу.

Перепрыгивая через ступеньки, я сбежала вниз по парадной лестнице, увидела, что в щели забитых окон гостиной пробивается яркий свет, взобралась на эркер и стала всматриваться наружу, надежно укрывшись за досками.

Старшеклассники сидели на капоте машины. Свет фар через ворота падал на окна особняка. Один из них смотрел в мою сторону, поэтому я просунула шапочку Джека через щель между досками и помахала ею, как астронавт, совершивший посадку на Луну.

Я чувствовала себя победительницей. В ответ старшеклассники подняли большие пальцы.

Джек, весь в поту, забился в угол подвала и примостился на деревянных ящиках. Наверное, парень принял крыс за привидения. За меня он ухватился, как малыш за мамочку.

– Ты почему так долго?

Я нахлобучила бейсболку ему на голову.

– На, тебе пригодится.

– Зачем ты вообще ее взяла?

– Я показала ее в окно твоим приятелям, пусть видят, что ты справился со своей задачей. Ну как, готов?

– Готов!

Он протиснулся через окошко и припустил так, будто спасался от пожара, охватившего дом. Хорошо, что на сей раз паренек не застрял.

Доску мы приладили на место, замаскировав следы нашего проникновения.

– Не хватало еще, чтобы туда повадились лазить все кому не лень, – сказала я.

Он уставился на меня так, будто не знал, что обо мне думать или как меня благодарить.

– Постой! Я же не захватил сувенир! – спохватился Джек.

– Сейчас сбегаю, что‑нибудь прихвачу.

– Ни за что! – вскричал он и схватил меня за руку.

Я призадумалась.

– Вот, возьми это.

Я дала ему мой кулон, подвеску на черной кожаной ленте.

– Он стоит всего три доллара, но смотрится так, будто принадлежал баронессе. Главное, постарайся, чтобы никто из твоих друзей не догадался.

– Слушай, ну как же так? Мало того что ты проделала за меня всю работу, так еще и подарки даришь!

– Забирай его, пока я не передумала.

– Спасибо!

Он взвесил кулон в руке и нежно поцеловал меня в щеку. Я спряталась за полуразрушенной беседкой, а Джек подбежал к своим приятелям и принялся размахивать моим кулоном перед их ошалевшими физиономиями. Они восхищались им, и я, признаться, тоже восторженно прижимала руку, испачканную пылью и паутиной, к только что поцелованной щеке.

С этого дня авторитет Джека пошел в гору, и он даже стал президентом класса. Время от времени я встречала его на городской площади, и он неизменно одаривал меня дружеской улыбкой.

Только вот с моей мечтой сделать особняк своей вотчиной так ничего и не вышло. Слух о ночном подвиге Джека дошел до властей, и полиция стала патрулировать окрестности по ночам, чтобы ребятня не лазила в пустой дом. Прошли годы, прежде чем мне довелось снова побывать в особняке.

 

5

Свет в окне

 

Мы с Беки возвращались домой, все еще потные после урока физкультуры. Проходя мимо особняка, я заметила то, чего не видела раньше, а именно свет в окне. Окна больше не были заколочены.

– Беки, смотри! – возбужденно вскричала я.

Это был самый лучший подарок на день рождения! В одном из мансардных окон виднелась фигура человека, смотревшего на звезды.

– Не может быть! Это правда, Рэйвен. Там есть привидение! – вскрикнула моя подружка и вцепилась мне в руку.

– Ага, привидение, которое водит черный «мерседес»! – откликнулась я, указав на шикарный автомобиль, припаркованный на подъездной дорожке.

– Давай пойдем, – умоляюще попросила она.

Неожиданно свет в мансарде погас. У нас обеих перехватило дух. Беки впилась ногтями в рукав моего свитерка, купленного в магазине эконом‑класса, и некоторое время мы стояли с разинутыми ртами, словно лишившись дара речи.

– Давай пошли, – снова подала голос Беки.

Я не сдвинулась с места.

– Рэйвен, я уже опаздываю к обеду! И вообще, мы опоздаем на вечеринку Мэтта.

– Ага, понятно. Ты запала на старину Мэтта, – поддразнила ее я, не отводя взгляда от особняка.

Ответа, как ни странно, не последовало, а когда я, удивившись, обернулась к Беки, оказалось, что у нее покраснели щеки.

– А ведь точно! – охнула я. – Надо же! А после этого некоторые считают, будто это у меня тараканы в голове! – заявила я, покачав головой.

– Рэйвен, мне нужно идти!

Я готова была ждать у особняка все утро, однако тот человек, который там находился, не выходил. Свет в окне мансарды зажег огонь в моей душе.

 

* * *

 

– Я видела «мерседес», припаркованный у особняка! – сообщила я по прибытии своим родным.

Прибыла я, как всегда, с опозданием, на сей раз на свой собственный день рождения.

– Я слышал, будто они выглядят как семейка Аддамсов, – сказал Недотык.

– Может быть, у них есть дочка, твоя ровесница, из тех, что не попадают в неприятные истории, – добавила моя мамочка.

– Тогда она мне без надобности.

– Может быть, у нее есть отец, с которым я мог бы играть в теннис, – с надеждой предположил мой отец.

– Тому, кто там поселился, придется избавиться от всех этих старых зеркал и ящиков, – добавила я, не сообразив, что сказала лишнее.

Все семейство воззрилось на меня.

– Какие еще ящики? – спросила моя мама. – Только не говори мне, что ты забиралась в тот дом!

– Я просто об этом слышала.

– Рэйвен! – Тон у мамочки был неодобрительно‑материнский.

Так или иначе, похоже, что новых владельцев особняка никто в Занудвилле в глаза не видел, и это было отрадно, потому как в нашем зачуханном городишке наконец‑то завелась тайна. До сих пор все про всех у нас всё знали, хотя, по правде говоря, большую часть всего этого знать было вовсе ни к чему.

 

* * *

 

Мэтт Уэллс жил на так называемой хорошей стороне города, на краю дубовой рощи. Мы с Беки опоздали и появились на вечеринке как кинозвезды, прибывшие на премьеру. Или, вернее, это я появилась таким манером, а бедняжка Беки жалась ко мне так, будто ей предстоял визит к дантисту.

– Все будет хорошо, – успокаивала ее я. – Это же вечеринка!

Но мне было понятно, почему она нервничает. Мы вознамерились оказаться в центре насмешливого внимания, вместо того чтобы, как и говорил Тревор, спокойно сидеть дома и смотреть телевизор. Но с какой стати веселиться должны только одни эти пижоны? Только потому, что спальня Мэтта размером с мою гостиную? Только потому, что шмотки у нас не из бутиков? Но из этого вовсе не следовало, что я должна была торчать дома в день моего шестнадцатилетия.

Когда эта толпа пижонов высыпала в холл нам навстречу, я почувствовала себя Моисеем, велевшим Красному морю расступиться перед ним. Наши одноклассники, выпучив зенки, таращились на мой готический прикид. Жаль, что там не было Томми Хилфигера.[6] Он был бы польщен. Все нацепили его шмотки, ну прямо как школьную форму.

Гостиную Мэтта наполняли звуки группы «Аэросмит», густой дым, витавший над кушетками и креслами, мешался с запахом пива, пропитавшим атмосферу на манер дешевого ладана. Гости по большей части разделились на парочки, и те, которые не таращились на нас неодобрительно, были заняты друг другом. Похоже, нам тут и поговорить будет не с кем.

– Не могу поверить, что ты пришла, – сказал Мэтт, заметив меня в холле. – Я бы тебя сфотографировал, но не знаю, будешь ли ты видна на снимке!

Это он так прикалывался. Но при всем том Мэтт не был злобным придурком вроде Тревора.

– Пиво там. – Он махнул рукой. – Хочешь, покажу тебе дорогу?

Беки, неровно дышавшая к Мэтту, с перепугу затрясла головой и нырнула в туалет. Мэтт рассмеялся и направился на кухню. Я осталась ждать в гостиной и от нечего делать стала просматривать компакт‑диски, лежащие у большущего музыкального центра. Ну конечно – Майкл Болтон, Селин Дион, подборка мелодий из шоу. Чего и следовало ожидать.

Беки не возвращалась. Я пошла взглянуть, как у нее дела, и увидела, что туалет свободен, а подружки нет. Не было ее и в холле, поэтому я проследовала сквозь толпу гомонящих одноклассников на кухню. Кучка девиц, все с прическами по сто долларов, хмуро глянули на меня и вышли. Я осталась одна. Или так мне показалось.

– Эй, цыпочка, секси‑монстр, – послышался голос за моей спиной.

Это был Тревор. Он подпирал стену рядом со мной, помахивая баночкой «Будвайзера», зажатой в руке.

– Ты так придуриваешься на каждой вечеринке?

Он улыбнулся обольстительной улыбкой.

– Я никогда раньше не целовал девушку с черными губами.

– Ты вообще никогда не целовался с девушками, – сказала я и прошла мимо него.

Он схватил меня за руку, притянул к себе, заглянул голубыми глазами мне в глаза и поцеловал в губы. Целоваться он, должна признаться, умел здорово, да и вообще парень был в некоторых отношениях классный.

До сего момента Тревор Митчелл никогда даже не притрагивался ко мне, не говоря уже о том, чтобы целоваться, за исключением того случая, когда он укусил меня в детском саду. Мне всегда казалось, что если я к нему сунусь, то могу рассчитывать разве что на удар по башке – и тут такое! Перебрал он, что ли? Или это у него шутки такие? Но, судя по тому, как его губы коснулись моих, мне показалось, что поцелуй доставил удовольствие нам обоим.

Я не знала, что и думать, а Тревор тем временем потащил меня к задней двери, мимо одуревшей парочки, обжимавшейся на ступеньках, мимо мусорных бачков и фонтана, под высокие деревья и в темноту.

– Ты боишься темноты, девочка‑чудовище?

Свет почти не пробивался сквозь густую листву, так что мне трудно было разглядеть даже красные полоски на его свитере.

– Нет, она мне очень даже нравится.

Он прижал меня к стволу дерева и принялся целовать по‑настоящему. Его руки шарили повсюду, и по мне, и по дереву.

– Мне всегда хотелось поцеловать вампира, – выдохнул он.

– А мне – неандертальца.

Он рассмеялся и продолжил целовать меня.

– Следует ли из этого, что мы с тобой теперь гуляем? – спросила я, основательно запыхавшись к этому времени.

– Что?

– Ну, например, в школе? Мы будем держаться за руки на переменах, сидеть вместе за ланчем, ходить по выходным в кино?

– Ага, что‑то в этом роде.

– Значит, мы гуляем.

– Ага.

Он рассмеялся.

– Ты можешь любоваться тем, как я играю в футбол, я – тем, как ты превращаешься в летучую мышь. – Он начал тихонько покусывать меня в шею. – Ручаюсь, тебе это нравится. Правда, девочка‑чудовище?

Сердце у меня упало. Конечно, на самом деле я вовсе не горела желанием стать подружкой Тревора. Это ведь не то, как если бы он был Марсом, а я Венерой. Мы с ним были из разных Вселенных! По большому счету он мне даже не нравился. Я знала, зачем он вывел меня сюда, знала, что он хочет сделать, и знала, кому он расскажет, и, наконец, то, что он задумал выиграть десять долларов у своих приятелей за то, что трахнет готическую цыпочку. Знала, но надеялась, что он докажет, что я ошибаюсь. Вместо этого он доказывал, что я чертовски права. Пора было переходить к делу.

– Хочешь знать, почему я не ношу белого? Хочешь полетать со мной?

– Ага.

Он улыбнулся, вроде как слегка удивившись, но с явным вожделением.

– Держу пари, что летаешь ты классно, как и положено вампирам.

Я потащила его за забор, в рощу. Ведь в темноте я видела куда лучше, чем он. Привычка к ночным вылазкам сделала свое дело, ночное зрение у меня пусть и не как у кошки, но близко к тому. Под луной, указывавшей путь, мне было совсем не страшно, а когда я подняла голову, то увидела над кронами нескольких летучих мышей. До сих пор в нашем Занудвилле мне никакие летучие мыши не попадались. Правда, с другой стороны, не больно‑то я шастала по вечеринкам.

– Я ничего не вижу, – сказал Тревор и отбросил ветку, зацепившую его волосы.

Пока мы шли, он беспрестанно размахивал руками, как будто от кого‑то отбиваясь. Одни, подвыпив, начинают задираться, другие слюни распускают, Тревор же, как видно, начал трусить, что отнюдь не добавляло ему привлекательности.

– Давай остановимся здесь, – сказал он.

– Нет, немного подальше, – сказал я, следуя за летучими мышами, которые летели в глубь леса. – Сегодня мой шестнадцатый день рождения. Я хочу, чтобы это была незабываемая ночь! Нам нужно полное уединение.

– Здесь полным‑полно уединения, – буркнул он, шаря вокруг и пытаясь поцеловать меня.

– Мы почти пришли, – сказала я, увлекая его дальше.

Огни дома уже были не видны. Мы не могли сделать и пары шагов, не наткнувшись на дерево.

– Вот подходящее место! – наконец сказала я.

Он крепко сжал меня, но вовсе не потому, что изнемогал от страсти, а потому, что изнемогал от страха. Ну не умилительно ли?

Легкий ветерок шелестел в кронах, неся запах осенней листвы. Я слышала писк летучих мышей, круживших высоко над головой. Полная луна освещала их крылья. Все это было бы чертовски романтично, будь со мной настоящий кавалер.

Тревор в темноте ничего не видел, потому пытался возмещать нехватку зрения руками и губами. Он исцеловал все мое лицо, добрался руками до моих ягодиц, и даже в кромешной тьме ему не потребовалось много времени, чтобы нащупать пуговицы на моей блузке.

– Нет, ты первый, – сказала я ему.

Я пустила в ход всю свою сноровку и подняла его свитер. Под ним оказалась футболка с V‑образным вырезом, а под ней еще и нижняя майка.

«На все это уйдет уйма времени», – подумала я и потрогала его голую грудь.

Почему бы и нет? Она же находилась прямо передо мной. Грудь была мягкой, гладкой и мускулистой.

Тревор привлек меня ближе, моя черная кружевная блузка из искусственного шелка коснулась его обнаженного торса.

– Я очень хочу тебя, бэби, – прошептал он, прижимаясь так, чтобы я ощутила его напрягшуюся штуковину.

– Я тоже, бэби.

Я вздохнула, закатывая глаза, медленно уложила его на влажную землю, а потом стянула с него мокасины и носки. Все остальное он проворно сбросил сам. Тревор лежал абсолютно голый, чуть приподнявшись на локтях, а я разглядывала его в свете луны, смакуя этот момент. Скольких девиц этот мистер Красавчик укладывал под дерево и бросал уже на следующий день? Я не первая и не последняя. Просто со мной этот номер не пройдет.

– Поторопись. Иди сюда, – позвал он. – Я замерз.

– Подожди минутку. Не хочу, чтобы ты видел, как я раздеваюсь.

– Я вообще ничего не вижу. Мне и собственных рук не разглядеть.

– Ладно, я сейчас.

Я держала в руках все шмотки Тревора Митчелла. Его свитер, футболку, майку, брюки цвета хаки, носки, мокасины и трусы. Все, в чем он был. У него ничего не осталось. И что было девушке со всем этим делать?

Девушка бросилась наутек. Я припустила со всех ног так, как не бегала никогда в жизни, рванула так, словно сутки напролет проводила на беговой дорожке. Попадись я на глаза мистеру Харрису, он наверняка включил бы меня в состав легкоатлетической команды.

Летучие мыши, словно подстроившись под мои движения, тоже покинули место происшествия. Я быстро добежала до дома с охапкой одежды Тревора в руках.

Пижоны, выпивавшие на заднем крыльце, были поглощены своей болтовней. Никто не заметил, как я опустошила мусорный мешок, наполовину наполненный банками из‑под пива, и набила его барахлом Тревора.

С мешком в руке я вошла в дом, где и перехватила испуганную Беки. Подружка тащила пиво к столику, за которым играли в покер.

– Где ты была? – вскрикнула она. – Я не могла нигде тебя найти! Мне пришлось прислуживать этим уродам! Туда, сюда – пиво, чипсы, пиво, чипсы. А теперь еще и сигары! Рэйвен, где мне взять сигары?

– Забудь о сигарах! Нам нужно бежать!

– Эй, дорогуши, где сухарики к пиву? – потребовал подвыпивший парень.

– Бар закрыт! – сказала я ему в лицо. – А за обслуживание полагаются чаевые.

Я схватила со стола то, что он выиграл в покер, и засунула в сумочку Беки.

– Нам пора! – сказала я, увлекая ее прочь.

– Что в том мешке? – спросила она.

– Мусор, что же еще!

Я вытолкала подружку в переднюю дверь. Как бы то ни было, а в том, что у тебя нет друзей, есть‑таки одно приятное преимущество. Когда сваливаешь, можно ни с кем не прощаться.

– Что случилось? – допытывалась Беки, пока я тащила ее через передний двор к ее пикапу десятилетней давности, терпеливо дожидавшемуся нас в конце улицы. – Где ты была, Рэйвен? У тебя листья в волосах.

И только когда мы проехали полпути до дома, я обернулась к ней, расплылась в ухмылке и выпалила:

– Я трахнула Тревора Митчелла!

– Что ты сделала? – крикнула она в ответ, чуть было не съехав с дороги. – С кем?

– Я трахнула Тревора Митчелла.

– Не может быть! Ты не могла! Ты этого не делала!

– Не в буквальном смысле, конечно. Но в переносном трахнула, да еще как! Смотри, Беки, у меня тут все его манатки в знак доказательства. – И я стала вытаскивать из мешка одежду, один предмет за другим.

Когда до Беки дошло, в чем дело, она покатилась со смеху. Когда машина сворачивала за угол, неподалеку от Бенсон‑хилл, мы обе чуть ли не бились в истерике.

Нет, конечно, из лесу этот козел как‑нибудь да выберется, но с какой физиономией он предстанет перед своими приятелями?! Голый, продрогший – смех, да и только. Всем будет ясно, чего он стоит на самом деле.

В конце концов, сладкое шестнадцатилетие должно запомниться на всю жизнь. Уж я‑то свое запомню, это точно. Тревор Митчелл его тоже не забудет.

 

* * *

 

Когда мы ехали по пустынной загородной дороге, огибавшей Бенсон‑хилл, посвечивая фарами на мрачные деревья, мошкара атаковала ветровое стекло, словно предупреждая нас, чтобы мы выбрали другой путь.

– Особняк в полной темноте, – сказала я, когда мы приблизились к нему. – Давай остановимся и посмотрим?

– Твой день рождения закончился, – устало откликнулась Беки, держа ногу на педали газа. – Сходим в следующем году.

Неожиданно фары выхватили из тьмы фигуру, стоявшую посреди дороги.

– Осторожно! – заорала я.

Парень, с белой, как лунный свет, кожей и длинными черными волосами, в черной куртке, черных джинсах и черных ботинках «Док Мартенс», вскинул руку, чтобы прикрыть глаза от ослепительного света фар, а не от неминуемого столкновения с пикапом.

Беки надавила на тормоз. Мы услышали глухой стук.

– Ты в порядке? – крикнула подружка.

– Да. А ты?

– Я ударила его? – В ее голосе звучала паника.

– Не знаю.

– Я не могу смотреть, – пролепетала Беки, уронив голову на руль. – Не могу! – И заплакала.

Я выскочила из машины и с тревогой стала всматриваться в дорогу перед нами, боясь увидеть на ней распростертое тело, но ничего не увидела. А вот осмотр капота и бампера принес менее утешительные результаты. Там обнаружились пятна крови.

– Эй, вы в порядке? – крикнула я, но ответа не было.

Я выудила фонарь из бардачка.

– Что ты собираешься делать? – спросила подруга с беспокойством.

– Поискать.

– Что?

– Там была кровь.

– Кровь? – вскричала Беки. – Я кого‑то убила?

– Успокойся. Может быть, это был олень.

– Олени не носят черные джинсы! Я позвоню в службу спасения.

– Валяй, но где тело? – урезонила я ее. – Ты ехала не настолько быстро, чтобы отбросить его в лес.

– Может быть, он под машиной?

– Я уже посмотрела. Наверное, ты просто стукнула его и он удрал. Но я хочу убедиться в этом.

Беки схватила меня за руку, больно впившись в нее ногтями.

– Рэйвен, не ходи! Давай уберемся отсюда! Лучше вызвать подмогу!

– Запри дверцу, если боишься, – сказала я и вырвалась. – Но не выключай мотор и фары.

– Рэйвен, скажи мне вот что, – прерывисто пробормотала она, глядя на меня перепуганными глазами. – Какой нормальный парень станет бродить посреди дороги в кромешной тьме? Как думаешь, может, он…

Я ощутила приятный, возбуждающий холодок.

– Беки, не обнадеживай меня!

Я прочесала кусты, которые спускались к воде, а когда стала подниматься к особняку, пронзительно взвизгнула.

– Что там? – крикнула Беки, опустив окно.

Кровь! Лужицы крови в траве! И никакого тела! Я последовала за кровавыми пятнами, боясь увидеть разбросанные ошметки плоти, зацепилась ногой за что‑то твердое, решила, что сейчас увижу отсеченную голову, но, когда с опаской направила под ноги луч фонаря, оказалось, что это помятое ведерко из‑под краски.

– Он мертв? – охнула Беки, когда я вернулась к тачке.

– Нет, но я думаю, что ты, наверное, оставила его без краски, – ответила я и помахала перед ней ведерком. – Но что он делал на дороге посреди ночи, с ведром краски? И куда он подевался?

– Так это была всего‑навсего краска! – облегченно вздохнула Беки, убирая телефон и запуская двигатель. – Раз так, давай сматываться.

– Но что было нужно этому придурку ночью на дороге? – продолжала недоумевать я. – Он что, собирался разукрасить полосу граффити или чем‑то в этом роде?

– А откуда он взялся? И куда мог он так быстро деться? – подхватила Беки.

В зеркало заднего вида я уловила отражение особняка, погруженного в темноту, и успела заметить, как в окне мансарды загорелся свет.

 

6

Посмешище

 

История о голом Треворе моментально разнеслась по Верхнему Занудвиллю. Некоторые ученики говорили, что он притащился в дом Мэтта, прикрывая чресла мешком для мусора, другие утверждали, что его нашли без сознания в голом виде на задней лужайке, но насчет моей причастности к этой истории никто так и не догадался. Единственным, кто знал подлинную историю, был сам красавчик Тревор. Не знаю уж, что он там наплел, небось какую‑нибудь ахинею про свидание с девицей из группы поддержки футбольной команды, но, так или иначе, все посмеялись и успокоились.