Как пропили Великое княжество Литовское

Со взятием в 1240 году монголо‑татарами Киева история не закончилась. Стоило татарам уйти в степь, как на опустошенные земли тут же полезли новые «колонизаторы» – литовцы. Колонизаторы были добрые. Местных жителей они не обижали. Наоборот! Просто обожали жениться на успевших спрятаться от узкоглазых степняков древнерусских красавицах.

Процесс этот шел прежде всего на верхних уровнях. Трудно сказать почему, но во второй половине XIII – первой половине ХIV веков у Рюриковичей, правивших в Галичине и на Волыни перестают рождаться мальчики. Наследников по мужской линии нет. Зато девочки – чудо как хороши! Да еще и с огромным приданым, которое литовским парням столетием раньше даже не снилось.

Есть, к примеру, в Луцке знаменитый замок Любарта. Его до сих пор показывают туристам. Сам Любарт официально числился литовским князем, сыном основателя их самой известной династии – Гедимина. Но супругой его была луцкая княжна – «руськая», как писали тогда. А Луцк и всю прилегающую Волынь он присоединил как приданое – на совершенно легитимных основаниях. В XIV веке никто даже не сомневался, что Волынь должна принадлежать именно Любарту – как раз это и считали законным.

Примерно так же в состав Великого княжества Литовского вошли и прочие земли нынешней северной Украины – Киевская, Новгород‑Северская и Черниговская. Иногда дело, правда, доходило и до стычек. Но местное население смотрело на них в общем равнодушно. К князьям относились тогда примерно, как нынешние базарные торговцы – к рэкетирам. Их дело – «крышевать». Вот пусть между собой и воюют. Крестьянское же – землю пахать. А так как литовские пришельцы защищали своих «колхозников» от татар куда лучше, чем местные князья, то восприняли их вполне благожелательно. Ведь главное, что они сами на аркане никого в степь не тащили и другим не позволяли.

Так, как бы между прочим, малозаметная прежде Литва превратилась в Великое княжество Литовское и Русское. В XIV веке это государство процветало. В XV – проедало накопленное величие. Потом последовал непредсказуемый спад. В 1500 году Москва, выиграв у Литвы очередную войну, включает в свой состав Новгород‑Северщину и Черниговщину. Еще через какое‑то время прихватывает Смоленск и Брянск.

Нынешние украинские историки обычно очень расхваливают Великое княжество Литовское. Называют его настоящим европейским государством. Постоянно вспоминают развитую судебную систему и два устава, по которым сутяжничали жители. Никогда не забудут упомянуть, что «украинский» магнат князь Константин Острожский дослужился в Литве аж до должности гетмана, что действительно было очень почетно. Единственное, о чем они забывают упомянуть, так это то, почему в XVI веке такая совершенная политическая система фактически стала вассалом Польши, заключив с ней в 1569 году Люблинскую унию и отдав за гарантии безопасности всю Украину?

Разгадка, между тем, на удивление проста. И поискать ее лучше всего не у современных «яйцеголовых», разглядывающих прошлое через академические очки, а у современников упадка Великого княжества Литовского.

Жил в середине XVI века некий шляхтич, оставивший на латинском языке печальное сочинение о своем времени, исполненное жалобами на испорченность нравов. Звали его Михайло Литвин. Записки его исследователям широко известны. Но цитируют из них только то, что выгодно. Между тем стоило бы дать ему слово, не ужимая цензурой. И тогда многие наши стереотипы неожиданно исчезнут, а вместо них появится подлинная картина.

Главными врагами Литовско‑русского государства были Москва и татары. Вот что пишет Михаил Литвин о них: «Силы москвитян и татар значительно меньше литовских, но они превосходят литовцев деятельностью, умеренностью, воздержанием, храбростью и другими добродетелями, составляющими основу государственной силы».

Одной из причин, способствовавших разложению Литовского княжества, стало увлечение его панов дорогими импортными товарами – турецкими лошадьми, заморскими пряностями, дорогими каретами, стоившими не меньше, чем сейчас «Мерседесы» и БМВ. А московиты, как пишет Литвин, «до такой степени воздерживаются от употребления пряностей, что даже при изготовлении пасхальных яств довольствуются следующими приправами: грязноватою солью, горчицею, чесноком, луком и другими плодами собственной земли; так поступают не только простолюдины, но и вельможи, даже сам великий князь, отнявший у нас много крепостей… Между тем литовцы питаются дорогими иноземными яствами и пьют разнообразные вина, отчего происходят различные болезни. Подобно москвитянам, и татары, и турки, хотя владеют областями, производящими вино, но сами его не пьют, а продают христианам, получая за него средства для ведения войны, так как они убеждены, что исполняют волю Господню, если каким бы то ни было образом истребляют христианскую кровь».

Существует стереотип, что Россия – страна повального алкоголизма, и такой якобы была всегда. Чуть ли не с сотворения мира. А Михайло Литвин рисует совсем другую картину: «Так как москвитяне воздерживаются от пьянства, то города их славятся ремесленниками, прилежно изготовляющими различные изделия; они снабжают нас деревянными чашками и посохами, также седлами, саблями, конскою сбруею и разного рода оружием, получая за эти предметы наше золото».

Зато литовцы в изображении мемуариста – полная противоположность расчетливым подданным московского великого князя. Причем под «литовцами» он подразумевает и белорусов, и украинцев – ведь все они принадлежали к одному государству. Правда, прежде, как пишет автор, «наши предки также избегали иноземных яств и напитков; трезвые и воздержанные, они полагали свою славу в военном деле, все удовольствие в оружии, конях, большом количестве слуг и вообще во всем, что проявляло твердость и храбрость, необходимые для ведения войны. Они не только отражали нападения соседних народов, но раздвинули свои пределы от одного моря до другого, и враги называли их «Храбрая Литва».

Но все это – в золотом прошлом. К середине XVI века, «в городах литовских самые многочисленные заводы – это броварни и винницы. Литовцы возят с собой пиво и водку в военные походы и даже тогда, когда съезжаются, чтобы присутствовать на богослужении. Они так привыкают к этим напиткам дома, что если во время похода случится пить воду, они, вследствие непривычки, гибнут от поноса и дизентерии. Крестьяне, не радея о земледелии, собираются в корчмах, пьянствуют там день и ночь, забавляясь пляскою ученых медведей под звуки волынки… День у нас начинается питьем водки, еще лежа на кровати кричат: «Вина, вина!» и затем пьют этот яд мужчины, женщины и юноши на улицах, на площадях, даже на дорогах; омраченные напитком, они не способны ни к какому занятию и могут только спать».

Хваленая правовая система княжества – тоже миф. «Правосудие у татар выше, чем у нас, – пишет Михайло Литвин и тут же объясняет, почему, – ибо они всякому немедленно возвращают все, что ему принадлежит, между тем, как у нас судья получает десятую часть стоимости иска истца, ни в чем не повинного; эту плату судье, называемую «пересуд», должно вносить немедленно на суде». Да и само решение частенько выносилось анекдотичнейшим образом: «Наши производят суд каждый в одиночку, в пьяном виде, и удалив посредников и свидетелей; таким образом они могут делать все что угодно».

Можно было бы принять мемуариста за мизантропа, обиженного судьбой. Но это вряд ли будет истиной. Именно в его время разложившееся Великое княжество Литовское проиграло все что смогло трезвой Москве, став таким образом первым государством, пришедшим в упадок от безмерного либерализма и пьянства.

По сути в Литве не запрещали ничего. Завоевав все, что осталось от Киевской Руси, за исключением Новгорода и Москвы, литовцы сами слились с покоренным народом, так что и мы теперь не знаем, как называть тех же потомков Гедимина – Острожских и Вишневецких – литовскими или украинскими князьями?

А водка, появившаяся тут на столетие раньше, чем в Москве, довершила дело. От огромного государства (в два раза больше современной Украины!) остался один миф, пропахший дешевой корчмой. Одним словом, не Великое, а Пропитое княжество Литовское.