1. Согласно Федеральному закону "Об оперативно-розыскной деятельности" (ч. 2 ст. 11) результаты оперативно-розыскной деятельности могут использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. А уголовно-процессуальное законодательство (ст. 89 УПК) теперь специально подчеркивает, что использование в процессе доказывания результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым УПК к доказательствам, запрещается. Отвечать же этим требованиям такие результаты никак не могут, потому что у них отсутствует третий признак понятия доказательства: они получены вне процессуальных процедур. Добавим к сказанному, что Конституция РФ (ч. 2 ст. 50) и ст. 75 УПК, посвященная доказательствам в уголовном процессе, категорически запрещают использовать в качестве таковых сведения, полученные с нарушением закона, причем закона конечно же уголовно-процессуального, потому что именно он, и только он определяет доказывание по уголовному делу, равно как и все производство по нему в целом. Получается замкнутый круг. Однако этот круг иллюзорен. На самом деле для повышения эффективности уголовно-процессуального доказывания за счет более умелого применения материалов, полученных в результате оперативно-розыскных мероприятий при строжайшем соблюдении и институтов развитого демократического общества, и аксиом теории доказательств, существуют значительные неиспользованные возможности. Сказанное касается, прежде всего, овеществленных, материальных источников информации - предметов, которые могут служить вещественными доказательствами, и документов. Особую группу среди них образуют материализованные источники информации, полученные с применением научно-технических средств, в частности специальной аудиовизуальной техники.
2. Для решения проблемы оперативно-розыскные мероприятия необходимо прежде всего разделить на гласные и негласные. Рассмотрим сначала первые, имея в виду в роли органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, милицию, которая, как правило, из всех органов охраны правопорядка первой сталкивается с преступлением. Именно в ее руках еще до возбуждения уголовного дела, т.е. до начала уголовного процесса, зачастую аккумулируются не только первичные сведения о преступлении и лицах, его совершивших, но и сосредоточиваются предметы и документы, несущие ценнейшую информацию об обстоятельствах дела и могущие в будущем оказаться незаменимыми судебными доказательствами. В условиях борьбы с профессионально организованными преступлениями, пресечение которых все чаще напоминает боевую работу (досмотр, поиск, преследование, разоружение и захват, облава, засада, рейд, штурм, разгон незаконных собраний, пресечение массовых беспорядков и вооруженных столкновений, предупреждение кровавых "разборок" между преступными формированиями и т.п.), в распоряжении милиции, естественно, без процессуального оформления оказываются оружие, взрывчатые вещества, предметы, приспособленные для нанесения телесных повреждений, орудия взлома, крупные суммы денег, валюта, драгоценности, наркотики, различного рода документы и другие предметы, вещи, вещества, изделия и ценности. Важнейшую информацию несут также документы, которые фиксируют ход и результаты гласных оперативно-розыскных мероприятий (например, рапорт сотрудника уголовного розыска, находящегося при исполнении своих служебных обязанностей, который при пресечении преступления, преследовании и захвате подозреваемого стал очевидцем определенных событий, действий и обстоятельств, имеющих отношение к делу и поэтому входящих в предмет доказывания; отснятая оперативными работниками видеокассета, фиксирующая сцену задержания подозреваемого с поличным, и др.).
Независимо от того, когда подобные материалы оказались в распоряжении милиции - до возбуждения уголовного дела или уже во время расследования, - единственный вопрос, который при этом возникает, заключается в том, как юридически грамотно приобщить их к уголовному делу, находящемуся в производстве следователя, с тем чтобы они приобрели доказательственное значение и сохранили его на всех стадиях уголовного процесса. Для официального представления следователю предметов и документов, находящихся в распоряжении милиции, достаточно сопроводительного письма начальника милиции. В этом письме должно быть указано, где, кем и при каких обстоятельствах обнаружен или появился на свет предмет либо документ. Вопрос о дальнейшем использовании его в уголовно-процессуальном доказывании находится всецело в компетенции следователя. Если источник информации обладает признаками, перечисленными в ст. 81 УПК, он может и должен быть приобщен к уголовному делу в качестве вещественного доказательства, а при наличии признаков, указанных в ст. 84 УПК, - в качестве документа. Доказательства, представленные органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, подлежат проверке и оценке на общих основаниях. Таким образом, применительно к случаям, когда имеющий доказательственное значение предмет или документ обнаружен и получен в результате личного сыска, приемы которого никаких секретов не содержат, решение существующей проблемы заключается лишь в том, чтобы непосредственно в законе четко указать, что такие вещественные источники информации органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, представляются в уголовное дело, а следователем приобщаются к нему, исследуются и проверяются на общих основаниях, установленных УПК.
3. Гораздо более сложен вопрос об использовании в доказывании материалов, полученных негласно. Суть, сложность и острота этого вопроса определяются двумя противостоящими друг другу обстоятельствами. С одной стороны, именно с помощью негласных разведывательных оперативно-розыскных мероприятий, особенно с применением специальных технических средств, в частности аудиовизуальных, можно получить наиболее ценную, тайную информацию о преступлении и лицах, к нему причастных. Недаром в профессиональном обиходе такие мероприятия называются техническим проникновением в замаскированную преступную среду. С другой стороны, организация и тактика проведения таких мероприятий составляют государственную тайну, поэтому сотрудники учреждения, принадлежащего к органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность (секретоносители), будучи не вправе разглашать эту тайну, не могут сообщить следователю, прокурору и суду сведения о том, где, кем и как (при каких обстоятельствах) получен соответствующий документ или иной материальный источник информации, относящийся к уголовному делу.
4. При всей осмотрительности, с которой Верховный Суд РФ относится к подобным материалам, он все же ни сейчас, когда действует Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности", ни раньше, когда такого закона еще не было и в помине, не отвергает и не отвергал их "с порога" в качестве судебных доказательств, акцентируя внимание судов и органов расследования на том, что они подлежат тщательному, всестороннему и объективному исследованию, в частности путем производства экспертизы, результаты которой должны быть достоверными и убедительными. Провести такую экспертизу, несмотря на достаточно высокий уровень науки и техники в данной области, порой бывает не менее сложно, чем получить сами материалы. Принципиальное значение в этом отношении имеет разъяснение Пленума Верховного Суда РФ о том, что результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также с проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц (кроме случаев, установленных федеральным законом), могут быть использованы в качестве доказательств по делам, лишь когда они получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. Если судья санкционировал соответствующее оперативно-розыскное мероприятие своим решением, следует признать, что оно утрачивает свою обычную стопроцентную конспиративную, чисто разведывательную, природу и приближается к следственному действию в виде наложения ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию, прослушивания телефонных переговоров и обыска. Результаты такого мероприятия гораздо проще легализовать в уголовном процессе, и будущее уголовно-процессуальное законодательство, теория и практика уголовного судопроизводства не могут не считаться с этим.
5. Если же первоисточник и способ получения материалов "затемнены" и теряются в недрах негласной оперативно-розыскной деятельности милиции, они, как правило, доказательствами не признаются. Неясность по поводу того, как, где, кем и при каких обстоятельствах получен материал, несущий соответствующую информацию, невозможность углубиться в исследование этих вопросов путем производства следственных и судебных действий не только порождают неразрешимые сомнения в достоверности такой информации и тем самым лишают ее доказательственного значения, но и создают почву для подозрений в том, что обвинительные доказательства милицией сфабрикованы.
6. Вместе с тем не следует упускать из виду и такие, безусловно, редкие ситуации, когда для оценки доказательственного значения, относимости и достоверности информации, которую несет определенный предмет или документ, вопрос о том, кем, где, как и при каких обстоятельствах он добыт, безотносителен, лишен смысла и поэтому находится за рамками необходимости как следственного, так и судебного исследования. Так, представленная милицией следователю для приобщения к уголовному делу фотография, на которой отображен факт, имеющий отношение к событию расследуемого преступления (например, встреча взяткодателя и взяткополучателя), сама по себе, независимо от того, кем, где, как и при каких обстоятельствах она сделана, обладает всеми признаками вещественного доказательства. Доказательственную информацию несет и доказательственную ценность имеет само полученное с помощью вошедших в обиход технических средств изображение фрагмента объективной реальности. И только поэтому исследование и проверка достоверности этого вещественного доказательства, в частности экспертным путем (не фотомонтаж ли?), касается исключительно самого фотоизображения, а все обстоятельства, связанные с получением снимка, не нуждаются в уголовно-процессуальном исследовании, они находятся за его рамками.
34. Меры процессуального принуждения: общая характеристика (статьи 91-118 УПК)
1. Мерами уголовно-процессуального принуждения называются предусмотренные УПК решения и действия дознавателя, следователя, суда (судьи), которые принимаются и совершаются в отношении подозреваемого, обвиняемого (подсудимого), свидетеля, потерпевшего и других участников уголовно-процессуальных отношений в целях обеспечения процесса доказывания по уголовному делу и осуществления функций уголовного преследования и справедливого разрешения уголовного дела, а также собирания доказательств и обеспечения гражданского иска. Они выражаются в лишении или ограничении личной свободы, временном лишении должности, ограничении права собственности, угрозе имущественных потерь и иных лишениях и правоограничениях.
2. Действующий УПК относит к мерам уголовно-процессуального принуждения: задержание подозреваемого (ст. 91-96); меры пресечения (ст. 97-110); обязательство о явке (ст. 112); привод (ст. 113); временное отстранение от должности (ст. 114); наложение ареста на имущество (ст. 115-116) и денежное взыскание (статьи 117-118).
