Полет к Башне Слоновой Кости 9 страница

Он рванулся в ту сторону, и, когда долетел до места, где вспыхивал луч, оказалось, что луч этот исходит из самой глубины, может быть, даже со дна морского.

Драконы Счастья – мы уже говорили об этом – создания стихии воздуха и огня. Вода для них не только враждебная, но и опасная стихия… В ней они могут просто угаснуть, как пламя, если до этого не задохнутся, потому что дышат воздухом всем телом, вернее, ста тысячами перламутровых чешуек. И питаются они тоже воздухом и теплом, никакой другой пищи им не надо. Но без воздуха и тепла им долго не прожить.

Фалькор был растерян. Он ведь даже не знал, что там, в глубине, так странно сверкает и имеет ли это какое‑нибудь отношение к Атрейо.

Однако долго раздумывать он не стал, а взлетел, как мог, высоко, прижал лапы к туловищу, вытянулся всем корпусом и бросился вниз головой в воду. Раздался невообразимый всплеск, и вода гигантским фонтаном взметнулась ввысь. От удара об воду Фалькор едва не лишился чувств, но все же заставил себя открыть свои красные, как рубины, глаза. Теперь блестящий предмет был совсем близко от него, но еще глубоко, примерно на расстоянии двойной длины его тела. Вода обтекала Дракона, и на поверхности всего его туловища появились, словно жемчужинки, пузырьки воздуха, какие бывают в кастрюле с водой перед тем, как она закипит. Но сам он похолодел и ослабел. Собрав последние силы, он нырнул еще глубже – и увидел, откуда исходит луч. Предмет этот был так близко, что он смог до него дотянуться. Это был ОРИН! По какому‑то счастливому случаю Амулет зацепился за ветку коралла, растущего на подводной скале, не то бы он утонул в бездонной пучине моря.

Фалькор отцепил ОРИН и надел его себе не шею, чтобы не уронить, потому что чувствовал, что вот‑вот потеряет сознание.

Когда Дракон Счастья пришел в себя, он сперва не мог сообразить, что происходит. С изумлением он обнаружил, что снова летит по воздуху над морем. Причем летит в определенном направлении и с удивительной быстротой – куда быстрее, чем это ему под силу. Он попытался замедлить полет, но оказалось, что тело его ему больше не повинуется. Им завладела другая, куда более могучая воля, и теперь она его направляла. Эта воля исходила от ОРИНА, который висел у него на шее.

Лишь к концу дня, когда уже сгущались сумерки, Фалькор увидел вдалеке берег. Впрочем, разглядеть прибрежный ландшафт он не смог, казалось, он тонул в тумане. Но, когда Фалькор подлетел поближе, он обнаружил, что большая часть земли здесь стала уже добычей НИЧТО и глядеть в ту сторону он не может – ему казалось, что он слепнет, и от этого болели глаза.

Будь на то его воля, он немедленно повернул бы назад. Но таинственная сила Амулета заставляла его лететь дальше. И вскоре он понял, в чем дело: посреди этого бескрайнего НИЧТО он вдруг заметил маленький островок, на котором громоздились дома с остроконечными крышами и косыми башнями. Фалькор догадывался, кого он там найдет, и теперь его гнала к цели не только могучая воля Амулета, но и его собственная.

В узком заднем дворе, где Атрейо лежал рядом с мертвым оборотнем, было уже совсем темно. Серый сумрачный свет, сочившийся в колодец двора, образованный стенами тесно прижатых друг к другу домов, едва позволял отличить светлое тело мальчика от обросшего черным мехом мертвого чудовища. И чем темнее становилось, тем больше они сливались в единое целое.

Атрейо давно уже даже не пытался высвободить ногу из стальных челюстей волка. Он был в полуобморочном состоянии, и ему все виделось море травы и красный буйвол, в которого он так и не пустил стрелу. Он звал своих сверстников и товарищей по охоте – все они, наверное, уже стали настоящими охотниками, – но никто не откликался на его зов. Только огромный буйвол неподвижно стоял перед ним и глядел на него в упор. Атрейо позвал Артакса, своего коня. Но и он не прибежал на зов, и ржания его тоже не было слышно. Тогда он стал звать Девочку Королеву, но тщетно. Да ему и нечего было ей сказать. Он не стал охотником, он не был больше ее посланцем, он был никто.

Атрейо сдался.

Но тут он почувствовал еще и другое: НИЧТО! Оно, видно, подступило уже совсем близко. Да, Атрейо снова ощутил неодолимую силу его притяжения. Эта тяга была похожа на головокружение. Он приподнялся и со стоном потянул свою ногу. Но челюсти, держащие ее мертвой хваткой, не разжались.

И это было счастьем. Потому что, если бы Атрейо не удержали на месте зубы Гморка, Фалькор прилетел бы слишком поздно.

Мгновение спустя Атрейо вдруг услышал медный гул – то был голос Дракона Счастья, прямо над ним:

– Атрейо! Ты здесь? Атрейо!

– Фалькор! – крикнул Атрейо. Он сложил руки рупором и закричал, повернув голову к небу:

– Я здесь! Фалькор! Фалькор! Помоги мне! Я здесь!

Он все кричал и кричал и вдруг увидел белое извивающееся тело Фалькора. Будто молния, рассек он темное небо. Сперва оно мелькнуло вдали, на большой высоте, потом – ниже. Атрейо кричал, а Дракон Счастья отвечал ему своим гулким, как бронзовый колокол, голосом. Наконец летевший в небе высмотрел того, кто лежал на земле и казался сверху не больше маленького жучка, притулившегося в темной ямке.

Фалькор попытался приземлиться, но двор был слишком узким, а ночь уже спустилась над городом, и он, снижая высоту, задел выступающий фронтон одного из домов. И тут же с таким грохотом, будто грянул гром, обломились балки, подпиравшие крышу. Фалькор почувствовал жгучую боль – острый конек вонзился в его тело и нанес ему глубокую рану. Вместо того чтобы со свойственным ему изяществом опуститься на землю, он упал в колодец двора и тяжело шлепнулся в грязь рядом с Атрейо и мертвым Гморком.

Дракон Счастья отряхнулся, как собака, выходящая из воды, чихнул и прогудел:

– Наконец‑то! Так вот где ты пропадаешь! Все‑таки я успел вовремя прилететь!

Атрейо ничего не сказал в ответ. Он только обхватил руками шею Фалькора и уткнулся лицом в его серебристо‑белую гриву.

– Давай залезай ко мне на спину! Нам нельзя терять время!

Атрейо лишь покачал головой. И только тогда Фалькор увидел, что оборотень вцепился зубами в ногу Атрейо.

– С этим мы сейчас справимся, – успокоил он Атрейо, вращая рубиновыми глазами. – Не волнуйся!

Он схватил голову оборотня обеими лапами и попытался разжать его челюсти, но не смог хоть чуть‑чуть раздвинуть клыки.

Фалькор сопел и пыхтел от напряжения, но все было зря. И ему не удалось бы спасти своего маленького друга, если бы не счастливый случай. Но Драконам Счастья всегда улыбается счастье, а заодно и тем, к кому они расположены.

Когда Фалькор, вконец обессилев, наклонился, чтобы вблизи получше разглядеть, как бы разжать челюсти Гморка, Амулет, болтавшийся у него на шее, случайно коснулся лба оборотня. И в тот же миг пасть сама раскрылась, освободив ногу Атрейо.

– Ой! – воскликнул Фалькор. – Ты видел? Атрейо ему не ответил.

– Что случилось? – спросил Фалькор. – Где ты?

Он стал шарить в темноте лапами, ища своего друга, но тут же убедился, что тот исчез. И пока он пытался разглядеть что‑нибудь в ночном мраке, освещая его своими рдеющими красными глазами, он и сам почувствовал тот зов, который увлек от него Атрейо, как только разжалась челюсть оборотня, – сила притяжения все приближающегося НИЧТО была неодолима. Но ОРИН надежно защищал Фалькора.

А вот Атрейо, хоть он и сопротивлялся, как мог, хоть и напрягал свою волю до предела, был обречен. Он отбивался изо всех сил, упирался ногами, стараясь не сдвинуться с места, но его руки и ноги повиновались уже не ему, а этому могучему зову. Еще несколько шагов, и он пропал бы.

Но в самый последний миг над ним, как вспышка молнии, пронесся Фалькор. Он схватил его за талию, рванул ввысь и умчался с ним вдаль по ночному темному небу.

Башенные часы пробили девять.

Ни Фалькор, ни Атрейо не могли потом вспомнить, долго ли они летели в этой непроглядной тьме, вправду ли это была всего лишь одна ночь. Быть может, для них тогда прекратился бег времени и они неподвижно висели в черном безмолвии. Во всяком случае, это была самая длинная ночь не только в жизни Атрейо, но и в жизни Фалькора. Хоть он был и намного старше.

Однако даже самой длинной и самой темной ночи все‑таки приходит конец. И когда вдруг забрезжил бледный рассвет, оба они увидали вдали, как раз у линии горизонта, Башню Слоновой Кости.

Здесь нам придется ненадолго прервать наш рассказ, чтобы объяснить особенность географии Фантазии. Страны и моря, горы и реки расположены там совсем по‑другому, чем в Мире людей, и нарисовать эту карту было бы невозможно, поскольку нельзя твердо сказать, какая страна с какой граничит. Даже запад и восток, север и юг там меняют расположение в зависимости от того, где ты находишься, а лето и зима, день и ночь чередуются по‑разному в разных местах. Из знойной раскаленной пустыни, например, путник сразу же может попасть на арктические снежные просторы. В Фантазии нет расстояний, которые можно было бы измерить, и поэтому слова «близко» и «далеко» не имеют привычного смысла. Все зависит от настроения и желания того, кто отправляется в путь. Поскольку Фантазия не знает границ, ее центром можно считать любую точку – смотря по тому, кто направляется в центр. И вот там, в самом центре Фантазии, стоит Башня Слоновой Кости.

Атрейо, к своему великому удивлению, вдруг понял, что сидит верхом на Драконе Счастья, хотя совершенно не мог вспомнить, как он здесь оказался. Последнее, что осталось у него в памяти, был момент, когда Дракон подхватил его и рванул вверх. Атрейо стало зябко, он натянул на себя развевающийся на ветру плащ и вдруг заметил, что плащ стал серым. Потом он обнаружил, что его кожа и волосы тоже потеряли цвет. А когда совсем рассвело, он увидел, что и с Фалькором дело обстоит не лучше. Дракон походил теперь на серую полосу тумана и казался таким же призрачным – оба они побывали у самого края НИЧТО.

– Атрейо, мой маленький Господин, – тихо сказал Дракон Счастья, – твоя рана очень болит?

– Нет, – ответил Атрейо, – я не чувствую боли.

– У тебя жар?

– Нет, Фалькор, не думаю. Почему ты меня об этом спрашиваешь?

Я чувствую, как ты дрожишь, – ответил Дракон. – А что на свете может заставить Атрейо дрожать?

Атрейо помолчал и лишь потом ответил:

– Мы скоро долетим. И тогда мне придется сказать Девочке Королеве, что спасения нет. Из всего, что выпало на мою долю, это самое тяжелое.

– Да, – сказал Фалькор еще тише, – это правда. Они молча полетели дальше – к Башне Слоновой Кости.

Некоторое время спустя Дракон спросил:

– Ты ее когда‑нибудь видел?

– Кого?

– Девочку Королеву, или, вернее, Златоглазую Повелительницу Желаний – так к ней надо обращаться, когда с ней разговариваешь.

– Нет, я ее никогда не видел.

– А я видел. Это было очень давно. Твой прадедушка был тогда еще ребенком. И я был тогда совсем юным Драконом по кличке Прыг‑скок‑по‑облакам, и в голове у меня были одни только глупости. Однажды я пытался достать с неба Луну. Большая и круглая, она светила там наверху, и меня это раззадорило. Я же тебе говорю, что был еще дурак дураком. Когда я наконец понял, что лапы у меня коротки, я, как принято говорить, упал с неба на землю и, падая, пронесся мимо Башни. Лепестки Павильона Магнолии были в эту ночь раскрыты, и в их сердцевине сидела Девочка Королева. Она бросила на меня взгляд – один‑единственный, но… не знаю, как тебе это объяснить – с той ночи я стал другим.

– А как она выглядит?

– Как маленькая девочка. Но она старше самых старых созданий Фантазии. Вернее сказать – у нее нет возраста.

– Но она ведь смертельно больна, – сказал Атрейо. – Как по‑твоему, я должен ее осторожно подготовить к тому, что больше нет никакой надежды?

Фалькор покачал головой.

– Нет, она сразу заметит любую хитрость. Ты должен сказать ей правду.

– Даже если она от этого умрет? – спросил Атрейо.

– Не думаю, что это случится, – сказал Фалькор.

– Я знаю, ты Дракон Счастья, значит, ты прав.

И они снова долгое время летели молча.

На этот раз затянувшееся молчание прервал Атрейо.

– Я хочу еще что‑то тебя спросить, Фалькор.

– Спроси!

– К т о она?

– Что ты имеешь в виду?

– ОРИН имеет власть над всеми жителями Фантазии, независимо от того, творения они Света или Тьмы. И надо мной он тоже властен. И все же Девочка Королева никогда не пользуется своей властью. Ее словно вообще нет, и все же она во всем. Она, как мы?

– Нет, – сказал Фалькор, – она не то, что мы. Она не творение Фантазии. Все мы существуем, потому что она существует. Но ее природа другая.

– Что ж, тогда она… – Атрейо замялся, не сразу решившись задать свой вопрос, – тогда она как бы человеческое дитя?

– Нет, – сказал Фалькор, – она не из Мира человеческих детей.

– Так кто же она? – повторил свой вопрос Атрейо. Фалькор ответил не сразу.

– Никто в Фантазии этого не знает, никто не может этого знать. Это самая глубокая тайна нашего Мира. Я слышал, как один мудрец говорил, что тот, кто поймет это до конца, сам задует свечу своей жизни. Не знаю, правда, какой смысл он в это вкладывал. Больше мне тебе сказать нечего.

– А теперь погаснет ее жизнь и жизнь всех нас, хотя мы и не проникли в ее тайну.

Фалькор промолчал, но на его львиной морде промелькнула улыбка, словно он хотел сказать: этого не случится.

С этой минуты они больше не разговаривали.

И вот они уже летели над Лабиринтом, широким кругом опоясывающим Башню Слоновой Кости, – над цветущей равниной со сложным переплетением дорожек, отделяющих друг от друга клумбы и лужайки. К своему ужасу, они сразу же увидели, что и здесь уже хозяйничает НИЧТО. Правда, пока оно овладело лишь небольшими участками, но яркие клумбы и кусты, растущие рядом, высохли и стали серыми. Тоненькие деревца протягивали свои кривые голые ветки к небу, к Дракону Счастья и сидящему у него на спине всаднику, словно моля о помощи. Прежде зеленые, усыпанные пестрыми цветами, лужайки поблекли, пожухли, от них подымался запах гнили и плесени. Яркую окраску сохранили только грибы с огромными шляпками и какие‑то выродившиеся растения кричаще ядовитого цвета – плоды безумия и испорченности. Так живая природа Фантазии, вернее, то немногое, что еще от нее осталось, корчась в бессилии, все же судорожно сопротивлялась полному и окончательному уничтожению, теснившему ее со всех сторон.

Однако в центре Лабиринта все еще сияла сказочной белизной, не тронутая разрушением, несравненно прекрасная Башня Слоновой Кости.

Фалькор сперва было опустился на одну из тех нижних террас, где положено приземляться всем летающим посланцам. Но он чувствовал, что ни у него, ни у Атрейо не хватит сил подняться по длинной‑предлинной спиралеобразной Главной улице, а затем на самый верх Башни. И еще ему казалось, что в этом случае можно вообще пренебречь всеми предписаниями и установленным этикетом. Он решил лететь дальше, а потом совершить вынужденную посадку. Фалькор пронесся над множеством крытых балконов, мостиков и балюстрад и в самом конце Главной улицы, прямо перед дворцом, бухнулся наземь, проскользнул вперед, перевернувшись при этом несколько раз с брюха на спину и со спины на брюхо, и наконец остановился, правда, хвостом вперед.

Атрейо, который во время этого маневра плотно прижимался к Дракону, обхватив руками его шею, чтобы не упасть, теперь выпрямился и огляделся по сторонам. Он ожидал, что его торжественно встретят или хотя бы обступят слуги – в его представлении, их тут должно было находиться очень много, – чтобы спросить, кто он такой и что ему здесь надо, но, сколько он ни смотрел по сторонам, ему так и не удалось кого‑либо обнаружить. Сияюще‑белый дворец, казалось, вымер.

«Они все сбежали, – пронеслось у него в голове, – они оставили Девочку Королеву одну? А может, она уже…»

– Атрейо, – шепнул ему Фалькор, – ты должен вернуть ей ОРИН.

Он снял с шеи золотую цепочку, но она выскользнула у него из лап и упала.

Атрейо, забыв о своей ране, тут же спрыгнул со спины Фалькора, чтобы поднять Амулет, но упал, растянувшись во весь рост. Однако он все же схватил его и повесил себе на грудь. Потом с трудом встал, опираясь на лапу Дракона.

Но Дракон Счастья ему не ответил. Он лежал, словно мертвый.

Главная улица кончалась у высокой белой стены, опоясывающей дворец, она упиралась в изумительной работы резные ворота, которые стояли распахнутыми.

Атрейо кое‑как доковылял до ворот, вошел, держась за портал, и увидел широкую сияюще‑белую лестницу, которая, казалось, уходила прямо в небо. Он стал подниматься, с трудом переступая со ступеньки на ступеньку. Его рана кровоточила. Иногда он останавливался, чтобы собраться с силами.

Наконец он одолел эту нескончаемую лестницу и увидел перед собой длинную галерею. Он двинулся дальше, хватаясь за колонны. Галерея привела его во двор, где было множество фонтанов, журчала вода, сверкали декоративные пруды. Но Атрейо ничего не видел вокруг, он шел как во сне, каждый шаг стоил ему огромных усилий. И вот он оказался перед другими воротами, меньшими, чем первые; потом ему снова пришлось подниматься по лестнице, но она была совсем узкой, и он очутился в саду, где все: и деревья, и цветы, и звери – было вырезано из слоновой кости. Он перелез на четвереньках по нескольким горбатым мостикам без перил и увидел третьи ворота, самые маленькие из всех. Когда он прополз в них и поднял глаза, его взору представился отполированный, словно зеркало, конус из слоновой кости, на острие которого красовался слепяще‑белый Павильон Магнолии. И не было ни лестницы, ни дороги, которая бы к нему вела.

Атрейо закрыл лицо руками.

Никто из всех, когда‑либо побывавших в этом Павильоне, не мог бы сказать, как он преодолел этот последний отрезок пути. Это дается как благодать.

Атрейо отвел руки от лица и увидел, что стоит перед дверью, которая ведет в Павильон. Он вошел и оказался лицом к лицу с Златоглазой Повелительницей Желаний.

Она сидела, обложенная горой подушек, на высоком круглом сиденье в самой сердцевине цветка магнолии и глядела на него. И он понял: в мире нет ничего более хрупкого и драгоценного, чем она. Как тяжко она больна, было видно по ее бледному лицу – оно казалось прозрачным. Ее миндалевидные глаза отливали темным золотом. В них не было ни озабоченности, ни тревоги. Она улыбалась. Ее маленькая тоненькая фигурка была облачена в широкое шелковое одеяние такой слепящей белизны, что рядом с ней лепестки магнолии казались темными. Она выглядела как десятилетняя девочка удивительной красоты, но ее гладкие длинные волосы, ниспадавшие на плечи, были белы как снег.

Бастиан испугался.

В этот миг с ним случилось такое, чего он еще не переживал никогда.

До сих пор он мог совершенно ясно представить себе все, что рассказывалось в «Бесконечной Истории». Конечно, в этой книге происходили весьма странные вещи, этого нельзя отрицать, но как‑то их, наверно, можно было объяснить. Он видел в своем воображении, как Атрейо летит верхом на Драконе Счастья, видел Лабиринт и Башню Слоновой Кости. Но ведь все это были лишь воображаемые картины.

Когда же он дочитал до того места, где речь пошла о Девочке Королеве, он на долю секунды – словно все озарила вспышка молнии – взаправду увидел ее лицо. Не в воображении, нет, а собственными глазами! И Бастиан был уверен, что это не самовнушение. Он даже успел разглядеть подробности, которых не было в книге. Вот, например, брови – словно нарисованные тушью две дуги над ее золотистыми глазами. Или маленькие уши с удлиненными мочками, и нежную шейку, и головку, чуть склоненную набок. Бастиан твердо знал, что в жизни своей не видел ничего более прекрасного, чем это лицо. И еще он почему‑то знал, как ее зовут: Лунита < вариант имени в английском переводе – MoonChild (прим. ск.)>. У него не было ни малейшего сомнения, что это ее имя.

И Лунита поглядела на него – на него, Бастиана Бальтазара Багса!

Она поглядела на него с таким выражением, которое он не мог передать словами. Может быть, она тоже была удивлена, увидев его. Что было в ее взгляде? Мольба? Тоска? Или… что‑то еще?

Он пытался припомнить выражение ее глаз, но ему это не удавалось.

Впрочем, одно он знал твердо: этот взгляд пронзил его и скользнул, как луч, прямо в сердце. Бастиан и сейчас чувствовал, как ожог, весь путь ее взгляда. И еще он чувствовал, что этот взгляд в его сердце излучает свет, как драгоценное сокровище. Это было и больно, и сладостно.

Даже если бы Бастиан захотел избавиться от того, что с ним случилось, он уже не мог бы этого сделать. Да он и не хотел, нет, нет! Ни за что на свете он не отдал бы это сокровище, заполнившее его сердце. Он хотел только одного: читать дальше, чтобы снова оказаться в павильоне у Луниты, снова ее увидеть.

Он и не подозревал, что тем самым обрекает себя на невиданные, опаснейшие приключения. Но даже если бы он это знал, он все равно не захлопнул бы книгу и не отложил бы ее в сторону, чтобы никогда больше к ней не прикоснуться.

Перелистывая страницы дрожащими пальцами, он нашел ту, на которой прервал чтение, и снова углубился в книгу.

Башенные часы пробили десять.

 

Глава 11

Девочка Королева

 

Не в силах произнести ни слова, Атрейо стоял и глядел на Девочку Королеву. Он не знал, что сказать, не знал, как ему себя вести. Он часто мысленно представлял себе этот момент, подбирал для него слова, но почему‑то теперь все они вылетели у него из головы.

Она улыбнулась ему и сказала голосом, который звучал тихо и нежно, как голос пташки, поющей во сне:

– Ты вернулся из своего Великого Поиска, Атрейо?

– Да, – с трудом выговорил Атрейо и опустил голову.

– Серым стал твой красный плащ, – добавила она, помолчав. – Серыми стали и твои волосы, а кожа – твердой, как камень. Но все сейчас будет как прежде, и даже еще красивей. Вот увидишь.

Атрейо не мог произнести ни слова, словно ему завязали рот. Он только едва заметно покачал головой. И тут снова зазвучал нежный голос:

– Ты выполнил мое задание…

Атрейо не понял, был ли это вопрос или утверждение. Он не смел поднять глаза, боясь прочесть ответ на ее лице. Медленно поднес он руку к цепочке с золотым Амулетом, снял его и протянул Девочке Королеве, по‑прежнему не глядя на нее. Он попытался было опуститься на одно колено, как это делают посланцы в легендах и песнях, которые он слышал у себя на родине, но подвела раненая нога, и он упал, да так и остался лежать ничком перед Девочкой Королевой, уткнувшись лицом в пол.

Она нагнулась, подняла ОРИН и, перебирая цепочку своими белыми пальчиками, сказала:

– Ты хорошо провел Поиск. Я тобой очень довольна.

– Нет! Все было зря. Спасения нет!..

Наступило долгое молчание. Атрейо прижал ладони к лицу. Он боялся, что сейчас с ее уст сорвется крик отчаяния и скорби или что она набросится на него с жестокими упреками и прогонит его в гневе. Он даже сам толком не понимал, чего ждал. Но уж, во всяком случае, не того, что услышал: она смеялась. Смеялась тихо и радостно. Атрейо сперва растерялся, он даже подумал, не сошла ли она с ума. Но нет, это не был смех сумасшедшей. Потом она сказала:

– Но ты же привел его с собой. Атрейо поднял голову:

– Кого?

– Нашего спасителя.

Он вопрошающе заглянул ей в глаза, но не прочел там ничего, кроме ясности и радости. Она опять засмеялась.

– Ты выполнил задание. Я благодарю тебя за все, что ты совершил. Он покачал головой.

– Златоглазая Повелительница Желаний, – начал он, запинаясь и впервые употребляя официальное обращение, которое ему подсказал Фалькор, – я… нет, я в самом деле не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Это я вижу, – сказала она, – но понимаешь ты это или нет, задание свое ты выполнил. А ведь это главное, не правда ли?

Атрейо молчал. Он не знал, что спросить. Он уставился на Девочку Королеву, открыв рот от удивления.

– Я его видела, – продолжала она. – И он на меня посмотрел.

– Когда это было?

– Только что, когда ты вошел. Ты привел его с собой.

Атрейо невольно огляделся по сторонам.

– Где же он? Здесь никого нет, кроме тебя и меня.

– О, есть еще многое, чего ты не видишь, – сказала она, – но ты уж мне поверь. Он еще не в моем Мире, а в своем. Только наши Миры сейчас так близки, что мы можем увидеть друг друга, когда тонкая стенка между ними становится на миг прозрачной. Скоро он будет у нас и назовет меня моим новым именем, которое только он один и может мне дать. Тогда я выздоровею и Фантазия тоже.

Пока Девочка Королева говорила, Атрейо с трудом поднялся на ноги. Он вскинул голову, чтобы еще раз поглядеть на нее – она сидела в своем высоком круглом кресле. Голос его звучал хрипло, когда он спросил:

– Ты что, уже знала ту весть, которую я должен был тебе сообщить? То, что мне поведала Древняя Морла в Болотах Печали, и то, во что меня посвятил таинственный голос Эйулалы у Южного Оракула, – все это ты уже знаешь?

– Да, – сказала она, – я знала это еще до того, как послала тебя на Великий Поиск. У Атрейо пересохло в горле.

– Знала? – переспросил он наконец с трудом. – Тогда почему же ты послала меня на Поиск? Чего ты ждала от меня?

– Только того, что ты сделал.

– Что я сделал… – медленно повторил Атрейо. Он гневно прищурил глаза. – Но в таком случае все было лишено смысла. Ты зря отправила меня на Великий Поиск. Я не раз слышал, что твои решения подчас непонятны. Возможно, это и так. И все же после всего, что мне пришлось пережить, трудно смириться с тем, что ты просто сыграла со мной шутку.

Глаза Девочки Королевы потемнели.

– Я вовсе не шутила с тобой, Атрейо, – сказала она очень серьезно. – Я прекрасно знаю, чем тебе обязана. Все, что ты проделал, было необходимо. Я послала тебя на Великий Поиск не ради той вести, которую ты пытался для меня добыть, а потому, что это был единственный способ позвать сюда нашего избавителя. Ведь он принимал участие во всем, что тебе довелось пережить, он прошел вместе с тобой весь этот нелегкий путь. Ты слышал его испуганный крик, когда стоял над глубокой пропастью и разговаривал с Играмуль, ты видел его, когда проходил через Ворота Волшебного Зеркала. Ты вошел в его образ и взял его с собой, и он последовал за тобой, потому что увидел себя твоими глазами. И сейчас он тоже слышит каждое наше слово. И знает, что мы говорим о нем, ждем его и на него надеемся. И, быть может, он теперь понимает, что все тяготы и опасности, которые выпали на твою долю, ты принял из‑за него и что вся Фантазия его зовет.

Атрейо все еще мрачно смотрел в одну точку, однако гневные складки у его Глаз стали постепенно разглаживаться.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил он наконец. – И про крик у пропасти, и про отражение в Волшебном Зеркале? Или все это было тобой предопределено?

Девочка Королева, сжимавшая до той минуты ОРИН в руке, повесила его себе на шею и сказала:

– Разве ты не носил все время Знак Власти? Разве ты не знал, что благодаря ему я все время была с тобой?

– Не все время, – возразил Атрейо. – Я его потерял.

– Да, тогда ты и в самом деле был один, – сказала она. – Расскажи мне, что произошло за то время? Атрейо поведал ей все, что ему пришлось пережить.

– Теперь я знаю, почему ты стал серым, – сказала Девочка Королева. – Ты слишком близко подошел к НИЧТО.

– Гморк уверял меня, будто жители Фантазии становятся ложью, когда их поглощает НИЧТО. Неужели это правда? – спросил Атрейо.

– Да, это правда, – сказала Девочка Королева, и ее золотистые глаза потемнели. – Все ложные мысли, все земные обманы и заблуждения были когда‑то созданиями Фантазии. Ложь из того же материала, что и они, но они утратили свою истинную сущность. Узнать их невозможно. И все же Гморк сказал тебе лишь полуправду, ничего другого и нельзя было ожидать от такого двуличного существа, как он. Есть два пути, чтобы преодолеть границу между Фантазией и Миром людей. Один из них истинный, а другой – ложный. Насильственно перетаскивать создания Фантазии в Мир людей – это ложный путь. А истинный – это когда человеческие дети сами приходят в наш Мир. Все, кто побывал у нас, узнали и что‑то такое, чего нельзя узнать больше нигде, и вернулись в свой Мир уже не теми, какими были. Они прозрели, увидев всех нас в нашем истинном облике. Поэтому они и на свой Мир, и на своих соплеменников стали смотреть другими глазами. И в том, что им прежде казалось унылой повседневностью, им вдруг открылись чудеса и тайны. Вот почему они охотно отправлялись к нам, в Фантазию. И чем более богатым и цветущим становится благодаря этому наш Мир, тем меньше лжи будет накапливаться в их Мире, и тем он будет лучше. Наши Миры разрушают друг друга, а ведь они могли бы друг друга укреплять.

– А как это началось? – спросил Атрейо, помолчав. Он думал.

– Бедствие обрушилось на оба эти Мира, оттого что постепенно все стало превращаться в свою противоположность, – ответила Девочка Королева. – И вот то, от чего можно было прозреть, теперь лишь ослепляет, а то, что способно было породить новое, несет уничтожение. Спасти наши Миры могут только человеческие дети. Для этого достаточно прийти сюда хоть одному, одному‑единственному, и дать мне новое имя. И он придет. Атрейо молчал.

– Теперь ты понимаешь, Атрейо, почему тебе надо было проделать все то, что ты проделал? – спросила Девочка Королева. – Только длинная история, полная приключений, чудес и опасностей, дала возможность привести ко мне нашего спасителя. Это и была твоя история.