Глава 23. Функция недоступна

 

Где-то в Гренландии, осень 2007 года

 

Всю неделю Алина вместе со своей новой немецкой няней прожила в соседнем блоке. Каждый день ее выгуливали, словно собачку. Три раза в сутки. Ровно по часу она шла, чуть спотыкаясь, под ручку с немкой, гуляла кругами. Шестьдесят минут. Три раза в день. Утром, днем и вечером. По кругу во дворе между блоков. По грязному льду, земле и редким травинкам, едва пробившимся из земли.

Женщины шли медленно и не всегда с одинаковой скоростью, но всегда на исходе пятьдесят девятой минуты оказывались рядом с блоком охраны, в котором им было отведено самое большое помещение.

Никто, кроме Лекса, не знал их имен, поэтому им дали прозвища. Безобидные, хотя и забавные. Немку называли Мамой Чолли, а девушку – Синдереллой, Золушкой. Она, кстати, со своей обритой головой больше походила на узника Дахау, чем на героиню сказки Шарля Перро.

За исключением этих прогулок, по которым можно было сверять часы, Алина никогда не покидала блока. Возможно, поэтому они стали среди хакеров объектом ставок. Сначала в шутку, а потом один из приятелей Индевять несколько переборщил: ляпнул что-то обидное в адрес девчонки. Пока Лекс осмысливал перевод и до него только доходило, что за такие слова следует дать в нос, внезапно на болтуна накинулся Словен. Все эти дни молчавший и не принимавший, как и Лекс, участия в ставках, он внезапно не выдержал, сначала стал выкрикивать ругательства, а потом и вовсе полез в драку.

На самом деле все, что копилось внутри у Словена, требовало выхода, вот он и сорвался.

А Лекс после этого случая вдруг понял, что прошла уже неделя, а он ни разу не подошел к Алине.

Эта неделя была слишком богата на события, и если Лекс и вспоминал про Алину, то только во время ее прогулок во дворе. Все остальное время они настраивали оборудование, а потом наблюдали за тем, что исполняет спутник, принадлежащий Жану, – и офигевали.

Спутник общался, словно был живым человеком. Андерс назвал его Кибер-Пиноккио. Спутник выдавал на-гора шутки, общаясь с Жаном и выполняя любые поисковые запросы. К сожалению, спутник не воспринимал других людей и никак не реагировал на них, поэтому общением с ним происходило только через Жана.

Ему пришлось поступиться своими правилами. Практически в течение всего дня француз находился в общей комнате и выполнял роль модема между хакерами и своим исином.

Спутник действительно мог определять литы, мог регистрироваться на некоторых простых ресурсах и быстро учился обходить капчу – краеугольный камень всего антифлуда и борьбы с ботами.

Но спутник не мог делать того, что было нужно хакерам, – научиться программировать. Он вообще ничему не мог научиться, кроме общения и поиска.

– Функция недоступна, повторите запрос позднее, – неизменно отвечал исин на разнообразные запросы Жана и обычно добавлял какую-нибудь смешную шутку, словно подчеркивая тем самым, что является полной противоположностью своего хозяина: – Функция недоступна. Найти необходимых программистов на форумах работорговцев?

Последние дни они изучали логи, которые вел спутник, и трафик между клиентом и серверами, где были установлены части искусственного интеллекта. Пытались понять, как исин обучается, что происходит с ним, когда он получает новую информацию о своем хозяине.

Лекс постепенно снова стал думать о том, что у них ничего не получится, и депрессивное настроение хотя и не наступило, но уже замаячило где-то на соседней сопке, постепенно приближаясь к Лексу.

И тут произошла ссора из-за Алины, и Лекс вспомнил, что минула уже неделя, а он до сих пор ни разу не подошел к ней.

Не сегодня-завтра ее увезут, так что надо бы подойти. Хотя бы для того, чтобы еще раз посмотреть на нее и убедиться в том, что она нисколько не похожа на Синку.

И когда Словена успокоили, а болтун взял свои слова обратно, Лекс велел всем заниматься работой, а сам направился к блоку охраны.

На базе у хакеров была полная свобода перемещений, но всякий раз, когда они приближались к блоку охраны, появлялся кто-то из службы безопасности, кто довольно навязчиво наблюдал за целью визита в блок.

Так случилось и в этот раз. Едва Лекс вошел в блок, он остановился и подождал несколько секунд. Следом вбежал один из охранников, наткнувшись на Лекса, сделал вид, что забыл что-то, и стал рыться в ящике у входа.

Видимо, Эйзентрегер запретил им активное вмешательство и объяснил, что они здесь всего лишь в качестве обслуги.

Лекс уверенно шагнул вперед, он знал, где находятся Алина и ее новая прекрасная няня. Толкнул дверь, выяснив, что она заперта, постучал. Открыла, разумеется, няня.

– Здрасте, – кивнул Лекс, понимая, что решение прийти сюда было настолько спонтанным, что он не знает, что сказать. – Я к Алине, проведать… – Он осекся, поняв, что немка стоит без наушников и почти наверняка не понимает ни слова.

В коридоре показался охранник – теперь он изучал кусок плиты ДСП, прислоненный к стене.

– Алина, – показал пальцем Лекс за спину немки. Потом ткнул себя в грудь: – Я ее друг. Камрад.

В тот момент почему-то захотелось, чтобы она захлопнула дверь.

И тогда можно было бы с чистой совестью выплеснуть всю злость в сторону Эйзентрегера.

Но немка, дослушав тираду Лекса, несколько секунд колебалась, а затем шагнула в сторону, пропуская парня.

Алина сидела на кровати перед раскладным столиком, бесцельно водила руками по поверхности и по обыкновению что-то шептала.

Лекс подошел поближе, девушка никак не отреагировала.

– Семь-я, семь-я, семь-я, – или что-то в этом роде.

– Привет, Алина, – махнул парень рукой.

Ноль реакции.

– Как дела?

Запрашиваемая функция недоступна.

– Ты что тут делаешь?

На пороге стоял Андерс. За его спиной маячило лицо охранника.

– Да так… знакомую одну проведываю.

– Золушка? Она что, твоя знакомая? – удивился Андерс.

– В некотором смысле.

Лекс посмотрел на девушку, тяжело вздохнул. Зря, наверное, он сюда пришел.

– Дружище, нам поговорить надо.

– Срочно?

– Нет, терпит, конечно. Слушай, я и не знал, что ты с ней знаком. Ты поэтому злился, когда парни спорили на время?

Лекс еще раз посмотрел на Алину, мысленно махнул рукой и пошел к выходу.

– Да я вроде не злился, – сказал на ходу, огибая няню, исполином стоящую у входа.

– Злился, дружище, я заметил. Ты когда…

– Семь-пять! – вдруг выкрикнула девушка и махнула рукой перед своим лицом. – Семь-пять! Семь-пять!

Вид у нее сейчас был особенно ужасен – худая, почти лысая, смотрящая в одну точку перед собой и выкрикивающая что-то. Успокоилась быстро. И сказала что-то вроде «ква-ква».

Лекс остановился, бросил на нее еще один взгляд, на этот раз прощальный. И вышел.

– Один-ква! – донеслось ему в спину, прежде чем немка захлопнула за ними дверь.

Охранник направился к выходу, но покидать блок не спешил, снова тусил у входа рядом с куском ДСП.

– Пошли отсюда, – буркнул Лекс. – О чем ты там хотел поговорить?

– А кто она тебе? – спросил Андерс, задержавшись в коридоре.

– Соседка.

– Просто соседка?

– Да, просто соседка. Пошли отсюда, меня этот вертухай выбешивает своей наблюдательностью.

Они покинули блок, вышли на улицу. По обыкновению, сняли наушники. Андерс выглядел немного… да что там немного – сильно озадаченным.

– Так о чем поговорить ты хотел? – спросил Лекс.

– Ну… даже не знаю… – хмыкнул Андерс. – Сначала я хотел сказать тебе, что получил новый гонорар от заказчика. Ну, того, кто оплатил контракт на твою охрану. Контракт продлен еще на полгода и все такое.

– Сначала?

– Да, сначала. А теперь я хочу поговорить о другом. О твоей знакомой. Соседке.

– В чем проблема?

– Когда мы выходили, она назвала несколько цифр. Семь, пять, два, два, один, два. Я как-то не сразу понял, а потом Мама Чолли закрыла дверь, и дальше я не расслышал.

– И эти цифры…

– Первые цифры подписи моего заказчика. Того неизвестного, кто платит мне за твою охрану. Забавное совпадение, если это совпадение. Кстати, ее завтра увозят, я слышал, как охранники говорили.

Через полминуты Лекс снова стучался в знакомую дверь.

– Я хочу с ней погулять, – сказал он, потом, вспомнив, потянулся за наушником.

– Мир геен зи шпацирен, – сказал Андерс немке. – Мит медхен [9].

– Найн! – громко крикнула немка.

«Нет» в переводчике прозвучало гораздо тише.

– А Эйзентрегеру тоже скажешь найн? Переведи ей, скажи, что я сейчас такой кипеш подниму! – Оставив Андерса разбираться с немкой, Лекс подошел к Алине, взял ее за руку. Рука была холодной и безвольной. – Алина, пойдем гулять. Гулять.

Она просто сидела, молчала и смотрела в одну точку.

Запрашиваемая функция недоступна.

– Вставай. Пойдем гулять. Не бойся, пойдем.

Лекс чуть потянул руку, девушка не шелохнулась. Ну глупо же будет упереться в кровать и дернуть со всей силы?

– Ты можешь вывести ее наружу? – Лекс повернулся к немке. – Спроси у нее, пусть она выведет ее наружу. Переведи.

Андерс перевел.

– Нет, она сама выходит в строго установленные часы, – ответила немка. – Утро, день, вечер. Ждите вечер. Осталось два часа. Сейчас уходите. Нельзя. Терапия.

– Андерс! – скомандовал Лекс. – Назови все цифры. Ну, подпись. Ей, – он кивнул на девушку. – Давай, по порядку.

– Семь, пять, два, два… – начал громко перечислять Андерс. Назвал все двенадцать цифр, но никаких изменений в поведении Алины не произошло.

– Ладно, – сказал Лекс. – Подождем два часа.

А когда он направился к выходу, девушка вдруг встала и, сильно шаркая ногами, медленно пошла вслед за ним.

Все столпились у окон, выходящих во двор базы, и только Лиска рискнула выйти наружу, чтобы вместе с присоединившимся к ней Андерсом наблюдать, как Лекс идет по двору рядом с Золушкой.

Алина молчала. Чуть выгнув ноги, хромала рядом с Лексом, смотря вниз.

Немка держалась поблизости, на расстоянии нескольких метров. Достаточно для того, чтобы говорить так, чтобы она не услышала.

– Тебя отправят на базу, где тебя вылечат, – говорил Лекс. – Потом ты вернешься домой, и все будет хорошо. Не понимаешь? И хорошо, что не понимаешь. Если бы ты понимала, что происходит, тебе, наверное, было бы страшно. А сейчас, я смотрю, ты ничего не боишься. Я тоже не боюсь.

– Не боюсь, – вдруг сказала девушка.

– Ты понимаешь меня? – обрадовался Лекс.

– Не боюсь. Боюсь. Не боюсь… – Она снова начала бормотать под нос слова.

– Ну, ясно, – вздохнул Лекс.

Они приближались к общему блоку. На его пороге расположились Андерс и Лиска. Девушка вместо куртки куталась в плед.

– Андерс сказал, что это твоя знакомая, – произнесла Лиска, когда они подошли ближе.

– Что-то вроде того.

– Это аутизм?

– Нет. Кажется, нет, – неуверенно сказал Лекс. – Что-то другое… вроде бы. Но не аутизм.

– Похоже на аутизм, – сказал Андерс. – Смотрели «Шестое чувство» с Уиллисом? Там один мальчик мог видеть души мертвых людей и…

Лиска пнула его, и Андерс замолчал.

– Боюсь. Не боюсь. Боюсь. Не боюсь.

– Она попала в аварию, – уклончиво ответил Лекс. – И после аварии…

– Того? – Лиска повертела ладонью у головы.

– Сама ты того. У нее родители погибли… Блин, чего вы вылезли вообще? Идите работать! И вы тоже, – Лекс погрозил в окно, которое тут же опустело.

Ни Андерс, ни Лиска даже не пошевелились.

– Ну и чего вы расселись… эй, ты куда? Алина?

Алина остановилась напротив них, потом шагнула в сторону крыльца. Немка засеменила рядом. Андерс и Лиска расступились, и Алина, поддерживаемая Лексом, поднялась по крыльцу.

– Боюсь. Не боюсь. Боюсь. Не боюсь.

– Любит. Не любит. Любит… – в одной руке Андерс держал воображаемую ромашку, другой отрывал воображаемые лепестки.

– Да заткнись ты. – Лиска снова пнула Андерса, и тот покорно замолчал. – Леш, она нас понимает?

Лекс покачал головой.

– Нет. Эйзентрегер обещал помочь. У них вроде бы есть специалисты. Куда она идет?

– Боюсь. Не боюсь. Боюсь. – Алина замолчала, едва переступила порог «рабочей комнаты» – той, где происходило общение с исином француза.

Ее там не сразу заметили. Отлипнув от окна, хакеры вернулись к стене, увешанной мониторами. В центре плазма двести шестнадцать, с логотипом «Андроида» и заставкой активированного исина. Ее окружали два десятка мониторов поменьше, на них в прямом эфире демонстрировались все изменения, происходящие со спутником, который старательно подстраивался под запросы своего хозяина.

Жан сделал исину запрос найти самый лучший интернет-мем про Чака Норриса и его знаменитый удар с разворота. Самую лучшую шутку. По мнению Жана.

Теперь француз, развалившись на кресле, лениво отвергал все варианты, в то время как Словен, Индевять и еще пара парней следили за происходящими изменениями в коде.

– Согласно рейтингу форума Соулхантер следующая шутка занимает лидирующую позицию, – прозвучал голос исина из колонок, вмонтированных в плазму. – Если Чак Норрис сделает удар с разворота…

Переводчик исправно ретранслировал речь в наушники, переведя с французского в более удобный Лексу формат.

– Стоп, стоп! Мне не нужны рейтинги соулхантеров, – сказал Жан. – Мне нужна лучшая шутка по моему рейтингу, а не рейтингу с какого-то форума.

– Я пытаюсь определить критерии твоего рейтинга.

– Ты пытаешься повлиять на мое мнение, ссылаясь на источники.

Я не хочу знать, кто еще согласен с моим мнением. Называй только шутку.

– Если Чак Норрис сделает удар с разворота, находясь в Арктике, она станет Антарктикой.

– Не нравится.

– Ты можешь оценить эту шутку?

– Не могу. Она не вызвала во мне никаких эмоций. Ищи следующую. Упс. Добрый вечер.

Жан замолчал, глядя в сторону входа, за ним посмотрели и остальные.

Секунд десять в комнате стояла тишина, затем голос исина произнес:

– Каждый самурай должен сделать сеппуку, узнав о существовании удара с разворота.

– Пауза, – скомандовал Жан и спросил у Лекса: – Что она тут делает?

– Зашла услышать твой вопрос.

– Какой вопрос? – не понял француз.

– «Что она тут делает?» К сожалению, она не сможет тебе ответить.

Алина сделала несколько шагов вперед и подошла к стене с мониторами. Только здесь она подняла голову и теперь смотрела прямо перед собой.

– Андерс сказал, что ты ее знаешь, – сказал Индевять. – Подружка?

Лиска при этих словах почему-то покраснела.

– Моя сестра, – ответил Лекс.

– У нее аутизм? – спросил Словен.

– Нет. У вас какие-то проблемы?

– Никаких проблем, – поднял руки Индевять. – Жан!

– Спутник, активация, – скомандовал француз. – Повтори последнюю шутку.

– Каждый самурай должен сделать сеппуку, узнав о существовании удара с разворота, – продиктовал спутник.

– Это лучшая шутка с канала аниме? – поморщился Жан.

Индевять тут же замахал на него руками, чтобы он не вступал в беседу с исином.

– Уточняю: ты хочешь узнать историю возникновения шутки или источник, в котором она занимает лидирующую позицию?

– Ни то и ни другое, – быстро ответил Жан. – Шутка не нравится. Ищи следующую.

– Потуши огонь.

– Функция недоступна.

На все команды Жана, которые спутник принципиально не мог выполнить – а это были, в общем-то, любые команды, не связанные с поиском информации, – следовал такой ответ. Функция недоступна.

Но только на команды, которые отдавал хозяин спутника. Если такую команду отдавал кто-то другой, спутник на нее вообще не реагировал.

До того момента, как Алина не произнесла:

– Потуши огонь.

– Функция недоступна.

– Потуши огонь.

– Функция недоступна.

– Потуши огонь.

– Стоп, стоп! Пауза. Режим паузы! – воскликнул Жан и, вскочив с кресла, очумело уставился на Алину: – Как он тебя слышит?

Алина замолчала. Потом повернулась и направилась к выходу.

– Эй! – Жан дотронулся до ее плеча, немка тут же протиснулась вперед и отпихнула француза. – Стой!

– Она тебя не понимает, – сказал Лекс. – Оставь ее.

– Не оставлю! Эй!

Немка с Алиной уже вышли за порог, Жан бросился за ними и наткнулся на Лекса.

– Оставь ее. Давайте работать.

– Ее надо вернуть, – к ним подошел Индевять.

– Не надо ее возвращать, – сказал Лекс.

– Ты что, идиот? – осведомился Жан. – Очнись! Эта твоя подружка только что хакнула мой спутник! Верни ее обратно, мы должны понять, как она это сделала.

И только теперь до Лекса дошло, как ответил исин. Фраза «Функция недоступна», сопровождавшаяся уже давно раздражающим звоном, была произнесена по-русски.

Которую переводчик зачем-то повторил на том же языке.

 

Глава 24. Лиса

 

Ватикан, 16 сентября 2007 года

 

Вместо запланированных пяти минут беседа с Серджи Пимонно длилась почти час. Нику пришлось ни много ни мало рассказать своему собеседнику всю свою жизнь, поэтапно.

– Ты знаешь, что это? – спросил итальянец в самом начале беседы, показав Нику серебристый предмет в виде лисицы.

– Детектор лжи? – сострил Ник, больше от волнения и нервозности, чем от желания показать свое чувство юмора.

– Я задам тебе несколько вопросов. Если ты не захочешь отвечать на какой-то из них, наш разговор будет окончен. Если ты солжешь, наш разговор также будет окончен. Вопрос первый: зачем ты сюда пришел?

Вопросов было много. После некоторых Ник раздумывал, не лучше ли будет окончить разговор и уйти. В основном эти вопросы касались его нынешней деятельности, связанной с модификациями «Стакса».

Иные вопросы были странными – про Четвертый рейх и каких-то фашистов. Про «Армаду», Синдикат и другие полуподпольные организации.

Но больше всего вопросов было о Синке. И о предмете в виде паука, который ей принадлежал.

Скрывать особо было нечего. Ник честно рассказал о двух периодах своей жизни, связанных с Синкой, о встрече с Мусорщиком, бывшем резидентом «Армады», у которого тоже был серебристый предмет.

Рассказал про Кирсана Илюмжинова и что с помощью лисы хочет найти Синку, за что, в общем-то, готов сделать достойное пожертвование на благо католической церкви.

Рассказал о последнем письме Синки и о том, как потом долгое время искал ее.

Серджи Пимонно выглядел удивленным. Или озадаченным. Или растерянным. Или все вместе. Кажется, он не ожидал, что его собеседник расскажет всю правду и в ней не будет никакой угрозы для папы и Ватикана.

– У тебя нет цели, – сказал он, откинувшись на спинку массивного резного кресла из черного, похожего на камень дерева. – Ты ищешь девушку с пауком только для того, чтобы найти ее.

– Я же сказал, я хочу поговорить с ней.

– Да, конечно, поговорить. Она несколько раз предала тебя, но ты не желаешь ей отомстить.

– Ну… я вообще-то не мстительный.

Серджи прикрыл глаза, о чем-то размышляя. Потом вдруг встал, прошел к окну. В руках у него не было телефона или любого другого прибора, но до Ника и переводчика долетели негромкие, еле слышные фразы, которые тот произносил.

Можно было подумать, что он разговаривал сам с собой, хотя, понятно, это было не так.

Серджи вернулся за стол через несколько минут. Внимательно посмотрел на Ника – этот долгий испытывающий взгляд явно что-то должен был означать. Потом Серджи спросил:

– Ты сможешь остановить ее?

– Остановить? Синку? Что вы хотите сказать?

Серджи вместо ответа подвинул к Нику небольшой планшет с экраном чуть больше коммуникатора. На весь экран раскрылась фотография какого-то седовласого мужчины в военной форме с незнакомыми Нику знаками отличия.

– Кто это? – спросил парень.

– Это Лотар Эйзентрегер, – ответил Серджи. – Пальцем по экрану, тук-тук.

Ник дважды стукнул пальцем по экрану, и фотография сменилась. На следующем фото седовласый мужчина был одет в штатское и входил в какое-то здание с большими стеклянными дверями.

– Я его не знаю, – сказал Ник. – А вам известно, что я не вру.

– На данный момент это ключевая фигура в международной организации, которая называет себя Четвертым рейхом.

– Четвертый рейх? Это какие-то скинхеды?

– Организация очень могущественная, она контролирует деятельность многих крупных корпораций, в том числе военных. Чтобы тебе было понятнее, со мной или с папой организовать встречу гораздо проще, чем с этим человеком. Можно тук-тук?

– С вами или с папой? То есть вы считаете… – Ник замялся, потому что, с одной стороны, не очень хотелось хамить своему собеседнику, с другой стороны, его повеселило, что тот спокойно поставил себя на одну доску с папой римским. – Простите. Этот человек знает Синку?

– Тук-тук, пожалуйста.

Ник переключил на следующее фото.

То же самое здание, тот же самый ракурс.

В здание входила Синка. Фото было сделано крупным планом, чуть со спины, но складывалось такое ощущение, что через секунду она обернется и посмотрит в объектив фотографа.

– Тук-тук, пожалуйста.

Ник снова дважды стукнул по экрану.

У входа в здание стоял автомобиль, в который садился какой-то мужчина лет тридцати пяти.

– Макс Шмитке, доверенное лицо Лотара Эйзентрегера, его ближайший помощник.

Рядом с автомобилем стояла Синка и смотрела в сторону объек­тива.

– Западный Берлин, июль две тысячи первого года. Офис компании «Магнетик индастриз». На следующий день после этой встречи Синка вылетела в Россию. Там мы не смогли ее отследить.

– Вы – это Ватикан? – уточнил Ник.

Когда переводчик повторил вопрос на итальянском, Серджи задумался ненадолго. Потом стал говорить.

– Мы узнали, что она была причастна к взлому переписки нескольких высокопоставленных лиц из правительства России, и сначала считали, что она работает на Синдикат. Но потом она обманула Синдикат, а мы узнали, что у нее есть паук. И что она охотится вот за этим.

Он поднял руку с цепочкой, на которой болталась фигурка лисицы.

– Тук-тук, пожалуйста.

На следующей фотографии Синка была менее узнаваема. В платке, она выходила из такси рядом с мечетью.

– Это самая последняя ее фотография, которая у нас есть. Индия, прошлый год, двенадцатое сентября. Через полтора часа на этом месте сотни обезумевших мусульман будут жечь газеты со словами одного древнего правителя, которые имел неосторожность процитировать папа. Тук-тук.

Еще одна фотография. На этот раз какого-то молодого священника в костюме с белым воротничком.

– Он служил в приходе одной небольшой церкви в маленькой деревушке на юге Италии. Неделю назад его тело нашли неподалеку от Форте-дей-Марми, почти за сто километров от его прихода.

– Синка имеет к этому отношение? К его смерти?

– Его звали Петр. Это четвертый служитель церкви по имени Петр, погибший за последние четыре месяца в Италии. У меня нет фото, но есть доказательства, что перед смертью каждый из них встречался с девушкой, которую ты ищешь.

– Вы думаете, что она… убивает священников? Но зачем?

– Мы предполагаем, что речь идет о так называемом пророчестве пап, согласно которому нынешний папа, Бенедикт Шестнадцатый, является предпоследним. Пророчество гласит, что следующего папу будут звать Петр и он будет последним папой.

– Последним? – удивился Ник. – А что потом?

– Может, ничего. А может, Армагеддон и Страшный суд. Забудь о пророчестве, – отмахнулся Серджи. – Их тысячи, и каждое можно толковать как угодно. Паук использует пророчество в своих целях, вот и все.

– То есть Синка использует в своих целях? – поправил Ник, когда услышал перевод.

– Нет, – покачал головой Серджи. – Паук. Ты должен понимать, кого ты ищешь, если хочешь его найти. Впрочем, как говорят французы, везде надо искать женщину.

– Я не найду Синку без лисы.

– Знаю. К сожалению, даже если у тебя будет лиса, это не даст тебе гарантию того, что ты сможешь ее найти. Мы уже пытались это сделать, чтобы обезопасить себя. Шесть лет мы искали ее. Лучшие доверенные люди Ватикана и я лично.

– С помощью лисы?

– Да, конечно.

– И лиса вам не помогла?

Серджи развел руками.

– Дело в том, что предметы могут сами выбирать себе хозяев и не всегда работают так, как хочется.

– То есть вы не знаете, где сейчас Синка?

– Нет. Она где-то рядом, плетет свою паутину. Уже шесть лет.

– Вы поможете мне найти ее?

– Есть одна старая французская песенка, про лису и паука, – сказал Серджи. – В ней говорится про то, как паук и лиса повздорили между собой и стали непримиримыми врагами. Вероятно, когда-то у этой песенки было много вариантов исполнения, но до наших дней дошло два. В одном из них побеждает лиса, в другом – паук.

– То есть мирного исхода не будет в любом случае? – спросил Ник.

Серджи немного помолчал, потом посмотрел на часы.

– Признаюсь, на эту встречу я согласился только с одной целью.

Я рассчитывал, что это она прислала тебя. И надеялся получить от тебя какую-то информацию. Но… оказалось, что я ошибался.

Серджи заколебался, потом неожиданно протянул Нику фигурку лисы.

– Возьми.

– Что? – Ник протянул было руку, но остановился. – Вы хотите, чтобы я дотронулся до нее?

Переводчик, также выглядевший озадаченным, послушно перевел уточнение.

– Нет. Я хочу, чтобы ты взял этот предмет.

Ник взял предмет. Ничего не произошло, словно только что из рук в руки передали обычный кусок металла.

– Он холодный.

– Потому что еще не привык к тебе.

– У меня уже изменился цвет глаз? – Ник повертел головой в поисках зеркала, потом посмотрел на Серджи. – У вас разноцветные глаза. Это остается навсегда?

– Нет, просто у меня есть еще один предмет. Что? Ты уже начал что-то видеть?

Ник действительно начал что-то чувствовать. Ауру вокруг Серджи, прозрачную, с темными расплывчатыми пятнами. Ее не было видно, Ник всего лишь ощущал ее, но настолько реально, как если бы прикасался к ней рукой.

– Да. Кажется, да.

– Хорошо. Тогда слушай. Я отдал тебе этот предмет, потому что думаю, что ты найдешь ее. Эту девушку и паука. Найдешь и остановишь. Иначе случится беда. Большая беда. Ты сейчас должен понимать, что я говорю правду.

Темные пятна, пока Серджи говорил эти слова, бледнели и растворялись, а аура становилась более прозрачной. Он действительно говорил правду.

– Почему вы отдаете этот предмет мне? – спросил Ник. – Не жалко?

– Если у тебя получится ее остановить, значит, этот предмет попал в правильные руки. А если не получится, то уже будет совершенно не важно. А теперь иди и попробуй найти ее. Аудиенция закончена.

Серджи встал из-за стола и, ни слова не говоря, направился к небольшой двери в углу комнаты.

– Последний вопрос, – крикнул ему в спину Ник. – А где сейчас папа?

Переводчик перевел вопрос.

Внутри полупрозрачного пятна появилась темная клякса. Появилась – и исчезла.

– Он сейчас на одной очень важной встрече, – неохотно ответил Серджи.

– На острове Джекил? – уточнил Ник.

– Да. Но он уже знает, что я отдал тебе лису. Думаю, что он благословляет тебя, так же как и я.

– Кто вы? – спросил Ник.

Серджи Пимонно улыбнулся и, не ответив, вышел из комнаты.

Его помощник-переводчик сразу после этого будто принял обет молчания. Всю дорогу, пока вез Ника, он молчал и не ответил ни на один вопрос, словно понимая, что Ник хотел немедленно протестировать действие лисы. Лишь когда Ник вылезал из машины, сказал ему на прощание:

– Будь осторожен. Несколько человек до тебя не выдержали.

И уехал, не объяснив, что имел в виду.

Конечно же, первым делом Ник затребовал у Исин всю информацию касаемо Серджи Пимонно. Достоверной, конечно же, не было, но, по слухам, именно он нынешний серый кардинал – тот, который является самым влиятельным лицом в Ватикане после папы.

Можно было заморочиться и купить немного сведений о Серджи у инфотрейдеров, но Нику было не до этого. В ладони лежала фигурка лисы, уже не холодившая руку. И сердце билось от волнения.

– Что у тебя с глазами? – с подозрением спросил Хохол, когда Ник вернулся в Форте-дей-Марми.

– Что-то подсказывает мне, что лучше не отвечать на этот вопрос, – сказал Ник и засмеялся.