Существует промежуточная, на границе истории и философии область знаний – философия истории (историософия). В отличие от истории историософия занимается не изучением конкретных исторических событий, их причин и следствий, а более масштабными вопросами: есть ли у истории смысл? какова цель истории? Какие существуют движущие силы исторического процесса? Является ли история случайным набором событий или ей присуща определённая закономерность?
Многие мыслители полагали, что ход истории определяется нематериальным духовным началом, не зависящим от сознания человека. Религиозным вариантом объективно-идеалистического понимания истории является провиденциалистская философия истории Аврелия Августина, изложенная им в труде «О граде Божием». Вся история есть осуществление Божественного замысла, направленного на торжество блага. Все земные государства возникают в соответствии с волей Бога, содействуют осуществлению Его замыслов, а затем волей Бога уничтожаются. Это же относится и к судьбам выдающихся исторических деятелей. Каждое событие следует рассматривать с финальной точки зрения – конца мира и страшного суда. Именно Божественный замысел и делает исторический процесс осмысленным. Августин одним из первых предложил линейное понимание истории, при котором утверждается уникальность и неповторимость каждого исторического события, противопоставив такое понимание истории господствующим в античности циклическим представлениям.
Нерелигиозным вариантом объективно-идеалистических представлений об истории является философия истории Г. Гегеля. В «Лекциях по философии истории» Гегель утверждал, что творцом истории является мировой дух, который переходит от одного народа к другому. И когда мировой дух пребывает у этого народа, данный народ добивается значительных успехов в политике, экономике и культуре. Мировой дух использует народы, страны и исторических деятелей для своего совершенствования. Гегель насчитывает три исторических этапа шествия мирового духа: 1. Древний Восток, 2. Античность, 3. Западная Европа. Основным смыслом истории Гегель считает прогресс в человеческой свободе. На Востоке свободен лишь один (фараон, деспот), в античном мире свободны были немногие, а в Европе нового времени свободны большинство. Гель выдвигает учение о хитрости мирового духа, который использует в своих целях выдающихся личностей, расставляя перед ними в качестве приманки стремление к обогащению, власти, почёту. Желая достичь этого, исторические деятели выполняют предначертанное мировым духом. Так, увидев Наполеона, сам Гегель, признавался, что видел шествие мирового духа на белой лошади. Реальные результаты деятельности выдающихся людей далеки от того, к чему они субъективно стремятся. Когда исторические деятели выполняют миссию, возложенную на них мировым духом, они становятся не нужны и быстро сходят с исторической сцены.
Многие мыслители полагали, что история зависит от сознания людей и определяется им. Одной из форм таких (субъективно-идеалистических воззрений) на ход истории является волюнтаризм, объявляющий, что ход истории в целом зависит от воли выдающихся исторических личностей. Задумаемся, произошла бы Отечественная война 1812 г., если бы не было воли Наполеона, а реформ Петра 1 без воли этого исторического деятеля. Может создаться впечатление, что воля и желания исторических персонажей являются главным движущим фактором истории. Н. К. Михайловский в конце 19 в. выдвинул теорию «героя и толпы», согласно которой историю творят герои-одиночки, увлекающие за собой толпу личным примером. Однако противники такого волюнтаризма (например, Г. В. Плеханов) утверждают, что сколь бы ни была значительной роль выдающихся исторических деятелей, они не могут принципиально изменить ход истории, определяемый более глубокими и носящий объективный характер закономерностями. Выдающиеся деятели могут лишь ускорить или замедлить ход исторических процессов, но не изменить их. Так, Россия рано или поздно приобщилась бы к европейской цивилизации, даже если бы Пётр 1 и не проводил реформы. Успех сопутствовал Петру не столько из-за его воли и энергии, сколько потому, что он реализовывал те потребности, которые стояли перед Россией на соответствующем этапе её истории. Исторический деятель, идущий против экономических и других социальных законов, обречён на поражение.
Здесь можно поставить вопрос о роли случайности в истории. Среди историков уже несколько веков бытует шутка: «Если бы нос Клеопатры был чуть короче, история пошла бы по-другому». Попытайтесь аргументировано согласиться или оспорить этот тезис. Разумеется, возможно, тогда Антоний не проиграл бы противостояние с Октавианом, и стал бы единовластным правителем империи. Во главе Рима находились бы совершенно другие лица, у них были бы другие советники и пр. Но изменило ли бы это глобальный ход истории. Скорее всего, нет. Ведь кризис рабовладельческих отношений начался бы независимо от лица, восседающего на престоле, и римская империя всё равно начала бы клониться к упадку и стала бы уязвимой для нашествия варваров и дальнейшего разрушения.
Одним из виднейших противников абсолютизации роли случайности в истории был Л. Н. Толстой, критиковавший, в частности мнение французских историков, что Наполеон проиграл Бородинское сражение из-за случайно подхваченного насморка.
Ещё одним (наряду с волюнтаризмом) вариантом субъективно-идеалистических представлений об истории является учение о том, что ход истории определяется распространением истинных знаний, борьбой с заблуждениями и суевериями. Именно так рассуждали представители Просвещения, а чуть позднее многие позитивисты. Просветители выдвинули положение «Мнения правят миром». Люди принимают решения, руководствуясь своими представлениями о мире. Соответственно, следует сделать мнения людей разумными, просвещёнными и люди (прежде всего правители) будут принимать правильные решения, содействующие благу общества. Сторонники этой точки зрения считают исходной точкой прогресса общества развитие знаний и наук. Но, признавая определённую роль прогресса знаний, следует сказать, что развитие науки во многом само зависит от обстоятельств, объективных по своему характеру, в частности от уровня производительных сил и от способа производства.
Материалистическое понимание истории подразумевает, что ход истории зависит от объективных материальных факторов, не зависящих от сознания людей. Материализм признаёт наличие неизменных исторических законов, определяющих развитие общества. Причём, общество очень долго считалось совершенно особой реальностью, кардинально отличающейся от природной. Этим объяснялось, почему многие философы, будучи материалистами при изучении природы, оставались идеалистами при рассмотрении общества.
Разновидностями материалистического понимания истории можно считать географический и экономический детерминизм. Географический детерминизм исходит из решающего влияния географических факторов на развитие общества (климат, наличие рек, размер территории). В частности, климат оказывает влияние на род занятий, которые в данном климате возможны. Например, в степях возможно скотоводство, но не земледелие. Соответственно, кочевые общества отличаются нестабильностью, поскольку не привязаны к определённому участку земли. Общества, основанные в долинах рек, где возможно земледелие, более устойчивы, так как земледелец не может оставить без присмотра возделываемый им участок. Элементы географического детерминизма заметны в воззрениях Ш. Монтескье.
Другой, более распространённой в современной философии, разновидностью материалистического понимания истории является экономический детерминизм, нашедший наиболее последовательное отражение в марксизме. В основе развития общества, согласно Марксу, лежат объективные законы, не зависящие от сознания людей.
К. Маркс полагал, что история человечества в конечном итоге определяется прогрессивным развитием производительных сил (к ним относятся сам человек, орудия труда, предметы труда) и возникающих на их основе производственных отношений. Развитие общества, таким образом, определяется преимущественно экономическими факторами, являющимися базисом.
На основе базиса возникает надстройка, в целом определяемая характером производства. В состав надстройки включались политические, правовые, культурные, религиозные и прочие отношения. Признавалось, правда, незначительное обратное влияние надстройки на базис.
К. Маркс постулировал, что производительные силы развиваются быстрее соответствующих им производственных отношений, что в конечном итоге приводит к слому старых производственных отношений и соответствующей им надстройки на новые, соответствующие новому уровню производительных сил.
Тип общества, основывающийся на определённых производственных отношениях, называется Марксом формацией. Выделяется 5 следующих друг за другом формаций: 1. Первобытнообщинная, 2. Рабовладельческая, 3. Феодальная, 4. Капиталистическая, 5. Коммунистическая. Как правило, переход от старой формации к новой, считал К. Маркс и его последователи, сопровождается революцией. Формационная теория утверждает общность исторического пути развития всех стран.
Формационному пониманию истории противостоит теория локальных цивилизаций. Этот подход зарождается в середине 19 века и получает широкое распространение в 20 веке. Он противостоит универсалистскому, формационному подходу к истории развития человечества.
Согласно теории локальных цивилизаций, нет единства мировой истории. Отрицаются одинаковые для всего человечества стадии общественного развития, а также оптимистическая теория прогресса. Культурные типы, экономические и политические отношения и т. д. различны у разных народов. Цивилизация для сторонников этой точки зрения не является определённым этапом или уровнем развития общества (как это было у Моргана, Маркса и др.). Под цивилизацией адепты этой теории понимают некую локальную (не общемировую) цивилизацию, то есть достигшую некоторого уровня культуру того или иного народа или группы народов.
Основоположниками цивилизационного подхода считаются русские мыслители 19 в. Николай Яковлевич Данилевский (1822 – 1885), основной труд которого - «Россия и Европа», и Константин Николаевич Леонтьев (1831 – 1891). В западноевропейской культурологии 20 века самыми влиятельными представителями теории локальных цивилизаций были немецкий мыслитель Освальд Шпенглер, выпустивший в 1920 г. книгу «Закат Европы» и английский историк и социолог Арнольд Тойнби.
Нет единой мировой истории, Есть множество различных социально-культурных общностей (локальных цивилизаций), которые обособлены друг от друга и развиваются самостоятельно. Например, А. Тойнби в своём труде «Постижение истории» выделяет 21 цивилизацию, из которых ныне существуют только 7 (1. Западная, 2. Православная, 3. Индуистская, 4. Китайская, 5. Дальневосточная (Корея и Япония), 6. Иранская, 7. Арабская). Остальные 14 (например, античная, вавилонская и др.) прекратили своё существование. Для каждой из этих цивилизаций характерен свой особый тип культуры, принципиально отличающийся от наличествующего в других цивилизациях.
Поскольку нет единой истории и общей для всех народов исторических закономерностей сторонники теории локальных цивилизаций категорически выступают против навязывания норм, ценностей и идеалов одной общности – всем прочим. Поэтому они подвергают резкой критике европоцентризм. О. Шпенглер весьма негативно оценивал привычную историческую схему европоцентризма (Древность – Средние века – Новое время) как неприемлемую и бессмысленную для анализа других исторических регионов. По его мнению, Европа как лишь одна из множества исторических общностей неоправданно становится центром тяжести исторической системы. Ведь, рассуждал О. Шпенглер, с таким же правом китайский историк мог бы построить всемирную историю, в которой событиям, происходившим в Европе (Античность, Возрождение и т. д) уделялось лишь несколько строк. Т. о., Шпенглер и другие сторонники теории локальных культур выступают против идеи единого «всемирного» исторического процесса, против представления о единой линии эволюции человечества.
В связи с этим подвергается критике прогрессистское понимание развития общества, господствовавшее в формационной теории. История каждой общности представляет собой не непрерывный прогресс, а цикл существования от её рождения до гибели. Каждая цивилизация рассматривается по аналогии с биологическим организмом, проходящим путь от детства к зрелости, старости и смерти. Гибель каждой цивилизации - это необратимый и неизбежный процесс. И не обязательно то общество, которое возникнет на месте погибшего, будет совершеннее его. Оно просто будет другим, совершенно особым. Естественно, рассмотренная с таких позиций идея прогресса представится абсурдной.
