Психология Самости, интерсубъективное, интерперсональное и relational направления

В этом пункте мы введём новые перспективы, которые делают всё сказанное нами ранее гораздо более сложным. Кохут овский «Нарцизм» (1971) и «Анализ переноса» Merton Gill’а (1982; Gill, Hoffman 1982), которые приходят к совершенно противоположным конечным выводам, представляют тем не менее новое значительное направление в североамериканской психоанали тической мысли. Это направление постепенно стало находить связи с культуралистическим психоанали зом Соединённых Штатов, которое в качестве традиции, начиная ещё с Harry Stack Sullivan (1953), продолжает существовать параллельно психоанали тическому обществу Международного Психоанали тического общества и известно сегодня как современное интерперсональное (interpersonal) или relational направление в психоанали зе. Психология Самост и, интерсубъективное, интерперсональное (межличностное) и relational психоанали тические направления совместно образуют довольно заметную альтернативу основному психоанали тическому направлению внутри англоязычных психоанали тических обществ (Greenberg, Mitchell 1983; Greenberg 1991; Mitchell 1988, 1997; Stolorow et al. 1987).

Психология Самост и Хайнца Кохут а (1971, 1977, 1984) оказала большое влияние на развитие психоанали тической техники. В отличие от Herbert Rosenfeld’a (1964) и моих собственных советов относительно технических приёмов работы с нарцисстическими личностями Кохут настаивал на том, что нарцисстическая патология представляет собой специфическую патологию, посредничающую с одной стороны между психозом и пограничными состояниями личности, а с другой стороны – неврозами. Дифференциально-диагностическими критериями являются характерные для нарцистических пациентов специфические идеализирующие и отзеркаливающие переносы. Такого рода переносы отражают реанимацию архаической рудиментарной Самост и, нарцисстическое равновесие которой можно поддерживать только заинтересованностью и подтверждением возможности актуального существования желательного прошлого объекта Самост и, которого пациент был лишён в результате психической травмы. Задача психоанали тика заключается в том, чтобы помогать укреплять Самост ь Величия. Опираясь на эту первую платформу, можно сформировать и более поздние, зрелые формы Самост и, которые будут выражаться в самоуважении и уверенности в себе. Психоанали тик должен постоянно придерживаться установки технической нейтральности, оперируя с отношениями Самост ь-объект Самост и; тогда умение выдерживать идеализации, навязываемые пациентом, и помощь в адекватном отзеркаливании позволит запустить лечебный процесс. Начинающаяся идеализация психоанали тика повторяет нормальный процесс переформирующей интернализации заидеализированного объекта Самост и в Я-идеал, способствуя этим укреплению трёхзвенной психической структуры.

С точки зрения психологии Самост и нарцисстическая психопатология возникает в результате травмирующих ребёнка неудач матери, связанных с неудачным выполнением ею материнской функции, и как последствие этого – неудавшаяся идеализация ребёнком объекта Самост и. Речь идёт о заблокировании развития с фиксацией на уровне архаической, инфантильной Самост и Величия. Следуют бесконечные поиски заидеализированных объектов Самост и, необходимых для заполнения дыр в формирующейся психической структуре. И в результате пациенты вынуждены переживать повторяющиеся тяжёлые травмы, так как их потребности и ожидания не удовлетворяются. Такие травмы пациенты переживают и в переносе; эти травмы становятся предметом интерпретаций для того, чтобы избавиться от них. Соответствующая психоанали тическая техника опирается на то, что необходимо позволять формироваться идеализирующим и зеркальным переносам посредством нарцисстической идеализации психоанали тика. Реанимация у пациента прежних травм в те периоды, когда он чувствует непонимание со стороны психоанали тика, должна открываться посредством эмпатического признания аналитиком этих разочарований и посредством анализа опыта пациента, заключающегося в том, что психоанали тик не удовлетворяет его потребности.

Неизбежные неудачи психоанали тика в попытках избежать нанесения пациенту нарцисстических травм, приводят к преходящей травматической фрагментации Самост и Величия, к нарцисстической ярости, к тяжёлым формам страха и к ипохондрии; очень тяжёлые и не корригируемые травмы могут доходить до восприятия Самост и Величия, восприятия, сопровождаемым ощущением своей грандиозности с параноидным оттенком. Поэтому важно, чтобы психоанали тик не забывал исследовать то, какие образом недостаток эмпатии с его стороны мешает в работе с пациентом. По мнению Кохут а объект-отношения Самост и с объектами Самост и никогда не могут полностью разрешаться, так как в течение всей жизни они продолжают входить составной частью в нормальные потребности.

Психоанали тическая техника, базирующаяся на теории Кохут а, чётко концентрируется на отношениях в ситуации «Здесь и Сейчас» в контексте исследования того, как неудачи в использовании психоанали тиком эмпатии травматически воздействуют на пациента. Психология Самост и в результате отвержения ею таких классических психоанали тических концепций как уделение повышенного внимания бессознательной агрессии, выдвижение на передний план эдиповского конфликта и инфантильной сексуальности, а также отвержение технической нейтральности оказалась большим вызовом для господствующей в американском психоанали зе Я-психолог ии.

То обстоятельство, что психология Самост и «содержится» во всех научных, профессиональных и административных структурах American Psychoanalytical Association (а возможно и включается в неё, в отличие от культуралистического направления, которое старается держаться от всего этого подальше), имело фундаментальные последствия для завершения эпохи господства Я-психолог ии в обучающей структуре североамериканского психоанали за. Парадокс, но именно такие изменения открыли двери для модификаций, осуществлённых в Я-психолог ии, а спровоцированы они ещё и теорией объект-отношений, касающейся исследований тяжёлых форм психопатологии, и возникшем под воздействием этого изучением доэдиповской патологии, примитивных объект-отношений и защитных операций.

В рамках этих событий, охвативших последние 30 лет, и параллельно к включению психологии Самост и и Нео- Кохут ианских подходов внутрь Американского психоанали тического общества повсеместно стали признаваться пионерские работы Маргарет Малер (Mahler, Furer 1968; Mahler et al. 1975) по анализу нормальных и патологических процессов отлучения (сепарации) - индивидуации с точки зрения возрастной психологии и их импликаций для лечения пограничных состояний, да и мои собственные попытки интегрировать Я-психолог ию с теорией объект-отношений стали находить большее признание. Независимо от этого Hans Loewald (1960, 1980) ввёл в свои исследования аналитических процессов перспективы, видимые с позиций отношений с объектами. А одновременно из-за акцентирования психологией Самост и удельного веса приобретённых в раннем детстве дефицитов (в отличии от повсеместно признаваемого этиологического значения бессознательных конфликтов) многие авторы обратились к выяснению того, какие импликации ранний дефицит, приводящий к тяжёлой психопатологии, будет иметь для психоанали тической техники и её модификации. В то же самое время Ogden (1982, 1986, 1989) стал использовать подходы British Independents и взгляды Кляйн ианцев к лечению пациентов с тяжёлыми формами психопатологии. Концентрация на «проективной идентификации» перестала считаться признаком «антиамериканской» активности.

Вначале Гилл и Хоффман (Gill 1982, 1994; Gill, Hoffman 1988) в свете своих эмпирических исследований, посвящённых изучению психоанали тической ситуации, на традиционной основе Я-психолог ии предложили модификацию теоретического фундамента, вызвав этим широкие теоретические и технические изменения в мышлении североамериканских психоанали тиков. Гилл убедительно продемонстрировал то, что феномены переноса встречаются повсеместно с самого начала лечения, потому-то и оказывается очень важным проводить анализ переноса с самого начала в отличие от традиционного подхода Я-психолог ии, советовавшей очень осторожное приближение к анализу переноса. А, кроме того, Гилл вообще довольно радикально поставил под вопрос понятие переноса в традиционном подходе Я-психолог ии, рассматриваемом там «как в первую очередь искажение восприятия под воздействием прошлой жизни пациента»; Гилл считал, что перенос «всегда представлен в виде сплава прошлого и настоящего», базирующейся на какой-либо реакции на непосредственно складывающуюся аналитическую ситуацию, «которую пациент насколько только это можно убедительно пытается объяснить». «Такой подход подразумевает также изменения в понимании роли психоанали тика: последний является не только наблюдателем, но ко всему этому всегда и неизбежно ”участвующим наблюдателем” (Sullivan). Тут добавляется и изменяющееся в и дение реальности аналитической ситуации: она не может объективно определяться психоанали тиком, проясняется она лишь совместными усилиями обоих, в общих попытках понять способ, которым пациент переживает складывающуюся ситуацию (Gill 1982, стр. 232).

Короче говоря, перенос является результатом интеракции между пациентом и аналитиком. По той же самой причине Гилл считает неизбежным для аналитика честное отношение к своим действиям. В косвенном виде это означает также довольно серьёзную критику установки психоанали тика, авторитарно навязывающего пациенту свой способ видения в качестве части своей интерпретационной деятельности. По мнению Гилла психоанали тик не может объективно оценивать складывающуюся аналитическую ситуацию, скорее всего эта реальность, как уже упоминалось, «может лишь выявляться общими попытками обоих участников по прояснению своего в и дения».

Такой «конструктивистский» подход к переносу находится в явном противоречии с «объективистским» способом видения большинства американских Я-психолог ических и всех британских направлений; внимание психоанали тика начинает чётко направляться на интеракцию с пациентом в ситуации «Здесь и Сейчас» по поводу реалистических аспектов этой интеракции, а не только на репродукцию бессознательных фантазий пациентом. Происходит однозначное смещение с «Одноличностной психологии» к «Психологии двух персон», причём в центральное поле психоанали тического исследования передвигается фактическая, сознательная и бессознательная, интеракция между пациентом и психоанали тиком с особым уделением внимания анализу переноса и контрпереноса, который, не обращая на себя особенного внимания, придаёт большее значение субъективному опыту пациента.

Конструктивистская ориентация была особенно развита в интерсубъективном подходе Atwood и Stolorow (Atwood, Stolorow 1984; Stolorow 1984, 1992; Atwood, Stolorow 1979; Stolorow, Lochman 1980; Stolorow et al. 1983, 1987), создавшем как теоретические, так и технические связи с интерперсональным и relational подходом Greenberg и Mitchell (1983). В последние годы в Соединённых Штатах возник широкий психоанали тический спектр, который, беря его в целом, можно назвать Самост но-психологическими – интерсубъективными – интерперсональными рамками (Bacal 1990; Levenson 1972, 1983, 1991; Mitchell 1988, 1993; Mitchell, Black 1995; Mitchell, Aron (ред.) 1999). На клиническом уровне концентрация психологии Самост и на переносах Самост и-объектов Самост и в качестве главной матрицы психоанали тического лечения привела к тому, что психоанали тики постепенно отказались от принципа технической нейтральности, характерного для традиционной Я-психолог ии, Кляйн ианцев, Independents и представителей современного психоанали тического Mainstream, о чём мы говорили выше.

В психологии Самост и после Кохут а, в которой анализ проходил в рамках готовности психоанали тика принять на себя функции объекта Самост и, в качестве основной установки сформировался сильный акцент на эмоциональной откликаемости для того, чтобы помогать пациенту прояснять свойственную ему субъективность в свете эмпатического, субъективного погружения психоанали тика в его переживания и признания интерсубъективной реальности, появляющейся в пространстве между субъективностью пациента и субъективностью психоанали тика (Schwaber 1983). Функция психоанали тика, заключающаяся в принятии на себя роли объекта Самост и, переформировывается в интерпретирующую функцию, направленную на прояснение аффективного опыта пациента. Как модель дефицита, так и модель конфликтов имеют одну и ту же общую черту, они явно подчёркивают постоянную эмпатическую погружённость психоанали тика в формирующиеся у пациента субъективные переживания. В таком подходе с особенной силой представлена «антиавторитарная» установка психоанали тика, акцент на его субъективности, а также ставится под сомнение функция технической нейтральности и анонимность психоанали тика.

Подчёркивание особой роли психоанали тика, заключающейся в компенсации дефицитов, накопленных пациентом в прошлой жизни и обусловленных чрезмерной или недостаточной стимуляцией архаичной Самост и пациента, например при отсутствии одной из родительских фигур или их недостаточной способности успокоить ребёнка с появляющейся в итоге хрупкостью развивающейся Самост и, можно вывести как опираясь на перспективы, даваемые психологией Самост и, так и применяя модель отношений матери и дитя, модели, объясняющей дефициты и конфликты фазой отлучения-индивидуации.

В центре перспектив, даваемых интерперсональным подходом, коренящемся в культуралистическом психоанали зе Harry Stack Sullivan (1953), находится представление о том, что развитие Самост и тесно переплетается с интерперсональным опытом. В этом смысле развитие личности неразрывно связано с интерперсональным полем, так как психическая жизнь непрерывно переформировывается под воздействием прошлых, а также новых отношений, не ограничиваясь детерминацией исключительно прочными психическими структурами, сформированными под воздействием бессознательных конфликтов прошлой жизни. Эта концепция личности как конструкции, развивающейся в матрице отношений (а не являющейся выражением конфликтов между влечениями и их защитой) требует, чтобы взор психоанали тика постоянно удерживал интерсубъективное поле, возникающее в отношениях между аналитиком и пациентом. Такая новая матрица отношений, после того как она полностью заявила о себе и под воздействием интерпретаций подвергнулась модификации, должна привести к эмоциональному росту в результате того, что пациент интегрирует новый аффективный интерперсональный опыт.

Одно из важнейших последствий такой психоанали тической перспективы состоит в том, что традиционное объективистическое понимание субъективности психоанали тика, встречающегося с пациентом, наделённым спровоцированными переносом искажениями, теперь поставлено под сомнение. В конструктивистской модели исследование нового развития аффективных отношений в психоанали тической ситуации является главным источником появления взаимопонимания между психоанали тиком и пациентом, а инкорпорация этого аффективного опыта последним становится наиболее важным терапевтическим фактором. Другим следствием акцентирования первостепенности субъективности пациента является дистанцирование от интерпретаций агрессивных аспектов переноса. Хотя агрессию и рассматривают иногда как причину расстройства позитивного отношения в интеракции пациента и аналитика, а также как причину неудачи эмпатической откликаемости аналитика, лучше бы было, если бы саму агрессию стали рассматривать в качестве спровоцированной потерей настроенности друг на друга, не стараясь продолжать прибегать к объяснениям в виде существующих у пациента интрапсихических конфликтов.

Некоторые авторы усматривают в психологии Самост и редуцированную теорию объект-отношений, психологию, которая концентрируется исключительно на позитивном, способствующем росту, аспекте матрицы отношений, что не обязательно не допускает учитывания интроекции негативных объект-отношений. И, наконец, все эти формы теории объект-отношений и интерсубъективности имеют ещё одну важную примету: сексуальность и эдипов комплекс играют здесь скорее второстепенную роль, и, напротив, отношениям мать-младенец и психическим травмам в период сепарации-индивидуации приписывается чрезвычайное значение.