Ловушка противопоставления близости и защищенности

Переживания Салли сместились с родителей на отношения с мужчинами в этой сфере все развивалось стремительно и в одной и той же круговой последовательности. Стоило ей начать с кем-то встречаться настроения начинали сменять друг друга, из крайности в крайность. То она ликовала, когда ей казалось, что симпатичному молодому человеку она нравится; но стоило ему предпринять какие-то шаги к более близкому знакомству Салли начинала метаться от восприятия его как опасного угнетателя к восприятию себя как недостойной любви и отталкивающей. Тогда она занимала пассивную позицию и избегала отношений, при этом чувствовала себя отчаянно одинокой и бедной, уверенная, что упустила свой единственный шанс и больше она никому нужна не будет.

Сочетание ощущения потребности в отношениях с уверенностью в своей отвратительности создавало для Салли ловушку. Ее сердце разрывалось от желания любви, она считала, что не сможет прожить без мужчины, от которого могла бы зависеть; однако она была уверена, что никто не полюбит ее «настоящую», потому что она отвратительна, и любой мужчина отвергнет ее, если узнает достаточно близко. В результате она раз за разом повторяла этот сценарий: сначала открывалась мужчине, а затем неожиданно и непонятно устранялась.

 

БУЛИМИЯ: ЛЮБИМЫЙ И ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЬ

Периоды устранения из отношений сопровождались нашествием булимии. Близость к съестному, в отличие от близости с мужчиной, обеспечивала комфорт и не пугала Салли. Еда была временным утешением, давала чувство заботы, была приятным баловством, заполнявшим пустоту. Это тайное снисхождение к себе хотя и успокаивало, но приносило свою собственную тревогу она не могла не думать о калориях, громоздящихся в желудке. Она давно уже перестала испытывать отвращение к рвоте, теперь она приносила ей чувство очищения. Она ощущала, что будто «избавляется от чего-то», и наслаждалась временным умиротворением, чем-то сродни состоянию после оргазма или какой-то еще биологической разрядки.

Салли становилась все более и более озабоченной собственным весом, уверенная, что внешность ее главное достояние. Она полностью зависела от оценки мужчины или стрелки напольных весов. Если информация от них приходила неутешительная, она с неизбежностью объедалась, при этом чувствуя себя жертвой своей булимии. Она верила; стоит ей от нее отделаться, она бы не так боялась близости и в конце концов нашла любовь, к которой так стремилась.

Салли оказалась в типичной для многих зависимых клиентов ловушке. С объектом зависимости их связывают отношения любви и ненависти. Они зависят от него как от источника комфорта, близости, способа отвлечься, и одновременно обвиняют в том, что он не позволяет им получить то, чего им хочется. Часто им нужно чувствовать заботу; при этом они уверены в своей непригодности для любви, потому ожидают и боятся отвержения. Уход от отношений является спусковым крючком для булимии, алкоголизма или любого другого зависимого поведения; это поведение запускает реакцию ухода; круг замыкается.

 

НАРУШЕНИЕ ТАБУ

Будучи ориентированным только на внешние отношения семейным терапевтом, я был в растерянности и не знал, как помочь Салли выбраться из такой ловушки. Казалось, мешают границы структурной/стратегической модели. Не зная, что еще делать, я нарушил исписанное правило семейных терапевтов, относящих себя к системному направлению: я зашел на территорию внутрипсихического.

Я стал обсуждать с Салли ее переживания непосредственно перед тем как начинался булимический срыв. Она описала головокружительную какофонию внутренних «голосов», горячо спорящих в ее мыслях. Когда я настоял на том, чтобы она стала различать эти голоса, она к своему и моему удивлению обнаружила, что может без труда узнавать одни и те же голоса, периодически бурно выясняющие отношения. Один голос был настроен к Салли очень критически, особенно в том, что касалось ее внешности. Другой защищал ее от критикующего голоса и винил во всех проблемах или родителей, или булимию. Третий заставлял ее ощущать себя беспомощной, безнадежной и унылой; четвертый «побеждал» и заставлял ее объедаться. Ее внутренняя жизнь показалась мне очень любопытной, а по мере того как на те же вопросы стали отвечать и другие клиенты с булимией довольно похожей на то, что происходило у них внутри.

Большая часть людей с булимией говорила о резких переменах в самоощущении в чувствах, мыслях и действиях; будто в них по очереди вселялись души разных людей. Приходилось слышать такие жалобы: «Я превращаюсь из собранного профи в потерянного ребенка, в разъяренную суку, в бесчувственную жрущую машину с одной извилиной в голове и все это в течение 10 минут. Понятия не имею, кто из них на самом деле «Я», но кто бы это ни был, я себя в таком состоянии ненавижу». Просьба терапевта всмотреться в себя пристальнее, казалось, помогала клиентам разобрать путаницу из внутренних голосов на группы сущностей, которые они называли частями. «Эта часть меня как ребенок, а эта часть повзрослее, но более упрямая». Многие субличности могут не вызывать у них симпатии, но каким-то образом само различение частей позволяло меньше их бояться и не переполняться чувствами. Становилось видно, что только часть из них «дошла» до каких-то крайних мыслей и переживаний, сама их сущность не в этом.

 

ЗАДАВАЯ ВОПРОСЫ

Поскольку для исследования случая Салли у меня не было концептуальной схемы, много сессий подряд я занимался с нею и другими клиентами тем, что просто задавал вопросы об участниках этих внутренних бесед. Какие они, на кого похожи? Как они уживаются друг с другом? Кого из них клиент любит и слушает, а кого они ненавидят, боятся или стараются игнорировать? Углубляясь в эти вопросы, я поймал себя на ощущении чего-то знакомого. Будто я опять, как семейный терапевт, расспрашиваю одного члена семьи о других. Получалось, что у каждой субличности есть определенный характер, дополненный уникальными желаниями, манерой общения и темпераментом. Кроме того, части взаимодействовали как конфликтующие члены семьи, попеременно защищая и отвлекая, создавая альянсы и воюя друг с другом.

Чем больше я узнавал об этих «внутренних семьях» Салли и других клиентов, тем больше меня занимал вопрос: а можно ли применить к внутренним семьям те же принципы и техники, которые, будучи выведены из системного подхода, сделали такой понятной и эффективной работу с обычными семьями? Я решил попробовать распространить эти принципы и практические приемы к тому, что классики системного подхода считали непроницаемым «черным ящиком» психики.

 

МНОГИЕ В ОДНОМ

Кто я из тех, кем я являюсь, какой из множества голосов внутри меня зазвучит громче? Кто, или как, это будет? Какая часть меня решает?

Дуглас Хофштадтер (Douglas Hofstadter, 1986, р. 782)

 

Идея множественности предполагает, что каждый из нас содержит много психик. «Голосами» Салли говорили разные личности, каждая из которых обладала определенной степенью свободы, то есть Салли не контролировала их слова и действия. Даже после моего первого опыта знакомства с «голосами» клиентов с булимией мне понадобилось время, чтобы освоиться с такой моделью психики — настолько она отличалась от нашего привычного взгляда на самих себя, и сам контекст, задаваемый нашим языком, предполагает «монолитную» психику. О клиентах мы говорим «эмоционально зависимый», «агрессивный», «опекающий», «сверхвключенный» так, будто можно охватить сущность человека одним-двумя словами. Того, кто переключился на множественную парадигму, гнетут простые описания и диагностические категории, под которые подгоняются мысли, чувства или сама человеческая сущность.

 

ВСЛУШАВШИСЬ В СОКРОВЕННОЕ

В течение дня мы регулярно переходим от личности к личности. Процесс для большинства из нас быстрый и плавный, что даже слов, которые годились бы для описания этого процесса, в нашем словаре не находится; мы практически не отслеживаем, как идут дела в этом «внутреннем сообществе». Для терапевта, работающего с семь-

ей, всегда существует риск увлечься содержанием слов клиентов и оставить без внимания сам коммуникативный паттерн. Точно так же мы можем отмечать мысли, приходящие в голову, но вряд ли скажем, к текстам какой из раз за разом пытающихся внутри нас договориться сторон они относятся. Мы способны одновременно поддерживать несколько таких своеобразных «диалогов». Более того, внутреннее «общение» может происходить на разных «языках», где вместо слов очень специфические личные образы и телесные ощущения.

В попытках применить эти идеи я столкнулся с удивительным явлением — люди очень легко осознают внутренние личности в себе, если их попросить на этом сосредоточиться. Это, похоже, верно для многих из нас; стоит нам выйти за пределы принятого в культуре образа себя как неразделенных, единых индивидов, концепция множественности становится интуитивно понятной и подходящей. Становится понятно и то, что насколько сложна и многогранна наша жизнь, настолько же многое нам приходится думать и делать одновременно; идея нескольких специализированных «умов», обладающих определенной степенью самостоятельности и взаимосвязанных для того, чтобы обеспечить одновременную активность.

Также множественность хорошо объясняет многие психологические феномены такие, как «спонтанное вдохновение» в творческом процессе, когда ответ на вопрос или оригинальное решение приходят в голову посреди ночи «из ниоткуда». Или, например, неожиданные перемены в человеке, с которыми сталкивался или которые наблюдал каждый из нас будь то религиозное обращение, влюбленность, или, наоборот, конец романа, состояние измененного сознания в одурманенном состоянии, и, наконец, расстройство множественной личности. Тут дело не только в неожиданных скачкообразных сменах групп эмоций или идей при этом меняется взгляд на мир, со всеми вытекающими из этого переменами в ценностях, интересах, убеждениях и чувствах. Парадигма множественности позволяет объяснить встревоженным родственникам, почему это пациент, за которого они переживают, иногда «будто сам не свой».

 

ЧАСТИ ЛИЧНОСТИ

Возникает вопрос как называть эти внутренние сущности. В разных подходах их называли субличностями, суб-самостями, внутренними персонажами, архетипами, комплексами, интериоризированными объектами, эго-состояниями или голосами (об этом уже было сказано в главе 1). Я уверен, что вне зависимости от того, какой термин используется в формальной теории, на практике следует называть их тем словом, которое удобнее и понятнее всего клиенту. Я остановился на термине часть именно его люди используют чаще всего при описании внутреннего конфликта: «Часть меня боится, а часть говорит “Ну давай!”». Хотя этот термин далек от идеала — во-первых, из-за механистических коннотаций, во-вторых, потому что не производит должного впечатления на тех, кто предпочитает «профессиональную» лексику, но на практике он оказался очень полезным.

Некоторым клиентам слово «часть» не подходит; в этом случае мы оставляем за читателем подбор подходящей замены. Мне случалось заменять слово «часть» словами «аспект», «мысль», «характер», «чувство», «место» и «человек». Однако для большинства лучше всего подходила именно «часть».

Краткий Оксфордский словарь английского языка (The Compact Edition of the Oxford English Dictionary, 1971) содержит загадочное определение слова «часть», которое позволяет такое использование; «Личное качество или свойство, врожденное или приобретенное, особ, интеллектуальное (как составляющая чьего-либо ума или характера) (с. 2084). В пьесе «Много шума из ничего» Шекспира Бенедикт спрашивает Беатриче «За которую из моих дурных частей ты меня полюбила?», а Бен Джонсон в 1598 обращается к «джентльмену... имеющему прекрасные добрые части». Есть и подходящее упоминание в Библии; «иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы рассечены на части». (Иез 37:11). У меня были достойные предшественники.

В этой книге я использую термин «часть», когда речь идет о субличности. Часть это не временное эмоциональное состояние или привычный способ мышления. Нет, это отдельная, автономная ментальная система, обладающая индивидуальным диапазоном эмоций, способов выражаться, набором способностей, стремлений и образом мира. Другими словами, это как если бы каждый из нас имел внутри целое сообщество людей разного возраста, с разными интересами, талантами и темпераментами. В этом смысле у каждого из нас есть субличности, хотя лишь немногие из нас страдают расстройством множественной личности. С этой точки зрения пациенты с РМЛ – это люди, травмированные так тяжело, что их части оказались поляризованы до степени полной изоляции друг от друга.

 

ЧАСТИ КАК ВНУТРЕННИЕ ЛЮДИ

Хотя в этой книге я пользуюсь одним-двумя словами для обозначения частей (Перфекционист, Оценщик, Опекун, Защитник, Пассивный Пессимист и т.д.), было бы ошибкой слишком привязывать часть к ее ярлыку. Например, из-за того что Перфекционист Салли говорил, что хочет ее успеха и толкает к нему (см. далее), не следовало делать вывода о том, что беспокойство и хлопоты и есть сущность Перфекциониста. Я считаю, что лучше было воспринимать его как человека, вынужденного постоянно исполнять роль борца. Как личность он обладает многими другими чувствами и способностями, которые не попадают под ярлык «Перфекционист» и в другой роли были бы органичны. То же верно и для других частей. Например, разгневанная часть также может быть травмирована или испугана, но если ее роль «та часть, которая гневается», легче всего проигнорировать другие чувства и сфокусироваться только на роли защитника. Если, с другой стороны, рассматривать ее как разгневанного человека (часто в образе ребенка или подростка), возникает интерес к другим чувствам и можно попробовать помочь найти для этой другую, более предпочтительную роль.

Повторяю, аналогия с семьей может быть полезна для достижения большей ясности. Во многих семьях, переживших травмы, детям приходится брать на себя неподходящие и им самим не нужные роли, так как кажется, что это необходимо для выживания их самих или семьи. В семьях алкоголиков, например, часто бывают дети отвлекающие от конфликтов, гиперответственные дети, озлобленные бунтари, герои и т.д. Динамика семьи «загоняет» ребенка в такую роль; стоит позволить ребенку из роли выйти, он меняется и становится способен понять, кто он на самом деле. Во внутренних семьях процесс происходит аналогично.

 

ОТЛИЧИЕ ОТ ДРУГИХ МОДЕЛЕЙ

Неудивительно, что все модели психотерапии, допускающие множественность, схожи между собой и имеют нечто общее с моделью ССТС. Однако существует несколько отличий ССТС от других моде-

лей. Во-первых, в фокусе не только субличности одного клиента, но система взаимодействия и взаимоотношений между частями. Второе отличие в том внимании, которое уделяется связи между «внешними» (семейной, культурной) и внутренними системами, и возможности использовать одни и те же концепты и техники для работы на всех уровнях. И. наконец, отличие в изначальной установке о качестве и роли того, что определяется как Самость.

 

САМОСТЬ

Научившись доверять себе, сразу поймешь, как жить.

Иоанн Вольфганг фон Гете

Является ли человек только набором частей, или на престоле души есть что-то большее? Вначале я не был уверен в последнем, поскольку опирался на описания клиентов, они же описывали только части. Например, я слушал об отношениях Салли с каждой из частей что она по отношению к каждой из них испытывает, много ли ее слушает, в какой степени может ее контролировать, какие чувства, по ее мнению, эта часть к ней испытывает и мне было интересно, а кто же озвучивал ответы на мои вопросы. Кто видел и слышал эти части, переживал эти чувства, описывал мне их? Еще одна часть или там был кто-то еще?

 

РАЗГРАНИЧЕНИЕ

Попросив клиентов пообщаться с частями в моем присутствии вначале через гештальтистскую технику «пустого стула», затем в воображении я обнаружил, что до какого-то момента идет взаимодействие, а потом часть неожиданно вызывает у клиента разочарование, и отношение к ней полностью меняется. Или какая-то часть с самого начала вызывала у клиента сильные чувства, к ней было какое-то особое отношение. Опыт работы с семьями подсказывал, что, если диалог между двумя членами семьи почему-либо не складывается часто это бывает из-за того, что вмешивается третий член семьи; вставляет замечания, принимает сторону одного из говорящих, гримасничает словом, нарушает границу вокруг этих двоих. Техника «разграничения» была разработана структурными семейными терапевтами (Minuchin & Fishman. 1981). Она заключается в том, чтобы просто-напросто попросить того, кто вмешивается, не вмешиваться и уважать эту разницу.

Я предположил, что трудности с отношением к той или иной своей субличности у клиента могут объясняться вмешательством другой части. И я начал спрашивать клиентов, могут ли они сейчас найти еще одну часть, которая заставляет видеть ту часть, с которой он в данный момент пытается «разговаривать», в однозначной и гротескной роли. Например, изначально Салли называла свою разгневанную часть Чудовищем и боялась его. Но когда я попросил се найти и отделить себя от тех частей, у которых Чудовище вызывало страх, она обнаружила Испуганную Маленькую Девочку. Мысленно переместив Девочку в безопасное место и убедившись в том, что смогла отделиться от ее страха, она смогла почувствовать жалость к разгневанному Чудовищу. Кстати, и Чудовище изменилось оказалось менее яростным. В итоге беседа с разгневанной частью оказалась более продуктивной.

 

Я» ПОСРЕДИ БУРИ

Я постоянно сталкивался с тем, что предложение отделиться от поляризованных или экстремальных частей таким способом позволяло большинству клиентов занять более сочувственную и любопытствующую позицию, в такой позиции они быстро оказывались способны придумать, как помочь той или иной. Похоже, где-то внутри, в самом ядре у каждого была способность успешно управлять собой. Дифференцирующий процесс прочерчивания границ позволил обнаружить то, что люди называли «истинное Я», «Я сам». Это Я ощущалось иначе, чем другие. Позднее я узнал, что и некоторые другие подходы описывают состояние психики, близкое к этому Я, к Самости. В целом, однако, эти подходы более склонны описывать его как пассивное, созерцающее, неосуждающее состояние отстраненного наблюдателя, в традиции восточных религий, а не активного, способного чувствовать лидера.

Работая с сотнями клиентов на протяжении более десяти лет я пришел к выводу, что такое Я есть у каждого, неважно, насколько серьезными являются симптомы или насколько поляризована внутренняя система. У Я, у Самости есть ясность видения и другие качества.

необходимые для успешного руководства. Когда Я удается полностью отделить от других частей например, в ходе мысленного упражнения, в ходе которого клиенту предлагают вообразить себя поднимающимся на гору и оставляющим в долине — все люди переживают похожее состояние. Они описывают переживание «собранности», приятного спокойствия и легкости на душе. Они чувствуют себя уверенными, свободными и открытыми. Они описывают себя «полностью в настоящем» (то есть не думающими, а только переживающими актуальный момент). У них больше нет чувства отделенности, есть бодрящее чувство связи, слияния со вселенной. Это напоминает описания ощущений в состоянии медитации.

О похожих переживаниях рассказывают спортсмены и люди, занимающиеся творчеством. Психолог Михей Чинксентмихайли (Mihalyi Csikszentmihalyi, 1990) изучал это явление, называя такое состояние сознания «потоком». Потоковое состояние характеризуется глубокой концентрацией и отсутствием отвлекающих мыслей; беззаботностью в отношении возможной награды, сосредоточенностью на самой задаче; чувством уверенности, умелости и благополучия; утратой чувства времени и мыслей и самозабвенностью; чувством причастности к чему-то высшему. Чинксентмихайли обнаружил, что люди со всего мира, чья деятельность связана с необходимостью концентрироваться, переживают нечто подобное. То есть ощущение «потока» (или того, что в настоящей книге называется «под руководством Самости») универсально для всего человечества, причем не только в состоянии неподвижной медитации. Можно оставаться активным участником событий, в уме продолжая пребывать в этом состоянии называемом в буддизме осознанностью. Самость, таким образом, оказывается не только пассивным наблюдателем — это активный руководитель как внутри, так и вовне.

 

ЧАСТИЦА И ВОЛНА

До сего момента читатель мог обратить внимание, что я описывал Самость двояко: и как активного, чувствительного внутреннего лидера, и как экспансивное, безграничное состояние сознания. Как Самость может быть и тем, и другим? Некоторые модели примиряют это противоречие, вводя разделение «высшей Самости» и более приземленной, исполнительной Самости, или Эго. Мой практический

опыт эту дихотомию опровергает: Самости моих клиентов, взаимодействовавшие с частями, и Самости, в ходе упражнения на отделение оказывавшиеся на «вершине горы» в состоянии свободы от размышлений и с ощущением причастности к чему-то высшему, были одними и теми же. Поэтому я уверен, что Самость является как индивидом, так и состоянием сознания по аналогии с корпускулярно-волновым дуализмом света в квантовой физике: фотоны, составляющие свет, могут вести себя и как частицы крохотные бильярдные шарики и как волны. Они обладают качествами обоих (Zohar, 1990). Подобным образом Самость может временами проявлять себя как расширяющееся, волноподобное состояние (например, когда человек пребывает в состоянии медитации и полностью дифференцирован от остальных частей), а затем переключается в состояние индивида, имеющего границы (как частица), когда она же пытается помочь другой части во взаимодействии с другими людьми. Это та же Самость, но в разных состояниях.

В состоянии «волны» человек в большей степени ощущает свою связь как со всем миром, так и с другими людьми. На этом уровне «волны» людей, фигурально выражаясь, «перекрываются», создавая ощущение общности и сопереживания. Дифференцируя свою Самость, люди достигают не только большей гармонии во внутреннем мире, но и преодолевают чувство изоляции, инакости; это способствует образованию связей между людьми.

 

ЗАЩИТА САМОСТИ

Что, если бы у всех была такая Самость? Возможно ли, чтобы люди сильно травмированные, или люди, фактически не имевшие положительного опыта родительской заботы в детстве, все-таки обладали интуитивным знанием о том, как эффективно руководить своими частями? Эти вопросы приводили меня в растерянность, пока я не задал их нескольким клиентам, пережившим в детстве тяжелое сексуальное насилие. Они пояснили, что личность устроена таким образом, чтобы Самость была защищена любой ценой. Столкнувшись с травмой или чрезвычайно сильным эмоциональным переживанием, субличности отделяют Самость от своих ощущений происходит диссоциация. Люди рассказывают, что, когда страх или боль оказываются выше определенного порога, они испытывали ощущение, что

Самость отделяется от них, чтобы сохраниться в безопасности. Вот как описывает это женщина, пережившая изнасилование;

В тот момент я вышла из собственного тела. Я была возле кровати и смотрела, как это происходит... Я стояла рядом с собой, а на кровати была только моя оболочка... Было только чувство опустошенности Я просто была там. Когда я мысленно восстанавливаю эту сцену, я вижу ее с точки около кровати, а не с кровати. Я же смотрела оттуда (Warxhaw. 1988, с. 56).

Это объясняет рассказы о внетелесных переживаниях, так часто встречающихся у переживших травму. В других описаниях Самость не остается наблюдателем, а будто переносится в некое неопределённое: место, в изоляции от происходящего. Вот почему люди часто не помнят травматических переживаний. Центр сознания — Самость в этот момент в другом месте.

 

ДОВЕРИЕ К САМОСТИ

Проблема в том, что после того как частям пришлось защищать Самость тем или иным способом, уверенность в способность Самости руководить может пошатнуться, уверенность же в том, что частям придется брать на себя ответственность, возрастает. Одной из главных задач психотерапии становится дифференциация Самости до тех пор, пока субличности не окажутся снова способны ей доверять. У многих клиентов это получается быстро, и улучшение не заставляет себя ждать; но есть и те, чьи части упорствуют и долго не сепарируются от Самости, не признавая ее способность к руководству. Вот пример из описанного случая; предположим, что когда Салли боялась своего гнева как Чудовища и обнаружила Маленькую Девочку, которая его боялась, эта испуганная детская часть отказалась бы отделить свои чувства от Салли. При этом Самость осталась бы недифференцированной, слитой с Маленькой Девочкой. Следовательно, это бы продолжало ограничивать Салли, не позволяя ей узнать и помочь Чудовищу, хотя могла бы, если бы освободилась от страха Маленькой Девочки.

Дело в том, что неэффективное функционирование Самости не означает, что она дефектная, незрелая, или неадекватно сформированная, как утверждают некоторые подходы. Наоборот, у Самости есть

все необходимые качества для успешного руководства*, но ее ограничивают, боящиеся отделиться. Многим терапевтам трудно принять это допущение. Хотя многие терапевты, изучающие эту модель, интуитивно его принимают, есть и те, кому для полноты принятия требуется многократно попробовать модель в действии и убедиться в ее эффективности.

 

ВНУТРЕННИЙ ДИРИЖЕР

Для объяснения отношении Самости и частей я, наряду с метафорой семьи, использую метафору оркестра (также используется у Beahrs, 1982). Субличности это как бы музыканты, а Самость дирижер. Вот как я описал это в одной из работ:

Хороший дирижер знает, насколько важен каждый инструмент и какими способностями обладает каждый музыкант. Он знаком с музыкальной теорией и точно чувствует, в какой момент симфонии нужно подчеркнуть одну секцию и приглушить другую. Для музыканта умение остановить игру именно в нужный момент не менее важно, чем умение правильно играть мелодию. Выражая свой талант или исполняя отрывок, особенно подчеркивающий его секцию, каждый музыкант, тем не менее, продолжает считаться с указаниями дирижера; каждый в игре подчиняется дирижеру, при этом играя так хорошо, как только можно. Такая система в прямом смысле слова функционирует гармонично.

Если, однако, дирижер отдает предпочтение струнным перед духовыми, или не в состоянии представить себе симфонию в целом, или вообще отказывается дирижировать и уходит симфония превращается в какофонию. Ну а если один из музыкантов, не обученный дирижировали, встанет за дирижерский пульт это только увеличит разлад (Schwartz, 1987, р. 31)

* Конечно, утверждение о «полной укомплектованности» верно не всегда. Тяжелые врожденные заболевания или травмы мозга могут сделать человека физически неспособным обладать такой системой. Однако модель ССТС успешно использовалась при терапии клиентов как со средними, так и с довольно сильными нарушениями развития. Хотя они никогда не достигали апогея человеческого потенциала, они все же были способны выделить свои и изменить отношение к ним.

 

ЛИДЕРСТВО САМОСТИ

В целом, основное убеждение, лежащее в основе ССТС, — что у каждого есть ядро, есть центр сознания. Самость, отличная от частей. Из этого центра человек наблюдает, в нем переживает и взаимодействует с частями и другими людьми. В нем — сострадание, умение видеть целую картину, доверие, дальновидность все то, что позволяет быть в контакте и гармонии с собой и окружающим миром. Это не пассивная наблюдательная позиция, но позиция активного действующего лица в драмах, разворачивающихся внутри и вовне. Поскольку опыт каждого из нас учит, что полное доверие к Самости бывает неоправданно, ее ресурсы часто скрыты от нас крайностями, в которые впадают субличности.

Добавим также, что части могут быть представлены в нашем сознании в виде образов. Самость же нет, потому что это, собственно, Я, наблюдающий, для самого себя невидимый.

Поэтому люди более склонны идентифицироваться со своими частями и не осознают Самость. Легко иметь неважное «представление о себе», если, обратившись внутрь себя, видеть или ощущать только этих одичавших, беспокойных обитателей. Стоит клиенту осознать, что суть его составляет Самость, а не части, и получить опыт дифференциации Самости улучшается отношение к собственной жизни. Поэтому основная цель работы по модели ССТС помочь клиенту в дифференциации Самости, чем скорее, тем лучше, чтобы передать ей руководящие полномочия. Когда Самость как руководитель оказывается «доступной», субличности быстро реагируют. Самость клиента может внести гармонию во внутреннюю систему, а терапевт выступает в роли сотрудника или котерапевта.

Самость-лидер никогда не принуждает, это руководство-сотрудничество. Самость постарается понять части и людей и освободить их от ролей, в которых они действуют на пределе возможностей, а не принуждать их к переменам. Это похоже на описание хорошего правителя в Дао Дэ Цзин Лао Цзы: «Лучший правитель тот, о ком люди редко слышат, что он существует, не такой хороший, когда они признают его и подчиняются, наихудший когда его презирают. О хорошем лидере, когда его работа выполнена, а его цель достигнута, люди скажут: «мы сделали это сами».

 

ТИПЫ ЧАСТЕЙ

Как обсуждалось ранее, полезно думать о внутренней системе как о множестве связанных между собой людей разного возраста вроде племени. Некоторые члены этой внутренней семьи маленькие, чувствительные, ранимые дети; другие дети постарше, подростки и взрослые. Они разные не только по возрасту, но и по темпераменту, способностям и желания у них разные. Человек, чьи субличности находятся под руководством Самости и в гармонии между собой, не ощущает их как отдельные и воспринимает свое сознание как унитарное. В этом смысле психика похожа на любую другую живую систему от муравейника до баскетбольной команды или корпорации: когда она функционирует нормально, а члены действуют согласованно, система кажется законченной единицей. Отдельные члены не перестают существовать и, будучи отделенными от группы, остаются автономными и сохраняют свою индивидуальность. Однако они так хорошо скоординированы, что образуют единство.

А вот в поляризованной системе члены оказываются полностью предоставлены сами себе. Вот почему люди в тревоге ощущают себя «разобранными» не потому что у них субличностей больше, чем у нормальных людей, а потому что их субличности конфликтуют, хотя могли бы действовать заодно. Потому у нас нет цели собрать несколько субличностей в одну большую личность, надо восстановить управление, равновесие и гармонию, при которых каждая часть могла бы успешно выступать в любимой роли.

Почему субличности оказываются вынуждены идти на крайности и действовать разрушительно? Как во внутренней системе развиваются полярности? Что мешает управлению Самости? Ответам на эти вопросы посвящен остаток главы.

 

ПОЧЕМУ СУБЛИЧНОСТИ ВЫСТУПАЮТ В КРАЙНИХ РОЛЯХ Нарушение баланса в семье. В ходе развития любой системы не нее влияет окружение. Семья находится под влиянием главенствующей в американской культуре тенденции одобрять в детях проявления амбициозности и независимости, с пренебрежениям относясь к тем, кто кажется ранимым и зависимым. Обеспеченные родители пользуются большим уважением, чем малообеспеченные. Неравенство в

обществе создает дисбаланс внутри семей; одни члены семьи получают больше ресурсов, влияния и обязанностей, чем другие, несмотря на равенство в возрасте или роли. Многие семьи пронизаны патриархальными ценностями, так что мужчины автоматически получают преимущество.

Тот же процесс наблюдается и на интрапсихическом уровне. Семья клиента будет ценить и опекать одни, презирать и игнорировать нужды других. В свою очередь, клиент скорее всего будет относиться к частям точно так же, создавая основу для внутреннего дисбаланса. Это ключевой принцип ССТС; люди относятся к своим частям примерно так же, как к этим частям в них относились их родители.

Например, родители клиентки могли особенно подчеркивать важность хорошей внешности и хороших отношений с другими, и стыдили девочку, если она проявляла гнев. В результате она позволяет субличности, завоевывающей одобрение других, руководить своей жизнью, и исключает часть, способную обороняться. У части, завоевывающей одобрение, слишком много ответственности, влияния и доступа к ресурсам, тогда как защищающимся, ассертивным частям почти ничего не достается.

Поляризация. Неуравновешенные системы, внешние они или внутренние не важно, имеют склонность к поляризации. То есть члены системы будут вынуждены отказаться от своих предпочитаемых, обычных ролей и брать на себя новые, в которых они оказываются либо противниками, либо противоположностями других частей. Родители становятся врагами, сиблинги соперниками, субличности антагонистами. Каждый член, вовлеченный в поляризацию, боится, что стоит ему чуть отступить другой победит или система пострадает.

Пол Вацлавик и коллеги (1974) использовали образ шлюпки, позволяющий понять, что такое поляризация в системе. Они описывали «двух матросов, свесившихся с противоположных бортов шлюпки, чтобы она перестала раскачиваться; чем больше один свешивается за борт с одной стороны, тем дальше приходится свешиваться и второму, чтобы скомпенсировать дисбаланс, возникший в результате попыток второго удержать лодку в состоянии равновесия, хотя, если бы не их акробатические ухищрения по поддержанию равновесия, лодке бы ничего не угрожало». Я бы сказал, что оба матроса отказались от своих привычных и подходящих им ролей и заняли положение, представляющее опасность для всей шлюпки ведь она скорее всего перевернется. При этом оба матроса находятся в одинаково ограниченных условиях: каждый должен быть неадекватен настолько, насколько неадекватен другой, и каждый может менять свое положение только с оглядкой на изменения другого. Горькая ирония в том, что ни одному из них нынешнее положение вещей не нравится, оба хотели бы вернуться в прежнее состояние гармонии, но у обоих есть одинаково веские причины остерегаться последствий неожиданной одновременной смены положения. Шлюпка наверняка перевернется, стоит кому-то шевельнуться.

Матросы не без оснований уверены, что стоит одному из них сдвинуться шлюпка опрокинется, так как второй по-прежнему будет свешиваться с другого борта. Единственный выход начать сдвигаться одновременно. Поскольку они не уверены друг в друге, нужен третий, кому оба доверяют и кто сможет заверить их в том, что второй будет двигаться, когда двинется первый. Если у них есть заслуживающий доверия капитан, он мог бы уговорить обоих слезть с бортов одновременно. Освободившись от ограничений и напряжения, матросы смогут свободно передвигаться по шлюпке и вернуться к своим привычным обязанностям под руководством заслуживающего доверия капитана, который придерживается нужного курса и отвечает за безопасность пути.

Продолжая другую версию той же аналогии, давайте снова рассмотрим случай Салли. Многие субличности Салли были поляризованы именно так. Например, она постоянно слышала голос, заставлявший ее работать, и на работе, и по хозяйству. Стоило ей на время присесть беспокойная, стремящаяся к достижениям часть принималась критиковать ее за лень и напоминать, что еще она должна сделать. Пришлось попросить Салли спросить у Перфекциониста что, по опасениям этой части, могло случиться, если он не будет поддерживать Салли в постоянном движении, которое приводит ее в изнеможение. Он ответил, что тогда Салли впадет в депрессию и вообще не встанет с кровати. И действительно, Салли отмечала, что стоило ей остановиться в этой безумной гонке, как она начинала грустить и могла по нескольку дней не выходить из квартиры. «Это как будто грусть нагоняет меня, когда я закрываюсь».

В свою защиту Грустная часть сказала, что Перфекционист уж так командовал, что ей приходилось хвататься за каждый момент слабости, чтобы включить режим экстренного торможения и заставить Салли остановиться. Стоило ей снова позволить Салли вернуться к активности — Перфекционист брался за свое и изгонял из памяти и мыслей малейшие признаки грусти. Таким образом каждая из частей была уверена, что стоит ей стать чуть менее упорной в своих убеждениях — другая возьмет верх — то есть шлюпка перевернется и утонет. Ни одна не могла бы стать чуть менее радикальной без гарантии, что и вторая часть сделает аналогичный шаг со своей стороны, и обе субличности сопротивлялись изменениям, пока соответствующая гарантия не была получена.

Салли окружали люди, не видевшие этой системной логики, в том числе ее другой терапевт. Вместо этого ей давали советы из области обыденного здравого смысла: «ну почему бы тебе не сбавить обороты и не перестать загонять себя так?». Их слова поддерживали позицию Грустной части, что, в свою очередь, делало Перфекциониста ещё более активным. До тех пор, пока терапевты и другие люди не поймут природы поляризации, они обречены допускать такие ошибки. Точно так же, как члены семей или страны в международной политике, не могут и не хотят односторонних перемен. Это указывает на то, как важно рассматривать части в контексте их системы, и на то, как системный взгляд позволяет частям прийти к более эффективным изменениям и с меньшим принуждением, чем в случаях с более ограниченным пониманием внутренней политики.

Следует добавить, что поляризация имеет склонность к самовоспроизводству: достаточно небольших изменений, и эффект будет нарастать. Чем больше Салли исключала из жизни часть, заключавшую в себе грусть, тем больше в той было чувства одиночества, тоски и заброшенности; чем больше Перфекционист утверждался в убеждении, что Грустную часть надо держать в изоляции, тем тоскливее было Грустной части, и так далее. Это и есть вездесущая петля положительной обратной связи, или порочный круг, являющийся центральным понятием системного мышления. Со знанием о системе можно быстро вывести субличности из состояния поляризации, поскольку каждая убедится, что ее представления о другой ложные.

Части личности не продержатся в деполяризованном и гармоничном состоянии, если никак не изменится баланс сил, влияющих на них. В случае Салли не только «грустная» и «устремленная к достижениям» части должно были увидеть друг друга с новой стороны и отказаться от своих крайних вариантов поведения: у Перфекциониста следовало забрать часть обязанностей, ответственности и ресурсов и предоставить их Грустной части. Равновесие и гармония цели терапии ССТС, и одного без другого не бывает.

Как показывает модель «шлюпки», гармония и равновесие в команде невозможны без эффективного руководства. К частью, свой дееспособный капитан есть у каждого. Стоило Самости Салли стать дифференцированной от остальных частей она сделала так, что Перфекционист и Грустная часть смогли встретиться и их борьба за душу Салли закончилась. Затем Перфекционист сменил амплуа в новой роли он стал давать советы, ставить реалистичные цели и продумывал стратегии их достижения. Стоило Грустной части получить, наконец, внимание, которого она так добивалась она перестала чувствовать себя постоянно брошенной, прошла хроническая печаль; эта часть смогла привнести в жизнь Салли какую-то детскую живость и радость.

И, наконец, ценности и модели взаимодействия, принятые в семье клиента, будут определять характер отношений в его внутреннем мире. Человек будет склонен уделять одним частям больше, другим меньше всего: ресурсов, влияния и ответственности. Такое неравенство вызовет поляризацию, и если она быстро усилится она может привести в состояние хронического стресса или парализовать всю внутреннюю систему. Только достигнув состояния Лидерства Самости, человек может быстро свести на нет возникшую поляризацию и позволить частям действовать в тех ролях, которые им больше подходят и нравятся.

Травма. Отсутствие баланса в ценностях и взаимоотношениях в семье не единственная возможная причина поляризации. Когда человек оказывается отверженным, брошенным, потрясенным, испуганным или подвергается насилию (физическому, сексуальному или эмоциональному), внутренняя система также может поляризоваться. От сотен травмированных клиентов мы с коллегами узнали несколько типичных вариантов внутреннего дисбаланса и поляризации, которые возникают после таких эпизодов.

Любая человеческая система будь то семья, организация или страна, переживая угрозу или захваченная травмой, перестраивается таким образом, чтобы защитить, во-первых, самых главных, а во-вторых самых чувствительных и уязвимых членов. Так же устроены и внутренние системы. Давайте вернемся к аналогии с «племенем» людей внутри нас людей разного возраста и разной степени ранимости, лидер которых Самость. Перед лицом угрозы община отправляет Самость в безопасное место, а отдельные субличности выходят на передний план, чтобы бороться с опасностью.

Тут может подойти сравнение со страной. Когда есть угроза войны с другой страной, президенту обеспечивают безопасность (в США он будет в специальном самолете, летающем над полем сражения), гражданских прячут в убежища, а военные отвечают за происходящее. Если, несмотря на кризис, президент сохраняет спокойствие, обеспечивает поддержку и правильное руководство до тех пор, пока кризис не будет пройден травма только усилит веру народа в своего лидера. Если, однако, президенту не удается уберечь страну от несчастья и разорения, доверие к нему падает, и скорее всего у власти останутся военные.

Похожим образом организуются и внутренние семьи. Как было сказано выше, пережившие эмоциональную или физическую травму клиенты рассказали нам, что перед травмирующим событием или в ходе его ощущение Самости в той или иной степени (в зависимости от субъективного переживания степени тяжести травмы) отделяется от телесных ощущений. Более взрослые, менее уязвимые внутренние «жители племени» берут на себя контролирующую функцию и стараются защитить систему. Существует много разных способов делать это: кто заставляет человека резко «взбрыкивать», кто вырваться из ситуации, кто замереть и стать полностью пассивным. И при этом все защитники стремятся обезболить, заморозить личность, чтобы до Самости и других частей дошло как можно меньше ощущений.

Несмотря на эти попытки, наиболее юные, чувствительные, ранимые члены внутреннего племени могут ощутить последствия травмы довольно сильно. Они острее всего ощущают чувства и переживания (боль, ужас, отчаяние, одиночество, предательство). Пережитый опыт может потрясти их настолько, что они будто «зацикливаются» на моменте травмы, хотя время уже прошло. В таком случае эти субличности продолжают существовать так, будто ситуация травмы для них не закончилась, не закончились ни чувства, ни переживания. Напротив, если Самости удается помочь предотвратить сильное повреждение в ходе травмы или после нее, удается создать поврежденным частям ощущение комфорта и вывести из состояния «замороженности», вера в Самость только возрастет, и система обойдется без поляризации. Это те случаи, когда травма не разрушает, а формирует характер.

Чем определяется способность Самости провести «общину» сквозь травму? Если жертва ребенок, много зависит от того, как на травму реагируют окружающие. Например, если после травматичного эпизода ребенку дают возможность вернуться в безопасное место, помогают принять и понять, что с ним случилось, окружают любовью и заботой такой же навык получает его Самость в отношении нарушенных частей; в дальнейшем такой человек способен относиться к ним с любовью, заботиться и принимать. При таком благоприятном варианте развития событий травмированные восстанавливаются то есть, восстанавливается понимание того, что человек признает их опыт и продолжает ценить, несмотря на это. Они не будут застревать в прошлом освобожденные от боли и воспоминаний, они смогут исполнять во внутренней системе свои предпочитаемые и достойные роли.

С другой стороны, в случаях, когда Самости не удается защитить систему или не разрешается приступить к реабилитации внутренних травматиков части теряют уверенность в способность Самости быть эффективным руководителем и начинают относиться к Самости и пораженным частям с гиперопекой. Такие люди действуют под управлением защитников и часто от них можно услышать, что чувства Самости у них нет. Терапевты часто видят их как клиентов со слабой или отсутствующей силой эго. С такими клиентами иногда бывает трудно, но необходимо помнить, что Самость у них все равно есть, правда, пользоваться своими ресурсами не может защищающие части не подпускают к ним и изолируют их от телесных ощущений.

Это как солнечное затмение. Когда луна оказывалась ровно перед солнцем люди боялись темноты и считали, что солнце ушло навсегда. Люди после травмы также часто думают, что их солнце ушло навсегда. Им кажется, что они оторваны от жизни, душевно обездолены, что душа умерла и они просто продолжают механически двигаться

по жизни. Модель ССТС может помочь человеку в таком состоянии понять, что Самость все еще при нем и может снова выглянуть и засиять.

 

СИСТЕМА ИЗ ТРЕХ ГРУПП: ИЗГНАННИКИ, МЕНЕДЖЕРЫ И ПОЖАРНЫЕ Вышеупомянутые процессы организуют человеческие системы, разделяя их на три группы. Члены одной группы имеют склонность к опекающему поведению, оперативным решениям и заинтересованы в контроле над ситуацией, чтобы быть уверенными в безопасности. Во внутренней семье членов, входящих в эту группу, называют «Менеджерами». В другую группу входят самые чувствительные члены системы. Их, раненых или оскорбленных, менеджеры изолируют для безопасности их собственной и всей системы в целом; они становятся «Изгнанниками». Представители третьей группы склонны к мощным автоматическим реакциям на неблагополучие Изгнанников они пытаются подавить или смягчить эти чувства. Эту группу называют «Пожарные». Во многих случаях возникает поляризация как между тремя группами, так и внутри группы между отдельными ее членами.

Способ, которым многие люди реагируют на травму, может положить начало поляризации между Изгнанниками и теми, кто старается защитить систему и поддерживать ее функционирование. Чем больше травмированным, разъяренным или сексуально использованным изгнанникам «затыкают рот», тем сильнее их тенденция впадать в крайности, и тем более обоснованными становятся старания менеджеров и пожарных не давать им вырваться. Приходится прибегать к более радикальным способам подавления. Чем большее давление оказывается на Изгнанников, тем сильнее они стараются вырваться, так что все три группы оказываются жертвами нарастающего по спирали порочного круга. Джудит Герман (Judith Herman, 1992) описывает такой круг: [женщина, пережившая насилие] оказывается зажатой между потерей памяти и повторным проживанием травмы, между лавинами сильных, все заполоняющих чувств и ощущением пустыни, отсутствия каких бы то ни было чувств, переходит от спонтанных вспышек раздражения и активности до полного торможения. Нестабильность, возникшая в результате этих периодических смен состояний, в дальнейшем лишь усиливает у травмированного человека ощущение непредсказуемости и беспомощности (р. 47).

 

Изгнанники. Чаще всего детей учат не бояться и скрывать свои боль и страх. Взрослый реагирует на проявление ребенком задетых чувств точно так же, как реагирует на свои собственные, на реакции уязвленной внутренней детской субличности реагирует нетерпимостью, отвержением, критикой, резкими попытками отвлечь или развлечь. Принадлежащие ребенку части-»менеджеры» быстро перенимают эти установки и ограничивают Самость в возможности позаботиться о самых младших членах племени. Для многих людей это создает ситуацию высокого риска поляризации вследствие травмы.

У них появляется склонность к мгновенному забыванию травмирующих событий, а это значит склонность выбрасывать страдающие части личности из области осознаваемого. Так к травме «детской» части прибавляется еще и оскорбительное пренебрежение. Получается, что они как дети, которых сперва травмировали, а затем отвергли и бросили за то, что они травмированы. Они превращаются в Изгнанников, запертых и обремененных стыдом, виной или идеей, что они недостойны любви.

Как любая угнетенная группа, изгнанники постепенно становятся все более резкими и отчаянными в поисках возможности вырваться из своего изгнания и поделиться своей историей. Для этого они устраивают человеку флешбеки, или кошмарные сны, или мимолетные ощущения боли или страха. Изгнанники, подобно брошенным детям, отчаянно стремятся к любви и заботе. Они находятся в постоянном поиске кого-нибудь, кто мог бы их спасти и освободить.

Более того, изгнанники могут превратиться во вместилища для тех чувств, которые другие части переживать не хотят. Субличности, предназначение которых обеспечивать течение жизни (это Менеджеры), передают Изгнанникам бремя своих страхов, боли, стыда и прочих эмоций, которые могут мешать выполнению управленческих функций. Изгнанники, в свою очередь, стараются от этих лишних эмоций отделаться, используя любую возможность передать их другим частям или Самости.

В состоянии перенапряжения или крайней нужды Изгнанники могут создавать ситуации, опасные для человека. Застрявшие в прошлом, спрятанные за внутренними стенами, они оказываются менее уязвимыми к тому, что происходит в настоящее время. Оказавшись снаружи, они могут не только выплеснуть на человека все неприятные воспоминания и чувства, но и сделать его более хрупким и чувствительным к травме. Когда же контроль переходит к этим частям человек может оказаться в опасности. Они ищут спасения у кого-нибудь, кто напоминает того, первого обидчика (или даже у того, кто совершает насилие по отношению к ним в настоящей) ожидая найти любовь и защиту они уверены, что это исцелит боль отвержения и в конце концов вернет им чувство безопасности. Часто эти субличности готовы заплатить буквально любую цену за чуточку любви, или защиты, или за надежду на избавление. За это они готовы вытерпеть еще большие унижения и насилие (часто им кажется, что заслуженные). Зачастую такие клиенты имеют опыт многократных тягостных отношений, которые с трудом прекращают. Изгнанники раз за разом берут верх и создают ситуации, в которых клиент снова и снова оказывается жертвой.

Следовательно, у Менеджеров есть веские причины бояться Изгнанников, хотя они ранимые и травмированные. Зачастую другие субличности также воспринимаются как опасные и выталкиваются в группу Изгнанников. Часто это те части, которых травма привела в ярость, особенно если травма включала в себя насилие, и жаждут мести. А если насилие носило сексуальный характер, то испытавшие при этом сексуальное возбуждение субличности кажутся отвратительными, опасными и оказываются заключенными во внутренней тюрьме. Они ассоциируются с насильником, и само их существование наводит человека на мысли о том, что где-то в глубине души он сам не лучше, чем этот насильник.

Менеджеры. Получается, что менеджеры живут в страхе перед Изгнанниками. Они стараются избежать любых отношений или ситуации, в которых Изгнанники могут попытаться вырваться на свободу или сделать определенные чувства, ощущения или воспоминания доступными сознанию. Разные менеджеры прибегают к разным стратегиям. Следует помнить, что менеджеры вынужденно оказываются в ролях, которые им совершенно не нравятся они просто не видят другого выхода, кроме как вести себя именно так, а не иначе. Ниже будут приведены некоторые типичные варианты поведения Менеджеров.

Часто встречается Менеджер, пытающийся заставить человека держать под своим контролем все отношения или ситуации, опасаясь, что малейшая оплошность или неприятная неожиданность активизируют одну из юных травмированных частей. Такой Менеджер может быть очень разумным, он успешно справляется с задачами, но он будет с какой-то одержимостью отталкивать любые чувства. Клиенты часто называют такого Менеджера «Ревизором», «Контролером» и т.д. Эта или другая часть будут как толкать человека к карьерному росту или благосостоянию, сделать его высокостатусным, наделенным властью, так и стараться отвлечь его от чувств. Чтобы мотивировать человека, эта часть надзирает за действиями, отпуская едкие критические замечания, и никогда не бывает довольна ни самой работой, ни результатом.

Другая часть бывает чрезвычайно требовательна к внешнему виду и манерам, пребывая в уверенности, что если человек будет хорошо выглядеть и все будут им довольны его не бросят и не ранят. С булимичными клиентами эта часть (часто она называется «Оценщиком») озабочена контролем над весом, называя клиента толстяком или обжорой. Другой менеджер может стараться держать клиента в роли жертвы, при которой гарантирована забота других людей. Его имя что-то вроде «Зависимый», и его функции делать так, чтобы человек выглядел беспомощным, обиженным и пассивным.

Также бывает Менеджер, занятый избеганием рисков, связанных с близкими отношениями, особенно в ситуациях, в которых возможен гнев, сексуальное возбуждение или страх. Такой «Пассивный Пессимист» может привести человека в состояние полной апатии и отстранения, так что он даже и не пытается с кем-нибудь сблизиться. Обычно эта часть подрывает уверенность в себе и саботирует попытки начать действовать, так чтобы у человека не хватило смелости для достижения своих целей. Или же эта часть будет пристально высматривать и подчеркивать недостатки в объекте желания, подтачивая стремление обладать им. У людей, переживших тяжелое насилие, эта часть может превратиться во внутреннего Террориста, приобретающего характеристики насильника и запугиванием приводящего человека к состоянию еще большей пассивности.

Многие женщины воспитаны в привычке полагаться на менеджера по имени «Хранительница очага»: ее крайний вариант заставлять женщину жертвовать своими собственными потребностями ради других, думать в первую очередь о других и о них заботиться. Такой свойственно обвинять женщину в эгоизме, стоит ей лишь задуматься о себе. Также часто встречаются Вечно Беспокоящаяся или Караулящая части, постоянно пребывающие в состоянии готовности к опасности; они специализируются на проигрывании перед человеком сценариев «худшего варианта развития событий», стоит возникнуть малейшему намеку на риск. Встречается также Отрицающая часть, искажающая восприятие так, что человек не видит возможного риска и не реагирует на информацию о том, что ситуация небезопасна. Также встречается часть Имеющая Право, подбивающая человека получать все, чего ему хочется, и неважно, что при этом можно навредить кому-то (привычку опираться именно на этого менеджера обычно воспитывают у мужчин).

Важно помнить, что изначальная задача всех Менеджеров держать Изгнанников в ссылке, как в целях безопасности самих Изгнанников, так и для защиты всей системы от них, Изгнанников. Важно не допустить утечки чувств и мыслей, связанных со страхом; они должны оставаться в пределах внутренних «стен», только тогда система останется в безопасности и человек будет способен нормально функционировать. Основная стратегия Менеджеров упреждать ситуации, в которых Изгнанники могут активизироваться, делая так, чтобы человек оказывался либо в стороне от опасности (ситуации неизвестности и непредсказуемости), либо держал ее под контролем, и оставался в хороших отношениях с теми, от кого он зависит.

Чтобы лучше справляться с задачей внешнего и внутреннего контроля, некоторые менеджеры могут сделать человека в чем-то выдающимся и успешным благодаря им появляются силы и стремление достигать значительных успехов в учебе, работе, благосостоянии. Успех не только позволяет держать под контролем отношения, но также помогает отвлечься или компенсирует присутствующее глубоко внутри человека ощущение стыда, страха, грусти или отчаяния. С другой стороны, если над человеком господствует Пассивный Пессимист, Зависимая часть или Обеспокоенная, жизнь его превратится в череду вялых проб и ошибок, обеспечивающих защиту от ответственности или разочарования. Другие типичные инструменты или проявления Менеджеров всевозможные навязчивости, неодолимые влечения, затворничество, пассивность, эмоциональное отчуждение и утрата

чувства реальности, фобии, панические атаки, соматические жалобы, периоды депрессии, сверхтревожность и кошмарные сновидения.

Степень негибкости и жестокости этих многообразных стратегий Менеджеров будет соответетвовать степени вероятности ретравматизации (по верным или ошибочным оценкам Менеджеров). Их жесткость и неуравновешенность объясняется тем фактом, что на них оказывается возложено больше ответственности, чем они в принципе способны на себя взять. Приходится справляться не только с опасностями внешнего мира, как они их понимают, но и, подобно голландскому мальчику из детской повести «Серебряные коньки», затыкать пальцем отверстие в плотине, не давая Изгнанникам ее прорвать. Они отчаянно пытаются защитить Самость от внешней и внутренней угрозы. Оказавшиеся в таком положении Менеджеры измучены, испуганы и заброшены, как парентифицированные дети в дисфункциональных семьях.

Выдержка из книги Алисы Миллер (1981) «Драма одаренного ребенка» иллюстрирует родительское предписание ребенку. Точно такое же предписание определяет поведение многих Менеджеров во внутренних семьях. Пациентка Миллер была старшей дочерью работающей матери.

Я была жемчужиной в маминой короне. Она часто говорила; «На Майю можно положиться, она справится». И я справлялась. Я за нее растила младших детей, так что она могла заниматься карьерой. Она получила известность, но я никогда не видела ее счастливой. Как часто я скучала по ней вечерами. Младшие плакали, и я их успокаивала, а сама никогда не плакала. Кому был нужен плачущий ребенок? Я могла рассчитывать на мамину любовь, только если была толковой, понимающей и сдержанной, только если я не задавала вопросов о ее поступках и не показывала, как сильно мне ее не хватает (р. 68).

Встретив у клиента беспокойную, перфекционистскую, ищущую признания часть Менеджера, мы далее обнаружим у нее похожие чувства, связанные ощущением собственного несчастья и оставленности поскольку должен же кто-то держать под контролем всю жизнь человека. Как и Изгнанники, они нуждаются в заботе и исцелении, но они уверены, что должны прятать эти потребности и принести себя в жертву системе. Чем компетентнее они становятся, тем больше система на них опирается, и тем больше на них наваливается обязанностей и власти. Они приходят к убеждению, что весь пережитый человеком опыт успеха и безопасности их заслуга, а не Самости, вера в которую начинает расшатываться.

Пожарные. Случается, что несмотря на все усилия Менеджеров Изгнанники активизируются и берут верх. Когда такое происходит, в дело вступает еще одна группа частей. Эти субличности пытаются задержать или загасить чувства, ощущения или образы. Я назвал их «Пожарными», потому что они реагируют немедленно, стоит активизироваться Изгнаннику. Будто звучит сигнал тревоги и они молниеносно бросаются тушить пожар чувств. Они делают все, что, по их мнению, необходимо, чтобы человек отделил или загасил чувства трепещущих от ужаса Изгнанников, не очень-то учитывая возможные последствия.

Излюбленные приемы Пожарных заключаются в разнообразных действиях с притупляющим эффектом это могут быть самоповреждения, приступы обжорства, пьянство или наркотики, навязчивая мастурбация или сексуальная распущенность. Будучи активизирован. Пожарный берет над человеком такой контроль, что человек перестает чувствовать что бы то ни было, кроме неодолимого желания делать что-то для отвлечения или самоуспокоения. Такие Пожарные могут сделать человека сфокусированным на самом себе (нарциссичным), с нездоровой, по сравнению с другими, тягой к материальным благам.

Другие проявления Пожарных могут заключаться в использовании ярости как средства защиты и достижения состояния бесчувственности, воровства, дающего приятное чувство возбуждения и свободы, или мыслей о самоубийстве как утешительных и создающих комфорт.

Хотя в целом у Пожарных та же роль, что и у Менеджеров, им надо держать Изгнанников в изгнании их роли и стратегии изрядно отличаются друг от друга, а часто прямо противоречат менеджерским. Менеджеры стараются предотвратить восстание Изгнанников, заставляя человека держать все под контролем и угождать всем, в особенности тем, от кого зависит человек. Обычно они чрезвычайно рациональные, организованные, они готовы предвидеть и предотвратить

чреватые восстанием ситуации. Пожарные, напротив, начинают реагировать после того как Изгнанники оказались активизированными. Они делают человека ни за что не отвечающим и неприятным для всех вокруг. Часто они импульсивные, бездумные и реактивные. Тогда как Менеджеры будут склонные реагировать на разыгравшихся Изгнанников попытками спрятать их еще дальше, Пожарные будут искать что-то, что могло бы успокоить или насытить Изгнанников чтобы загасить разбушевавшееся пламя.

Менеджеры и Пожарные, однако, уживаются между собой странно и плохо. Менеджеры рассчитывают на Пожарных и призывают их в случае необходимости, а потом презрительно отталкивают за то, что они позволили человеку распуститься, сделали его слабовольным, из-за них человек оказался в опасности или стал невнимателен к другим. То есть Пожарные вызывают шквал критики как со стороны внутренних Менеджеров, так и со стороны Менеджеров, окружающих людей. Такое неодобрение снова пробуждает Изгнанников, что приводит к повторному всплеску активности Пожарных, и так далее. Человек оказывается в замкнутом порочном круге: чем больше Изгнанники стараются прорваться, тем более отчаянно Менеджеры и Пожарные стараются их удержать, но то, как именно они их сдерживают. Изгнанников только активизирует.

Большинство людей, даже тех, кто никогда не бывал серьезно травмирован, внутри организованы в соответствии с этим принципом: Менеджеры, Пожарные и Изгнанники. Это так, потому что воспитание большинства людей было направлено на изгнание тех или иных субличностей, и процесс, стоит ему начаться, ведет к появлению кого-то в ролях Пожарных и Менеджеров. Тип симптомов, переживаемых клиентами, связан с тем, какая группа частей преобладает. Например, люди с зависимостями часто находятся под контролем Пожарных; переживающие хроническую депрессию Менеджеров; страдающие от приступов грусти или страха могут быть во власти Изгнанников. Продолжительность терапии и сложности процесса изменения зависят от степени доверия, существующей в системе к Самости, и от степени внутренней поляризации, а не от тяжести симптома самого по себе. В целом, чем сильнее была травма и чем продолжительнее, тем больше поляризации во внутренней системе у такого человека и тем меньше его уверенность в способности Самости к эффективному руководству.

 

ГРУЗ ПРОШЛОГО

До сего момента я обсуждал, как субличности насильно оказываются в не свойственных им ролях, поскольку они поляризованы друг относительно друга, или защищают другие части, или застыли во времени. Возможна и еще одна причина, вызывающая дискуссии, иногда держатся за какие-то несусветные идеи, типы поведения или чувства, тянущиеся за ними, с тех пор как, человек в своей жизни пережил какой-то выходящий за грани обычного опыт. Эти идеи, поведение или чувства превращаются в Груз, который подчиняет себе и ограничивает их жизнь.

Субличности особенно восприимчивы к Грузу прошлого, если он касается раннего опыта человека. Маленькие дети не могут выжить без помощи, поэтому они очень зависимы от родителей. Ребенок думает (и часто совершенно справедливо), что без родительской заботы, не будучи для родителей ценными, они рискуют остаться в одиночестве, оказаться сильно травмированными или вовсе погибнуть. В результате дети становятся очень чувствительными к посланиям родителей о том, дороги ли они. Когда считываемый ответ раз за разом оказывается положительным, сверхчувствительность довольно быстро сходит на нет, и внутренняя система ребенка гармонично развивается, не стесненная переживаниями на эту тему. Если, однако, семья, в которой живет ребенок, является разбалансированной и поляризованной, ребенок часто получает в лучшем случае противоречивые послания о своем достоин