Первый подход к пьесе - фантазии актера и интуиция

Я понимаю, что вы имеете ввиду под архетипом и жестом, и это очень облегчающая вещь. Но когда я заканчиваю чтение пьесы, то всегда прихожу к некоторым умозрительным выводам о ней. Я не чувствую, будет ли правильным отрицать это. Другими словами, могу ли я придти к умозрительному выводу о пьесе до начала работы над архетипом или жестом? Пойму ли я, что представляет из себя Гамлет, до того как я начну?

С моей точки зрения, это было бы абсолютно неверно. Я бы предложил нечто иное. Я не имею в виду просить вас избежать понимания пьесы, но давайте отложим это и первым делом дадим своей актерской природе сказать свое слово. Давайте во-первых овладеем этим делом, а когда наши фантазии прорвутся, то не так опасно сделать умозрительные выводы о «Гамлете» или любой другой пьесе. Никогда не поздно сделать это. Когда вы достаточно от своих несерьезных движений и жестов и действительно усвоили этот период своей работы, когда вы готовы к этим свободным, несерьезным выводам, тогда почему не прочитать о пьесе? Тогда вы возьмете разумные вещи и принесете их на крыльях своего несерьезного, меняющегося вывода и утвердите их и восстановите их в своем доверии к Гамлету и к самим себе.

Когда читаешь пьесу, вопрос в том, чтобы оставить самого себя абсолютно свободным для получения впечатление и исходя из этого первого впечатления использовать свой жест. Прочитав пьесу, я вынес определенное впечатление от нее, что было интуитивным открытым, откуда я должен взять жест. С другой стороны, если прочитать пьесу, а потом сидеть и думать и изучать общественные силы при работе над ней или психологический фактор, тогда невозможно получить спонтанное впечатление. В нем будет много фальшивого и оно не придет из мгновенного импульса. Это было бы другим.

Использовали бы вы это в то время, когда готовите роль или это одно из многих приспособлений?

Снова вопрос в том, откуда, с какой точки вы начнете. Как я говорил вам, в комедиях очень маленькая атмосфера, и очень важны характеры, в драмах характерны и атмосфера, и в трагедиях атмосфера- это все, а характер- нет. Это также относится к вашему индивидуальному подходу к методу.

Я понимаю, что жест или архетип должен появиться из первого впечатления из сущности, но как найти их, пока не поймешь характер?

Здесь нет противоречия. Архетип и жест- вещи, которые должны расти и развиваться. Если вы делаете такой жест и обнаруживаете, что архетип- орел со сломанным крылом, сегодня вы можете найти что-либо еще. Вы можете копать глубже. Тогда увидите, что не оторветесь от своих архетипов и жестов ради всего в мире, потому что они станут частью вашей актерской природы, и все другое будет забыто вами.

Вы говорите, что актер делает жест из своего первого впечатления, а потом разнообразит его.

Он становится более законченным.

Скажем, вы- режиссер и приходите па первую репетицию. Расскажите ли нам о конфликтах и борьбе в пьесе и о пьесе с режиссерской точки зрения или разрешите нам делать все это самим?

Это всецело зависит от того, кто- актеры. Если актеры не интересуются ничем, кроме получения роли, я поступил бы точно так, как должны поступить все режиссеры Бродвея. Через две недели спектакль был бы готов, основанный на штампах от начала и до конца. Если бы мы могли работать с вами вместе, то подошли бы к пьесе другим путем. Если бы я получил идеальную группу актеров, то подошел бы совершенно иначе. Может быть, я начал с ритма. Идеальная группа, актеров поняла бы, получая определенные ритмические знаки, как играть. Следовательно, это зависело бы от художественного стиля, в котором бы мы встретились.

Мы могли бы использовать как архетип, так и жест в своей работе на Бродвее. Мы могли бы использовать это в частном порядке, без того, что режиссер не знал бы даже, что мы слышали об этом.

Но, возможно, ваши партнеры не согласятся с этим.

Если вы меняете жест или архетип, приходите ли вы к точке, где есть установленный зафиксированный результат?

Если вы не приготовили свою роль на штампах, ничего не изменится. Но если вы подготовили ее так, что способны изменить все и не фиксировать ничего, тогда получите удовольствие от изменения своей роли или архетипа, или жест в течении всего периода игры. Приведу пример из своей жизни. Когда Вахтангов ввел меня в пьесу «Эрик 9», никто из нас не знал о подобных вещах, но как-то мы оба двигались к архетипу, жесту. Мы обнаружили сложный момент, который был почти жестом- мы не знали, что это могло быть упрощенной областью жеста. Вахтангов сказал мне, чтобы я вообразил круг на полу и старался выйти из него, но не мог бы, тогда это было бы нечто от Эрика. Из этого мы пришли к определённой форме жеста и возгласов для всей пьесы. Например, когда вы нашли архетип запутанный, шумный и т.д. - вовремя найдете более простую форму и вдруг обнаружите тайный жест, который расскажет вам всю роль. Более простой и более всеохватывающий, хотя может показаться ничем. Это значит, что вы выросли. Другой пример: Когда Станиславский ставил «Ревизора», он даже не говорил мне о жестах и архетипах, но предложил следующий психологический трюк, который позже оказался ключом к роли. Он предложил, чтобы я начал схватывать некоторые вещи и тут же отбрасывать их. Так он дал мне ключ к психологии Ревизора- он ничего не значил на самом деле, но в этом вся красота характера. Все идет бессмысленно. Точно так же простой жест может быть найден для характера Ревизора, включенный в себя все.

Третий пример- из «Потопа», и снова он был до того, как мы узнали о психологическом жесте или архетипе. Вахтангов и я пытались найти наиболее характерное для Фрезера. Мы нашли, что персонаж должен всегда искать или высматривать что-то, что он потерял. Это была целая психология. Он потерял внутри себя, и это могло быть упрощено до степени жеста. Жест должен расти и развиваться. И вы всегда измените его.

У меня был другой случай. Снова я работал с Вахтанговым. В вечер премьеры «Потопа», как раз перед выходом на сцену я спросил его, что мне делать, так как не был доволен ролью. Он сказал мне неприличное слово, заставившее меня засмеяться, и это странное соединение состояния в такой тревоге, а затем внезапного смеха неосознанно сделало что-то со мной, что я начал играть таким образом, как никогда до этого не делал. Характер в пьесе был норвежский, но вдруг для меня он стал еврейским навсегда.

Все это было случайностью, но потом я открыл, что это значило. В случае с последней пьесой, о котором я упоминал, была более или менее драматическая роль и я решил ее очень примитивно отказался от всей ее юмористической части, так что она была неприятна и ограничена. Когда юмор появляется непреднамеренно из

неприличной шутки, эти две сферы смешиваются и приходит правильное. Позднее я обнаружил, что это был закон вовлечения. Если вы собираетесь играть трагедию, вы должны быть очень юмористичны, а если водевиль, то должны играть трагически. Внутренне должны плакать в комедии и смеяться в трагедии.

Урок десятый

Критика сцены Питера Фрей (8 декабря 1941г.)