Категории материального в поэтике ДЖ. Сэлинджера и С. Довлатова

Я.О. Резаков

Брянский государственный университет

 имени академика И.Г. Петровского, Россия

КАТЕГории материального В ПОЭТИКЕ ДЖ. СЭЛИНДЖЕРА И С. ДОВЛАТОВА

Аннотация: В данной статье анализируется реализация категорий материального в творческой поэтике Дж. Сэлинджера и С. Довлатова в контексте диалога национальных литератур.

Ключевые слова: материализм, Дж. Д. Сэлинджер, С. Д. Довлатов, персонаж, литература, мир вещей.

Поэтика материальности мира определяется, как система предметов, описываемых автором и являющихся существенной частью мира произведения. Данный комплекс является сферой культурного быта персонажей. Сюда входят: их одежда, личные вещи, интерьерные элементы окружающей обстановки, с которыми связываются важные для повествования события, поступки или эмоциональные состояния. Поэтому исследование материальных элементов в авторской поэтике является одним из фундаментальных направлений в литературоведении.

В работе В. Н. Чубаровой «Вещь как предмет изображения в литературном произведении» мы находим классификацию, по которой распределяются основания функционирования «материальной» поэтики.

1. Аксессуарная функция вещей в художественных текстах разработанна А. Б. Есиным. По его мнению, даже мелкий бытовой аксессуар, входящий в фрагменты описания интерьера, несет в себе атмосферу разворачиваемых писателем сюжетов и характеров [4].

2. Характерологическая функция вещей проявляется в наличии у героев произведения деталей материального мира, без которых их культурная узнаваемость теряется. Например, если убрать из одежды гончаровского Обломова знаменитый халат, то его облик уже будет невозможно распознать [9, с. 67].

3. Концептообразующая функция вещей предполагает отождествление описанной группы предметов или отдельного предмета с авторским пониманием определенной культурно-исторической эпохи, передаваемой через характер персонажей. Б. Гаспаров связывает данное положение с интертекстуальным потенциалом вещи, которые позволяет установить соответствия рассматриваемого художественного текста в контексте углубленной мотивики «вечных тем», реализуемых в религиозных и мифопоэтических парадигмах [1].

Обозначенные функции рассматриваются на примере творчества американского классика Дж. Сэлинджера и российского писателя-эмигранта С. Довлатова.

Концептообразующим материальным объектом в романе Сэлинджера «Над пропастью во ржи» является красная охотничья шапка главного героя Холдена Колфилда, «купленная им за доллар» [7, с. 25]. Несмотря на свою дешевизну, она становится одной из самых дорогих вещей персонажа и сопровождает его на протяжении трёхдневных приключений после исключения из частной школы «Пэнси». Этот предмет становится основной деталью в изображении Холдена, по которой его узнают среди остальных «вечных» образов в литературе. На современном этапе красная охотничья шапка является признанным символом нонконформизма Холдена Колфилда в массовой культуре. Многие подражатели перенимают его манеру носить подобную шапку «козырьком назад» для поддержания своего небольшого культурного «бунта». Именно её герой отдаёт младшей сестре Фиби, благодаря которой Холдену удаётся справиться со своей пессимистической предвзятостью к миру взрослых, чьим членом он неизбежно становится.

Психологической деталью, подчеркивающей такое качество Холдена, как ранимость, является бейсбольная перчатка «на левую руку» его погибшего брата Алли, чью потерю герой тяжело переживает. Эта перчатка привлекает внимание тем, что она «живописная, так как Алли всю её исписал стихами». По этой перчатке Колфилд пишет сочинение для своего соседа по общежитию – Стрэдлейтеру, который вместо благодарности критикует работу Холдена. Из-за неуважения к памяти умершего брата герой импульсивно ввязывается в драку, в которой проигрывает. Автобиографически этот отрывок интерпретируется как тоска Сэлинджера по товарищам, погибшим во Второй мировой войне, от ужасов которой писатель оправлялся в течение нескольких лет после возращения с парижского фронта [5]. Образ Алли является собирательным и олицетворяет лучших друзей автора, не доживших до свержения фашизма.

В цикле Дж. Сэлинджера «9 рассказов» в каждой из представленных историй имеются материальные объекты, которые также связываются с духовными коллизиями сэлинджеровских героев. Так, в первом рассказе «Хорошо ловится рыбка-бананка» дает возможность сравнить две вещи, которые будут иметь значение в интерпретации действий героев произведения. Жена мудреца-буддиста Симора Гласса Мюриэль с интересом читает женский журнал со статьей «Секс – либо радость, либо ад», но когда она разговаривает с матерью, то мимоходом вспоминает о книге, подаренной супругом – сборнике стихов немецкого поэта Р. Рильке, которую она «не может прочесть» [8, c. 11]. Если сопоставить значимость статьи бульварной прессы и стихотворного наследия Рильке, то становится понятно, что Мюриэль является хоть и красивой, но недалекой девушкой, а в браке с интеллектуально развитым Симором у неё много проблем, поэтому пара живёт несчастливо и даже не проводит время вместе. Аналогичным образом трудно недооценить знаковость разбитых часов отца девочки Эсме, которые она дарит сержанту Х, чтобы поддержать его после возращения с полей Второй мировой в шестом рассказе «Эсме, с любовью и всякой мерзостью» [8]. Трещины на стекле часов ассоциируются с душой выживших, но уже надломленных жесткостью нацистов и смертями военных товарищей Сэлинджера.

Подобную картину поэтики материализма мы находим и у российского писателя третьей волны эмиграции С. Довлатова в сборнике рассказов «Чемодан». Несмотря на то, что И. Сухих выделяет в творчестве Довлатова мотив равнодушия к материальным ценностям, данное собрание рассказов позволяет рассмотреть данную идею под углом выстраивания более простого отношения к окружающей действительности, выражаемое автором через понятие «свободы» с акцентом на его понимании деятельности писателя: «Свобода - это божественное, а не житейское равнодушие, ради которого только и стоит оттачивать свою речь, отстаивать свою честь.» [6].

«Чемодан» является национальной аллегорией, в которую С. Довлатов вкладывает облик советской России, где он провёл 36 лет жизни. По мнению Г. Доброзаковой, неприметный фанерный чемодан символизирует культурное «вместилище большей части жизни автопсихологического героя повести» [2, с. 56]. В данном цикле автор, следуя канонам поэтики анекдота, описывает набор из восьми вещей: креповые финские носки, номенклатурные полуботинки, двубортный костюм, куртка художника Фернана Леже, офицерский ремень, котиковая зимняя шапка, поплиновая рубашка, шофёрские перчатки. Все они складываются в концептообразующую эстетическую систему выражения Довлатовым эмигрантской ностальгии по России.

В «Креповых финских носках» представлено студенчество автобиографического героя С. Довлатова, окрашенное сентиментализмом ранней влюблённости, влекущей за собой приобщение персонажа к миру криминала – нелегальной доставке заграничного товара. В афористичном стиле автор обращается к одной из проблем советской России – дефициту вещей первой необходимости, которые, как и в случае с качественными финскими носками, стали заграничной «экзотикой». Но сомнительное предприятие проваливается из-за внезапной активизации государственного протекционизма, из-за которого аналогичные носки появились на советских прилавках [3].

Рассказ «Номенклатурные полуботинки» через обращение к обозначенной ещё Карамзиным типично российской проблеме «метафизического загадочного воровства без какой-либо разумной цели» подводит к стойкости института коррупции в России. Герой Довлатова, совершивший кражу ботинок мэра Ленинграда, соприкасается с миром государственных структур, который у него не мифологизируется политическими тайнами и интригами, а выводится на личностный уровень находчивости главы Северной столицы – чиновник, оставшись без обуви, ссылается на недомогание и избегает позора присутствия на митинге в одних носках [3].

В сюжете рассказа «Приличный двубортный костюм» довлатовский персонаж рассказывает о редакционной работе, в которой его часто упрекают за отсутствие «делового» гардероба, хотя внешность героя, автобиографически списанная с самого писателя, представляется одним из нематериальных ресурсов коллектива: «Я был самым здоровым в редакции. Самым крупным. То есть, как уверяло меня начальство - самым представительным. Или, по выражению ответственного секретаря Минца – «наиболее репрезентативным» [3]. Но уже в эмиграции заметен контраст: герой «одет неважно», тогда как «в Союзе он был одет настолько плохо, что его даже корили за это». Вероятно, в США Довлатову пришлось смириться с нормами американского делового дресс-кода, чему положило начало редакционное приключение по случайному нахождению шведского журналиста-диссидента Артура Торнстрема, высланного из СССР. За этот «подвиг» главный персонаж и получает первый приличный костюм.

Исходя из проделанного анализа, мы делаем вывод о том, что ориентация на поэтику материальности мира в произведениях Дж. Сэлинджера и С. Довлатова даёт возможность рассмотреть иные варианты интерпретации их художественных текстов, которые говорят о сближении русской и американской литературных традиций.

 

Список литературы:

1. Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. Очерки по русской литературе XX в.— М.: Классика-XXI, 2009.

2. Доброзакова Г. А. Сергей Довлатов: диалог с классиками и современниками - Самара: Эвилент, 2011. - 186 с.

3. Довлатов С.Д. Чемодан. – СПб.: Издательская Группа «Азбука-классика», 2010. - 200 с.

4. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения - М.: Просвещение,2006. - 536 с.

5. Славенски К. Дж. Д. Сэлинджер. Идя через рожь – М.: ЭКСМО, 2014. – 304 с.

6. Сухих И.Н. Сергей Довлатов: время, место, судьба. 2-е изд., испр. и доп.- СПб.: Изд. «Нестор-История», 2006. 278 с.

7. Сэлинджер Дж. Над пропастью во ржи – М.: Эксмо, 2014. – 224 с.

8. Сэлинджер Дж. 9 рассказов – М.: Эксмо, 2014. – 224 с.

9. Чубарова В.Н. Вещь как предмет изображения в литературном произведении - М.: Алгоритм, 2012. - 435 с.

Ya. O. Rezakov

Bryansk State University

named after academician I.G. Petrovsky, Russia