Казанская война» и начало реформ

В истории многих стран начало преобразований шло параллельно с войнами, нередко неудачными. Именно в такие моменты обществом особо остро ощущалась необходимост перемен. В судьбах России такое повторялось не единождь в первый раз в середине XVI в. Войну с Казанью обычно относят к 1545—1552 гг.: весной 1545 г. имел место первый после 1530 г. поход большой русской армии под Казань, с последним походом она пала 2 октября 1552 г. Первые шаги реформ по традиции датируют 1547—1551 гг.: венчание Ивана IV царским титулом в январе 1547 г. и начало кардинальных изменений в системе органов местной власти в 1551 г. Но прежде о причинах решительного конфликта с Казанью и его длительности. Тут не все ясно.

Джан-Али, ориентировавшийся на Москву, был убит в сентябре 1535 г. Трон перешел к Сафа-Гираю. Еще в годы своего первого правления в Казани (1524—1531) он отличался ярко выраженной антирусской направленностью. После его второго воцарения открытая враждебность усилилась. С осени 1535 г. возобновились набеги по всему периметру юго-восточных и восточных границ России. Загонные отряды казанцев проникали порой очень глубоко, особенно на территории лесного Заволжья и Вятки. К чему приводило постоянное давление, известно. Русские земледельцы вынужденно ушли из наиболее плодородных южных земель Нижегородского края, хотя соха землепашца провела здесь первые борозды еще во второй половине XIV в. Вообще, темпы колонизации в левобережном Поволжье (от Костромы до Балахны и Нижнего Новгорода), на юге Вятской земли замедлились. Резко возросла интенсивность дворянской военной службы. С 1537 г. разряды ратей пятиполкового состава во Владимире стали привычным делом, порой подобные назначения случались дважды за год. В 5—7 городов этого пограничья воеводами крупных гарнизонов регулярно посылались знатные лица. Тем не менее, оборонительная тактика в условиях близости ханства желаемых результатов не давала. Если к цене оборонных усилий приплюсовать цену уведенных в полон русских людей, то становится ясной истинная стоимость враждебного соседства Казани. Полагали, что к 1551 г. во всем ханстве было свыше 100 тыс. пленных из России. А сколько их было продано на невольничьи рынки в Крыму, Персии, Средней Азии?
Порой возражают: не надо сближать оседлую и сельскую Казань с кочевыми по преимуществу Крымом и Ногайской Ордой, у политических элит этих государств были разные интересы и цели. К тому же, Казань не представляла стратегической угрозы для Российского государства. Все дело, наоборот, в экспансионизме последнего, в его стремлении захватить новые земли и установить контроль над Волгой. В таком подходе верность некоторых посылок оборачивается неполнотой и ошибочностью выводов. Разберемся.
Прежде всего, возникает вопрос: находился ли ранее бассейн Волги под одной властью? Несомненно. Это имело место в эпоху расцвета Золотой Орды, в первой половине XIV в. Конечно, ее властители контролировали все течение Волги — от истоков до устья — по-разному. Но самоочевидно, что геополитическое единство бассейна Волги стало тогда фактом государственно-политического бытия. Притом это единство реализовывалось, помимо политического, на уровне культурно-цивилизацнонных контактов, на уровне мировой торговли. Раз возникнув, подобные данности не уходят в небытие. Важно понять, сколь актуальными такие цели, как установление контроля над Волгой и присоединение новых земель, были для властителей и политиков в XVI в.

Надо сразу исключить из возможных соискателей Казанское и Астраханское ханства, Ногайскую Орду. Их потенциал не позволял замахиваться на цели стратегического порядка в регионе, к тому же все они держали под контролем важные участки торгового пути, извлекая из этого немалые выгоды. Другое дело — Крым. Его правители и стоящая за ними Османская империя включали в приоритеты внешней политики укоренение протектората над всеми тюркскими государствами Поволжья. Конечно, эти цели были среди жизненно важных интересов Крыма, а для Стамбула они находились не на первом, и даже не на втором-третьем местах. Что не мешало послам Турции в Москве заявить еще в 20-е годы XVI в. о верховных правах султана на ханства в этом регионе. С наступательной политикой в Поволжье у Крыма была сцеплена активная антирусская направленность. В головах крымских ханов в XVI в. возникали порой заманчивые планы политического и экономического господства над Москвой. Задумки не оставались бесплодными мечтаниями: и 1521, и 1541 гг. показали это с устрашающей очевидностью. Спасало то, что у Крыма не хватало мощи и последовательности. К тому же, противоречия разных линий

Чингизидов оказались неизбывными. Крым не стал объединителем, ни тем более центром прорастания новой кочевой империи. Для Российского же государства геополитическая целостность Поволжья стала актуальной тогда, когда обнаружилась невозможность решить назревшую проблему традиционным способом — закреплением трона в Казани за московским ставленником.

Далее. Без сомнения, потенциал Казанского ханства не таил смертельной угрозы для России. Отчасти верно и то, что элита оседлой, земледельческо-промысловой по преимуществу Казани отличалась от элиты в Ногаях и Крыму, где полностью господствовало или преобладало кочевое скотоводство. Но на первых ролях во всех этих странах, включая Казань, были представители четырех-пяти кыпчакских родов, чьи ценности и образ жизни были унаследованы из быта Золотой Орды. И для казанских князей, мирз, уланов военная добыча была престижной, материально значимой и привычной частью повседневного существования. Главным «полем» для подвигов в этой сфере была Россия. Вслед за крымским ханом Мухаммад-Гираем казанские «вышние люди» имели право сказать: «Не велишь пойти на московского и волошского, — чем быть сыту и одету?» Правда, с двумя оговорками. До Молдавского княжества они не добирались, а для набегов на русские земли позволения султана им не требовалось. И еще одно обстоятельство. Не нужен был формальный союз для естественно получавшейся координации военных усилий противников России. Кочевники из Ногай и Крыма предпочитали для набегов позднюю весну — лето, реже — осень. Оседлым ратникам из Казани вполне подходили поздняя осень и зима. Россия в 30—40-е годы истощала свои оборонные ресурсы в постоянном перемещении сил между двумя распахнутыми границами — южной и юго-восточной. Переход к решительным действиям в этой ситуации назревал. Зададим попутный вопрос: разве брань с Казанью ведет отсчет с 1545 г.? Отнюдь, необъявленная война началась по инициативе Сафа-Гирая десятилетием раньше.
В 1545 г. московские рати дошли до Казани, нанесли поражение противнику, но решительной победы не одержали. Впрочем, факт появления под стенами столицы мощной армии стал неожиданностью. Обострилась внутренняя борьба, так что в начале 1546 г. СафаТирай был низложен. Вторичное появление на казанском троне Шах-Али оказалось непродолжительным, в конце лета 1546 г. в Казани вновь правит Сафа-Гирай, который опирался не только на приведенных из Крыма лиц, но и на самую сильную группировку в Ногаях во главе с князем Юсуфом. Главный итог этого междоусобия в том, что обнаружилась невозможность консолидации казанской элиты на пророссийской основе.

Раскол в правящих кругах обострился в результате казней Сафа-Гираем своих противников, кое-кто из знати отправился в эмиграцию — в Москву, вскоре чуваши на правобережье Волги отправили в Москву послов с просьбой о принятии их в подданство. Этим был вызван зимний поход 1547 г. рати во главе с будущим главным героем взятия Казани, князем А.Б. Горбатым-Шуйским.

С поздней осени 1547 г. берут отсчет «царские» походы на Казань. То, что русские полки возглавил сам государь, подчеркивает первостепенность «восточной политики» России и значимость казанской проблемы. Эта акция, несомненно и многообразно, связана с начавшимися изменениями в обществе, социальными потрясениями в стране. Напомним их. Мужание юного великого князя не привело к стабильности в правящей верхушке. Наоборот, появились дополнительные факторы политической неопределенности, обязанные свойствам характера Ивана IV и смене влияний на него разных лиц. Немотивированные опалы и казни 1545—1546 гг. (к тому же, как правило, внесудебные), открытые проявления недовольства тяглыми горожанами, пищальниками подвигли элиту на нестандартные решения. Необходимо было укрепить авторитет верховной власти, превратив ее в центр консолидации. Для этого (скорее всего по инициативе митрополита Макария) в январе 1547 г. Иван IV венчался царскими регалиями. Изменение ранга московского монарха (царский титул тем самым приравнивался к «царским» династиям Чингизидов, императорскому роду Габсбургов и т.п.) имело несомненную двуединую направленность: внутреннюю и внешнюю.
Второй шаг — резкая смена в поведенческом стиле монарха: его женитьба (в феврале 1547 г.), прекращение казней и пыток (после лета 1547 г.), регулярное личное участие в управлении, отправлении правосудия, значимых военных операциях. Потрясением для Ивана IV, его окружения и вообще знати стало выступление московских горожан вслед за катастрофическим пожаром в столице летом 1547 г., в огне которого погибли множество горожан. Шокирующим стало не просто убийство близких родственников государя (из клана Глинских, холопы которых, по слухам, подожгли Москву), но и то, что столица какое-то время находилась под контролем тяглых горожан-мужиков. При подобных обстоятельствах победа над традиционным и опасным врагом стоила дорогого. Однако она в 1547 г. обошла русские войска стороной. Соображения стратегического порядка (охрана южных границ летом) подвигли московских воевод на зимний поход. Но сказались неожиданные оттепели и недостаточность огнестрельного оружия. Царь вернулся из похода, не перейдя границ своего государства.

Зимний поход 1549/50 г. готовился намного тщательней, притом в условиях уже начавшихся реформ. Благоприятствовали, казалось, и события в Казани: в марте 1549 г. умер давний враг Москвы Сафа-Гирай, ханом был провозглашен его маленький сын Утямыш. Фактическим правителем стал знатный воин из Крыма Кучан. На этот раз основные силы армии во главе с Иваном IV подошли к Казани. Но даже многочисленная артиллерия (ей при подготовке похода уделялось особое внимание) не принесла успеха — неожиданная распутица, «великая мокрота» не позволили ее применить, да и вообще превратили в бессмыслицу любую попытку штурма. Двойная неудача подвигла московское правительство на принципиальное изменение плана войны и ускорила уже начавшиеся реформы. Главное, как всегда, — финансы. Тут было много новостей. Первая из них больно ударила прежде всего по монастырям: в 1548—1549 гг. началась, а в 1550—1551 гг. была проведена отмена финансовых изъятий (привилегий) на уплату основных налогов и разнообразных проездных и торговых пошлин. В Судебнике 1550 г. тарханы (т.е. освобождение от части или всех платежей в пользу государства) были отменены, в мае 1551 г. была проведена перерегистрация всех жалованных грамот с отметкой об упразднении этих льгот. Вторая новость — не менее, если не более важная — увеличение ставок одного из главных поземельных налогов («ямских денег») и перевод на деньги трудовых повинностей тяглых людей в пользу государства. В результате платежи на единицу облагаемой пашни возросли в номинальном выражении в 6,5 раз, а с учетом падения стоимости денег — почти в 3,5 раза. Таковы расчеты на примере новгородских и северных областей России. Вряд ли точно так же происходило в других регионах. Но заметное и резкое повышение денежной части государственного налогового пресса — несомненно. Правители решили в централизованном порядке использовать возросшие за десятилетия платежные способности крестьянского двора.

Второе направление — реформы управления. На местах развернулась полным ходом губная реформа, начатая еще в конце 30-х годов. Еще более важным стало ограничение судебных прерогатив кормленщиков: из-под их юрисдикции были выведены все служилые люди по отечеству. Это произошло, несомненно, в результате давления уездного дворянства, что проявилось на заседаниях первого Земского собора, в феврале 1549 г. В его работе, скорее всего, приняли участие думные чины, многие члены государева двора более низких рангов и, видимо,  немногие провинциальные дети боярские. Событие привело к двум важным следствиям. Первое — дальнейшее укрепление дворянского представительства на местах, постепенная замена кормленщиков органами власти, сформированными по принципу представительства от местных сословных групп. Первые факты такого рода относятся к 1551 г. Другой итог — расширение деятельности судебных инстанций в Москве, в том числе с личным участием царя. На 1548—1549 гг. приходится также окончательное становление целого ряда центральных ведомств-приказов (в том числе Посольского), разрастание функций канцелярий Большого дворца и Казны.

Третья область перемен (ради чего многое и делалось) — преобразования в армии и военном строительстве. Это улучшение обеспечения поместного ополчения. Это формирование особых стрелецких войск в качестве постоянных контингентов пехоты (отчасти конницы), вооруженных огнестрельным оружием. Они обеспечивались коллективно землей, городскими дворами (не облагавшимися тяглом), небольшим денежным жалованьем, сохраняя право на мелкую торговлю и ремесло. Увеличился артиллерийский парк, обслуживавшие пушки и пищали пушкари были выделены в особую группу служилых людей «по прибору». В последнем походе на Казань упорядочили местнические счеты между полковыми воеводами.

Крайне важно — начавшиеся реформы уже на первых шагах отличались отчетливой правовой направленностью. Летом 1550 г. был принят царем и Думой Судебник, вобравший в себя (в отличие от довольно архаичного Судебника 1497 г.) нормы всех основных разделов тогдашнего права. Принципиальным нововведением было прокламирование в заключительных статьях двух норм: непрерывности развития законодательства, а также публичного характера вступления в силу Судебника. Уже в 1551 г. уставные грамоты, дававшиеся новым институтам власти на местах, «подписывались под Судебник», тогда же появились новые уложения, приписывавшиеся к кодексу. Параллельно возник кодекс, всесторонне регулировавший большинство сфер деятельности российской церкви. Так называемый Стоглав (Стоглавник) был утвержден на заседаниях Поместного собора русской церкви при активном участии царя, бояр и ряда лиц из состава государева двора в феврале—мае 1551 г. На нем же был одобрен Судебник 1550 г. Налицо комплексность реформ, тесное взаимодействие с церковными иерархами, тенденция к единству всех групп «благородных сословий».
На этом благоприятном фоне наступил черед решающей фазы в наступлении на Казанское ханство. Принципиальж изменилась стратегия. В 1551 г. на правом берегу Волги почти напротив устья Казанки менее чем за месяц на крутом холме была возведена Свияжская крепость. Так возникла операционная база русской армии. Вся правобережная часть ханства оказалась теперь под контролем Москвы. Менее прогнозируемым был другой результат: очередные «разборки» в казанской элите привели к поражению «крымской» партии и возобладанию «московской группы». Малолетний хан (5 лет от роду) с матерью, знаменитой ханшей Сююн-бике, были выданы российским властям. Правитель Кучан со своим отрядом пытался бежать, но был перехвачен русскими дозорами на Каме, доставлен в Москву и там казнен. В августе 1551 г. в третий раз ханом становится Шах-Али. Надежды казанской знати на возвращение с его помощью правобережья оказались тщетными, зимой в очередной раз начались казни его противников. В ее кругах возник проект перевода ханства под московскую власть с полным сохранением прав и отношений собственности, а также очень широкой автономией. Под давлением русских дипломатов Шах-Али пошел на это. Однако, когда посланные из Свияжска воеводы оказались перед Казанью, ее ворота были уже закрыты. Произошел переворот. Позднее ханом в Казани стал Ядыгар (из астраханской династии), большую помощь оказали ногаи во главе с

Юсуфом, отправилось за помощью посольство в Крым. Решительное столкновение стало неизбежным. В этот раз были учтены практически все возможные факторы. «Плавная» или «судовая» рать по полой, весенней воде была направлена в Свияжск (здесь по весне началась цинга) с продуктами, боеприпасами, частью артиллерии. Параллельно шло формирование основной армии и вспомогательных отрядов, взявших под контроль бассейн Камы. В июне большая часть сил главной армии выдвигается в крепости по Оке. И не зря. Крымская рать во главе с новым ханом Даулят (Девлет)-Гираем, усиленная корпусом янычар с артиллерией (султан ссудил хану отряд, направлявшийся на иранский фронт военных действий), обрушилась на южное пограничье. Расчет был прост: при отсутствии больших русских сил провести стремительный поход в сердце страны. В ином варианте — задержать русскую армию на южном порубежье и тем самым сорвать ее наступление на Казанский юрт. Хитроумный маневр крымского хана оказался безуспешным: имитировав движение к рязанской украйне, он затем неожиданно повернул на запад, вышел к Туле и осадил ее. Неоднократные попытки штурма оказались безрезультатными, подход крупной русской рати вынудил хана к быстрому отступлению. Гнавшимся за ним русским отрядам удалось отполонить русских пленников, им достались турецкие пушки и верблюды. Путь к Казани был чист, руки Ивана IV развязаны.  Несмотря на неравенство сил, сопротивление Казанского ханства было длительным и ожесточенным. Сначала были разбиты отряды, действовавшие в тылах осаждавших войск. Хотя кремль Казани был деревянным, долго не удавалось произвести в нем больших разрушений. Даже подрыв подземного хода к источнику воды не поколебал решимости осажденных. В конце сентября была взорвана часть крепостных стен, 2 октября после многочасового штурма город пал. Казанское ханство прекратило существование.
Взятие Казани стало вехой во внутреннем развитии России, в укреплении ее международных позиций. Последнее проявилось не сразу. Завоеванный край содрогался в ожесточенном вооруженном сопротивлении еще несколько лет. Так что Казанская война стоила стране более 20 лет почти непрерывных военных усилий. Затем сработал принцип домино: в 1554—1556 гг. было завоевано Астраханское ханство, со второй половины 50-х годов Ногайская Орда перешла на статус вассальной зависимости от России, тогда же были добровольно включены на правах полной автономии башкирские земли. Под эгидой Москвы оказалась вся Волга, от истоков до устья. У страны появилась заметно большая свобода рук на южном и западном направлениях.

Завоевание Казани было принципиально важным в оформлении государственно-политической идеологии России как православного христианского царства. Победа над конфессиональным и традиционным противником не могла не рассматриваться как символ особого благоволения Бога, как знак избранности православного царя и его народа. Победа над исламским царством в годы неоспоримого могущества Османской империи расценивалась по особому счету и в России, и в Европе. Иван IV теперь и формально имел все основания на царский титул — «под ним» были теперь два царства — что нашло немедленное отражение в титулатуре. Несомненно позитивное воздействие Казанского взятия на консолидацию правящих кругов, феодального класса в целом. Открывались новые возможности в проведении реформ, радужные перспективы на международной арене.