Преобразования движения и преобразования проекции

Термины преобразование движения и преобразование проекции заимствованы из начертательной геометрии. Кратко объясним использование этих терминов в этой области и попытаемся перенести эти понятия в область психоанализа с тем, чтобы использовать их в качестве моделей. Начертательная геометрия изучает свойства фигур, сохраняющиеся для различных групп преобразований. Эти преобразования могут быть проекциями, движением, последовательностью движений и т.д., и для каждого типа преобразования существуют свои различные инварианты. Преобразование проекции на плоскости или в пространстве - это преобразование при проекции и сечении. Так, преобразование проекции преобразует точки в точки, а линии - в линии и сохраняет свойства проекции. Оно не сохраняет длины и углы; эти свойства не являются инвариантами для группы преобразований проекции. Преобразования движения, такие как перемещение и вращение, оставляют неизменными размер и углы фигур; свойства, которые остаются инвариантными для этой группы преобразований, изучаются в элементарной геометрии Эвклида.

Преобразования движения в психике подразумевают по аналогии малую деформацию. Они оставляют инвариантными более или менее постоянно некоторые значения и другие характеристики. Преобразования мыслей в слова, их представляющие, согласно правилам общим для большинства людей, использующих один и тот же язык, также являются преобразованиями движения. Их использование, а также тот факт, что инварианты легко наблюдаемы, позволяет говорящему понимать (преобразовывать) смысл того, что подразумевается.

Клинический пример, взятый из книги Биона "Преобразования" [2] иллюстрирует применение преобразований движения (pp. 15-16). "Пациент - мужчина 40 лет, женат, имеет одного сына, вырос в состоятельной работающей семье, состоящей из отца, матери и трех старших братьев - пожаловался на бессонницу. Это произошло на последней сессии перед выходными, и он прокомментировал это рассказав, что ему снились борющиеся тигр и медведь. Он ужасно испугался, не говоря уже о том, что животные в своей свирепой схватке могли натолкнуться на него и убить. Он в ужасе проснулся продолжая слышать звонкий крик. Это был его собственный крик. Сон напомнил ему историю знаменитого стрелка; он не мог вспомнить имя этого человека. Тигр, известный как самое свирепое животное, был унесен медведем с места своей смерти. Однако, у медведя был укушен нос. Это заставило пациента содрогнуться при мысли об этом. (Здесь он провел ладонью по своему лицу (как бы умываясь) и содрогнулся.) Он не мог ни о чем больше думать. После паузы он рассказал: Девушка, с которой он встречался, на четвертый год отменила свидание, так как хотела чувствовать себя свободной, чтобы общаться с другим мужчиной. Это заставило его кровь кипеть. Пеппер (перец) был тот мужчина, за которого она вышла замуж. Сам он был очень нежным перцем. Пеппер же был горяч в обхождении с девушками. И этим отличался от него, всегда боящегося их. С женой было иначе, но она была скучной. В этом месте он смутился, и я пропускаю остаток сессии".

Представленный материал хорошо подходит для интерпретирования. Психоаналитически подготовленный читатель может видеть, что перерыв на выходные мог являться стимулом для сна и ассоциаций. Интерпретация будет зависеть от различных факторов, и среди них данные, уже полученные аналитиком в ходе анализа пациента, эмоциональный климат на сессии и т.д.

Чтобы переформулировать данную ситуацию, используя термины теории преобразований, на передний план выходит следующий вопрос: Что является О (пациент)? Иными словами, о чем он говорит? Можно ответить, что он говорит о перерыве на выходные. Если это предположение подходит, то О (пациент) будет перерыв на выходные. Данный конкретный случай можно было бы переформулировать, опираясь на психоаналитические теории, касающиеся первичной сцены, и сказать, что О (пациент) является первичная сцена и ассоциации, которые скрывают значение, мешая пониманию того, что имеет место.

Может иметь большое значение знание о том, что в душевном состоянии пациента может обуславливать специфику восприятия им выходных - его T(p)_α - а именно, как пугающую ситуацию. Если мы предположим, что перенос играет доминирующую роль, то T(пациент)_β будет то, что аналитик бы назвал неврозом переноса.

Важным аспектом явления переноса в преобразовании является описанная Фрейдом тенденция скорее повторять вытесненное событие в действии как текущее переживание, чем вспоминать его как эпизод из прошлого.[3] Это преобразование подразумевает малую деформацию; термин перенос, как он используется Фрейдом, является моделью перемещения чувств и идей из одной сферы приложения в другую.

Когда аналитик предполагает, что определенные идеи или чувства, относящиеся к инфантильной сексуальности и эдипову комплексу, перемещаются или переносятся во взаимоотношения с терапевтом, сохраняя при этом свою связность и структуру, он применяет для понимания явлений модель преобразования движения.

Итак, преобразования движения рассматриваются как группа преобразований или техника преобразования в сфере эмоций, мыслей и слов.

Насколько преобразования, осуществляемые с помощью данной техники, дают менее искаженный Tp, чем другие техники преобразования (преобразование проекции или преобразования в галлюцинирование), настолько слушающий пациента аналитик с меньшими трудностями сможет реконструировать процесс, идущий от О к Tp и к интерпретации материала. Более того, в случае преобразований движения аналитик сможет от своего О аналитик (О а) отличить О пациент (О p) (перерыв на выходные в предыдущем примере), так как оба О при пересечении образуют О общее как для пациента, так и для аналитика.

Другая группа преобразований в области психики называется преобразования проекции. Используемой здесь моделью является преобразование, которое сохраняет инвариантность свойств, иных, чем при преобразования движения. Кроме того, здесь используются другие методы преобразований.

В качестве примера этого типа преобразования используется другой фрагмент клинического материала, также взятого из книги "Преобразования" (pp. 19-20).

"Входит пациент, однако, несмотря на то, что его посещения длятся уже год, он выглядит неуверенным в том, что нужно делать. "Доброе утро, доброе утро, доброе утро. В действительности это должно означать вечер. Я не думаю, что сегодня будет что-то обнаружено: это утро, я имею в виду. Этот вечер. В каком-то смысле это должно быть шуткой. Эта девочка, оставившая свои трусики. Итак, что вы скажете об этом? Вероятно, это совершенная ложь, конечно, но, итак, я имею в виду, что думаете именно вы?" Он походил по кушетке и повалился, сильно ударившись о нее плечами. "Я немного встревожен... Я думаю. Вернулась боль в моих коленях. Вы, вероятно, скажете, что это была девочка. После всего, эта картина, вероятно, не очень хороша, как я сказал ему, но я не должен что-либо говорить о ней. Миссис Х... думает, что я должен отправиться в Дурхам, чтобы увидеть, но тогда" ну и так далее".

Этот материал во многом отличается от предыдущего примера. Он значительно сложнее и не может быть с легкостью проинтерпретирован; он требует переформулирования, которое будет в значительной мере спекулятивным. Трудно сказать о чем говорит пациент, или что является О (пациент). Пытаясь прояснить психическое состояние пациента и очевидную затруднительность для него различить себя и аналитика, можно применить теории Кляйн о расщеплении и проективной идентификации. Трудность интерпретирования в значительной мере вызвана эмоциональным климатом самой сессии.

Если пытаться понять этот материал, исходя из предположения, что используемый пациентом язык сохраняет привычные значения, то он вряд ли будет понят. Некоторый прогресс в понимании материала может быть достигнут, если предполагать, что слова являются продуктом необычных преобразований и являются попыткой передать значение (Tp_β), которое является результатом эмоционального опыта, в котором понятия, пространство и время используются отличным от обычного способом.

Кляйнианская теория проективной идентификации вместе с теорией расщепления может объяснить замешательство пациента и его затруднение в адекватном различении себя и аналитика. Пытаясь понять, мы считаем, что преобразования в душе пациента являются результатом процессов проекции, диссоциации и проективной идентификации, а также, что эти процессы продолжают действовать и во время вербализации. Ясно, что конечные продукты такого преобразования должны пониматься наблюдателем иначе, в силу того, что являются результатом процессов, отрицающих пространственно-временные ограничения (обычные для непсихотической личности).

При преобразовании проекции события, далекие от происходящего на сессии во времени и пространстве, рассматриваются либо как часть сессии, либо как аспекты личности аналитика. "Длины и углы" не соотносятся, а сильно преувеличиваются и деформируются под действием этих преобразований (Бион называет это "гиперболой").

В то время как при преобразовании движения отношение с О установить достаточно просто, поскольку инвариантность легко обнаружить, все обстоит совсем по другому в случае преобразований проекции. Инварианты, соответствующие О p и О a чрезвычайно различны.

Когда доминирует непсихотическая часть личности, теории, обычно используемые аналитиком (его группы преобразований) будут соответствовать модели движения. Тем не менее, для понимания способа функционирования наиболее примитивной части психики аналитику необходимо использовать теории, в которых эта другая форма преобразования - более архаичная и менее логичная - обретает смысл и таким образом способствует большей ясности. Кляйнианские теории примитивных защитных механизмов позволяют приблизиться к данному типу преобразования.