Глава 1. Мифология: космогония и теогония в традиции гностицизма.

Содержание

Введение…………………………………………………………………………...3

Глава 1. Мифология: космогония и теогония в традиции гностицизма.……………………………………………………………………….4

Глава 2. Гностицизм в прочтении. Опыт интерпретации.........................................................................................................8

Заключение……………………………………………………………………….18

Список использованной литературы…………………………………………...19

 

 

Введение

Актуальность исследования обусловлена отсутствием в научной литературе четкого и структурированного представления о явлении гностицизма, слабой разработкой текстуальной базы, сложностями в интерпретации. Несмотря на открытие Библиотеки Наг-Маххади, сделанное в конце 1945 года, многие материалы, освещающие гностическое мировоззрение, либо считаются утраченными, либо до сих пор не дешифрованы. Поэтому тема гностицизма представляется открытой для дальнейших дискуссий.

Целью исследования является выявление как общих тем, характерных для гностицизма, античной философии и раннехристианской апологетики, так и фиксирование противопоставлений в трех направлениях философско-религиозной мысли II-III вв. 

Задачи: 1) Провести сравнительный анализ источников: аутентичных текстов гностического содержания, представленные библиотекой Наг-Маххади; текстов античных авторов и представителей ранней христианской церкви, содержащих критику гностицизма; текстов современных исследователей гностической проблематики. 2) Рассмотреть аспекты гностической мифологии. 3) Сопоставить гностицизм с традициями древнегреческой философии и догматами религии раннего христианства на основе современных публикаций.

Материал недостаточно изучен в силу скудности сохранившихся первоисточников по вопросам гностического течения, которое известно преимущественно по сочинениям античных и христианских авторов.

Методом исследования служит сопоставительный герменевтический анализ.

Структура работы делится на две основные части. В первой главе в короткой и сжатой форме излагаются характерный сюжет гностического мифа, подтвержденный и разделенный большинством дошедших источников. Во второй главе приводится разные точки зрения современных исследователей, затронувших тематику гностицизма, параллельно с чем производится сопоставление и анализ синтезируемого материала. Так же работа имеет введение, заключение, список использованной литературы.

 

Глава 1. Мифология: космогония и теогония в традиции гностицизма.

 

Во II-III веке н.э., по замечанию А.Ф. Лосева[1], как в эллинистическом мире, так и в западных центрах, наблюдается общая тенденция, знаменующая собой переход от принципов античного мышления к догматизму средневековья. Эпоха, характеризующаяся тягой к религиозно-философскому синкретизму, породила множество течений, среди которых особое место занимает гностицизм. В самом гностицизме прослеживается явление эклектизма, некое слияние трех потоков - философии античности, восточных религий и ветхозаветного иудаизма. Большой проблемой в изучении концепции гностической космогонии и теогонии является скудость текстуальных источников и их же разноречивая пестрота, оставленная учительствующим представительством, из коих особую популярность имели такие фигуры, как Симон Маг, восточный гностик Василид, и западный мистик Валентин. Стоит отметить, что у наиболее значительных из сохранившихся текстов гностического толка заметно разнится детализированное содержание в зависимости от принадлежности авторству. Стоит изложить основные положения в общих чертах, суммируя тенденции, и минуя разноречивость интерпретаций. Мифы гностицизма о сотворении мира изложены в сочинениях Иренея[2] и Ипполита[3].

Было время, когда не существовало ничего из того, что впоследствии возникло. Зарождение мира начинается с вечно самодовлеющего, невыразимого эона, символизирующего первоначало, непознаваемое и необъяснимое, необъятное, которое, по свидетельству Иренея, гностики называли Праотцем сущего. Вместе с ним существует равнозначный эон, называемый Мыслью, в которую невыразимая сила предвечного божества, задумав произвести из себя начало всего, поместила некое семя заранее определенного замысла Творения. Далее разворачивается ряд рождений, осуществление чего происходит через эманацию последующих эонов, создаваемых или «мыслимых» Праотцем попарно, всего – тридцать пар эонов. Примечательно, что Иреней приводит ассоциативную связь между числовым значением сотворенных и бесплотных начал с притчей о работниках на винограднике, сложенные часы в которой так же дают цифру тридцать[4]. Подобными реминисценциями пестрит вся гностическая литература. Раскол начинается со страстного желания последнего и самого юного эона, Софии, известной так же, как Мудрость, познать невыразимого создателя, ради чего она, отвергнув своего супруга, называемого Желанным, устремилась вверх, к прародителю. В какой-то момент София была остановлена Пределом, называемым так же Крестом, являюшимся некой ограничительной силой, охраняющей подступы к божественному престолу. «Стремясь совершить невозможное и объять необъятное»[5], София, склонная к человеческой персонифицированной подверженности страстям, породила бесформенную сущность, олицетворяющую несовершенную природу. Такова, по догматике гностиков, первая причина материи, состоящей в неразумии, печали, страхе и ужасе. Плод Софии впоследствии был выброшен за пределы плеромы, то есть, полноты, в которой сосуществовали остальные эоны, встревоженные безобразностью творения последнего эона, теперь называющегося Софией-Ахамот. Интересно возникающее различие в изложениях Иренения и Иполита, где последний утверждает, что гностики, стремясь превратить доктрину Валентина в некий вид пифагореизма или привнести соответствующие элементы, полагали, что Праотец не имел пары, не содержал в себе ничего женского, и ему уподобилась София в попытке самостоятельного порождения чего-либо, оказавшегося бесформенной, аморфной сущностью. Чтобы утешить сотрясенных при виде зрелища неоформленной материи, эонов, Праотец производит еще одну сущность, разделенную на два – Христа и Святого Духа в качестве ипостаси самого первого Божества, задача которого заключалась в том, чтобы оформить и отделить плод Софии, а так же утешить и успокоить ее саму. Так образовывается первый Христос, и этот момент эманации внутри одной фигуры принципиально важен для гностического учения. За пределами плеромы находится так называемая Огдоада, упорядочив которую Христос и Святой Дух вернулись в плерому, дабы соединиться с остальными эонами, и за пределами чего осталась сама София, называемая внешней, из страстей которой отделяются и образуются первоначала, ипостаси всего сущего. «Из страха он создал душевную природу, из печали – материальную, из сомнения – демоническую, а из огорчения и сожаления он создал ту природу, которая называется правой»[6]. Схожий постулат приводит и Иренней: «Из ее страха и печали возникло все остальное. Именно, из ее слез образовалась влага, ее смех дал начало свету, а ее печали и страх дали начало материальным первоэлементам космоса»[7]. Сам плод Софии, упорядоченный, но по-прежнему ущербный, становится Демиургом, богом материального мира. Итак, Демиург создан из страха, из страданий Софии-Ахамот. По свидетельству Ипполита, сущность его, как конечной и самой отдаленной точки эманации, несовершенна и дефектна в своей основе. Демиург лишен знания как о том, кто создал его, так и о самом себе, полагая себя единоличным богом. Далее, по тому же принципу оформляется и наличествующий мир, истоком которого являются такие составляющие, как направляющая сила замысла самой Софии и незнание Демиурга, который «создал небо, не зная, что есть небо, он слепил человека, не зная, что такое человек, сотворил землю, не понимая, что такое земля»[8], вдохновляясь незримым и неведомым для него присутствием матери-Ахамот. После завершения оформления мироустройства, по свидетельству Ипполита, настало время некоего духовного откровения, теофании, явления фигуры Христа в мире, который был составлен из четырех элементов, вбирая в себя духовную и душевную природу, «он прошел через Марию, как вода по трубе»[9], и, будучи субстратом божественного волеизлияния, не мог испытывать страдания. Иными словами, Христос представляется и как Дух, осенивший его, и как человек, осененный Духом. Таким образом, гностики говорят о трех Христах. Первый из них рожден высшими эонами, второй - ради утешения Софии, значимый общий плод всей плеромы, и третий - рожденный через Марию. Сам Ипполит констатирует наличие разногласий между последователями Валентина, говоря о том, что «как следствие, их школа раскололась на восточную и италийскую»[10]. При этом, следуя восточному направлению, утверждается мысль о привнесенном свойстве божественного элемента в Христа, италийское крыло же придерживается догмата о том, что Христос изначально есть существо духовной природы, и потому - вечно-непреходящая константа, не подверженная физическим воздействиям. Точкой соприкосновения двух направленностей является постулат о миссии провозвестника Демиурга, созданного им «по своему подобию» - спасение пневматических, то есть, духовных людей от зла материи через провозглашение некоего особого знания, гнозиса, доступного сознанию элитарно избранным просветленным адептам. Таким образом, люди, согласно учению гностиков, делятся на пневматиков, психиков, и гиликов. И только причастность к пневматической природе служит гарантией совершения обратного восхождения по иерархии эманационного ряда. Идея сотериологии отвергается. На этом миф, как правило, себя исчерпывает.