Поиск:

Получение женщинами права голоса на равной основе с мужчинами 10 страница

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒

Возрастные группы

1973

1984

1985

Мужчины и женщины

16-24

1,5

3,4

3,6

25-44

2,4

5,4

5,3

45-64

8,1

10,4

10,6

65-74

25,7

28,0

28,9

75 и старше

40,0

46,6

47,0

Всего в возрасте 16 и старше

9,1

12,3

Мужчины

65-74

13,1

15,8

16,5

75 и старше

24,2

29,4

26,2

Женщины

65-74

35,8

37,4

38,8

75 и старше

48,0

56,2

58,1

Источник: Social trends. London, 1987. P. 44.

Одиночество

Увеличение числа одиноких людей (см. табл.) на Западе вызвано несколькими факторами. Один из них — тенденция к более поздним бракам. Сегодня люди женятся в среднем на три года позже, чем это было в 1960 году. Другой фактор — рост числа разводов. Третий — увеличение в составе населения доли пожилых людей, чьи партнеры умерли. Быть холостым в разных периодах жизненного цикла означает разные вещи. Число людей от двадцати до тридцати, не состоящих в браке, значительно больше, чем раньше. Однако к 35 годам лишь незначительное меньшинство мужчин и женщин не имеют брачного опыта. Большинство одиноких людей в возрасте от 30 до 50 находятся в состоянии развода “между” браками. Большая часть одиноких людей старше 50 лет — вдовцы.

Питер Стейн опросил 60 одиноких людей в возрасте от 25 до 45 лет25). Многие из них оценивают свое состояние весьма противоречиво. Они осознают, что одиночество означает большие перспективы в отношении карьеры, возможность отдавать всего себя работе, одиночество делает доступным разнообразный сексуальный опыт и дает максимальную свободу и независимость. С другой стороны, они чувствуют сложность своего состояния в мире, где большинство людей их возраста женаты, и поэтому они страдают от своего одиночества. В целом, мотивы вступления в брак у них выражены более сильно, чем стимулы к одиночеству.

389

Упадок семьи?

В 1859 году один из сотрудников журнала “Бостон Куотерли Ревью” писал: “Семья в старом смысле слова исчезает из нашей жизни, и это угрожает не только свободному характеру наших институтов, но само существование нашего общества оказалось в опасности”26). Такие суждения прокатились эхом по многим западным странам, их высказывали с озабоченностью и настойчивостью. В 1980 году партия консерваторов в Британии сделала семью предметом политического обсуждения. В 1986 году Маргарэт Тэтчер заявила на Конференции женщин-консерваторов: “Наша политика начинается с семьи, ее свободы и ее благополучия”. С другой стороны, критики семьи смотрят на упадок и даже исчезновение института семьи с одобрением.

Об исчезновении семьи говорилось так часто — и всегда без реального обоснования, — что нам следует критически относиться к подобным слишком общим суждениям. Тем не менее, трудно отрицать, что сегодня в браке и семье происходят существенные изменения, они отражают более широкие социальные перемены и одновременно способствуют им. Наверняка будет процветать разнообразие социальных и сексуальных отношений. Так же ясно и то, что семья отнюдь не находится на грани падения или краха.

_______________________________________________________________________________________

Краткое содержание

1. Родственные связи, семья и брак — тесно связанные понятия, имеющие ключевое значение для социологии и антропологии. Родственные связи включают в себя генетические связи и связи, инициированные браком. Семья — это группа родственников, несущих ответственность за воспитание детей. Брак — узы, которые соединяют двух людей, имеющих сексуальные отношения, санкционированные обществом.

2. Нуклеарная семья — это супружеская пара со своими или приемными детьми, проживающая в одном доме. Когда родственники живут вместе с супружеской парой — это расширенная семья, которая состоит из трех или более поколений, живущих либо вместе, либо поблизости.

3. В западных обществах брак и семья ассоциируются с моногамией (санкционированные культурой сексуальные отношения между одной женщиной и одним мужчиной). Множество других культур допускают или поощряют полигамию, при которой индивид может состоять в браке с двумя и более супругами одновременно. Полигиния, где мужчина может иметь более одной жены, распространена гораздо чаще, чем полиандрия, где женщина может иметь более одного мужа.

4. В Западной Европе и США еще до начала индустриализации укоренился нуклеар-ный тип семьи, хоть он и испытал ее глубокое влияние, В других регионах существуют другие разнообразные семейные формы. Изменение типов семьи определяется рядом факторов: появлением централизованного управления государством, развитием малых и больших городов, работой в организациях, не входящих в сферу 390 влияния семьи. Эти изменения вызывают во всем мире тенденцию роста нуклеарных семей, приводя к разрушению сложных семей и других типов родственных групп.

5. В послевоенный период в семейной жизни на Западе произошли существенные изменения. Большой процент женщин занят на высокооплачиваемой работе, растет число разводов, существенная часть населения живет либо в семьях с одним родителем, либо в сводных семьях. Сожительство (совместное проживание вне брака) также получило широкое распространение во многих индустриальных странах.

6. Семейная жизнь отнюдь не всегда представляет из себя картину гармонии и счастья. К “теневым сторонам” семьи относятся различные типы сексуальных злоупотреблений и домашнего насилия. Большинство сексуальных злоупотреблений по отношению к детям совершается мужчинами и, по-видимому, эти злоупотребления связаны с другими типами насильственного поведения, присущего некоторым мужчинам.

7. Брак перестал быть (если когда-то и был) условием регулярного сексуального опыта для обоих полов, он перестал быть также и основой экономической деятельности. Определенно, в будущем возникнут различные формы социальных и сексуальных отношений, хотя брак и семья остаются достаточно прочными институтами.

Основные понятия

социальный институт семья

родственные связи брак

Важнейшие термины

клан замкнутая привязанная к дому

нуклеарная семья нуклеарная семья

расширенная семья эмоциональный индивидуализм

родительская семья экзогамия

репродуктивная семья эндогамия

матрилокальная семья периодическая моногамия

патрилокальная семья наследование по отцовской линии

моногамия наследование по материнской

полигамия линии

полигиния неолокальное проживание

полиандрия сводная семья

открытая родовая семья киббуцизм

изолированная патриархальная семья сожительство

391

Дополнительная литература

Diana Cittins. The Family in Question. London, 1992. Современный вариант классической работы об основных аспектах семейной жизни.

Roderick Phillips. Untying the Knot: a Short History of Di\orce. Cambridge, 1991. Исследование по истории разводов в Европе и Соединенных Штатах.

Ann Phoenix. Young Mothers? Cambridge, 1991. Анализ проблем матерей-подростков в современном обществе.

Глава 13 Образование, коммуникация и средства массовой информации_____________________________________________________

Представьте, что на вас обувь — деревянные башмаки — Жан-Поля Дидье, мальчика из крестьянской семьи, выросшего в одной из сельских коммун Франции двести лет тому назад. Итак, 1750 г., Жан-Полю четырнадцать лет. Он не умеет ни читать, ни писать. Но это вовсе не в диковинку; лишь немногие взрослые жители его деревни могут похвастаться умением расшифровать больше чем одно-два написанных слова. По соседству есть несколько школ, которые содержат монахи, но все это целиком лежит вне сферы жизни Жан-Поля. Он не знает никого, кто ходил бы в школу, кроме местного священника. В последние 8-9 лет все время Жан-Поля уходило на помощь по хозяйству в доме и работу в поле. Чем старше он становится, тем больше времени приходится ему отдавать тяжелой физической работе по возделыванию клочка земли, принадлежащего его отцу.

Жан-Полю так и не доведется когда-либо покинуть то место, где он родился; ему суждено практически всю свою жизнь провести в деревне, на окрестных полях, и лишь случайно он, может быть, съездит в другую деревню или маленький городок. Ему, возможно, придется до седых волос ждать, когда к нему по наследству перейдет отцовская земля, да и ту надо будет разделить со своими младшими братьями. Жан-Поль знает, что он “француз”, что страна, в которой он живет, управляется монархом и что помимо Франции на свете есть и другие страны. Но о самой Франции как единой политической общности у него самые туманные представления. Он не знает, что такое “новости”, да и нет регулярных путей, которыми эти новости могли бы дойти до него. Все, что он знает об обширном внешнем мире, он получает лишь из рассказов взрослых да редких странников. Как и все жители его деревни, он узнает о важнейших событиях — таких, как смерть короля — спустя дни, недели, а порой и месяцы после того, как это произошло.

Хотя по современным представлениям Жан-Поль необразован, его отнюдь нельзя считать невежей. У него развитые эмоциональные представления о семье, детях, за которыми он сызмальства должен был ухаживать. Он уже имеет широкие познания о земле, о том. как вырастить и сохранить урожай. Жан-Поль прекрасно знает местные обычаи и традиции; он не только работает на земле, но и владеет множеством ремесел — может плести корзины, ткать.

Жан-Поль — вымышленный герой, но его портрет дает нам образ типичного подростка, выросшего во времена становления современного европейского общества. Сравните эту ситуацию с тем, что есть сейчас. В промышленно развитых странах, конечно же, каждый умеет читать и писать. Мы все осознаем себя членами определенного общества, имеем по крайней мере самые простые представления о прошлом своей страны и ее географическом положении. Вся наша жизнь, кроме лишь самого раннего детства, проходит под влиянием информации, которую мы 393 получаем из книг, газет, журналов, телепередач. Все мы прошли в своей жизни этап обучения в школе. Все это — печатное слово, электронные средства коммуникации в сочетании с единым по форме образованием, получаемым в школах и колледжах, — стало основой нашего образа жизни.

В этой главе мы рассмотрим, как складывалась современная система образования, проанализируем влияние образования на общество, а вслед за этим обсудим природу современной системы массовой коммуникации.

Появление грамотности и школьного образования

Слово “школа” пришло из греческого языка, где оно означает “досуг, свободное время”. Дело в том, что в прединдустриальном обществе обучение в школе было доступно лишь тем немногим, кто имел на это время и деньги. Религиозные деятели, священники зачастую были единственной социальной группой с поголовной грамотностью — это было необходимо им для чтения и толкования священных текстов. Для большинства же людей взросление заключалось в перенимании социального опыта и профессионального мастерства у старшего поколения. Как мы видели, с раннего детства считалось нормальным участие в домашних делах, помощь в обработке земли и других хозяйственных работах. Чтение вовсе не было тогда столь необходимым и даже полезным в повседневной жизни.

Другой причиной общей неграмотности являлось то. что все тексты приходилось старательно переписывать от руки, что было дорого и не имело широкого распространения. Положение изменило книгопечатание, которое пришло в Европу из Китая. Первый печатный станок на Западе был изобретен в 1454 г. Иоганном Гутенбергом. Книгопечатание сделало тексты и документы общедоступными. Это относится не только к книгам и брошюрам, но и к множеству других повседневных материалов, необходимых для жизни любого сложного общества. Были, например, выпущены и получили широкое распространение своды законов. Отчеты, доклады и статистические сборники становились все более необходимыми в деятельности государственных и частных учреждений, предприятий и организаций. Растущее использование печатных материалов в самых различных сферах жизни вело к более высокому уровню грамотности (т. е. умению читать и писать на некотором базовом уровне), чем когда-либо ранее. Постепенно стало появляться образование в его современной форме, предполагающей обучение в специально построенном школьном здании. Однако еще полтораста лет тому назад, и даже позднее, дети из состоятельных семей часто получали образование дома с привлечением частных учителей. До первой трети XIX века, когда в европейских странах и Соединенных Штатах начала создаваться система начальных школ, большинство населения оставалось лишенным какого-либо школьного образования.

Процесс индустриализации и расширения городов стимулировал потребность в специализированных школах. Люди сегодня работают во многих областях деятельности, и профессиональное мастерство больше уже не может передаваться непосредственно от родителей к детям. Приобретение знаний все в большей степени основывается не на практической передаче специфических умений и навыков, а на преподавании абстрактных дисциплин (математики, природоведения, истории, литературы и т.д.). Люди в современном обществе должны быть вооружены такими базовыми умениями и навыками, как чтение, письмо, счет; они также должны иметь общие представления об окружающем их физическом мире, о жизни общества, 394 его хозяйственной деятельности. Важно также, чтобы люди умели учиться сами, порождая свои, новые и порой весьма специфичные формы знаний.

Развитие школьного образования в Великобритании

В период между 1880 г., когда в Британии впервые было введено обязательное образование, и Второй мировой войной все сменяющие друг друга правительства увеличивали расходы на образование. Возраст, в котором дети оканчивали школу, увеличился с десяти до четырнадцати лет, строились все новые и новые школы, однако образование все еще не считалось делом государственной важности, Большинство школ содержалось частными липами или церковью под наблюдением местных органов власти. Вторая мировая война изменила это положение. В вооруженных силах проверяли способности новобранцев с помощью тестов; результаты поразили руководство, продемонстрировав широко распространенное невежество. Озабоченное перспективами послевоенного восстановления, правительство наняло пересматривать существовавшую тогда систему образования.

До 1944 г. подавляющее большинство английских детей посещали школы единственно доступной для них начальной ступени, где они учились до четырнадцати лет. Наряду с системой начального образования существовала средняя школа, но обучение в ней было платное. Эта система разделила детей на четкие социальные группы; почти все дети из бедных слоев ограничивались начальным образованием. Менее 2% населения поступало в университеты. Закон об образовании 1944 года предусматривал несколько важных перемен, включая возможность получения среднего образования для всех, увеличение возраста окончания школу до IS дет и введение равных возможностей в области образования.

Следствием принятия закона стало то, что местные органы, отвечающие за образование, приняли принцип отбора в средние школы по результатам учебы. Такой отбор проводился в одиннадцатилетнем возрасте — возрасте перехода из начальной в среднюю школу. Он был предложен для выявления наиболее способных учеников, независимо от их социального происхождения. Результаты экзамена "11+" определяли, пойдет ли тот или иной ученик в среднюю классическую школу (гимназию) для углубленной учебы или он продолжит учебу в менее взыскательной современной средней школе (для тех, кто желал получить профессиональное образование). У тех, кто хотел продолжить свое образование, была возможность остаться в шкале до семнадцатилетнего возраста.

К 60-м годам, отчасти вследствие проведенных социологических исследований, выяснилось, что результаты “11+” не оправдывают ожиданий. В 1959 году в докладе Краудера было показано, что только 12% учащихся продолжают учиться до 17-летнего возраста, причем школу бросали не из-за низкой успеваемости, а по причинам социально-классового характера. Вернувшись к власти в 1964 г., Правительство лейбористов приступило к созданию единых средних школ, единых средних школ, в рамках которых устранялись различия школ указанных выше двух типов и объединялись дети различного социального происхождения. Вызывал недоумение вопрос о том, что должна была бы предлагать общеобразовательная школа — “гимназию для всех ” или принципиально новый тип образования. Решение этой проблемы так и не было найдено; различные школы и регионы развивали свои собственные подходы. Кое-где местные власти сопротивлялись переменам, и в ряде регионов классические гимназии существуют до сих пор.

395

С начала 70-х годов государственное образование испытало на себе сильные потрясения, вызванные переходом от дефицита рабочей силы к ее избытку и связанным с этим ростом безработицы и сокращением доходов госбюджета. Расширение образовательной сети, характерное для всего послевоенного периода, неожиданно сменилось сокращением и попытками уменьшить расходы государства на образование. С середины 70-х до середины 80-х годов эти расходы снизились с 6,3 до чуть более 5 процентов от общих расходов на социальные нужды.

Картина была бы неполной без упоминания о частных школах, существовавших наряду с государственной системой образования в течение всего этого периода. Эти школы зависели от платы, вносимой родителями учеников, и были, следовательно, недоступны для детей из малообеспеченных слоев общества.

Сравнение систем школьного образования в промышленно развитых странах

Во всех государствах современного мира, включая развивающиеся страны, образование стало одной из основных сфер вложения капиталов1). Однако имеются существенные различия в организации систем образования и в пропорции населения, получающего тот или иной уровень и тип образования.

Некоторые типы образовательной системы являются высокоцентрализованными. Во Франции, например, все студенты учатся по единым национальным программам и сдают единые национальные экзамены. Американская система гораздо более децентрализована по сравнению с большинством промышленно развитых стран. Местные власти выделяют значительные средства для школ, обеспечивая около 40% от необходимого объема финансирования, в то время как федеральное правительство берет на себя лишь примерно 10%. Остальные средства поступают из доходов от местных налогов. Школы управляются местными советами, избираемыми общим голосованием; советы имеют широкие полномочия, включая принятие на работу учителей и представителей администрации, а также контроль над программой.

Участие местной общественности в управлении делами школы приводит к различным последствиям. Очевидное преимущество этого состоит в том, что школы отвечают интересам и потребностям тех людей, для которых они существуют. С другой стороны, такая система ведет к весьма значительным различиям в финансировании школ, которое зависит от того, насколько велико благосостояние данной общины. Наполняемость классов, материально-техническое обеспечение и возможности привлечения высококвалифицированных учителей чрезвычайно разнятся от одного района к другому.

В большинстве промышленно развитых стран частные шкоды и колледжи сосуществуют с образовательной системой, финансируемой государством. Иногда центральное правительство или местные власти выделяют субсидии для школ, принадлежащих к религиозным сектам. В Ирландии, например, все школы принадлежат церкви, хотя они и получают значительную финансовую помощь от общества. С другой стороны, в Британии школы, относящиеся к религиозным организациям, слабо поддерживаются государством и действуют в основном независимо от государственной системы образования. Во многих странах в прошлом государство боролось за установление контроля над образованием и отделение образования от церкви.

396

Даже в тех обществах, где большинство образовательных институтов сейчас организуется и финансируется государством, религиозные организации часто ведут борьбу за сохранение хотя бы некоторых своих традиционных прав в области образования.

Высшее образование

Сравнительный анализ международного опыта

Различия в организации высшего образования (образования после окончания школы, которое получают обычно в университете или колледже) в разных обществах также велики. В некоторых странах все университеты и колледжи являются государственными учреждениями, финансируемыми непосредственно из государственных источников. Высшее образование во Франции, например, организуется в общегосударственном масштабе с централизованным управлением, столь же заметным, как и на уровне начального и среднего образования. Структура всех учебных курсов должна вырабатываться специальным регулирующим органом, действующим в общенациональном масштабе и отвечающим перед министерством высшего образования. Выпускникам по окончании вуза могут присваиваться степени двух видов: одна — от самого университета, другая — от государства. Национальные степени рассматриваются в целом как более престижные и ценные, чем те, которые присваиваются университетами, поскольку степени, присваиваемые государством, должны соответствовать единым стандартам. Ряд должностных позиций в государственном аппарате замещается только обладателями национальных степеней; их также предпочитают при найме на работу в промышленности. Фактически все учителя школ и преподаватели колледжей и университетов во Франции являются государственными служащими. Оклады и должностные обязанности устанавливаются централизованно.

США отличаются от других развитых стран значительной долей колледжей и университетов, относящихся к частному сектору. 54% американских высших учебных заведений, в том числе такие наиболее престижные университеты, как Гарвардский, Принстонский и Йейльский, являются частными. Однако разница между государственным и частным в американском высшем образовании не столь очевидна, как в других странах. Студенты частных университетов пользуются государственными гарантиями и льготами, а сами эти университеты получают государственные средства на проведение научных исследований. Государственные университеты часто пользуются значительными пожертвованиями частных фирм. Они также часто получают исследовательские гранты из частных источников в промышленности.

Британская система высшего образования

Британская система высшего образования значительно более децентрализована по сравнению с французской, но более единообразна, чем американская. Университеты и колледжи финансируются государством, а преподаватели всех уровней получают зарплату, определяемую в соответствии с общенациональной системой ставок. Вместе с тем имеется большое разнообразие организационных форм и учебных программ.

Непосредственно перед войной в Англии был 21 университет. По сегодняшним меркам большинство из них были очень маленькими. Общее число студентов английских университетов в 1937 г. едва превышало число штатных преподавателей 397 университетов по состоянию на 1981 год2). Подготовка научно-педагогических кадров была поставлена очень слабо даже в Кембридже или Оксфорде, в старейших университетах. В 1937 г. 75% всех аспирантов в стране было зарегистрировано в Лондонском университете.

В период 1945-1970 годов сеть высших учебных заведений в Англии увеличилась в четыре раза. Старые университеты были расширены, также были построены новые (такие, как Сассекский, Кентский, Стерлингский, Йорский). С появлением политехнических вузов сложилась так называемая “бинарная” система. Этот второй элемент системы высшего образования представлен сегодня сравнительно широко и включает около 400 колледжей, предлагающих разнообразный перечень курсов. Политехнические вузы ориентированы в большей степени, чем университеты, на профессиональную подготовку. Был учрежден Национальный научно-аттестационный совет, который должен был обеспечить соответствие присваиваемых степеней единому стандарту.

Сегодня английские вузы имеют то, что иногда называют “стандартным дипломом”. Это означает, что степень, присвоенная в Лестерском или Лидсском университете, по крайней мере теоретически соответствует степени, присвоенной по той же специальности в Кембриджском или Оксфордском университете, или, скажем, степени, присвоенной в любом другом политехническом вузе или колледже. Однако отмечается, что Оксфорд и Кембридж гораздо более избирательны при наборе студентов, около половины из которых являются выпускниками закрытых частных средних учебных заведений (платных школ). Степень, присвоенная в Оксфорде или Кембридже, обеспечивает лучшие возможности для достижения высокого положения в обществе, чем дипломы большинства других университетов.

Несмотря на послевоенное развитие, доля студенчества в английском обществе все еще меньше, чем в других западных странах. В 1986 г. только 6,6% молодежи, достигшей 18-летнего возраста, училось в университете, в то время как в большинстве других европейских стран доля студентов среди молодежи превысила 10%, а в Италии приближается к 30%.

В 80-е годы вразрез с широко распространившимся прежде взглядом на университет как храм научного творчества, имеющего самодостаточное значение, консервативное правительство потребовало введения более дешевой и утилитарной системы высшего образования. В период 1981-1985 годов в университетах исчезло 5600 ставок преподавателей и 18 тысяч студенческих мест. Вопреки стремлению правительства сократить “издержки научного производства”, существует растущая оппозиция подобной политике, которая, похоже, ставит под вопрос особый вклад университетов в жизнь общества: их участие в поиске рациональных, взвешенных путей решения самых различных проблем.

Стремление правительства сократить расходы на высшее образование привело к деморализации некоторых звеньев университетской системы, к подрыву веры в способность университетов обучать студентов тому, что может понадобиться в предстоящие годы.

Образование и неравенство

Распространение образования всегда было тесно связано с идеалами демократии. Реформаторы, конечно, ценят образование за то, что оно предоставляет возможность 398 личности развивать свои способности и склонности. Но кроме того, образование рассматривается также и как средство обеспечения равенства. Утверждается, что универсальное образование, вооружая молодых людей знаниями и помогая им занять достойное место в обществе, поможет смягчить контрасты в уровнях благосостояния и социального положения. Насколько это реально? Исследованию этого вопроса было посвящено множество социологических исследований. Результаты этих исследований ясно показывают, что образование в большей степени склонно отражать и подтверждать существующее неравенство, чем содействовать его устранению.

Исследование Коулманом неравенства в американской образовательной системе

В ряде стран были проведены исследования, продемонстрировавшие, что наибольшее влияние на результаты школьного обучения оказывают социальные и семейные обстоятельства; это впоследствии определяет и уровень доходов. Одно из таких классических исследований было предпринято в 60-х годах в Соединенных Штатах. Закон о гражданских правах 1964 г. требовал, чтобы национальная комиссия по образованию представила доклад о неравенстве, имеющим место в сфере образования и обусловленном различиями этнического, религиозного или национального характера. Социолог Джеймс Коулман был назначен руководителем этой исследовательской программы. Результаты исследования были опубликованы в 1966 г. после того, как было завершено одно из наиболее широких исследований, когда-либо осуществленных социологами.

Была собрана информация о более чем полумиллионе учащихся; им также был предложен ряд тестов для оценки их вербальных и невербальных способностей, уровня начитанности и способностей к математике. 60 тысяч учителей заполнили анкеты, которые дали информацию о 4 тысяч школ. По результатам исследования был составлен обобщенный обзор состояния школ в стране. Некоторые результаты обзора оказались неожиданными и имели большое практическое значение для формирования политики в области образования.

В докладе, в частности, отмечалось, что подавляющее большинство детей фактически разделялось в школе на белых и черных. Почти 80% школ, посещаемых белыми детьми, имели от 10 и менее процентов темнокожих учеников. Белые американцы и выходцы из стран Азии получали при проверке более высокие оценки, чем их темнокожие сверстники и представители других этнических меньшинств. Коулман предполагал, что исследование покажет худшую материально-техническую обеспеченность школ для темнокожего населения, большую наполняемость классов в них и худшее состояние самих зданий по сравнению со школами, посещаемыми преимущественно белыми. Однако результаты показали куда более скромные различия, чем предполагалось.

По заключению Коулмана, на эффективность учебного процесса не оказывает значительного влияния то, как школа обеспечена материальными ресурсами. Решающее значение имело социальное происхождение учащихся. Как отмечал Коулман, “неравенство, в которое дети поставлены своим домом, своим кварталом, своим окружением, сопровождает их и в дальнейшем, в их взрослой жизни после окончания школы”3). Известны, однако, и примеры того, как учащиеся — выходцы из бедных слоев населения, имевшие тесные дружеские связи со своими сверстниками из других 399 социальных слоев, добиваются лучших, в сравнении со сверстниками, результатов в учебе.

Доклад Коулмана вызвал широкую дискуссию об интеграции школы в Великобритании так же, как и в США, поскольку было выдвинуто предположение, что дети из социальных групп, составляющих меньшинства, лучше бы учились вместе с учащимися из более состоятельных слоев населения.

Дальнейшие исследования

Хотя последующие исследования подтвердили некоторые выводы Коулмана, ряд аспектов его работы стал объектом критики. Поскольку его исследование относилось к определенному моменту времени, оно не могло дать анализ происходящих изменений. В исследовании Майкла Раттера, проведенном в Лондоне, было рассмотрено развитие группы мальчиков в течение нескольких лет. Дети были впервые обследованы в 1970 г., когда они заканчивали учебу в начальной школе. Собирались данные об их социальном происхождении и успеваемости. Исследование было возобновлено в 1974 г., когда мальчики уже три года учились в средней школе. В обследуемой группе некоторые школы были выделены для более подробного изучения: проводились опросы учеников и учителей, а также велись наблюдения за работой в классах.

Результаты показали, что выбор школы действительно влияет на результаты учебы детей. При этом факторы, которые, по мнению Раттера, имели важное значение, остались в основном за рамками исследований Коулмана. Речь идет о таких факторах, как, например, качество взаимодействия учителя и ученика, дух взаимопомощи и сотрудничества между ними, а также то, насколько хорошо подготовлен читаемый курс. Школы, которые создавали лучшие условия для учебы, отнюдь не всегда были лучше других обеспечены материальными ресурсами и помещениями.

Результаты, полученные Раттером, не опровергают того, что влияние факторов, предшествующих и лежащих вне школы, является весьма значительным для сохранения социального неравенства. Поскольку факторы, которые выделяет Раттер, более всего заметны в школах, выпускающих наиболее заинтересованных учащихся и поддерживающих своих учителей, то результаты исследования Раттера помогают нам понять, почему же школы сами склонны сохранять неравенство. Существует замкнутый цикл, в котором учащиеся из относительно привилегированных домов посещают частные школы, поддерживая высокое качество получаемого образования, привлекаются хорошие учителя, и обеспечивается мотивация их деятельности. Школы, в которых в основном учатся дети из бедных семей, должны работать намного больше, чтобы добиться таких же результатов. Тем не менее, заключения Раттера предполагают, что различия в организации школ и их микроклимате могут противодействовать внешним влияниям на успеваемость. Повышение качества преподавания, создание здорового социального климата в школе и практическая направленность школьного обучения могут помочь детям из бедных семей повысить свою успеваемость. В более позднем исследовании Коулман на практике пришел к аналогичным выводам.

В книге Кристофера Дженкса “Неравенство”, опубликованной в 1972 г., были пересмотрены некоторые эмпирические результаты, полученные к тому времени 400 в работах американских ученых по образованию и неравенству4). Дженкс вновь подтвердил выводы о том, что успех и в образовании, и в профессиональном росте определяется в основном семейными обстоятельствами и другими факторами вне школы и что образовательные реформы сами по себе оказывают лишь очень незначительное влияние на существование неравенства. Работу Дженкса критиковали из методологических соображений, но ее выводы в целом остаются убедительными5).

Сейчас имеется много информации, характеризующей неравенство в системе образования Соединенного Королевства. В исследованиях А. X. Халси и его коллег в 1980 г. сравнивали образовательные возможности детей из рабочих семей и детей из “класса служащих” (специалистов и управленцев). В послевоенный период в школе в возрасте 18 лет детей служащих было в 10 раз больше, чем детей рабочих, а соотношение детей служащих и рабочих среди поступивших в университеты составляло 11:1.

В других исследованиях рассматривалось влияние этнических различий на успеваемость. Так, темнокожие учащиеся в Британии учились в среднем значительно хуже, чем белые. В докладе Суонна в 1985 г. показано, что в 1981—1982 только 5% выходцев из Вест-Индии окончили школу с отличным аттестатом, в то время как среди белых выпускников отличников было 13%. Это отчасти объясняется тем, что среди темнокожих гораздо больше представителей беднейших слоев населения. В ряде исследований, однако, показано, что неравномерность остается даже и тогда, когда принимается во внимание социальное происхождение групп учащихся6).

Теории школьного образования

Бернстайн: языковые коды

Существует несколько теоретических подходов, объясняющих природу современного образования и его связь с феноменом неравенства. Один из них берет за основу языковые способности. Базил Бернстайн утверждал, что у детей с различным социальным происхождением с детства развиваются различные языковые коды (или формы вербального общения), что влияет на их последующий опыт обучения в школе7). Бернстайн фокусировал внимание не на различиях в словарном запасе и не на речевых навыках, как это обычно делается, его интересовали систематические различия в способах употребления языка, которые особенно контрастны для детей из богатых и бедных семей.

Речь детей из низших классов общества, считает Бернстайн, представляет собой ограниченный код, т.е. такой способ использования языка, когда многое не договаривается в предположении, что другая сторона осведомлена об этом, Ограниченный код — это тип речи, связанный с культурными установками низших слоев общества. Многие представители низших классов живут в условиях субкультуры, строго ограниченной рамками семьи или местного сообщества, В этих условиях нормы и ценности воспринимаются как сами собой разумеющиеся и не выражаются языковыми средствами. Родители в этой группе стремятся приобщить своих детей к жизни общества прямым использованием наказаний и поощрений 401 для коррекции их поведения. Язык, представленный ограниченным кодом, более подходит для передачи практического опыта, чем для обсуждения отвлеченных идей, процессов или связей. Речь, представленная ограниченным кодом, является, таким образом, характеристикой детей, выросших в низших слоях общества, или же характеристикой иных социальных групп, в которых эти дети проводят свое время. Речь ориентирована на нормы данной группы, при этом вряд ли кто-нибудь сможет легко объяснить, почему они следуют именно этой манере поведения.

Развитие детей из средних слоев общества предполагает, согласно Бернстайну, прямо противоположную потребность в более развитом коде, т. е. такой манере речи, в которой значения слов могут конкретизироваться, чтобы отвечать специфическим требованиям той или иной ситуации. Способы, при помощи которых дети из средних слоев учатся применению языка, в меньшей степени привязаны к частным контекстам. Эти дети могут легче обобщать свои мысли и выражать их в абстрактной форме. Так, матери из среднего класса, воспитывая своих детей, часто объясняют им причины и принципы, лежащие в основе собственной реакций на детское поведение. Если мать из низшего класса может воспрепятствовать чрезмерному увлечению ребенка сладким, сказав ему: “Больше сладкого не получишь!”, то мать из среднего класса, скорее всего, объяснит, что есть слишком много сладкого — вредно для здоровья вообще и для зубов в частности.

Дети, овладевшие развитым речевым кодом, по мнению Бернстайна, более способны к учебе, чем те, кто довольствуется ограниченным речевым кодом. Это не означает, что дети из низших слоев имеют “худший” тип речи или что их языковой код “беден”. Скорее, их способ речевого поведения дисгармонирует с академической культурой школы. Те же, кто владеет развитым кодом, намного легче адаптируются в школьной среде.

Существует ряд аргументов в пользу теории Бернстайна, хотя их обоснованность все еще обсуждается. Джоан Таф провела исследования языка детей из семей рабочих и представителей “среднего” класса, обнаружив систематические отличия. Она поддерживает тезис Бернстайна о том, что дети из низших слоев общества имеют меньше опыта в том, чтобы получить ответ на свой вопрос; у этих детей также слабее возможность разобраться в причинах чужого поведения8). К такому же выводу пришли позднее Барбара Тизард и Мартин Хыоз в выполненном ими исследовании. С другой стороны, некоторые исследователи, изучавшие речь представителей низших классов, отрицали вывод о том, что их речевое поведение можно в каком-либо смысле определять как “ограниченный” код. Язык низших слоев общества, утверждают эти исследователи, не менее сложный и абстрактный, чем язык среднего класса, хотя он и имеет некоторые грамматические отклонения9).

Если это так, то идеи Бернстайна помогут нам понять, почему те, кто поставлен в сложные социально-экономические условия, оказываются “неудачниками” в школе. Перечислим ряд особенностей, которые могут быть связаны с ограниченным речевым кодом. Все эти особенности снижают возможности образования детей из низших социальных страт:

1. Ребенок, возможно, получает ответы не на все возникающие у него дома вопросы и потому, скорее всего, оказывается менее информированным об окружающем его мире и менее любознательным, чем те, у кого сформировался более сложный языковой код. 402

2. Ребенок может найти для себя затруднительным отвлеченный и неэмоциональный язык школьной науки; столь же непростыми для него могут оказаться и общие принципы школьной дисциплины.

3. Многое из того, что говорит учитель, вероятнее всего, оказывается для него непонятным, поскольку связано с формами употребления языка, отличающимися от тех, к которым он привык. Ребенок может попытаться преодолеть эти расхождения путем перевода речи учителя на понятный для него язык, но это чревато потерей того наиболее существенного, что, возможно, хотел сказать учитель.

4. Если ученик пытается освоить премудрости школьной науки привычной зубрежкой, то основной проблемой станет понимание важнейших концептуальных положений, требующих способности к обобщению и абстракции.

Боулз и Гинтис: школы и промышленный капитализм

Работа Самюэла Боулза и Герберта Гинтиса связана прежде всего с организационными основами развития системы современного школьного образования10). Идеи Боулза и Гинтиса основаны на американской системе школьного образования, но, по их утверждению, эти идеи в равной степени применимы и для других стран Запада. Цитируя работы, подобные труду Дженкса, оба эти автора исходят из того, что образование не было мощным фактором достижения экономического равенства. Современное образование, полагают они, следовало бы понимать как институт, отвечающий экономическим потребностям промышленного капитализма. Школы способствуют выработке технических и социальных навыков и умений, необходимых на промышленном предприятии; в школах у тех, кому предстоит стать рабочей силой, воспитывается уважение к власти и дисциплина. Можно провести прямую параллель между отношениями власти и управления в школе и на рабочем месте. И там и там существует своя иерархия, делается упор на подчинение. Действующие в школе поощрения и наказания воспроизводят то, что существует в сфере реальных трудовых отношений. Школы помогают нацелить некоторых на “достижения” и “успехи”, и поставить на место тех, чей удел — низкооплачиваемая работа.

Боулз и Гинтис признают, что развитие массового образования дало много положительного. Неграмотность была фактически ликвидирована, открылась возможность для самореализации. Тем не менее, поскольку школа развивалась в основном для того, чтобы удовлетворить текущие экономические потребности, она оказалась весьма далекой от того, какой ее хотели видеть просвещенные реформаторы.

Согласно Боулзу и Гинтису, современная школа порождает чувство бессилия, которое вне стен школы многим хорошо известно. Центральные для образования идеалы развития личности могут быть реализованы лишь тогда, когда люди смогут управлять условиями своей жизни, раскрывать свои таланты и расширять возможности для самовыражения. В существующей системе школы “призваны леги-тимизировать неравенство; ограничить развитие личности теми формами, которые не противоречат официально принятым, и помочь процессу, в котором молодость подчиняется своей судьбе”. Если бы на рабочем месте была более широкая демократия, а в обществе в целом — большее равенство, то тогда, уверяют Боулз и Гинтис, система образования достигла бы уровня, обеспечивающего более полное раскрытие личности.

403

Иллич: скрытая программа

Одним из наиболее спорных современных авторов, обсуждающих теории образования, является Иван Иллич. Он выделяется своим критическим отношением к проблемам современного экономического развития, которое, по его мнению, лишает прежде самостоятельных людей привычных для них навыков и делает зависимыми от врачей в том, что касается здоровья, учителей в том, что связано с образованием, телевидения для организации досуга и работодателей, дающих средства к существованию. Совместно с Эверетт Раймер, Иллич утверждает, что саму идею обязательного школьного образования, принятого сейчас во всем мире, надо поставить под вопрос11). Так же, как Боулз и Гинтис, Иллич подчеркивает связь между развитием образования и требованиями дисциплины и субординации, которые предъявляет экономика. Иллич утверждает, что школа развивалась для того, чтобы решать четыре основные задачи: опекать детей, распределять их на те роли, которые они займут в обществе, вырабатывать у них основные ценности и передавать им общественнополезные знания, навыки и умения. Школа стала опекающей организацией, поскольку посещение ее обязательно, и дети “защищены от влияния улицы” начиная с раннего детства и до начала их трудовой деятельности.

Иллич подчеркивает наличие у школ скрытой программы. Многое из того, чему там учат, не имеет ничего общего с формальным содержанием уроков. Школы имеют тенденцию к насаждению среди детей того, что Иллич назвал пассивным потреблением, некритичного восприятия существующего общественного порядка, вырабатываемого самой природой дисциплины и жестких организационных форм, в которые поставлены учащиеся. Уроки такого рода преподаются неосознанно; они неявно присутствуют в школьной организации и распорядке дня. Скрытая программа учит детей тому, что их роль в жизни — “знать свое место и не высовываться”12).

Иллич выступает за бесшкольное общество. Обязательное образование, подчеркивает он, является сравнительно недавним изобретением; с какой стати оно должно восприниматься как нечто неизбежное? Коль скоро школа не обеспечивает равенства или не дает простора для развития творческих способностей личности, то почему не покончить с ней в тех формах, в каких она сейчас существует? Иллич не имеет в виду при этом, что все организационные формы образования следует ликвидировать. Образование, утверждает он, должно открыть для каждого, кто хочет учиться, доступ к имеющимся для этого ресурсам — независимо от его возраста. Такая система образования должна позволить широко распространять знания, делиться ими, не ограничиваясь лишь крутом специалистов. Учащиеся должны не следовать стандартной программе, а выбирать на свой вкус то, что будут изучать.

Не вполне ясно, как все это можно реализовать на практике. Иллич, однако, вместо школ предлагает несколько типов образовательных форм. Материальные ресурсы формального образования должны быть сосредоточены в библиотеках, бюро по сдаче в прокат, научных лабораториях, банках и базах данных, доступных для студентов и учащихся. Следует развернуть сети передачи данных, по которым можно получить сведения о профессиональных знаниях и навыках отдельных категорий специалистов. Те, в свою очередь, могут пожелать участвовать в обучении остальных или принять участие во взаимной обучающей деятельности. Студентам следует 404 обзавестись поручителями, которые разрешали бы им использовать образовательные структуры так и тогда, когда они пожелают.

Насколько утопичны эти предложения? Многие, пожалуй, расценят их именно как утопию. Однако если наемный труд существенно видоизменится и сократится в будущем (а это выглядит вполне вероятным), то эти предложения покажутся не столь уж фантастическими (см. гл. “Труд и экономическая жизнь”). Если бы наемный труд перестал занимать столь важное место в жизни общества, то у людей появилась бы возможность заняться иной деятельностью, выбрав ее из гораздо более широкого круга. На таком фоне некоторые идеи Иллича представляются разумными. Образование стало бы не только одной из форм подготовки молодежи в специальных учебных заведениях, но оказалось доступным для любого, кто пожелал бы воспользоваться его преимуществами.

Образование и культурное воспроизводство

Возможно, наиболее очевидный способ соединения некоторых элементов этих трех теоретических направлений представляет собой концепция культурного воспроизводства. Воспроизводство культуры описывает способы, посредством которых школа, совместно с другими социальными институтами, помогает из поколения в поколение сохранять социальное и экономическое неравенство. В этой концепции основное внимание сосредоточено на средствах, с помощью которых школы реализуют свою скрытую программу, оказывая воздействие на насаждаемые ими ценности, установки и обычаи. Школы усиливают разброс культурных ценностей и мировоззрения у своих питомцев; когда те покидают стены школы, то у одних приобретенный ими багаж лишь ограничивает их возможности, а у других — способствует развитию таковых.

Определенные Бернстайном способы использования языка, несомненно, связаны с теми широкими культурными различиями, которые приводят к разнообразию интересов и вкусов. Дети из низших социальных слоев, особенно принадлежащие к тем или иным меньшинствам, развивают свои манеры речи и поведения, приходящие в противоречие с тем, чему учат в школе. Как подчеркивают Боулз и Гинтис, школы навязывают ученикам дисциплинарные нормы, учителя ориентированы на то, чтобы передать им знания. Дети из низших слоев, переступая порог школы, испытывают потрясение гораздо большее, чем их сверстники из состоятельных семей. Они чувствуют себя так, будто оказались среди иностранцев. У них, скорее всего, не будет мотивов хорошо учиться; как бы они ни старались, привычные для них манера речи и поведение будут разительно отличаться от манеры речи и поведения учителей.

В школе дети проводят много времени. Как подчеркивает Иллич, они получают там гораздо больше, чем преподается на занятиях. Дети впервые узнают, что представляет собой мир труда. Они узнают, что надо быть пунктуальными и усердно отдаваться решению тех задач, которые поставили перед ними старшие.

Уиллис: анализ культурного воспроизводства

Блестящее обсуждение проблемы культурного воспроизводства содержится в отчете, составленном на основании фактических данных, собранных Полом Уиллисом в одной из школ Бирмингема13). Исследование Уиллиса призвано было 405 объяснить, как происходит культурное воспроизводство, или, в его формулировке, “как выходцы из рабочего класса становятся рабочими”. Часто думают, что во время учебы в школе дети из низших классов или представители меньшинств просто получают подтверждение того, что они “не настолько умны”, чтобы рассчитывать на высокооплачиваемую работу или высокое положение в будущем. Иными словами, опыт школьных неудач учит их признавать свою интеллектуальную ограниченность. Признавая свою неполноценность, они шли лишь на бесперспективную работу.

Как подчеркивает Уиллис, такое толкование никак не согласуется с реальной жизнью и опытом. “Природная мудрость” жителей бедных кварталов, возможно, имеет весьма отдаленное отношение (если вообще имеет) к школьной успеваемости, но она подразумевает такой же искусный, умелый и сложный набор способностей, как и интеллектуальное мастерство, которому обучают в школе. Вряд ли можно найти ребенка, который, покидая школу, думал: “Я настолько глуп, что правильнее и лучше для меня было бы весь день грузить ящики на фабрике”. Если дети из наименее привилегированных слоев соглашаются на работу прислуги, не считая, что из-за этого вся их жизнь разрушена, значит, должны существовать и какие-то другие факторы.

Уиллис сосредоточил свое внимание на конкретной группе мальчиков — учащихся одной из школ, и проводил с ними много времени. Члены этой группировки, называвшие друг друга “парнями”, были белыми; в школе также училось много чернокожих детей и выходцев из Азии. Уиллис обнаружил, что “парни” имели четкое и ясное представление о системе управления школой. Однако они использовали свои познания скорее для того, чтобы бороться с этой системой, чем для того, чтобы сотрудничать с ней. Они видели в школе врага, но такого, которым они могли бы манипулировать в своих интересах. Они получали удовлетворение от состояния постоянного конфликта с учителями, поддерживаемого в основном на минимальном уровне. “Парням” нравилось наблюдать слабость учителей, претендовавших на власть, а также видеть их чисто человеческую уязвимость.

На занятии, например, дети должны были сидеть тихо, быть вежливыми и выполнять свои задания. “Парни” же были непоседами, и лишь строгий взгляд учителя мог сию же секунду остановить любого из них. Они могли украдкой переговариваться друг с другом, открыто высказать свое мнение, граничащее с непослушанием, но такое, которое можно было в случае чего объяснить.

Уиллис прекрасно описывает все это:

“Парни” всегда умели прервать начавшуюся было ссору и после этого лишь дулись друг на друга. В классе они старались садиться поближе друг к другу; непрерывно скрипели стульями; шумно выражали свое неудовольствие, когда к ним обращались с простой просьбой, и беспрерывно возились, ерзая на своих местах и принимая то одно, то другое положение. Во время самоподготовки некоторые открыто демонстрировали свое пренебрежение к занятиям и, положив голову на крышку стола, засыпали. Другие усаживались на столы и смотрели в окна или безучастно разглядывали стену... Непрерывная болтовня струится, будто бы огибая все запреты и внушения. Ее не остановить, ибо она подобна приливу, вновь и вновь заливающему едва просыхающий от схлынувшей воды песчаный островок. Взоры учеников обращены куда угодно, только не на доску; все внимание сосредоточено на передаче сведений сугубо конспиративного характера... В школьных коридорах вы узнаете их по шаркающей походке утомленных опытом “бывалых людей”, по взаимному обмену “приветом” с дружками, по внезапному умолканию, если мимо проходит завуч. Порой прорывается язвительный смешок или даже неудержимый хохот, который 406 может относиться к кому-то, проходящему мимо, а может и не иметь к нему отношения. Одинаково неловко и пытаться прервать эти насмешки, и оставаться их объектом... Противостояние школе выражается в основном в борьбе за часть принадлежащего ей пространства, как умозрительного, условного, так и физического, в преодолении установленных в ней правил, чтобы нанести ей поражение в главном: стремлении заставить тебя работать.

“Парни” считают детей-конформистов, признающих власть учителей и заботящихся о своей успеваемости, “пай-мальчиками”. “Пай-мальчики” действительно внимательно слушают учителей и делают все, что им говорят. Конечно, такие “пай-мальчики” имеют лучшие шансы, чем “парни”, получить после окончания школы хорошо оплачиваемую и приятную работу. Однако их осведомленность о сложностях школьного окружения, по мнению Уиллиса, гораздо менее глубока, нежели у “парней”. “Пай-мальчики” принимают все эти сложности, не задавая вопросов.

Большинство обследованных учащихся находилось где-то между “парнями” и “пай-мальчиками”, будучи настроены не столь конфронтационно, как первые, и не столь конформистски, как последние. Однако стили и способы их противодействия в значительной мере зависели также и от их этнической принадлежности. Учителя в большинстве своем были белыми, и, несмотря на испытываемое к школе отвращение, “парни” имели с ними больше общего, чем чернокожие учащиеся. Среди группировок, образованных детьми выходцев из Вест-Индии, встречалась еще большая враждебность по отношению к школе, чем у “парней”. Сами “парни” были открытыми расистами и четко отделяли себя от группировок чернокожих.

“Парни” предполагали, что работа во многом будет похожа на учебу в школе, но они активно ждали ее. При этом они не надеялись получать удовлетворение непосредственно от работы, но нетерпеливо ждали зарплату. Независимо от выполняемой работы — будь то шиномонтаж, настил полов, ремонт водопровода, окраска — как результат чувства собственной неполноценности, у них сохранялось ощущение того же освобождающего превосходства по отношению к работе, как когда-то они относились и к школе. Им нравился статус взрослого, который предоставляет работа, но их не интересовала собственная карьера. Как отмечает Уиллис, труд рабочего зачастую предполагает те же особенности в культуре, что и в создававшейся “парнями” “противо-школыюй” культуре: ироничность, смекалку и умение, когда нужно, нарушить требования начальства. Лишь став старше, они, возможно, заметят, что их втянули в тяжелую и неблагодарную работу. Когда же у них появятся семьи, они, возможно, оглянутся назад — уже безнадежно — и увидят, что образование — единственный выход. Но даже если они попытаются передать это собственным детям, то вряд ли добьются большего успеха, чем их собственные родители.

Интеллект и неравенство

В нашем обсуждении мы не рассматривали влияние наследственности на способности. Ведь можно предположить, что различия в образовании, а также последующем трудоустройстве и доходах, непосредственно отражают различия в умственных способностях. В таком случае можно утверждать, что в системе школьного образования существует на деле равенство возможностей, соответствующих врожденным способностям людей.

407

Что такое интеллект?

Уже многие годы психологи обсуждают вопрос, существует ли в действительности некая единая человеческая способность, которая может быть названа интеллектом, и, если существует, то в какой мере эта способность основывается на врожденных особенностях человека. Дать определение интеллекту трудно, поскольку он охватывает много различных, часто несвязанных, качеств. Мы можем, например, предположить, что интеллект в наиболее “чистом” виде есть способность решать абстрактные математические задачи. Однако люди, щелкающие эти задачи, как орехи, порой обладают более чем скромными способностями в других областях — таких, как история или искусство. Поскольку понятие оказалось столь неприступным для принятия определения, некоторые психологи предложили (а многие работники образования за отсутствием чего-либо иного согласились) считать интеллектом то, “что измеряется при тестировании IQ — коэффициента умственного развития”. Неудовлетворительность такого подхода совершенно очевидна, ибо определение интеллекта тогда замыкается на себе самом.

IQ и генетические факторы: дискуссия по исследованию Йенсена

Результаты таких тестов фактически прямо пропорциональны успеваемости. Поэтому они также тесно взаимосвязаны с социальными, экономическими и этническими различиями, так как последние связаны с достижениями в учебе. Результаты тестирования белых студентов в среднем выше, чем у их чернокожих сверстников или представителей других меньшинств, поставленных в менее выгодное положение. Исходя из этого, некоторые предполагают, что различия в IQ между черными и белыми являются отчасти результатом действия фактора наследственности. Опубликованная в 1977 г. статья Артура Йенсена вызвала фурор, поскольку в ней разница IQ белых и негров частично объяснялась генетическими различиями14)

Взгляды Йенсена широко критиковались, и большинство психологов их отвергло. Йенсен в значительной степени основывался на работах английского психолога Сирила Барта, которого впоследствии обвиняли в подделывании доказательств зависимости IQ и наследственности15). В действительности мы не знаем, на самом ли деле при тестировании интеллекта измеряются неизменные способности, не говоря уже о том, передаются ли такие способности по наследству. Критики Йенсена не признают, что различия в IQ у белых и негров, которые обычно укладываются примерно в пятнадцать баллов по шкале IQ, обязаны своим происхождением генетическим различиям. При определении IQ оцениваются некоторые лингвистические, знаковые и математические способности, а, согласно аргументации, аналогичной аргументации Бернстайна и других исследователей, подобные навыки в основном формируются на самых ранних этапах обучения. Другие же интеллектуальные способности, которые в школьных курсах обычно не считаются важными, тесты просто упускают. Такими способностями может быть в избытке наделен человек с “житейской мудростью”.

Тесты для проверки коэффициента интеллекта, вероятно, всегда в какой-то степени определяются культурой. Они представляют собой вопросы (например, имеющие отношение к абстрактному мышлению), которые скорее свойственны 408 культуре белых студентов — выходцев из среднего класса, чем черных или представителей других этнических меньшинств. Результаты тестирования умственного развития могут также быть подвержены влиянию факторов, не имеющих ничего общего с теми способностями, которые предполагается измерять, то есть зависеть, например, от устойчивости испытуемых по отношению к стрессам. По данным исследования, при тестировании негров IQ на шесть баллов меньше, если его проводит белый, а не негр.

Различия в усредненных результатах тестирования умственного развития у белых и негров почти наверняка являются следствием социальных и культурных, а не врожденных, отличий. Последние могут влиять на результаты тестирования, отличая одного индивидуума от другого, но не имея ничего общего с их расовой принадлежностью. В среднем различия IQ у белых и негров существенно меньше, чем вариации внутри каждой из этих групп.

О связи между генетикой и IQ: идентичные близнецы

В действительности мы не знаем, насколько сильно генетические факторы влияют на результаты тестирования интеллектуальных способностей. В развитии любого конкретного человека невозможно выделить относительное влияние наследственности и окружающих обстоятельств. Единственным способом, которым можно приблизительно оценить такое влияние, является сравнение идентичных близнецов, которые по определению имеют полностью идентичный набор генетических характеристик. Было проведено несколько исследований близнецов, разделенных при рождении и выросших в различных условиях (включая отчасти дискредитированное исследование Сирила Барта). Однако число разделенных пар близнецов, находившихся под контролем ученых, мало, и даже не всегда можно быть уверенным в том, что близнецы были действительно идентичными (двуяйцевые близнецы — развившиеся из двух отдельных яйцеклеток и потому имеющие различающиеся врожденные характеристики; и в этом случае близнецы могут быть физически похожи).

Изучив материалы нескольких исследований идентичных близнецов, Л. Дж. Кэ-мин пришел к выводу, что по результатам этих исследований в действительности ничего нельзя установить. Данные слишком ненадежны, а выборка нерепрезентативна для того, чтобы дать основание для заслуживающего доверия заключения о влиянии наследственности на уровень IQ. Как пишет Кэмин, “нет достаточных данных, чтобы отвергнуть гипотезу, что отличия в том, как люди отвечают на вопросы проводящих тесты, определены несомненно различным жизненным опытом”16).

Гендер и школьное образование

Если действительно существуют различия в среднем интеллектуальном уровне людей, относящихся к различным расовым группам, возможно, нам следовало бы разработать для них и различные программы образования? Эксперимент такого рода был проведен в 60-х годах в Фаррингтонской начальной школе на юге Калифорнии. В школе была создана программа, ориентированная на потребности образования и последующего трудоустройства (PEON — Programme for Educational 409 and Occupational Needs) и основывавшаяся на исследовании способностей и интересов нескольких предыдущих поколений фаррингтонских выпускников. В программе участвовали две этнические группы - белых американцев и американцев мексиканского происхождения. Эксперимен показал, что белые учащиеся имели способности и интересы к профессиональной и административно-управленческой деятельности, в то время как американцы мексиканского происхождения склонялись к сельскохозяйственному труду. Белым учащимся поэтому преподавалось больше научных дисциплин, а для выходцев из Мексики делался больший акцент на физическую подготовку, чтобы выработать у них силу и ловкость, необходимые для полевых работ. Поскольку “мексиканцы” обычно не претендовали на позиции лидерства, в тех играх, которым их обучали, требовались прежде всею умение подчиняться, послушание. Педагогический коллектив с энтузиазмом относился к этой программе, полагая ее идеально спроектированной под потребности обеих этнических групп.

Звучит шокирующе? Безусловно, да. Кажется ли это нелепым? Возможно, тем более, что описанный здесь эпизод, конечно же, выдуман. Даже те, кто полагает, что различия в умственных способностях людей различного происхождения наследуются, не предложили бы такой системы. Тем не менее, подобная программа существовала в действительности, с тем лишь отличием, что относилась не к этническим группам, а к различным полам.

В статье, появившейся в 1966 г. в широко распространяемом издании

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒

Поделиться с друзьями:

Дата добавления: 2018-10-15; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 181 | Нарушение авторских прав

Лучшие изречения:

1469 -

| 1439 -