Белое и красное движение. Красный и белый террор

В настоящее время мы пришли к пониманию того, что граждан­ская война — это братоубийственная война. Однако вопрос о том, какие силы противостояли друг другу в этой борьбе, пока вызывает споры.

Вопрос о классовой структуре и основных классовых силах Рос­сии в период гражданской войны достаточно сложен и нуждается в серьезном исследовании. Дело в том, что в России классы и со­циальные слои, их взаимоотношения сложнейшим образом пере­плетались. Тем не менее, на наш взгляд, в стране существовали три круп­ные силы, различавшиеся по отношению к новой власти.

Советскую власть активно поддерживали часть промышленного пролетариата, городская и сельская беднота, некоторая часть офицерства и интеллигенция. В 1917 г. большевистская партия высту­пила как свободно организованная радикальная революционная партия интеллигентов, ориентированная на рабочих. К середине 1918 г. она превратилась в партию меньшинства, готовую обеспе­чить свое выживание путем массового террора. К этому времени большевистская партия уже не являлась политической партией в том смысле, в каком она была ею раньше, так как больше не вы­ражала интересов какой бы то ни было социальной группы, она набирала своих членов из многих социальных групп. Бывшие сол­даты, крестьяне или чиновники, став коммунистами, представляли новую социальную группу со своими правами. Коммунистическая партия превратилась в военно-промышленный и административный аппарат.

Влияние гражданской войны на партию большевиков было двояким. Во-первых, происходила милитаризация большевизма, которая отразилась прежде всего на образе мышления. Коммунисты приучились мыслить понятиями военных кампаний. Представле­ние о строительстве социализма обернулось борьбой — на фронте промышленности, фронте коллективизации и т.д. Вторым важным последствием гражданской войны был страх коммунистической партии перед крестьянами. Коммунисты всегда сознавали, что они являются партией меньшинства во враждебном крестьянском окружении.

Интеллектуальный догматизм, милитаризация в сочетании с враждебностью к крестьянам создали в ленинской партии все не­обходимые предпосылки сталинского тоталитаризма.

В составе сил, противостоявших советской власти, были крупная промышленная и финансовая буржуазия, помещики, значительная часть офицерства, члены бывшей полиции и жандарме­рии, часть высококвалифицированной интеллигенции. Однако белое движение начиналось только как порыв убежденных и храб­рых офицеров, которые сражались против коммунистов зачастую без какой-либо надежды на победу. Белые офицеры именовали себя добровольцами, движимыми идеями патриотизма. Но в разгар гражданской войны белое движение стало гораздо более нетерпи­мым, шовинистическим, чем вначале.

Основная слабость белого движения заключалась в том, что ему не удалось стать объединяющей национальной силой. Оно остава­лось почти исключительно движением офицеров. Белое движение не смогло наладить действенное сотрудничество с либеральной и социалистической интеллигенцией. Белые подозрительно относи­лись к рабочим и крестьянам. У них не было государственного аппарата, администрации, полиции, банков. Олицетворяя себя го­сударством, они пытались восполнить свою практическую слабость жестоким насаждением своих порядков.

Если белое движение не смогло сплотить антибольшевистские силы, то кадетской партии не удалось возглавить белое движение. Кадеты были партией профессоров, адвокатов и предпринимате­лей. В их рядах имелось достаточно людей, способных учредить работоспособную администрацию на территории, освобожденной от большевиков. И все же роль кадетов в общегосударственной политике во время гражданской войны была незначительной. Между рабочими и крестьянами, с одной стороны, и кадетами, — с другой, был огромный культурный разрыв, а русская революция большинству кадетов представлялась как хаос, бунт. Только белое движение, по мнению кадетов, могло восстановить Россию.

Наконец, самая многочисленная группа населения России — это колеблющаяся часть, а зачастую и просто пассивная, наблю­давшая за событиями. Она искала возможностей обойтись без клас­совой борьбы, но непрерывно вовлекалась в нее активными дейст­виями первых двух сил. Это городская и деревенская мелкая буржуазия, крестьянство, пролетарские слои, желавшие «граждан­ского мира», часть офицерства и значительное количество пред­ставителей интеллигенции.

Но и предлагаемое читателям деление сил следует считать ус­ловным. На самом деле они были тесно переплетены, перемешаны между собой и рассеяны по всей огромной территории страны. Такое положение наблюдалось в любом регионе, в любой губернии независимо от того, в чьих руках находилась власть. Решающей силой, во многом определявшей исход революционных событий, было крестьянство.

Анализируя начало войны, лишь с большой условностью можно говорить о большевистском правительстве России. Наделе в 1918 г. оно контролировало лишь часть территории страны. Однако оно заявило о своей готовности править всей страной после того, как распустило Учредительное собрание. В 1918 г. главными противни­ками большевиков были не белые или зеленые, а социалисты. Меньшевики и эсеры выступали против большевиков под знаме­нем Учредительного собрания.

Сразу же после разгона Учредительного собрания партия эсеров приступила к подготовке свержения советской власти. Однако вскоре лидеры эсеров убедились в том, что желающих сражаться с оружием под знаменем Учредительного собрания оказалось очень мало.

Весьма чувствительный удар по попыткам объединить антиболь­шевистские силы был нанесен справа, сторонниками военной дик­татуры генералов. Главную роль среди них играли кадеты, которые решительно выступили против использования требования созыва Учредительного собрания образца 1917 г. в качестве главного лозунга антибольшевистского движения. Кадеты взяли курс на единоличную военную диктатуру, которую эсеры окрестили правым большевизмом.

Умеренные социалисты, отвергавшие военную диктатуру, тем не менее пошли на компромисс со сторонниками генеральской дик­татуры. Чтобы не оттолкнуть кадетов, общедемократический блок «Союз возрождения России» принял план создания коллективной диктатуры — Директории. Для управления страной Директории надлежало создать деловое министерство. Свои полномочия обще­российской власти Директория обязана была сложить только пе­ред Учредительным собранием после окончания борьбы с большевиками. При этом «Союз возрождения России» ставил следующие задачи: 1) продолжение войны с немцами; 2) создание единой твер­дой власти; 3) возрождение армии; 4) восстановление разрознен­ных частей России.

Летнее поражение большевиков в результате вооруженного вы­ступления чехословацкого корпуса создало благоприятные условия. Так возник антибольшевистский фронт в Поволжье и Сибири, сразу образовалось два антибольшевистских правительства — са­марское и омское. Получив из рук чехословаков власть, пять чле­нов Учредительного собрания — В.К. Вольский, И.М. Брушвит, И.П. Нестеров, П.Д. Климушкин и Б.К. Фортунатов — образовали Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) — высший государственный орган. Исполнительную власть Комуч вручил Со­вету управляющих. Появление на свет Комуча вопреки плану со­здания Директории привело к расколу в эсеровской верхушке. Ее правые лидеры во главе с Н.Д. Авксентьевым, игнорируя Самару, направились в Омск, чтобы оттуда готовить формирование общероссийского коалиционного правительства.

Объявляя себя временной верховной властью до созыва Учре­дительного собрания, Комуч призвал другие правительства при­знать его государственным центром. Однако другие областные правительства отказались признать за Комучем права общенационального центра, расценив его как партийную эсеровскую власть.

Эсеровские политики не имели конкретной программы демо­кратических преобразований. Не были решены вопросы о хлебной монополии, национализации и муниципализации, принципах организации армии. В области аграрной политики Комуч ограничился заявлением о незыблемости десяти пунктов земельного закона принятого Учредительным собранием.

Главной целью внешней политики объявлялось продолжение войны в рядах Антанты. Ставка на западную военную помощь была одним из крупнейших стратегических просчетов Комуча. Больше­виками иностранное вмешательство было использовано для того, чтобы изобразить борьбу Советской власти как патриотическую, а действия эсеров как антинациональные. Широковещательные за­явления Комуча о продолжении войны с Германией до победного конца приходили в столкновение с настроениями народных масс. Комуч, не понимавший психологии масс, мог опираться только на штыки союзников.

Особенно ослабляло антибольшевистский лагерь противостоя­ние самарского и омского правительств. В отличие от однопартий­ного Комуча Временное сибирское правительство было коалици­онным. Во главе его встал П.В. Вологодский. Левое крыло в правительстве составляли эсеры Б.М. Шатилов, Г.Б. Патушинскии, В.М. Крутовский. Правая часть правительства — И.А. Михайлов, И.Н. Серебренников, Н.Н. Петров ~ занимала кадетские и промонархические позиции.

Программа правительства формировалась под значительным давлением его правого крыла. Уже в начале июля 1918 г. правитель­ство объявило об отмене всех декретов, изданных СНК, и ликвидации Советов, возвращении владельцам их имений со всем инвентарем. Сибирское правительство проводило политику репрессий против инакомыслящих, печати, собраний и пр. Комуч выступил с протестом против подобной политики.

Несмотря на острые противоречия, двум соперничавшим пра­вительствам пришлось пойти на переговоры. На уфимском государственном совещании была создана «временная всероссийская власть». Совещание завершило свою работу избранием Директории. В состав последней были избраны Н.Д. Авксентьев, Н.И. Астров, В.Г. Болдырев, П.В. Вологодский, Н.В. Чайковский.

В своей политической программе Директория в качестве глав­ных задач объявляла борьбу за свержение власти большевиков, аннулирование Брестского мира и продолжение войны с Германи­ей. Кратковременный характер новой власти подчеркивался пунктом о том, что Учредительное собрание должно было собраться в ближайшее время — 1 января или 1 февраля 1919 г., после чего Директория сложит свои полномочия.

Директория, упразднив сибирское правительство, теперь могла, казалось, осуществить программу, альтернативную большевистской. Однако равновесие между демократией и диктатурой было нарушено. Самарский Комуч, представлявший демократию, был распущен. Предпринятая эсерами попытка восстановить Учреди­тельное собрание провалилась. В ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. лидеры Директории были арестованы. Директорию заменила диктатура А.В. Колчака. В 1918 г. гражданская война была войной эфемерных правительств, чьи претензии на власть оставались только на бумаге. В августе 1918 г., когда эсеры и чехи взяли Казань, большевики не смогли набрать в Красную Армию более 20 тыс. человек. Народная армия эсеров насчитывала лишь 30 тыс. В этот период крестьяне, разделив землю, игнорировали политическую борьбу, которую вели между собой партии и правительства. Однако учреждение большевиками комбедов вызвало первые вспышки сопротивления. С этого момента существовала прямая зависимость между большевистскими попытками властвовать в деревне и кре­стьянским сопротивлением. Чем усерднее большевики старались насадить «коммунистические отношения» в деревне, тем жестче было сопротивление крестьян.

Белые, имея в 1918г. несколько полков, не были претендентами на общегосударственную власть. Тем не менее белая армия А.И. Де­никина, насчитывавшая первоначально 10 тыс. человек, смогла занять территорию с населением в 50 млн. человек. Этому способ­ствовало развитие крестьянских восстаний в районах, удерживае­мых большевиками. Н. Махно не хотел помогать белым, но его действия против большевиков способствовали прорыву белых. Донские казаки восстали против коммунистов и расчистили путь наступающей армии А. Деникина.

Казалось, что с выдвижением на роль диктатора А.В. Колчака у белых появился вождь, который возглавит все антибольшевистское движение. В положении о временном устройстве государственной власти, утвержденном в день переворота, Совет министров, вер­ховная государственная власть временно передавалась Верховному правителю, ему же подчинялись все Вооруженные Силы Россий­ского государства. А.В. Колчак был вскоре признан как Верховный правитель руководителями других белых фронтов, а западные со­юзники признали его де-факто.

Политические и идеологические идеи вождей и рядовых участ­ников белого движения были столь же разнообразны, как и соци­ально неоднородно само движение. Разумеется, какая-то часть стремилась к реставрации монархии, старого, дореволюционного режима вообще. Но вожди белого движения отказались поднять монархическое знамя и выдвинуть монархическую программу. Это относится и к А.В. Колчаку.

Что положительного обещало колчаковское правительство? Колчак соглашался на созыв нового Учредительного собрания после восстановления порядка. Он заверял западные правительства, что не может быть «возврата к режиму, существовавшему в России до февраля 1917 г.», широкие массы населения будут наделены зем­лей, будут устранены различия по религиозному и национальному признакам. Подтвердив полную независимость Польши и ограни­ченную независимость Финляндии, Колчак согласился «подгото­вить решения» о судьбе прибалтийских государств, кавказских и закаспийских народностей. Судя по заявлениям, правительство Колчака стояло на позиции демократического строительства. Но на деле все было иначе.

Самым трудным для антибольшевистского движения был аграр­ный вопрос. Колчаку решить его так и не удалось. Война с больше­виками, пока ее вел Колчак, не могла гарантировать крестьянам передачи им помещичьей земли. Таким же глубоким внутренним противоречием отмечена и национальная политика правительства Колчака. Действуя под лозунгом «единой и неделимой» России, оно не отвергало как идеал «самоопределение народов».

Требования делегаций Азербайджана, Эстонии, Грузии, Латвии, Северного Кавказа, Белоруссии и Украины, выдвинутые на Вер­сальской конференции, Колчак фактически отклонил. Отказавшись от создания в освободившихся от большевиков регионах противобольшевистской конференции, Колчак проводил политику, обреченную на неудачу.

Сложными и противоречивыми были отношения Колчака с союзниками, которые имели на Дальнем Востоке и в Сибири свои интересы и проводили свою политику. Это очень затрудняло поло­жение правительства Колчака. Особенно тугой узел был завязан в отношениях с Японией. Колчак не скрывал своей антипатии к Японии. Японское командование ответило активной поддержкой атаманщины, которая пышным цветом расцвела в Сибири. Мел­ким честолюбцам вроде Семенова и Калмыкова при поддержке японцев удалось создать в глубоком тылу Колчака постоянную уг­розу омскому правительству, которая ослабляла его. Семенов фак­тически отрезал Колчака от Дальнего Востока и блокировал по­ставки вооружения, амуниции, провианта.

Стратегические просчеты в области внутренней и внешней по­литики колчаковского правительства усугублялись ошибками в военной области. Военное командование (генералы В.Н. Лебедев, К.Н. Сахаров, П.П. Иванов-Ринов) привело сибирскую армию к поражению. Преданный всеми, и соратниками и союзниками,

Колчак сложил с себя звание Верховного правителя и передал его генералу А.И. Деникину. Не оправдав возлагавшихся на него на­дежд, А.В. Колчак погиб мужественно, как русский патриот. Са­мую мощную волну антибольшевистского движения подняли на юге страны генералы М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов, А.И. Дени­кин. В отличие от малоизвестного Колчака все они обладали гром­кими именами. Условия, в которых им приходилось действовать, были отчаянно трудные. Добровольческая армия, которую Алексе­ев начал формировать в ноябре 1917 г. в Ростове, своей территории не имела. По части снабжения продовольствием и набора войск она находилась в зависимости от донского и кубанского прави­тельств. Добровольческая армия имела только Ставропольскую губернию и побережье с Новороссийском, лишь к лету 1919 г. она завоевала на несколько месяцев обширную площадь южных губер­ний.

Слабым местом антибольшевистского движения вообще и на юге особенно стали личные амбиции и противоречия лидеров М.В.Алексеева и Л.Г. Корнилова. После их смерти вся полнота власти перешла к Деникину. Единство всех сил в борьбе с больше­виками, единство страны и власти, самая широкая автономия окраин, верность соглашениям с союзниками по войне — таковы главные принципы платформы Деникина. Вся идейно-политичес­кая программа Деникина строилась на одной лишь идее сохране­ния единой и неделимой России. Вожди белого движения отверга­ли какие-либо существенные уступки сторонникам национальной независимости. Все это представляло собой контраст с обещания­ми большевиков неограниченного национального самоопределе­ния. Безоглядное признание права на отделение дало Ленину воз­можность обуздать разрушительный национализм и подняло его престиж намного выше, чем вождей белого движения.

Правительство генерала Деникина делилось на две группы — правую и либеральную. Правая — группа генералов с А.М. Драго-мировым и А.С. Лукомским во главе. Либеральная группа состояла из кадетов. А.И. Деникин занял позицию центра. Наиболее отчет­ливо реакционная линия в политике деникинского режима про­явилась по аграрному вопросу. На территории, подконтрольной Деникину, предполагалось: создать и укрепить мелкие и средние крестьянские хозяйства, уничтожить латифундии, помещикам ос­тавить небольшие имения, на которых может вестись культурное хозяйство. Но вместо того чтобы немедленно приступить к переда­че помещичьей земли крестьянам, в комиссии по аграрному вопросу началось бесконечное обсуждение проектов закона о земле. В результате был принят компромиссный закон. Передача части земли крестьянам должна была начаться только после гражданской войны и закончиться спустя 7 лет. А пока в действие был введен приказ о третьем снопе, в соответствии с которым треть собранно­го зерна поступала помещику. Земельная политика Деникина была одной из главных причин его поражения. Из двух зол — ленинская продразверстка или деникинская реквизиция — крестьяне предпочли меньшее.

А.И. Деникин понимал, что без помощи союзников его ожидает поражение. Поэтому сам подготовил текст политической деклара­ции командующего вооруженными силами юга России, направлен­ной 10 апреля 1919 г. начальникам английской, американской и французской миссий. В ней говорилось о созыве народного собра­ния на основе всеобщего избирательного права, установлении об­ластной автономии и широкого местного самоуправления, проведении земельной реформы. Однако дальше широковещательных обещаний дело не пошло. Все внимание было обращено на фронт, где решалась судьба режима.

Осенью 1919 г. на фронте сложилась тяжелая для армии Деникина обстановка. Во многом это было связано с изменением настроений широких крестьянских масс. Крестьяне, восставшие на территории, подвластной белым, прокладывали путь красным. Крестьяне являлись третьей силой и действовали против тех и других в собственных интересах.

На территориях, занятых и большевиками, и белыми, крестьяне вели войну с властями. Крестьяне не хотели воевать ни за больше­виков, ни за белых, ни за кого-либо еще. Многие из них убегали в леса. В этот период зеленое движение было оборонительным. С 1920 г. все меньше угрозы исходит от белых, а большевики с большей решимостью насаждают свою власть в деревне. Крестьян­ская война против государственной власти охватила всю Украину, Черноземный район, казачьи области Дона и Кубани, бассейн Волги и Урала и крупные области Сибири. Фактически все хлебопроизводящие районы России и Украины являлись огром­ной Вандеей (в переносном смысле — контрреволюцией. — Прим. ред.).

С точки зрения количества участвующих в крестьянской войне людей и ее влияния на страну эта война затмила войну большеви­ков с белыми и превзошла ее по своей длительности. Движение зеленых являлось решающей третьей силой гражданской войны,

но она не стала самостоятельным центром, претендующим на власть более чем в региональном масштабе.

Почему же не возобладало движение большинства народа? Причина заключается в образе мышления русских крестьян. Зеленые защищали от посторонних свои селения. Крестьяне не могли победить, потому что они никогда не стремились овладеть государством. Европейские понятия демократической республики, правопорядка, равенства и парламентаризма, которые эсеры привносили в крестьянскую среду, были недоступны пониманию крестьян.

Масса крестьян, участвующих в войне, была неоднородной. Из крестьянской среды выдвинулись и повстанцы, увлеченные идеей «грабь награбленное», и вожди, жаждавшие стать новыми «царями и господами». Те, кто действовал от имени большевиков, и те, кто сражался под командованием А.С. Антонова, Н.И. Махно, придерживались сходных норм в поведении. Те, кто грабил и насиловал в составе большевистских экспедиций, мало чем отличались от по­встанцев Антонова и Махно. Суть крестьянской войны состояла в освобождении от всякой власти.

Крестьянское движение выдвигало собственных вождей, людей из народа (достаточно назвать Махно, Антонова, Колесникова, Сапожкова и Вахулина). Эти вожаки руководствовались понятиями крестьянской справедливости и неясными отголосками платформы политических партий. Однако любая партия крестьян ассоциировалась с государственностью, программами и правительствами, тогда как эти понятия были чужды местным крестьянским вождям. Партии проводили общегосударственную политику, а крестьяне не поднимались до осознания общегосударственных интересов.

Одной из причин того, что крестьянское движение не одержало победы несмотря на свой размах, была свойственная каждой губернии политическая жизнь, идущая в разрез со всей остальной страной. В то время как в одной губернии зеленые уже терпели поражение, в другой восстание только начиналось. Ни один из вождей зеленых не предпринимал действий за пределами ближайших местностей. В этой стихийности, масштабах и широте заключались не только сила движения, но и беспомощность перед лицом систематического натиска. Большевики, имевшие большую власть, располагавшие огромной армией, имели в военном отношении подавляющее превосходство над крестьянским движением.

Русским крестьянам недоставало политической сознательности — им было все равно, какова форма правления в России. Они не понимали значимости парламента, свободы печати и собрании. То, что большевистская диктатура выдержала испытания гражданской войной, можно рассматривать не как выражение народной поддержки, а как проявление несформировавшегося еще общенационального сознания и политической отсталости большинства. Трагедия российского общества заключалась в отсутствии взаимосвязанности между его различными слоями.

Одной из главных черт гражданской войны было то, что все участвовавшие в ней армии, красные и белые, казаки и зеленые, прошли один и тот же путь деградации от служения делу, основанному на идеалах, к мародерству и бесчинствам.

Каковы причины красного и белого терроров? В.И. Ленин заявлял, что красный террор в годы гражданской войны в России был вынужденным и стал ответной акцией на действия белогвардейцев и интервентов. По мнению российской эмиграции (С.П. Мельгунова), например, красный террор имел официальное теоретическое обоснование, носил системный, правительственный характер, белый террор характеризовался «как эксцессы на почве разнузданности власти и мести». По этой причине красный террор по своей масштабности и жестокости превосходил белый. Тогда же возникла и третья точка зрения, согласно которой любой террор бесчеловечен и от него как метода борьбы за власть следовало отказаться. Само сравнение «один террор хуже (лучше) другого» некорректно. Никакой террор не имеет права на существование. Весьма сходны между собой призыв генерала Л.Г. Корнилова к офицерам (январь 1918г.) «пленных в боях с красными не брать» и признание чекиста М.И. Лациса о том, что к подобным распоряжениям в отношении белых прибегали и в Красной Армии.

Стремление понять истоки трагедии породило несколько исследовательских объяснений. Р. Конквест, например, писал о том, что в 1918—1820 гг. террор проводили фанатики, идеалисты — «люди, у которых можно найти некоторые черты своеобразного извращен­ного благородства». К их числу, по мнению исследователя, можно отнести Ленина.

Террор в годы войны осуществляли не столько фанатики, сколько люди, лишенные всякого благородства. Назовем лишь некоторые инструкции, написанные В.И. Лениным. В записке заместителю председателя Реввоенсовета республики Э.М. Склянскому (август 1920 г.) В.И. Ленин, оценивая план, рожденный в недрах этого ведомства, наставлял: «Прекрасный план! Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом «зеленых» (мы потом на них свалим) пройдем на 10—20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100 000 рублей за повешенного»'.

В секретном письме членам Политбюро ЦК РКП (б) от 19 марта 1922 г. В.И. Ленин предлагал воспользоваться голодом в Поволжье и провести изъятие церковных ценностей. Эта акция, по его мнению, «должна быть проведена с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем больше число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»². Ленинское признание государственного террора Сталин воспринял как высокоправительственноедело, власть, опирающуюся на силу, а не на закон.

Трудно назвать первые акты красного и белого террора. Обычно их связывают с началом гражданской войны в стране. Террор вершили все: офицеры — участники ледового похода генерала Корнилова; чекисты, получившие право внесудебной расправы; революционные суды и трибуналы.

Характерно, что право ВЧК на внесудебные расправы, сочинен­ное Л.Д. Троцким, подписал В.И. Ленин; трибуналам предоставил неограниченные права нарком юстиции; постановление о красном терроре завизировали наркомы юстиции, внутренних дел и управляющий делами Совнаркома (Д. Курский, Г. Петровский, В. Бонч-Бруевич). Руководство Советской республики официально признало создание неправового государства, где произвол стал нормой жизни, а террор — важнейшим инструментом удержания власти. Беззаконие было выгодно воюющим сторонам, так как разрешало любые действия ссылками на противника.

Командиры всех армий, по-видимому, никогда не подчинялись никакому контролю. Речь идет об общем одичании общества. Действительность гражданской войны показывает, что померкли раз­личия между добром и злом. Человеческая жизнь обесценилась. Отказ видеть в противнике человека побуждал к насилию в небы­валых масштабах. Сведение счетов с действительными и воображаемыми врагами стало сущностью политики. Гражданская война означала крайнее ожесточение общества и особенно его нового правящего класса.

' Литвин А.Л. Красный и белый террор в России 1917—1922//0течественная история. 1993. № 6. С. 47—48.^{1 2} Там же. С. 47-48.

Убийство М.С. Урицкого и покушение на Ленина 30 августа 1918 г. вызвали необычайно жестокую ответную реакцию. В отместку за убийство Урицкого в Петрограде было расстреляно до 900 невинных заложников.

Значительно большее число жертв связано с покушением на Ленина. В первые дни сентября 1918 г. было расстреляно 6185 че­ловек, посажено в тюрьмы 14 829, в концлагеря — 6407, заложни­ками стали 4068 человек. Таким образом, покушения на большевистских вождей способствовали разгулу массового террора в стране.

Одновременно с красным в стране бесчинствовал белый террор. И если красный террор принято считать реализацией государственной политики, то, вероятно, следует учитывать и то, что белые в 1918—1919 гг. тоже занимали обширные территории и заявляли о себе как суверенные правительства и государственные образова­ния. Формы и методы террора были различны. Но их использовали и приверженцы Учредительного собрания (Комуч в Самаре, Вре­менное областное правительство на Урале), и особенно белое движение.

Приход к власти учредиловцев в Поволжье летом 1918 г. характеризовался расправами над многими советскими работниками. Одними из первых ведомств, созданных Комучем, были государственная охрана, военно-полевые суды, поезда и «баржи смерти». 3 сентября 1918 г. они жестоко подавили выступление рабочих в Казани.

Политические режимы, установившиеся в 1918 г. в России, вполне сопоставимы прежде всего по преимущественно.насильствен­ным методам решения вопросов организации власти. В ноябре 1918г. пришедший к власти в Сибири А. В. Колчак начал с высыл­ки и убийства эсеров. Вряд ли можно говорить о поддержке его политики в Сибири на Урале, если примерно из 400 тыс. красных партизан того времени 150 тыс. действовали против него. Не было исключением и правительство А.И. Деникина. На территории, за­хваченной генералом, полиция именовалась государственной стра­жей. К сентябрю 1919 г. ее численность достигала почти 78 тыс. человек. Отчеты Освага сообщали Деникину о грабежах, мародер­стве, именно при его командовании произошло 226 еврейских погромов, в результате которых погибло несколько тысяч человек. Белый террор оказался столь же бессмысленным для достижения поставленной цели, как и всякий другой. Советские историки подсчитали, что в 1917—1922 гг. погибли 15—16 млн. россиян, из них 1,3 млн. стали жертвами террора, бандитизма, погромов. Гражданская, братоубийственная война с миллионами человеческих жертв обернулась национальной трагедией. Красный и белый террор стали наиболее варварским методом борьбы за власть. Его результаты для прогресса страны поистине пагубны.