Третий естественный закон требует, чтобы люди выполняли заключенные ими соглашения. Этот закон, по Гоббсу, содержит в себе источник и начало справедливости.

Несправедливость — это невыполнение договора, а все, что не несправедливо, справедливо.

Однако соглашения, основанные на доверии, недействитель­ны там, где есть опасения их невыполнения (т. е. в естественном состоянии). "Вот почему, — пишет он, — прежде чем слова спра­ведливое и несправедливое могут иметь место, должна быть ка­кая-нибудь принудительная власть, которая угрозой наказания, перевешивающего благо, ожидаемое людьми от нарушения ими соглашения, принуждала бы в одинаковой мере людей к выполне­нию их соглашений и упрочила бы ту собственность, которую люди приобретают путем взаимных договоров взамен отказа от универ­сального права. И такая власть может явиться с основанием госу­дарства"¹.

Распространенное определение справедливости как неизмен­ной воли давать (воздавать) каждому его собственное Гоббс трак­тует в духе своей концепции: справедливость предполагает собст­венное (собственность), а последнее возможно лишь там, где есть государство и принудительная гражданская власть.

Остальные естественные законы, формулируемые Гоббсом, требуют соблюдения правил благодарности, признательности, скром­ности, милосердия, прощения, неприкосновенности посредников мира, беспристрастного и нелицеприятного решения споров и т. д.².

Естественные законы неизменны и вечны. "Ибо, — поясняет Гоббс, — несправедливость, неблагодарность, надменность, гордость,

Т. Левиафан. С. 127.

из естественных законов запрещает пьянство и все то, что уклоняет ум от его естественного состояния, разрушая или уменьшая тем самым способность рас­суждения. Основание формулировки этого закона таково: естественный закон - это веление правого разума (recta ratio), а последнее в естественном состоянии пред­ставляет собой "акт рассуждения, т.е. собственное и истинное рассуждение каждо­го отдельного человека о его действиях, которые могут привести к выгоде или ^вРеду для остальных людей". - Гоббс Т. Философские основания учения о гражда­нине. С. 30, 53—54.

460

Раздел V. История философии права и современность

Глава 3. Философия права Нового времени

461

криводушие, лицеприятие и остальные пороки никогда не могут стать правомерными, так как никогда не может быть, чтобы война сохраняла жизнь, а мир ее губил"¹.

Науку о естественных законах он характеризует как единст­венную и истинную философию морали в качестве науки о добре и зле в человеческих поступках и в общественной жизни.

Гоббс отмечает неточность применения названия закон к пред­писаниям разума, каковыми являются формулируемые им "естест­венные законы". "Ибо, — продолжает он, — эти предписания яв­ляются лишь заключениями или теоремами в отношении того, что ведет к сохранению и защите человеческой жизни, между тем как закон в собственном смысле означает предписание того, кто по пра­ву повелевает другими. Однако, если мы рассматриваем эти самые теоремы как возвещенные богом, повелевающим по праву всем, тогда они правильно названы законами"².

Наличие одних лишь естественных законов еще не ведет к миру и безопасности. Гарантировать соблюдение этих законов мо­жет лишь общая власть, держащая людей в страхе и направляю­щая их действия к общему благу. Такая общая власть, согласно гоббсовской договорной теории возникновения государства, мо­жет быть установлена лишь путем сосредоточения всей власти и всей силы в одном человеке или собрании людей, сводящих все воли участников договора в единую волю. Множество людей, объе­диняемое таким образом в одном лице (суверене), и есть государст­во (civitas).

Характеризуя процесс образования государства, Гоббс пи­шет: "Таково рождение того великого Левиафана, или, вернее (вы­ражаясь более почтительно), того смерного бога, которому мы под владычеством бессмертного бога обязаны своим миром и своей за­щитой. Ибо благодаря полномочиям, данным ему каждым отдель­ным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способным направлять волю всех людей к миру внутри и к взаимной помощи против внешнего врага. И в этом человеке или собрании лиц состоит сущность госу­дарства, которая может быть определена как единое лицо, ответ­ственным за действия которого сделало себя путем взаимного до­говора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как оно сочтет это необходимым для их мира и общей защиты"³. Носитель этого лица, суверен, обладает верховной властью по отношению

¹ Гоббс Т. Левиафан. С. 137

² Там же. С. 138.

³ Там же. С. 146—147.

к подданным. "Суверенная власть, — подчеркивает Гоббс, — есть душа государства"¹.

Среди полномочий суверена Гоббс специально выделяет та­кие, как установление законов, наказание нарушителей законов, объявление войны и заключение мира, отправление правосудия, установление законов о собственности, учреждение системы ор­ганов, запрещение вредных учений, ведущих к нарушению мира и т. д. Однако этим полномочия суверена не ограничиваются, так как перечисленными правами, согласно Гоббсу, подразумеваются и другие права, которые необходимы для осуществления задач государства.

Верховная власть в любой форме государства (демократии, аристократии или монархии) носит, по Гоббсу, абсолютный харак­тер: она "так обширна, как только это можно себе представить"².

Касаясь вопроса об обязанностях суверена, Гоббс замечает: "Обязанности суверена (будь то монарх или собрание) определяют­ся той целью, ради которой он был облечен верховной властью, а именно целью обеспечения безопасности народа, к чему он обязы­вается естественным законом и за что он отвечает перед богом, творцом этого закона, и ни перед кем другим"³.

Гоббс вместе с тем считает, что "имеются некоторые права, о которых нельзя думать, чтобы кто-нибудь мог их словами или зна­ками уступить или отчуждать"⁴. Среди этих неотчуждаемых (ес­тественных) прав человека он называет право сопротивления тем, кто посягает на его жизнь и здоровье, кто хочет наложить на него оковы или заключить в тюрьму.

В общем виде Гоббс замечает, что "каждый подданный имеет свободу в отношении всего того, право на что не может быть отчу­ждено договором"⁵. Так, никакой договор не может обязать челове­ка обвинять себя и сознаваться в предъявляемом обвинении, убить или ранить себя или другого, воздерживаться от пищи, пользова­ния водой и воздухом, употребления лекарств и других необходи­мых для жизни вещей. Подданный свободен не повиноваться при­казам суверена выполнить подобные действия, если, подчеркивает Гоббс, наш отказ в повиновении в подобных случаях не подрывает ту цель, ради которой была установлена верховная власть.

Остальные свободы подданных "проистекают из умолчаний закона"⁶. Там, где суверен не предписал никаких правил, поддан­ный свободен делать или не делать что-либо по собственному ус­мотрению. Мера и объем подобной свободы подданных в различных

¹ Там же. С. 179.

Там же. С. 171.

Там же. С. 254. 'Там же. С. 119.

Там же. С. 177.

Там же. С. 178.

462

Раздел V. История философии права и современность

Глава 3. Философия права Нового времени

463

государствах зависят от обстоятельств места и времени и опреде­ляются верховной властью, ее представлениями о целесообразно­сти и т. п.

Признаваемые Гоббсом неотчуждаемые права и свободы под­данного в целом касаются вопросов его личного самосохранения и самозащиты.

Но никто, подчеркивает Гоббс, не имеет права оказывать со­противление "мечу государства" в целях защиты другого человека (виновного или невиновного), поскольку такое право лишает суве­рена возможности защищать безопасность подданных и разрушает саму сущность власти.

Об издаваемых сувереном законах Гоббс пишет: "Эти правила о собственности (или о моем и твоем) и о добре, зле, закономерном и незакономерном действиях являются гражданскими законами, т. е. особенными законами каждого отдельного государства..."¹.

Гражданские законы он называет искусственными цепями для подданных, свобода которых состоит лишь в том, что обойдено молча­нием суверена (законодателя) при регулировании поведения людей.

Однако подобная свобода никак не упраздняет и не ограни­чивает власть суверена над жизнью и смертью подданных. Един­ственное ограничение суверена связано с тем, что, будучи сам подданным бога, он должен соблюдать естественные законы. Но если суверен нарушит их, причинив тем самым ущерб поддан­ным, он, по смыслу гоббсовской концепции суверенитета, лишь совершит грех перед богом, но никак не несправедливость по от­ношению к подданным.

В гражданском состоянии речь, собственно, может идти лишь о свободе государства, а не граждан. Цель гражданских законов как раз и состоит в том, чтобы "ограничить свободу отдельных лю­дей"². В этом вопросе отчетливо проявляется основной смысл гоб-бсовского различения права (естественного) и закона (граждан­ского, положительного). "Ибо право, — подчеркивает Гоббс, — есть свобода, именно та свобода, которую оставляет нам гражданский закон. Гражданский же закон есть обязательство и отнимает у нас ту свободу, которую предоставляет нам естественное право. Природа предоставляет всякому человеку право обеспечить свою безопасность своей собственной физической силой и в целях пре­дупреждения нападения на себя напасть на всякого подозритель­ного соседа. Гражданский же закон лишает нас этой свободы во всех тех случаях, где защита закона обеспечивает безопасность"³-

Причем, по утверждению Гоббса, так дело обстоит во всех формах государства: свобода одинакова как в монархии, так и в

демократии. С этих позиций Гоббс бросает резкие упреки ан­тичным авторам (особенно Аристотелю и Цицерону), связывав­шим свободу с демократической формой правления. Этим воз­зрениям он приписывает опасные и разрушительные последст­вия: "И благодаря чтению греческих и латинских авторов люди с детства приобрели привычки благоприятствовать (под лживой маской свободы) мятежам и беспутному контролированию своих суверенов, а затем контролированию и этих контролеров, вслед­ствие чего было пролито столько крови, что я считаю себя впра­ве утверждать, что ничто никогда не было куплено такой доро­гой ценой, как изучение греческого и латинского языков запад­ными странами"¹.

При характеристике гражданских законов Гоббс подчеркива­ет, что лишь суверен является во всех государствах законодате­лем, причем свобода суверена носит надзаконный характер: суве­рен (одно лицо или собрание) не подчинен гражданским законам.

Свой этатистский подход к закону Гоббс формулирует в сле­дующих программных словах: "Правовая сила закона состоит только в том, что он является приказанием суверена"².

Существенный признак гражданских законов, по Гоббсу, со­стоит в том, что они доводятся до сведения всех тех, кто обязан повиноваться им, посредством устного или письменного опублико­вания или в иной форме, заведомо исходящей от верховной власти.

Толкование всех законов (и гражданских и естественных) — прерогатива верховной власти, поэтому толковать их могут лишь те, кому это поручено сувереном.

Только с установлением государства естественные (моральные) законы становятся действительными законами ("приказаниями го­сударства", "гражданскими законами") — в силу того, что верхов­ная власть обязывает людей повиноваться им. С учетом этого Гоббс говорит о том, что "естественный и гражданский законы совпадают по содержанию и имеют одинаковый объем", что "естественный закон является во всех государствах мира частью гражданского закона, а последний, в свою очередь, — частью предписаний при­роды"³. Далее он поясняет, что гражданский и естественный зако­ны являются "не различными видами, а различными частями пра­ва, из которых одна, писанная часть, называется гражданским, дру­гая, неписанная, называется естественным законом"⁴. Повинове-

¹ Там же. С. 151.

² Там же. С. 210.

³ Там же. С. 224.

¹ Там же. С. 176. ^! Там же. С. 214.

³ Там же. С. 209.

⁴ Там же. С. 210. Кстати говоря, здесь Гоббс должен был бы говорить о естественном и гражданском законах как о различных частях законов (законодательства), а не права, так как право в его учении (в отличие от закона) - это лишь естественное право, отрицание которого является целью и естественного закона, и гражданского закона.

464

Раздел V. История философии права и современность

Глава 3. Философия права Нового времени

465