Особое раздражение Москвы вызвала идея югославского лидера Тито о создании балканской федерации (союза Югославии и Болгарии). Сталин подозревал Тито в стремлении к руководящей роли на Балканах, что, по его мнению, могло вызвать ослабление там позиций СССР. На советско-болгаро-югославской встрече 10 февраля 1948 г. Сталин потребовал перевести процесс создания федерации в приемлемое для СССР русло. Тито не согласился со сталинской моделью федеративного устройства и не желал подчиняться грубому диктату Москвы.
"Бунт на корабле" Сталин попытался подавить руками Коминформа, который в июне 1948 г. издал резолюцию о положении в Коммунистической партии Югославии. КПЮ обвинялась в отходе от марксистско-ленинской идеологии, в клевете на СССР и ВКП(б), а югославским коммунистам предлагалось сменить своих руководителей, если те не признают и не исправят своих "ошибок". События весны — лета 1948 г. привели к разрыву дипломатических отношений между СССР и Югославией в октябре 1949 г. Против Югославии были применены экономические санкции.
Финал драмы наступил 29 ноября 1949 г., когда Коминформ опубликовал резолюцию под названием "Югославская компартия во власти убийц и шпионов". В СССР была развернута настоящая антиюгославская пропаганда. Газеты клеймили "фашистскую клику Тито — Ранковича". Самого Тито изображали с топором в руках, с которого стекает кровь югославских коммунистов.
Создание "социалистического лагеря"
После советско-югославского конфликта у стран "народной демократии" не осталось никаких вариантов: либо беспрекословное подчинение диктату Москвы, либо полная политическая и экономическая изоляция. Сталин требовал точного повторения советской модели развития, без каких бы то ни было поправок "на местные условия". Копирование советской практики социалистического строительства вызвало волну репрессий в 1949—1952 гг., которая была организована спецслужбами при непосредственном участии советников из Москвы. Все партийные функционеры, выступавшие за национальные особенности построения социализма, были отстранены от руководства, отправлены в тюрьмы, расстреляны. Так страны "народной демократии" превращались в страны "социалистического лагеря", с обязательными для исполнения законами центра и партийной дисциплиной. Использование термина "лагерь" исключительно точно отражало гнетущую, давящую атмосферу во взаимоотношениях между Москвой и странами, строившими социализм по советскому рецепту. Лишь в начале 1960-х годов это понятие в политическом лексиконе стало постепенно заменяться на "социалистическое содружество".
Естественно, что навязывание Москвой своей политической воли имело под собой материальную основу. Даже в условиях голода, охватившего в 1946 г. бóльшую часть территории Молдавии и Украины, СССР поставил в Болгарию, Румынию, Польшу, Чехословакию, в советскую оккупационную зону Германии 2,5 млн т зерна. На твердую почву экономическая помощь была переведена в результате предоставления странам "социалистического лагеря" льготных долгосрочных кредитов, которые составили за 1945—1952 гг. 3 млрд долларов.
СЭВ
Основным каналом материальной помощи странам "социалистического лагеря" стал Совет экономической взаимопомощи (СЭВ) — межправительственная организации, учрежденная в январе 1949 г. Сначала в СЭВ входили шесть стран — Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, СССР и Чехословакия. СЭВ имел штаб-квартиру в Москве, и СССР играл в нем доминирующую роль. Экономическая интеграция, при всей ее объективно положительной компоненте, была сильно политизирована и поставлена в зависимость от интересов СССР. Поскольку Советский Союз располагал огромными сырьевыми ресурсами, а социалистические страны — довольно узкой специализацией в сбыте готовой продукции, то их зависимость от сэвовских интеграционных программ была гораздо сильнее. Вся экономическая деятельность в рамках СЭВ была основана на планово-распорядительном, а не рыночном механизме, что негативно сказывалось на всех участниках хозяйственных связей. Существенную роль при определении приоритетов играла политическая лояльность страны к Советскому Союзу, личные связи на уровне руководства и другие внеэкономические факторы. Подводя итог более чем 40-летней деятельности СЭВ, можно сказать, что он был основным инструментом экономического влияния на политику в странах просоветского блока. При всем положительном значении сэвовских программ, прежде всего в области науки и образования, можно утверждать, что их успешное осуществление вполне могло бы обойтись без огромного штата высокооплачиваемых чиновников и финансовых вливаний.
