В нашей культуре значительное изменение у младенца происходит примерно после шестого и до десятого месяца жизни. Становится заметным явный прогресс в различных областях психики младенца, как-то: в сферах восприятия, когнитивных процессов, памяти, в объектных отношениях, в проявлениях эмоций. Это развитие начинается с появлением того, что я назвал «тревогой восьми месяцев».
Младенец, который до этого момента реагировал улыбкой и зачастую явным удовольствием на приближение любого человека, мужчины или женщины, белого или цветного, вдруг начинает выражать в разной степени неудовольствие при приближении незнакомца. Его реакция может варьировать от «застенчивого» отведения глаз до прятанья своего лица под одеяло или до крика и рыданий. Эта реакция, согласно экспериментальным психологам, указывает на то, что младенец стал способен отличать знакомых людей от незнакомых. Мы предпочитаем говорить, что эта реакция является индикатором установления собственно либидинозного объекта, который отныне будет отличаться от любого другого. Тем самым начинается эпоха, в которой объект любви и отношения с объектом любви приобретают первостепенное значение. Вряд ли нужно подчеркивать, что объект любви не мог существовать до тех пор, пока он не стал надежно отличим от всех остальных объектов.
Метапсихологическое исследование этих проявлений позволяет утверждать, что в центральной управляющей организации, в Эго, произошло серьезное изменение. Тревога восьми месяцев является аффективным сигналом этого изменения, смещений энергии, которые произошли в психической организации у младенца. Реакция улыбки также являлась таким аффективным сигналом интрапсихических изменений.
126
В своих наблюдениях я обнаружил, что подобные аффективные проявления указывают на процесс динамических изменений, происходящих, когда в психике возникают доминантные центры интеграции. Они возвещают о значительных изменениях в психической организации, за которыми последуют также заметные изменения и в поведении младенца, в его достижениях. Аффективным проявлением, которое я считаю индикатором второго организатора психики, является тревога восьми месяцев.
Ибо в последующие недели происходят поведенческие изменения такого масштаба и значения, что даже случайному наблюдателю ясно, что тревога восьми месяцев есть поворотный пункт в развитии младенца. Сама тревога восьми месяцев указывает на то, что социальные отношения становятся все более и более сложными. Социальные жесты, такие, как рукопожатие, будут пониматься и станут взаимными в течение нескольких недель. Начинают пониматься запреты и приказания. Если теперь, например, вы прерываете деятельность ребенка, покачивая головой или говоря «нет, нет», ребенок прекратит свои действия.
Понимание и обращение с пространством не ограничивается пределами детской комнаты — даже до того, как окончательно сформировалась локомоция. Понимание «связей между вещами» появляется одним или двумя месяцами позже, в результате чего одна вещь может использоваться как инструмент для достижения другой.
Кроме того, «вещи» дифференцируются друг от друга, что проявляется в выборе любимой игрушки. Становится все более заметным неодинаковое отношение к разной пище. В аффективных реакциях становятся видны оттенки, такие, как, например, ревность, гнев, ярость, зависть, стремление к обладанию — все их можно наблюдать до конца первого года жизни.
Эти более дифференцированные аффективные реакции, прежде всего, а также понимание социальных жестов, запретов и приказаний становятся неотъемлемой частью усложняющихся объектных отношений. Также становятся очевидными определенные механизмы защиты, а среди них в первую очередь идентификация.
Позвольте мне подчеркнуть, что все, о чем я до сих пор говорил, почти без исключения было подкреплено доказательствами в нашей западной культуре. Я уверен, читателю очевидно — в процессе образования второго организатора соответствующие роли созревания и психологического развития переменились. Теперь львиная доля в картине принадлежит развитию. Отныне и на протяжении всей жизни оно этой роли уже не уступит.
Это, однако, имеет и свои минусы. В разных аспектах второй организатор психики гораздо более уязвим, чем первый. Это легко понять; в конце концов, созревание — это процесс, который постепенно устанавливался в филогенезе и передавался по наследству тысячелетиями. Избавившись от всего лишнего в кровопролитном процессе естественного отбора, оно приобрело необычайную прочность.
127
Психологическое же развитие и изменения, которые оно вызывает, гораздо более уязвимы. Психологическое развитие является продуктом обменов в рамках объектных отношений и прежде всего онтогенетическим феноменом. Детерминирующие его силы чрезвычайно разнообразны, и таким же будет и результат. Именно это онтогенетическое происхождение и делает последствия психологического развития в целом и период второго организатора в частности столь уязвимыми.
Выражаясь иначе, первый организатор менее уязвим, потому что основная часть процесса, ведущего к его установлению, относится к созреванию, и поэтому она устойчива к внешним воздействиям. И наоборот, у второго организатора основная часть относится к психологическому развитию — процессу, который гораздо более уязвим.
Однако мы еще не рассмотрели, что представляют собой потоки психологического развития, которые сходятся и формируют второй организатор психики. Уже отмечалось, что это является поворотным пунктом в развертывании объектных отношений, прогрессией от предшественника объекта к установлению собственно объекта. В другом месте (1953) я показал, что в ходе этого развития объект, который на уровне примерно трех месяцев все еще был разделен на хороший объект и плохой, теперь объединил в себе как агрессивное, так и либидиноз-ное влечения. Кроме того, произошло слияние этих двух влечений. Отныне их расслоение будет патологическим.
Из поведенческих изменений у ребенка становится также понятным, что Эго значительно изменилось по сравнению с рудиментарным Эго, достигнутым к трем месяцам. У него — как это было показано мной в другом месте (1957) — сформировался ряд систем, таких, как память, восприятие, процесс мышления, способность суждения, а также аппараты Эго, такие, как пространственное понимание, социальные жесты, и чуть позднее — способность к передвижению, которые делают Эго более эффективной, но вместе с тем и более сложной структурой. Мы можем сказать, что теперь Эго заняло подобающее ему место. Поэтому неудивительно обнаружить, с одной стороны, возникновение защитных механизмов Эго, с другой стороны, появление того, что можно назвать собственно психиатрическим заболеванием в случае, если это развитие нарушается.
Зависимое развитие
Вводя понятие второго организатора, я указывал, что он является звеном в цепи последовательных индукций. Это включает в себя предположения о том, что 1) будут иметь место дальнейшие организаторы и 2) что адекватное установление второго организатора основывается на нормальном установлении первого организатора. Точно так же нормальное установление второго организатора является необходимым условием развития третьего организатора. Другими словами, эта цепь последовательных индукций вытекает из утверждения о зависимом развитии.
128
Нам не следует преувеличивать идею эволюционной зависимости в психике; последовательные организаторы обладают своей собственной жизнью, своим собственным содержанием — если не по какой-то иной причине, то вследствие роли, которую играет в них созревание. Но компоненты организатора— как психологические, так и соматические, — нуждаются в соответствующей почве, из которой они появляются. Она обеспечивается установлением предыдущего организатора, который является необходимым, но недостаточным условием для возникновения следующего.
Аналогичные идеи высказывались Эриксоном. Независимо друг от друга и используя совершенно разные исследовательские подходы, мы пришли к теоретическим формулировкам, которые во многом совпадают друг с другом. Эриксон (1940, 1950, 1953) ввел в психологическое развитие понятие эпигенеза, идею, впервые сформулированную в 1651 году Уильямом Гарвеем. Ей суждено было стать одним из фундаментальных постулатов в эмбриологии. Эта же идея выражена в моих концептуальных рамках в понятии паттерна психологического развития, которое я создал по аналогии с отчасти более специфическим постулатом эмбриологии о зависимой дифференциации. Соответственно, там, где я описываю в терминах экспериментальной психологии критические периоды и организаторы, Эриксон говорит о фазах развития. Каждая из этих фаз обладает специфической задачей в развитии, которая должна быть разрешена до того, как будет достигнута следующая фаза.
Мои формулировки и формулировки Эриксона несколько отличаются системой координат. Но по своей сути они очень похожи. Они демонстрируют приносящую удовлетворение конвергенцию выводов, основанных на несхожих исследовательских подходах, которую я стал рассматривать как одну из наиболее убедительных форм верификации психологических утверждений, не поддающихся количественному определению.
Идея цепи индукций созревала в моей голове постепенно. Конечно, я понимал, что уже задолго до этого Фрейд описал такие «станции» в психологическом развитии человека, как эдипов комплекс, пубертат, климактерий, и что в результате наблюдения за последовательной активацией трех эротогенных зон он разделил стадии либи-динозного развития на оральную, анальную и фаллическую фазы. Мне также стало ясно, что они являются стадиями в зависимом развитии; что только в том случае, если оральная стадия была успешно пройдена, сможет нормально развертываться анальная стадия. В свою очередь анальная стадия может подвергнуться своим собственным нарушениям. И если только она была пройдена без серьезных расстройств, мы можем ожидать нормального возникновения фаллической стадии. Это же правило относится к эдипову комплексу, пубертату и т.д.
Лишь в последнее десятилетие я понял, что феномены развития
129
первого и второго года жизни можно соотнести с рядами, которые были определены Фрейдом как подразделения стадий, детерминированные эротогенными зонами. Первые два организатора относятся к оральной стадии.
Остается проблема: куда поместить третий организатор? Последние данные, полученные в исследовании детей, несколько сдвинули дату возникновения стадий, основанных на эротогенных зонах. Я полагаю, что анальная фаза, вероятно, начинается по завершении первого года жизни. Можем ли мы обнаружить организатор примерно в этот период? Будет ли третий организатор совпадать с началом анальной фазы0 Как уже отмечалось ранее, я склонен относить организаторы к определенным точкам, в которых сходятся потоки созревания и развития. В этом я следую Фрейду, который — по крайней мере для фаз развития либидо — основывался на последовательности созревания эротогенных зон. Кроме того, до конца своих дней он пытался найти филогенетически передающийся, идентифицируемый фактор для феноменов латентного периода, который знаменует поворотный пункт в преодолении эдипова комплекса.
Факторы созревания, отвечающие за возникновение обсуждавшихся до сих пор организаторов, определить сложно. Очевидно, что критерии, выбранные мной в качестве индикаторов этих организаторов психики, имеют психологическую природу. И улыбка, и тревога восьми месяцев являются выражениями аффектов. Поэтому в качестве критериев третьего организатора мы снова будем рассматривать психологические, преимущественно аффективные, феномены.
Что же тогда служит индикатором третьего организатора? Если второй организатор характеризовался установлением процесса мышления, настоящих объектных отношений, функционирующего Эго, что мы можем ожидать от третьего организатора психики?
