Предки современных удмуртов. Формирование типов поселений

НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗОДЧЕСТВО УДМУРТИИ

Удмуртия расположена в северо-западном лесном Приуралье. Территория Удмуртии в настоящее время составляет 42,1 тыс. км². Столица – г.Ижевск (удм. - Ижкар, Ошкар).

Удмуртия – живописный край с благодатным климатом, со снежными морозными зимами и жарким летом. Она богата лесами, полноводными реками и бесчисленными родниками. Здесь берёт своё начало одна из крупнейших рек Европы – Кама. Междуречье Камы и Вятки – историческая родина удмуртского народа. Это один из древних этносов, относящихся к финно-угорским языкам, наряду с венграми, финнами, эстонцами, мордвой, мари и другими. Антропологи относят удмуртов к большой европеоидной расе, к её уральскому варианту. Говоря о характере удмуртов, обычно отмечают их миролюбие, доброжелательность, гостеприимство, стеснительность, бережливость, терпеливость, настойчивость.

Традиционные занятия удмуртов - пашенное земледелие, животноводство. Важную роль играли охота, рыболовство, пчеловодство и собирательство. Развиты были ремёсла и промыслы - рубка леса, заготовка древесины, смолокурение, мукомольное производство, прядение, ткачество, вязание, вышивка.

Самоназвание - укморт, утморт, удмурт или удморт, мн. – удмуртъес; от. индоиранск. мурт, морт – «человек, муж, мужчина»; уд возможно восходит к марийскому одо – «всходы на лугах, зеленые побеги», что могло быть приобретено предками удмуртов, жившими на левых луговых берегах Вятки; также есть версия, этноним удмурт можно прямо связывать с названием реки Вятки (удм. Ватка): ватмурт - человек с реки Вятки; в дальнейшем изменился в отмурт - утмурт - удмурт. Выделяются северные удмурты - ватка (производное от р.Вятка) и южные - калмез (по названию одноименной реки).

Удмурты как этнос формировались в условиях леса, и лес оказал большое воздействие на их менталитет, хозяйство, материальную и духовную культуру. Относительная этническая замкнутость и обособленность Удмуртии в географическом плане определили особое отношение удмуртов к своему жилищу. В сложном пространственно-предметном ансамбле жилища был заключён целый мир образов и представлений, в котором наиболее полно отразилась духовная жизнь народа, его мироощущение.

Долгое время удмурты оставались язычниками, к отличительным особенностям мифологии удмуртов можно отнести большое количество божеств, каждому из которых в усадьбе соответствовала отдельная постройка, которой оно покровительствовало и где «жило» со своей семьей.

 

В конце 1-го тыс. на территории современной Удмуртии появились прототипы традиционных форм народной архитектуры (куа, корки, кеносы), которые отличались выразительными объёмами, рациональностью планировки, органичность сочетания с природным окружением. Позже народная архитектура осложнялась в композиционном и декоративном плане. С середины XVI века, когда на территории Прикамья стали появляться первые русские деревни, удмурты активно стали перенимать новые строительные, планировочные и орнаментальные решения. В последние столетия ансамбль крестьянской усадьбы достиг совершенства композиции.

 

Предки современных удмуртов. Формирование типов поселений

Удмурты как этнос сформировались в бассейне Вятки и Чепцы на основе древнейшего населения, создавшего ананьинскую и пьяноборскую культуры I тыс. до н. э. и первых веков н.э. В первые века нашей эры произошло обособление и выделение более узких племенных групп из общего конгломерата обитавших здесь угро-финских племен.

В IV—VI вв.н.э. в эпоху Великого переселения народов приток скотоводческих племен из южноуральских и волжских степей на Камское левобережье вызвал частичное перемещение древнего населения в бассейне Вятки и Камы. Именно в этот период и несколько позднее, в VI—VII вв. по Чепце, Кильмезю, Ижу и Вале возникли поселения, жителей которых, потомков носителей пьяноборской культуры, можно считать предками современных удмуртов.

Ижевский могильник

В IV-V вв.н.э. огромное количество самых различных племен и племенных союзов двинулось из-за Урала на европейские просторы. Самым опасным из них был племенной союз хунну (гуннов), которые шли, задевая южные удмуртские земли. Под их давлением на территорию Удмуртии с территории современных Башкирии и Татарии отошли группы племен мазунинской археологической культуры (преемницы пьяноборской культуры). Человек появился на территории современного Ижевска.

Следы древнего поселения IV-V вв. («Ижевский могильник») обнаружены в июле 1957 г. на Вшивой горке (территория современного Дворца творчества юных). Могильник был расположен между двух оврагов. На месте одного сейчас расположены трамвайные пути, а второй, в котором бил ключ, был завален во время строительства Дворца пионеров. Ученые предполагают, что городище располагалось на месте улицы Милиционной. Обычно могильник устаивали недалеко от жилого пространства (на высоком месте, расположенном выше по течению реки, чтобы предки могли видеть, как живут их потомки), само селение также располагали на возвышенности (языковидной формы высокий мыс (10 м) Вшивой горки господствовал на местности, с его площадки была видна вся близлежащая округа). По оценкам специалистов, одновременно на территории поселения жили примерно 60-70 человек. Поселение просуществовало до середины 5 века. После этого времени племена покинули это место. Находки из Ижевского могильника показывают, что контакты жителей были весьма широкими. Об этом свидетельствует древнеримская монета императора Марка Аврелия Александра Севера, царствовавшего с 222 по 235 гг. Чеканку её датируют 223 годом, состояние ее было достаточно хорошим, она не была затерта от долгого обращения, то есть вполне могла попасть к нам вскоре после своего производства.

Карлутские городища

Ещё один памятник мазунинской культуры IV—V вв. на территории города – «Карлутские городища». Само название речки - Карлутка (удм. кар – «город», луд – «поле») вероятно, происходит них.

Две крепости стояли на берегах речки Карлутки (район санатория «Металлург»). Первая площадью 0,25 га, вторая 1 га. Располагались на самом высоком холме современного Ижевска над широкими в то время лесными и водными просторами. Интересна сама стратегическая задумка этих сооружений - именно их сдвоенность, которая затрудняла возможности противника при осаде. Потому что обе крепости находились друг от друга в убойном для стрел пространстве (чуть более ста метров друг от друга) и атакующие непременно подставляли открытыми свои спины для обстрела со стороны защитников соседней крепости. К тому же, при нападении на одну из них защитники соседней всегда могли прийти на помощь и ударить в тыл нападающим. Все это говорит о высоком уровне развития военного искусства.

Оба Карлутских городища представляли из себя деревянные крепости, которые были защищены бревенчатыми стенами, валами и рвами. Помимо того, древние строители умело использовали и особенности естественного рельефа местности — обе крепости были защищены еще и глубокими обрывами, которые вели к речному руслу.

По этой территории наиболее легко захватчики могли передвигаться по рекам и вдоль них. Потому обе крепости, по-видимому, были предназначены для контроля над одним из водных путей. Река Карлутка, как и Иж, с которым она соединялась через Позимь, была в те давние времена не только богатой промысловой факторией, но и удобной дорогой сквозь непроходимую тайгу. Это был и путь на судоходную Каму, а дальше — на Волгу.

 

В X—XIV вв. поселения предков северных удмуртов были сосредоточены на территории современного Глазовского района (городища Дондыкар, Гурьякар, Иднакар и др). Предки южных удмуртов в этот период обитали по течению Камы и ее притоку Ижу, отчасти по рекам Вале и Кильмезю.

Городища, в которых жили предки удмуртов, были укреплены валами и рвами. Укреплённые поселения назывались кар («гнездо»). Во главе управления стоял совет старейшин, куда входили представители наиболее влиятельных родов; при решении важных вопросов созывалось народное собрание — кенеш, в котором принимали участие взрослые мужчины-воины.

Городище Солдырское I (Иднакар)

Городище Иднакар (удм. «городище Идны») — археологический памятник федерального значения, средневековое городище IX—XIII веков, памятник чепецкой археологической культуры. Основная масса жителей городища была пермоязычной, то есть находилась в ближайшем родстве с предками современных удмуртов и коми. Есть основания считать, что на Иднакаре жили и древние русы и волжские булгары.

Городище расположено в 4 км от Глазова на высоком мысу (гора Солдырь), образованном слиянием рек Чепца и Пызеп. Его площадь составляет 4 га.

О возникновении Иднакара рассказывает удмуртская легенда о богатыре Донды и его сыновьях, которых звали Идна, Гурья, Весья и Зуй. Эта легенда относительно позднего происхождения (не ранее XVI в), поэтому отношения к реальной истории Солдырского городища не имеет. Происхождение эпонимов Идна (Игна, Иднать), Гурья, Весья, Зуй является русским. Это удмуртизованные русские имена Игнат, Гурий, Вася, Зуй.

Городище было довольно крупным ремесленным центром, окружённым сельскохозяйственной и промысловой округой. На высоком уровне находилось кузнечное ремесло. Широких масштабов достигло местное производство керамики. Городище имело тесные торговые связи с соседними районами (посредством реки Чепцы), а также с Волжской Булгарией.

На городище существует три линии укреплений. Первая линия была создана в конце IX века. Она представляла собой вал и ров, причём склоны вала были дополнительно укреплены жердями, что значительно повышало его оборонительные возможности. По мере роста городища была создана вторая линия укреплений, а первая со временем разрушилась и была заселена. Позже была создана третья линия укреплений для защиты источника воды.

Городище обладало самыми высокими фортификационными качествами среди всех исследованных городищ по реке Чепце. Кроме того, оно располагалось на чрезвычайно удобной в фортификационном смысле и господствующей высоте района, округа городища просматривалась на десятки километров. Всё это говорит о стратегическом значении данного городища. Однако нет больших оснований считать его каким-то политическим или религиозным центром, а тем более «столицей древних удмуртов». На городище не обнаружено никаких следов крупного жилища правителя. Также не обнаружено следов военного гарнизона. А о государственности праудмуртов в IX—XIII веках не может идти и речи.

В XIII веке городище было захвачено и сожжено (возможно, монголо-татарами).

 

Примерно в XII—XIII вв. у населения Прикамья шел процесс распада родового строя. Стали выделяться отдельные семьи, которые селились в открытых, не укрепленных селищах – гуртах.

Распад родовых отношений у удмуртских племен протекал далеко не равномерно. Так, на Чепце и Каме население жило в своих родовых гнездах — укрепленных городищах — вплоть до XIV в., на Вятке городища были покинуты в XIII в., а на Камском правобережье, в районе устья р. Вятки,— еще в XII в. Такая неравномерность объясняется степенью воздействия на отдельные родоплеменные группы удмуртов со стороны Волжско-Камской Булгарии и княжеств Северо-Восточной Руси. Удмурты, жившие на пограничной с булгарами территории, под натиском последних зачастую оставляли свои городища и переселялись на север в глубь лесов. Одно из таких городищ, известное под названием «Чертово Городище» (Елабуга), булгары превратили в свой укрепленный форпост.

Связи между удмуртскими племенами и славянами прослеживаются с IX—XIII вв. С укреплением в XII в. Владимиро-Суздальского княжества на северо-восток начали проникать русские. В конце XIII - начале XIV в. удмурты стали данниками татаро-монголов. На территории Удмуртии татары создали феодальные княжества, которые сохраняли свою независимость вплоть до разгрома Казани, а фактически значительно дольше. Южная часть Удмуртии была особой административно-податной единицей — Арской даругой.

К концу XV в. почти у всех удмуртских племен распад родового строя завершился. Примерно с этого времени можно говорить об удмуртах как о сложившейся народности.

 

Поселения

Удмурты жили воршудами (воршуд – объединение родственников по материнской линии, у каждого из кворшудов было свое название, зачастую символизирующее тотем-оберег данного рода; в качестве тотема могли выступать определенные животные, птицы, деревья, например – Гондыр (медведь), Юсь (лебедь), Бадяр (клен), либо имена тотемных предков (Можга, Пурга). Удмуртское поселение отличалось свободной, гнездовой планировкой. Кучевой тип поселения, обусловленный возникновением деревень из жилых построек разросшейся группы родственников, был характерен для удмуртской деревни до сер. ХIХ в. Со второй пол. ХIХ в. происходит постепенный переход от беспорядочной застройки к уличной. Но еще в 1884 г. А. О. Хейкель, побывавший в удмуртском с. Цыпья, отмечал, что ворота и заборы в усадьбах отсутствуют, а дома и хозяйственные постройки стоят совершенно открыто на улице, имеющей протяженность около версты.

В исторических источниках упоминаются следующие виды поселений удмуртов: деревня, починок, выселок, село. Наиболее древними по происхождению были деревни, которые еще в понимались не только как поселения, но и как комплекс земельных угодий. Деревни (гурт), как правило, располагались вблизи рек, родников и ручьёв, текущих в логах и оврагах.

Для удмуртских поселений в прошлом характерно наличие общественных строений: общинных складов с резервными запасами зерна, родовых святилищ. У реки в ряд стояли бани (мунчо), общие на 3-4 семьи каждая, в некотором отдалении от усадеб располагались гумна. Общими были и колодцы.

 

Для выпора места строительства приглашали туно (знахаря, шамана), который проводил обряд гадания. Обычно исходили из практических соображений: место должно быть сухим, светлым, защищенным естественным рельефом от северных ветров, близко к дому должна быть вода: река, озеро, родник или колодец (старались селиться, чтоб вода была вкусная, нередко в деревне был свой ческыт ошмес (вкусный родник). Чтобы найти место для колодца, туно рано утром ложился на землю и глядел на восходящее солнце, и там, где он видел над землёй слабое мерцание воздуха, копали колодец. Место для колодца выбирали в летнюю сушь, чтобы наверняка найти большой запас воды. Место, для дома должно находиться недалеко от леса, иметь рядом поле или поляну под огород. На самом берегу рек дома старались не ставить, чтобы не загрязнять воду стоками со скотного двора и чтобы не затопило в разлив.

После выбора участка для строительства, туно при помощи гадания и заговоров указывал место, где встанет дом. Иногда площадку для строительства дома определяли по месту отдыха быка (символа плодородной силы). Никогда не строили дома на болотах и дорогах.

 

Серией обрядовых действий сопровождался и непосредственный процесс строительства. При закладке дома удмурты втыкали в середину будущего сруба рябиновую палку, которая должна была охранять дом от порчи (рябина также была символом плодородия). После основания дома на третье бревно венца хозяин клал деньги – символ богатства и благополучия.

Во время строительства дома широко бытовал обычай устраивать помочи (веме). На помочи собирались родственники и ближайшие соседи. В них участвовали мужчины и женщины, молодёжь и подростки. Веме – форма крестьянской взаимоимопомощи, игнорировать которую считалось предосудительным. Взаимное общение помочан позволяло обмениваться опытом, обучать подрастающее поколение, достигать взаимопонимания, облегчало труд, призвано было найти оптимальный вариант для той или иной трудовой операции. Хозяева угощали помочан праздничным ужином.

 

Строительные материалы

Удмурты предпочитали строить дома из сосны и ели. Их длинные, ровные стволы хорошо ложились в сруб, плотно примыкая друг к другу, большое количество содержащихся в них смол препятствовало скорому гниению. Такие дома хорошо удерживали тепло.

Выбор деревьев в лесу регламентировался множеством правил, нарушение которых могло привести к тому, что дом начинал приносить несчастья. Для сруба нельзя было брать священные деревья и старые – по поверью они должны умереть в лесу своей смертью. Нельзя было использовать сухие деревья, считающиеся мертвыми, но еще большее несчастье могло случиться, если в сруб попадет «буйное дерево», выросшее на перекрестке дорог, – по поверьям, оно может разрушить сруб и задавить хозяев. Лучшим временем для заготовки древесины на строительство дома считалась зима, так как в хвойных деревьях в это время накапливается смола.

Для тепла пазы между бревнами прокладывались мхом и паклей. Очень важно было соблюсти совместимость растений, поэтому для дома из еловых бревен мох собирали в ельнике, а из сосновых – в низинах соснового бора.

 

Святилища

Реализация языческой обрядовой жизни удмуртов осуществлялась в особых местах. Из всего многообразия молитвенных мест выделяют основные: куала и Луд.

Куала – особая ритуальная постройка. Большие куа (удм. бадзым куала) были рассчитаны на несколько семей, целый род (воршуд). Обычно они стояли во дворе жреца или в лесу. Моления в большой родовой куале проводились 3—4 раза в год.

Луд – священная роща (Кереметь – южные удмурты, восяськон чачча – северные удмурты). Роща обычно венчала какой-нибудь холм неподалёку от речки. Рощи, в которых молились несколько деревень, назывались Быдзым Луд (великий, большой Луд). Луд представлял собой огород квадратной формы со стоящим в левом углу восточной стороны толстым обрубком дерева. Среди огорода устроен очаг для парки жертвы и сжигания частей ее. Вход в Луд оформлялся в виде небольших ворот (капка). Иногда внутри Луданаходились луд-куала. Главными святынями Луда считались зола жертвенного костра, жертвенный стол, а также короб с ритуальной посудой и, конечно, сама роща с каждым ее деревом, которое считалось священным. Рощи огораживались, в них соблюдалась величайшая чистота. Посещать огороженную территорию имел право только жрец святилища — керемет кузё (хранитель керемета) и его помощник. Святилища посещали в строго определенное время, в остальных случаях ходить туда не рекомендовалось или даже запрещалось. Сакральностью обладали и те святилища, которые были давно заброшены. Удмурты старались предупредить своих детей о местоположении подобных мест.

 

Жилище

Жилищем удмуртов в прошлом служил древний тип постройки, известный многим финно-угорским народам, называемый удмуртами куа (шалаш) (использовалась до XIV-XV вв.) В древности куа сооружалась из веток и коры. Позднее стали строить из бревен (кор). Отсюда название срубного жилища - коркуа, или корка (бревенчатый шалаш).

В позднее время жилище состояло из нескольких строений: изба (корка), клеть (кенос), сени (корказь), молитвенная постройка (куа, куала), коровник (скал гид), овчарня (ыж гид), навес для дров (лапас, липет ул), погреб (йогу).

Выносить жилые дома к улице начали во второй половине XIX в. – с распространением уличных форм селений. Строения усадьбы располагались чаще всего П-образно, образуя просторный открытый двор (гидкуазь). Двор устраивали преимущественно с южной стороны усадьбы. В северных районах встречается одно- и двурядная связь, иногда и с крытым двором. У южных удмуртов встречались усадьбы, в которых хозяйственные постройки были разбросаны вокруг избы.

Уличная сторона двора замыкалась воротами и бревенчатым забором. Конструктивную основу ворот составляли массивные врытые в землю столбы, на которые навешивались тесовые полотнища, перекрывавшиеся двускатной крышей (под ней хранили сеноуборочный инвентарь). Встречались и многостворчатые ворота, объединенные одной крышей, хотя практически использовались только две створки и одна калитка, остальные выполняли лишь декоративную функцию. Народные мастера выработали также специфическую форму ворот - срубные ворота с выступающими по бокам бревенчатыми срубами-опорами, в середине которых делалась прямоугольная или овальная выемка с декоративной колонкой. Удмуртские ворота, однако, несмотря на свою монументальность, не были призваны изолировать жизнь двора от внешнего мира, в них отсутствовали запоры, а примыкающее ограждение делалось из жердей или низкого заплота.

 

Удмуртская изба — двухкамерная постройка, состоящая из собственно избы (корка) и холодных сеней (корказь).

Основанием дома служили «стулья» (пуклё) - сосновые, еловые или дубовые чурбаки или камень-плитняк, ставившиеся под углы и под центр бревен первого венца. В ранний период дома ставились без фундамента: первый венец, обмазанный смолой, укладывался непосредственно на грунт. Избы строились одноэтажные. В северных и центральных частях Удмуртии они строились на более высоком подклете, чем у южных. Внутри подпола (гулбеч) вдоль стен сооружалась завалинка (мудэт), которая предохраняла подполье от промерзания. Пол (выж) и потолок (вöлдэт) укладывались по направлению от входной двери к противоположной стене; они изготовлялись из толстых плах, тёса или полубрёвен. Двускатная тесовая крыша (липет) ставилась на самцах. Сверху крыша укреплялась охлупнем из выдолбленного бревна, которое привязывалось веревкой к князевой слеге. Встречалось крепление крыш гнетом – рамой из двух жердей, концы которых скреплялись доской с двумя отверстиями. Снизу крыша поддерживалась потоками и курицами.

Особенностью удмуртского жилища является отсутствие резных наличников, которые не украшались и представляли собой гладкую обкладку.

Справа, реже слева от входа, располагалась глинобитная печь (гур). Печь предназначалась только для выпечки хлеба, а пищу готовили на очаге, который располагался слева или справа от устья печи на глинобитной подушке (учог; с подвесным котлом, северные районы), либо был встроен в объем печи (с вмазанным котлом, южные районы). По диагонали от печи — красный угол (торо сэрег); там стояли стол (ж ок) и стул (лукон) для главы семьи или почетного гостя, вдоль стен тянулись широкие лавки (зус), над ними полки (жажы). На кухне висел или стоял шкаф (капа) для посуды. Спали на нарах (паськыт зус) и полатях (сэндра).

Внутри изба не имела перегородок, однако отдельные углы, по обычаю, закреплялись за женатыми членами семьи, здесь располагались их нары, здесь же они могли принимать гостей. У северных удмуртов дом не разделялся на мужскую и женскую части; у южных удмуртов пространство перед печью, хотя и не огораживалось, называлось женской половиной.

Убранство жилища составляли настенные ковры, тканые и декоративные полотенца (кузькышет, чушкон чалма), сундуки (шобрет, куэмгын).

 

Кенос – кладовая, летнее неотапливаемое жилище (использовалось с апреля по октябрь). Количество их в хозяйстве составляло 2-3, а иногда и более. Конструкция кеноса имела удлиненную форму, тесовую двухскатную крышу, галерею с фасадной стороны, которая настилалась на выпуски бревен боковых стен и поддерживалась резными колоннами-столбами. На галерею вела внешняя лестница, поднимались по которой на второй этаж. Первый этаж использовался для хранения продуктов, второй предназначался для хранения одежды, а в летнее время служил жильём.

Кенос может стоять в одну линию с корка, соединяясь с ней в одно целое через сени. Довольно часто кеносы располагаются также перпендикулярно дому. До сер. XIX в. они чаще всего свободно, без каких-либо правил размещались по территории усадьбы.

Кеносы часто ставились параллельно корка и выходили торцом на улицу. Ритмично повторяющиеся сплошные бревенчатые торцы кеносов придают застройке деревенской улицы монументальность и своеобразную суровость.

Для освещения второго этажа кеноса устраивалось волоковое окно. Кеносы рубились из мощных, округлых, тщательно отделанных брёвен. Пол и потолок делали из аккуратно подогнанных друг другу широких досок из пихты и сосны. Вдоль одной или двух стен устраивались деревянные нары, занавешивавшиеся пологами, а вдоль других стен подвешивались жерди для одежды. Жилое помещение могло разделяться бревенчатыми, дощатыми или холщовыми перегородками по числу брачных пар в семье. Традиционно женщины были полновластными хозяйками в клети, мужчины не могли туда войти без разрешения.

 

Куала - место отправления семейного культа, а также летняя кухня. Малые куа размещались в каждой усадьбе и были рассчитаны на одну семью (покчи куала). По конструктивному устройству дворовая куала представляла собой квадратную в плане постройку. Размеры куалы составляли примерно 5 × 5 м (5 м ≈ 7 аршин; 7 сакральное число у многих народов, которое являлось суммой слагаемых пространственной структуры мира - тройное членение по вертикали (верхний, средний и нижний мир) и четверичное по горизонтали (север, юг, запад, восток).

Куа строилась квадратная в плане, с несомкнутой крышей на самцах, один скат которой был длиннее другого и нависал над ним, защищая от дождя и не препятствуя выходу дыма. Крыша куа укреплялась гнётом – рамой из двух жердей, концы которых скреплялись доской с двумя отверстиями. В куа вела низкая, открывавшаяся внутрь дверь. Пола, потолка, окон в куа не было. В середине из камней складывался открытый очаг, над которым на деревянном крюке висел котел. Очаг, зола в нём и цепь считались священными. Крепление котла следующее: в торцевые стены врубались две балки, шедшие параллельно боковым стенам и снаружи выступающие за плоскость стены. На эти балки подвешивалась жердь (ошон) за которую крепился котел. При этом ошон могли свободно по балкам перемещать вдоль куалы.

Вдоль стен стояли лавки, а в левом переднем углу и у двери - столы. В переднем углу сооружалась полка (мудор, букв, «край» или «центр Земли») для семейной святыни - воршудного короба, короба с посудой для жертвоприношений и особой доски для подношений. В воршудном коробе, по традиционным представлениям удмуртов, обитает воршуд — дух-покровитель рода. В коробе, как правило, хранятся: беличья шкурка, перевязанная красными нитками; крылышко или хвост рябчика; несколько перьев тетерева; кусок специального жертвенного ржаного хлеба; кусочек дерева. В семейной куале производилось до 70 молений в год.

 

Гид – хлев, – двухэтажное срубное бревенчатое сооружение с двускатной крышей земляным полом. Второй этаж хлева (сенник) использовался для хранения сена, которое завозили по взвозу, расположенному с торца здания. На пол стелили солому, чтобы скоту зимой было теплее. Для мелкого рогатого скота и птицы срубали обычно отдельные постройки. Перед хлевами были закрытые или открытые скотные дворы.

 

Мунчо – баня, – представляла собой невысокое срубное сооружение, в пять-шесть бревен-венцов на земле без фундамента. Одно- или двускатная крыша покрывалась лубом, корьем. На чердаке хранились веники. Пол чердака заваливали слоем земли для сохранения тепла. Бани были, как правило, без предбанника. Иногда перед самым входом устраивали небольшой заслон от ветра, снега или дождя из покато прислоненных к стене бревен или жердей. Изредка предбанник состоял из двух бревенчатых стен, примыкавших к стене бани, без крыши или с односкатной крышей. Внутри у входа сооружалась печь-каменка без дымохода. На печи в котле грели воду. Воду нагревали и в деревянных чанах, опуская туда горячие камни. Вдоль стен пристраивали лавки, на которых стояла деревянная банная утварь. Ближе к печке располагали высокие и широкие нары-полки, на которых парились.

 

Мельницы

Строили водяные мельницы двух типов. Более древние мельницы — мутовки. Для них не требовалось больших запруд, они вращались течением реки. Но уже в XVIII в. стали строить мельницы с запрудой и наливным колесом. Их могли строить лишь состоятельные семьи. Владельцы мельниц обслуживали жителей округи и брали за помол мукой или деньгами.

Массовое распространение ветряных мельниц на территории Удмуртии произошло в конце XIX – начале XX века.Внутри ветряной мельницы три яруса. На самом нижнем ярусе установлены жернова из песчаника: нижний (ленивец) был неподвижен, верхний (бегунок) крепился к вертикальному валу и вместе с ним вращался. Над жерновами устанавливался большой короб конусообразной формы для засыпки зерна, которое попадало в него через деревянную трубку (сыпец) со второго этажа. Поступление зерна регулировалось задвижкой. Под коробом подвешивалось небольшое корытце в виде совка. Из короба зерно попадало в это корытце, а оттуда равномерно струйкой ссыпалось в сквозное отверстие верхнего жернова и размалывалось. Равномерность поступления зерна из корытца в жернов обеспечивалось палкой, которая одним концом крепилась рядом с корытцем к коробу, а другой ее конец был свободно опущен на жернов. При вращении жернова палка приходила в движение, равномерно подталкивала корытце. На внутренних рабочих сторонах обоих жерновов вырубались насечки. Крупный, мелкий помол регулировали верхним жерновом – бегунком. Его поднимали, опускали. При интенсивной работе мельницы жернова изнашивались довольно быстро. Насечки, нанесенные на жернова, необходимо было рубить заново каждый месяц. Под шатром на третьем ярусе устанавливалось тормозное устройство и механизм, приводящий в движение вертикальный вал.