Мы начинаем рассмотрение совершенно ясного случая языкового изменения с наблюдений в реальном времени. В 1933 году Гай Лоуман обнаружил самые первые следы централизации дифтонга /аw/; замеченное изменение состояло в продвижении /аw/ вперед — от [аU] к [æU]. В 1961 г. сопоставимая группа информантов — старших представителей восьмого поколения американцев («янки») из тех же деревень произносила /аw/ уже с совершенно явной централизацией. Таким образом, мы можем говорить о языковой переменной (аw)[12].
Для решения проблемы перехода необходимо было тщательно изучить распределение форм в рамках видимого времени, а именно по возрастным уровням нынешнего населения[13]. Первым шагом анализа было составление шкалы дискретных значений переменной[14]:
Показатель централизации получается из этой шкалы в результате усреднения числовых значений, приписанных каждому варианту. Так, (аw)-00 означает отсутствие централизации, а (аw)-3.00 — устойчивую централизацию на уровне [əU]. Этот способ подсчета был применен в ходе работы с 69 информантами, причем считалось каждое слово в котором встречалось (аw). Первый этап решения проблемы перехода состоит в сопоставлении средних значений переменной (аw) в этих опытах с возрастной группой информантов. В таблице 1 ниже первые три столбца показывают устойчивую корреляцию этих параметров, состоящую в том что показатель централизации для четырех последовательных возрастных групп регулярно возрастает.
Таблица 1 имеет общий характер; она обобщает много разных типов говорящих и много различных тенденций произнесения (аw).
Рис. 1 отражает более детальную картину перехода для критической подгруппы. Здесь показано процентное распределение лексем у восьми лиц в возрасте от 92 до 31 года.
На горизонтальной оси откладываются четыре возможных значения переменной (аw). На вертикальной оси – проценты лексем с соответствующим вариантом произнесения (аw). Словник разбит на две части, которые рассматриваются по отдельности: сплошной линией представлены слова, в которых за (аw) следует глухой шумный согласный, например: out, house, about, mouth; пунктирной линией представлены все остальные слова (в частности слова, оканчивающиеся на носовой согласный, например, town found, а также слова без конечного согласного, например: now, how и т. д.)[15].
Первая диаграмма (1-а) представляет не одного человека, а сложение результатов четырех информантов Лингвистического атласа, опрошенных в 1933 г. Здесь обнаруживаются лишь самые слабые следы централизации. На второй диаграмме, 1-b, представлен самый старый из информантов 1961 года, мужчина 92 лет. Средний возраст информантов Лингвистического атласа — 65 лет. Мистеру X. X. старшему в 1933 г. было 64 года, так что он относится к той же самой возрастной группе. Его профиль централизации весьма похож на профиль информантов Атласа (см. 1-а). Диаграмма 1-c представляет результат опроса 87-летней женщины; у нее обнаруживается лишь очень незначительное увеличение централизации. Диаграмма 1-d, характеризующая произношение мистера Э. М. 83 лет, обнаруживает небольшой, но вполне различимый рост употребления варианта (аw-2). Мистер X. X. младший (диаграмма 1-е) значительно моложе: ему 61 год, это первый представитель следующего поколения, поскольку он является сыном мистера X. X. старшего. У него наблюдается существенное увеличение централизации для обоих классов слов, причем нормой является вариант (аw-1). Диаграмма 1-1 (мистер Д. П., 57 лет) обнаруживает отчетливое различие между словами, оканчивающимися на глухие шумные, и всеми остальными. Пер- вые начинают тяготеть к норме (аw-2), а вторые — к (аw-1). Этот процесс заходит еще дальше в речи мистера П. Н. (52 года), у которого обнаруживается идеальное дополнительное распределение. Перед глухими смычными /аq/ имеет аллофон, который почти всегда звучит как (аw-2), тогда как перед всеми другими конечными /аq/, как правило, вообще не подвергается централизации. В этом случае общих контекстов у разных вариантов (аw) нет. Наконец, в диаграмме 1-h, представляющей самую крайнюю степень централизации, мы видим еще более строгое разделение; эта диаграмма отражает произношение мистера Э. П. (31 год), сына мистера Д. П. (диаграмма 1-f).
В правой части рис. 1 приводится действительное число обследованных лексем и суммарный показатель централизации для каждого из восьми случаев. Следует заметить, что (аw) встречается примерно в 3 раза реже, чем (аy), и потому для выявления закономерности не требуется большого числа наблюдений. Закономерность выявляется благодаря целенаправленному подбору информантов, а также благодаря правильности методов извлечения и представления данных.
Все восемь диаграмм рис. 1 представляют максимально однородную группу населения. Все это янки, принадлежащие к числу исконных поселенцев острова; все они связаны различными родственными отношениями, многие принадлежат к одной семье; все одинаково относятся к своему острову. Все они получили деревенское воспитание и все, за одним исключением, были плотниками или рыбаками. Таким образом, последовательное развитие централизации может, служить идеальной моделью звукового изменения, как его понимали младограмматики, осуществившегося на протяжении двух поколений.
Проблема контекста решалась прежде всего сопоставлением эксплицитно связанных друг с другом переменных (аy) и (аw), то есть изменение (аw) рассматривалось как включенное в систему восходящих дифтонгов. Атлас фиксирует для 1930-х годов некоторую, хотя и умеренную, степень централизации; таким образом, нам известно, что централизованные формы дифтонга (ау) предшествовали подъему (аw). Последняя колонка табл. 1 показывает тесную связь между двумя переменными, причем дифтонг (ау) сначала идет несколько впереди, но затем уступает первенство дифтонгу (аw). Та же картина повторяется при сопоставлении переменных, с рядом независимых внеязыковых факторов –рода занятий, образования и географического положения информанта, а главное – этнической группы, к которой он принадлежит. Существенные различия в сроках перехода для разных подгрупп позволяют предложить следующее решение проблемы контекста:
Централизация (аw) была частью более общего изменения, которое началось с централизации (ау). На начальной стадии процесса произошла умеренная централизация (ау), которая была, видимо, местным рецессивным признаком, унаследованным от первых поселенцев острова. Усиление централизации (ау) началось в сельских общинах рыбаков-янки, ведущих свой род непосредственно от этих первых поселенцев. Отсюда централизация распространилась на жителей той же этнической группы с другим родом занятий и живущих на других территориях. Переменная (аw), по структуре симметричная (ау), начала обнаруживать сходные тенденции уже на ранней стадии процесса. То же изменение было воспринято соседней группой индейцев в Гей Хеде и поколением позже распространилось на большую группу людей португальского происхождения в более давних по заселению районах острова. В этих двух этнических группах централизация (аw) пошла дальше, чем централизация (ау).
Рис. 1 заставляет думать, что мощным фактором, давшим толчок фонетическому изменению, было фонетическое окружение дифтонга (аw). Больше того, можно заметить, чтоцентрализация (ау) в поколении 1b обусловлена фонетическими факторами, аналогичными тем, которыми обусловлена централизация (ау) в поколении IIb[16]. Однако для (ау) фонетические ограничения были в следующем поколении преодолены, так что поколение II имеет единую норму для (ау) во всех фонетических окружениях. Такой конечный результат, пожалуй, говорит за то, что фонетическая обусловленность не играет существенной роли как первопричина централизации (аw), а скорее выступает как обусловливающий фактор, который может быть устранен в ходе дальнейшего развития.
Проблема оценки, решалась для о. Мартас-Виньярд путем изучения субъективного отношения информантов к жизни на острове, которое выяснялось в ходе опросов: отношение к туристам, приезжающим летом, к пособию по безработице, к работе на материке, к другим этническим группам и к людям с другим родом занятий. Все эти данные сопоставлялись со сведениями, полученными от руководителей общин, и историческими свидетельствами, а затем с языковыми переменными. Оказалось, что подъем (аw) обнаруживает корреляцию со степенью включения в основное русло жизни острова тех групп, которые раньше были из него частично исключены. Отсюда мы делаем заключение, что степень централизации (ау) и (аw) ассоциировалась, более или менее произвольно, с высоким общественным положением, причем это высокое общественное положение лучше всего можно определить как положение «коренного виньярдца». Таким образом, в той мере, в какой человек был в состоянии претендовать на статус коренного жителя Виньярда и поддерживать этот статус, он усваивал прогрессирующую централизацию (ау) и (аw). У сыновей, которые зарабатывали на жизнь на материке и потом возвращались на остров, уровень централизации делался даже выше, чем был когда-то у их отцов. Но когда виньярдец отказывался от мысли жить и работать на острове, он утрачивал также и централизацию и возвращался к стандартным нецентрализованным формам.
Решение проблемы оценки – это установление социальной значимости измененной формы, иначе говоря, нахождение функции, которая на формальном уровне является прямым эквивалентом значения формы на содержательном уровне. В описываемых нами процессах функция /ау/ и /аw/ осталась неизменной. Ясно, что существенными факторами в механизме изменения являются некогнитивные функции, выполняемые этими фонологическими элементами. Это заключение может быть перенесено на многие другие случаи более сложных изменений, в которых совокупным результатом является радикальное изменение когнитивной функции. Звуковое изменение, наблюдаемое на о. Мартас-Виньярд, не привело к фонологическому изменению, то есть к слиянию или расщеплению единиц, различных по значению (когнитивной функции). Между тем многие из изменений, наблюдаемые в Нью-Йорке, привели к такого рода слияниям и расщеплениям на фонологическом уровне[17]. Одно из таких изменений — подъем (оh) — гласной в словах law, talk, off, more и т. п.; этот процесс мы используем для иллюстрации некоторых аспектов механизма языкового изменения, не релевантных для простого случая звукового изменения на о. Мартас-Виньярд.
Подъем (оh) в Нью-Йорке
Прямой подход к решению проблемы перехода был в случае данного языкового изменения невозможен. Хотя в материалах Лингвистического атласа спорадический подъем (оh) зафиксирован довольно давно, нью-йоркские информанты Атласа не подбирались достаточно систематически, чтобы эти данные можно было сопоставлять с нашими данными 1963 г[18]. Далее, сплошное сопоставление значений этой переменной у старшего и младшего поколений не позволяет говорить о четкой и регулярной прогрессии, как в случае переменной (аw) на о. Мартас-Виньярд. Можно думать, что причина этих осложнений в том, что среди жителей Нью-Йорка наблюдается довольно сильная тенденция к варьированию стилей речи, а также в разнородности населения в смысле социально-экономической и этнической принадлежности. Таким образом, в данном случае проблему контекста пришлось решать до проблемы перехода.
Переменная (оh) входит в систему долгих гласных и нисходящих дифтонгов исконной речи жителей Нью-Йорка, которая полностью лишена согласной /r/, то есть диалекта, в котором конечная и предконсонантная /r/ не встречается в качестве консонантного глайда. Таким образом, (оh) употребляется, с одной стороны, в словах law, tаlk, broad, caught, off, а с другой — в словах more, four, board и т. д. Для вычисления показателя мы различали пять значений переменной (оh), которые кодировались следующим образом[19]:
Числовой показатель (оh) получался в результате подсчета и усреднения значений переменной, встречающихся в данном отрезке речи, и умножения их на 10. Так, последовательному использованию варианта (оh-2) соответствовал бы показатель (оh)-20; последовательному использованию (оh-4) – показатель (оh)-40.
Для описания нью-йоркской речи использовался метод выделения набора контекстных стилей в речи каждого информанта; средний показатель вычислялся для каждого стиля в отдельности. Была проделана работа по составлению достаточно представительной выборки городского населения; для этого была использована обычная методика наблюдения, и для каждой подгруппы этой выборки были вычислены значения показателя, отдельно для каждого стиля. Проблема контекста решалась путем сопоставления пяти значений переменной между собой и затем с другими элементами языковой системы; далее путем сопоставления со стилистической разновидностью речи, в которой они были засвидетельствованы, а также с независимыми переменными – социально-экономическим положением (род занятий, образование, доход), полом, этнической группой и возрастом информанта[20].
Корреляция переменной (оh) с социально-экономическим положением информанта означает, что неравномерное распространение (оh) среди населения, взятого в целом, отчасти объясняется тем, что изменение затронуло еще не все классы и слои. Рис. 2 представляет собой диаграмму стилистической стратификации переменной (оh), на которой переходный характер переменной (оh) может быть виден в синхронном разрезе. Горизонтальная ось соответствует десяти социально-экономическим уровням, использованным при данном анализе; эти уровни могут быть неформальным образом сгруппированы в более крупные объединения, условно называемые низший класс, рабочий класс, нижние слои среднего класса и высший слой среднего класса. На вертикальной оси откладываются значения среднего числового показателя: малые значения переменной (ор), представляющие более высокие, узкие варианты произношения гласных, находятся наверху; большие значения, соответствующие более открытым вариантам произношения гласных, находятся внизу. Числовые показатели каждой социально-экономической группы приводятся отдельно для каждого стилистического контекста; значения, соответствующие одному контексту, соединены между собой отрезками прямой линии.
Рис. 2 показывает, что (оh) не является существенной переменной для представителей низшего класса, у которых эта переменная никогда не принимает особенно больших значений и не обнаруживает никакой стилистической стратификации.
У информантов из рабочей среды подъем (оh) находится на довольно продвинутой стадии: в непринужденной речи гласные очень высокие, но в более официальных стилях стратификация слабая; наблюдается некоторая тенденция к крайним, гиперкорректным значениям (оh-4) и (оh-5). В нижних слоях среднего класса изменение доходит до самой развитой стадии, которая характеризуется использованием высоких значений переменной в непринужденной речи и крайне сильной стилистической стратификацией. Наконец, в высшем слое среднего класса изменения во всех отношениях более умеренны, чем в средних; общим является лишь характер стилистической дифференциации вариантов.
Этническая принадлежность жителей Нью-Йорка еще более существенным образом определяет употребление (oh), чем социально-экономическая. На рис. 3 показаны различия в употреблении (оh) лицами еврейского и итальянского происхождения в непринужденной речи. Во всех слоях населения, за исключением высшего слоя среднего класса еврейская группа использует более высокие варианты (оh)[21].
Табл. 2 показывает, что нью-йоркцы еврейского и итальянского происхождения участвуют в подъеме (оh), но максимум подъема достигается довольно рано для еврейской группы и позже для итальянской. Таким образом, для каждой этнической группы решение проблемы перехода должно быть своим.
Решение проблемы перехода для итальянской группы видно из рис. 4. Вычисление значений не вполне достоверно поскольку на значение переменной влияют социально-экономическая принадлежность, пол и другие факторы Тем не менее имеется устойчивая тенденция к движению вверх – от самых старых людей (в правой части диаграммы) к самым молодым (в левой). В пределах имеющейся у нас выборки жителей Нью-Йорка это максимально точное решение проблемы перехода[22].
Для решения проблемы контекста необходимо включить в рассмотрение сложную сеть корреляций (оh) с другими элементами языковой системы к дополнение к внеязыковым корреляциям, примеры которых приводились выше. Обнаруживается, что переменная (оh) последовательно включается в подсистему долгих гласных и нисходящих дифтонгов; кроме того, она структурно связана с другими гласными подсистемами. Для проведения количественного, анализа этих корреляций их можно разбить на следующие пять классов.
(1) Имеется сильная корреляция между высотой (оh) и высотой соответствующего переднего нисходящего дифтонга (æh) в словах типа bad, ask, dance и др. Эта переменная возникла как результат подъема фонемы /eh/, но на очень раннем этапе эволюции нью-йоркской речи она сов-пала с /еп/, представленным в словах bared, where и т. д. Отношение между (еh) и (оh) удивительно похоже на отношение между (ау) и (аw) на о. Мартас-Виньярд. Сначала произошло повышение переднего гласного — в Нью-Йорке уже в 90-е годы XIX века,— а задний гласный последовал за ним. Подобно (аw) на о. Мартас-Виньярд, переменная (оh) по-разному реализуется в речи разных этнических групп: у лиц итальянского происхождения в нужденной речи более высоким является подъем (еh), у лиц еврейского происхождения — (оh); в молодом поколении различие устраняется в результате слияния (еh) и /ih/, (оh) и /uh/.
, и /иЬ/. непри 
(2) Переменная (оh) обнаруживает тесные связи также с более высоким нисходящим дифтонгом /uh/. Когда в непринужденной речи молодых информантов начинают появляться все более и более высокие варианты (оh), становится очевидным, что слияние (оh) и /uh/ неизбежно. Такое слияние действительно засвидетельствовано в нашей выборке — в речи представителей рабочего класса и нижних слоев среднего класса. Есть много информантов, речь которых характеризуется слиянием даже в наиболее официальных стилях, при чтении списков изолированных слов, из чего мы можем заключить, что такое слияние тем более существует в непринужденной речи. Действительно, внимательное изучение и непринужденной речи позволяет обнаружить слияние как совершившийся факт; хотя большинство слушателей, которые не осознают слияния, воспринимают гласный в beer как более высокий, чем в bear, на самом деле вне контекста эти слова неразличимы.
(3) Существует также тесная корреляция между (оh) и /аh/, долгой напряженной гласной в словах типа guard, father, car и т.д. Переменная (аh) соответствует возможности выбора между задним и центральным вариантом в словах типа hot, heart., hod, hard. Более высокие значения (оh) коррелируют с низкими и задними вариантами гласной, например в словах heard, hod, hard (последние два слова обычно омонимичны); более низкие значения (оh) коррелируют с низким центральным положением гласных в этих классах слов. Эта корреляция независима от социально-экономических и этнических групп. В то время как (оh) прочно входит в социально-языковую структуру речевого коллектива, про /аh/ этого сказать нельзя. Как языковая переменная (аh) представляется лишь функцией от высоты (оh): это чисто внутренняя переменная[23].
(4) Переменная (оh) взаимодействует также с меняющейся высотой гласной в словах boy, coil и т. д., то есть с переменной (оу), входящей в систему передних восходящих дифтонгов. Высота гласных в coil и саll в непринужденной речи, по-видимому, меняется одинаково, но в более официальных стилях речи обратная коррекция в более низкий вариант осуществляется только для (оh). Переменная (оh) несет на себе основной груз социальной значимости и является местом приложения внесистемных давлений сверху.
(5) Наконец, можно обнаружить, что и (оh) и (оу) скоррелированы с переменной (ау), которая является результатом продвижения вперед или назад первого элемента дифтонга в словах my why, side и т. д. Высокие значения (оh) и (оу) скоррелированы с задними значениями (ау), а низкие значения (оh) и (оу) – с низкими центральными значениями (ау).
Помимо этих непосредственных корреляций, имеется большое число косвенных, диффузных отношений с такими переменными, как (аw) и /ih/, через посредство которых (оh) связана со всеми другими гласными нью-йоркского диалекта. Здесь не место описывать в деталях сложное переплетение структур в языковой системе; однако очевидно, что полное решение проблемы контекста должно обнаружить, каким образом внутренние отношения языковых элементов определяют направление звукового изменения[24]. Можно представить в сжатой форме наиболее важные отношения, в которые входит переменная (оh), если использовать следующие обозначения, характеризующие структурную единицу в левой части равенства как переменную:
Проблема оценки решалась для нью-йоркского диалекта более непосредственным образом, чем для диалекта Мартас-Виньярд. Изучались неосознанные субъективные реакции информантов на каждую из переменных. Этот метод детально описан в других работах[25]; в целом можно сказать, что надежность этих тестов может быть подтверждена высокой степенью единообразия реакций, обнаруживаемых жителями Нью-Йорка, при чрезвычайно большом разбросе, который дают в этом эксперименте люди, живущие за его пределами.
Субъективные реакции на (оh) обнаруживают четкуюкартину социальной значимости этой переменной, что показано в табл. 3. Большинство информантов реагировало на (оh) таким образом, который свидетельствует об одиозном статусе высокого варианта (оh)[26]. Ранее, анализируя проблему контекста, мы видели, что у низшего класса не обнаруживается стилистической стратификации разных вариантов (оh); соответственно здесь оказывается, что низший класс не дает значимых отрицательных реакций на (оh). Прочие группы дают отрицательную реакцию на (оh) в зависимости от средней высоты (оh) в их собственной непринужденной речи и от степени стилистической стратификации в их речевых моделях. Этот результат служит хорошей иллюстрацией принципа, который действует в Нью-Йорке почти без исключений: те, кто использует наибольшее число одиозных форм в своей собственной непринужденной речи, оказываются наиболее последовательными в осуждении этих форм в речи других людей. Так, представители нижних слоев среднего класса в возрасте от 20 до 39, употребляющие максимально высокие варианты (оh) в своей собственной непринужденной речи, дали стопроцентную отрицательную оценку высокого варианта (оh). Аналогично в речи евреев и итальянцев процент отрицательных реакций пропорционален высоте (оh) в их непринужденной речи.
Такое решение проблемы оценки вряд ли можно признать удовлетворительным. Непонятно, почему та или иная группа людей переходит на все более и более крайние варианты того, что они сами считают плохим языком[27]. Дадим поэтому несколько дополнительных пояснений.
Во-первых, оказалось, что лишь очень немногие из говорящих осознают, что они сами употребляют эти осуждаемые ими формы. Им кажется, что они всегда используют только те полноценные формы, которые встречаются иногда в их отчетливой речи, когда они следят за своим произношением и при чтении списков изолированных слов. Во-вторых, субъективные реакции, полученные в наших тестах,— это только внешние оценки, то есть такие, которые соответствуют системе ценностей среднего класса. Безусловно, имеются и другие оценки, находящиеся на более глубоком уровне сознания, которые и подкрепляют исконные формы речи нью-йоркцев. Мы не производили систематических измерений этих более туманных форм, но у нас есть косвенное подтверждение их существования: это ценности, которые определяются принадлежностью к какой-то группе, дружескими узами, степенью «мужественности» варианта и т. д.
По поводу различных предпочтении для (оh) и (еh) у еврейской и итальянской этнических групп можно выдвинуть правдоподобное объяснение, основанное на механизме гиперкоррекции.[28] Влияние идиш как субстрата приводит в первом поколении англоговорящих лиц еврейского происхождения к утрате различия между огубленными и неогубленными задними гласными нижнего подъема, так что в словах cup и coffee гласные совпадают. Во втором поколении возникает реакция против этого смешения, приводящая к гиперкорректному преувеличению этого различия, так что (оh) становится высоким, напряженным и чрезмерно огубленным. Аналогичный ход рассуждений применим и к лицам с итальянским субстратом. Это объяснение тем более правдоподобно, что важная роль гиперкоррекции в механизме языкового изменения подтвердилась во многих других случаях[29].
