По­то­му что Лине по­ка­за­лось, что эту му­зы­ку мог на­пи­сать лек­тор Пла­не­та­рия.

 

(1)Лина уже пол­ме­ся­ца жила в Москве. (2)Гне­ту­щие и без­ра­дост­ные со­бы­тия в её жизни от­да­ва­лись по­сто­ян­ной болью в серд­це, окра­си­ли мрач­ны­ми то­на­ми всё её су­ще­ство­ва­ние.

 

(3)За­быть­ся было не­воз­мож­но.

 

(4)Она хо­ди­ла в те­ат­ры, и там почти в каж­дой опере, в каж­дом ба­ле­те была жиз­нен­ная драма. (5)Мир вечно раз­делён на два по­лю­са: жизнь и смерть. (6)В эти по­ня­тия, между этими по­лю­са­ми в два ко­рот­ких слова вме­ща­лось всё.

 

(7)В Тре­тья­ков­ке почти на по­ло­ви­не кар­тин изоб­ра­жа­лось что-то груст­ное.

 

(8)Од­на­ж­ды Лина пошла в зоо­парк. (9)Но и тут ей не по­нра­ви­лось: жалко было по­про­ша­ек мед­ве­дей, зады у ко­то­рых были вы­тер­ты и голы от­то­го, что они часто на потеxy людям уса­жи­ва­лись и «слу­жи­ли» за кон­фет­ку, за кусок булки. (10)Жалко сон­ных, по­лу­об­лез­лых хищ­ни­ков: они были со­всем-со­всем не­страш­ны – эти за­са­жен­ные в клет­ку клы­ка­стые звери.

 

(11)Она ушла из зоо­пар­ка, по­бро­ди­ла по ули­цам, села на ска­мей­ку от­дох­нуть и стала огля­ды­вать­ся.

 

(12)Гло­бус. (13)Синий гло­бус, в жёлтом бле­стя­щем об­ру­че, карты неба, трас­сы спут­ни­ков. (14)Лина до­га­да­лась: она по­па­ла в огра­ду Пла­не­та­рия.

 

(15)«Пла­не­та­рий так Пла­не­та­рий, всё равно», – по­ду­ма­ла она и пошла вовнутрь зда­ния, ку­пи­ла билет. (16)Экс­кур­со­во­ды рас­ска­зы­ва­ли о ме­тео­ри­тах, о смене дня и ночи, времён года на Земле, ре­бя­тиш­ки гла­зе­ли на ма­ке­ты спут­ни­ков и на ра­ке­ту. (17)Вдоль кар­ни­зов тя­ну­лись изоб­ра­же­ния звёзд. (18)Лина пошла на­верх и очу­ти­лась в ку­по­ле Пла­не­та­рия.

 

(19)До­едая мо­ро­же­ное и по­ти­хонь­ку бро­сая бу­маж­ки под си­де­нья, люди ждали лек­ции.

 

(20)Погас свет, и за­зву­чал голос лек­то­ра. (21)Он рас­ска­зы­вал о Все­лен­ной. (22)На небе Пла­не­та­рия по­яви­лись ки­но­кад­ры: пред­став­ле­ние древ­них людей о стро­е­нии мира, порт­ре­ты Га­ли­лея, Джор­да­но Бруно.

 

(23)А по небу Пла­не­та­рия ле­те­ло не­бес­ное све­ти­ло – солн­це. (24)Солн­це, да­ю­щее всему жизнь. (25)Оно про­хо­ди­ло по иг­ру­шеч­но­му небу, над иг­ру­шеч­ной Моск­вой, и само солн­це было иг­ру­шеч­ным.

 

(26)И вдруг купол над ней зацвёл звёздами, и от­ку­да-то с высот, на­рас­тая, ши­рясь и креп­чая, по­ли­лась му­зы­ка.

 

(27)Лина слы­ша­ла эту му­зы­ку не раз. (28)Она даже знала, что это му­зы­ка Чай­ков­ско­го, и на мгно­ве­ние уви­де­ла ска­зоч­ных ле­бе­дей и тёмную силу, под­сте­ре­га­ю­щую их. (29)Нет, не для уми­ра­ю­щих ле­бе­дей была на­пи­са­на эта му­зы­ка. (30)Му­зы­ка звёзд, му­зы­ка веч­ной жизни, она, как свет, воз­ник­ла где-то в глу­би­нах ми­ро­зда­ния и ле­те­ла сюда, к Лине, долго-долго ле­те­ла, может, доль­ше, чем звёздный свет.

 

(31)Звёзды сияли, звёзды лу­чи­лись, бес­чис­лен­ные, вечно живые. (32)Му­зы­ка на­би­ра­ла силу, му­зы­ка ши­ри­лась и взле­та­ла к небу всё выше, выше. (33)Рождённый под этими звёздами че­ло­век по­сы­лал небу свой при­вет, сла­вил веч­ную жизнь и всё живое на Земле.

 

(34)Му­зы­ка уже раз­ли­лась по всему небу, она до­стиг­ла самой далёкой звез­ды и гря­ну­ла на весь не­объ­ят­ный под­не­бес­ный мир.

 

(35)Лине хо­те­лось вско­чить и крик­нуть:

 

– (36)Люди, звёзды, небо, я люблю вас!

 

(37)Вски­нув руки, она при­под­ня­лась с си­де­нья и устре­ми­лась ввысь, по­вто­ряя за­кли­на­ние:

 

– (38)Жить! (39)Жить!

 

(По В.П.Аста­фье­ву) *

* Аста­фьев Вик­тор Пет­ро­вич (1924–2001) – рус­ский со­вет­ский пи­са­тель, автор ши­ро­ко из­вест­ных ро­ма­нов, по­ве­стей, рас­ска­зов..

14. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му Агния ввя­за­лась в драку?»

 

1) Агния по­се­ща­ла спор­тив­ные сек­ции и хо­те­ла до­ка­зать ре­бя­там, что пе­ре­ста­ла быть «хруп­кой» де­воч­кой.

2) Агния все­гда дра­лась без при­чи­ны.

3) Агния дра­лась здо­ро­во и ис­поль­зо­ва­ла любую воз­мож­ность, чтобы участ­во­вать в драке.

4) Агния по­ни­ма­ла, что маль­чик, стра­дая сер­деч­ным не­ду­гом, не смо­жет дать отпор стар­ше­класс­ни­кам.

 

(1)Школь­ни­ки смот­ре­ли на из­би­е­ние со­вер­шен­но спо­кой­но. (2)Они все­гда смот­ре­ли так, если били кого-то, до кого дру­гим не было ни­ка­ко­го дела. (3)И толь­ко по­яв­ле­ние «бес­но­ва­той» про­бу­ди­ло в них ин­те­рес. (4)Спор­тив­ный ин­те­рес.

 

(5)Год назад, когда она пе­ре­во­ди­лась в эту школу, Агния была хруп­кой милой де­воч­кой с по­тря­са­ю­щи­ми длин­ны­ми ме­до­во-ру­сы­ми во­ло­са­ми, по­хо­жей на прин­цес­су на­столь­ко, на­сколь­ко может быть по­хо­жей на прин­цес­су дев­чон­ка, не от­ли­ча­ю­ща­я­ся бла­го­нрав­ным ха­рак­те­ром.

 

(6)Но во­ло­сы она об­стриг­ла и пе­ре­кра­си­ла в первую же не­де­лю, а со вто­рой она уже за­пи­са­лась в какие-то сек­ции, и те­перь язык не по­во­ра­чи­вал­ся на­звать её «хруп­кой». (7)А дра­лась она, дей­стви­тель­но, здо­ро­во.

 

(8)Причём, и это все­гда удив­ля­ло и уче­ни­ков, и учи­те­лей, она все­гда дра­лась без при­чи­ны. (9)Вот и в этот раз ввя­зы­вать­ся в драку со стар­ше­класс­ни­ка­ми при­чи­ны не было ни­ка­кой – всего лишь один маль­чиш­ка, ко­то­ро­го они тол­ка­ли, не вы­пус­кая из круга, за­бав­ля­ясь его бес­по­мощ­но­стью. (10)А маль­чиш­ка про­сто был сер­деч­ни­ком, и про­сто ему уже было плохо, но он никак не мог вы­рвать­ся.

 

(11)«Со­всем озве­ре­ли, – на­ле­тев со спины, Агния по­ва­ли­ла од­но­го из стар­ше­класс­ни­ков на землю и про­тя­ну­ла маль­чи­ку руку, – идём!»

 

(12)Тот, по­ша­ты­ва­ясь от сла­бо­сти, шаг­нул к ней из окру­же­ния.

 

(13)«Агни, бор­зе­ешь…» – раз­дал­ся за его спи­ной угро­жа­ю­щий шёпот.

 

(14)И стар­ше­класс­ник, сплю­нув, под­нял­ся с земли.

 

(15)Агния рыв­ком от­та­щи­ла маль­чи­ка за спину.

 

(16)«Беги!» – при­ка­за­ла она, от­толк­нув его, и шаг­ну­ла нав­стре­чу про­тив­ни­кам.

 

(17)Много раз школь­ни­ки аб­со­лют­но спо­кой­но смот­ре­ли на то, как силы по­ки­да­ли её с каж­дым уда­ром. (18)Но Агния ни­ко­гда не сда­ва­лась. (19)Она па­да­ла, она под­ни­ма­лась или не могла под­нять­ся, но не сда­ва­лась она ни­ко­гда. (20)По­это­му били её все­гда очень же­сто­ко. (21)А в этот раз всё долж­но быть ещё хуже, на­вер­ное.

 

(22)Стар­ше­класс­ник с рас­сечённой губой шаг­нул к де­вуш­ке пер­вым, про­тив­но ух­мы­ля­ясь и раз­ми­ная ку­ла­ки. (23)Слыш­но было, как они по­хру­сты­ва­ют.

 

(24)Агния толь­ко усмех­ну­лась и сбро­си­ла ко­жа­ную сумку на землю. (25)Всё будет зна­чи­тель­но хуже, чем все­гда.

 

– (26)Я в ми­ли­цию звоню! – раз­дал­ся из-за спин школь­ни­ков смут­но зна­ко­мый голос, он дро­жал от стра­ха и на­пря­же­ния. – (27)Я уже звоню! (28)Отой­ди­те от неё!

 

(29)Щуп­лый се­ми­класс­ник Вить­ка с дро­жа­щи­ми от стра­ха гу­ба­ми и пол­ны­ми слёз гла­за­ми под­нял со­то­вый те­ле­фон над го­ло­вой. (30)И в пер­вое мгно­ве­ние школь­ни­ки усмех­ну­лись, уви­дев его. (31)Но потом они раз­гля­де­ли в его взгля­де нечто, чего не ви­де­ли пре­жде. (32)Это была ре­ши­мость.

 

– (33)Отой­ди­те от неё! – со­рвав­шись на ис­те­ри­че­ский визг, по­вто­рил Вить­ка.

 

(34)И стар­ше­класс­ни­ки, пе­ре­гля­нув­шись, от­сту­пи­ли от де­вуш­ки.

 

– (35)В дру­гой раз.

 

(36)Боль­ше не ожи­да­лось ни­че­го ин­те­рес­но­го, и все стали рас­хо­дить­ся кто куда.

 

(37)По­смот­рев на Вить­ку, Агния слабо улыб­ну­лась и про­ве­ла ла­до­нью ему по го­ло­ве.

 

– (38)Сань­ка у меня такой же… (39)Сме­лый.

 

– (40)Я не сме­лый… – воз­ра­зил Вить­ка тихо.

 

– (41)Я ска­за­ла: сме­лый, – по­вто­ри­ла Агния. – (42)По­то­му, что ты взял от­вет­ствен­ность на себя в жизни, а не на сло­вах. (43)На­сто­я­щую от­вет­ствен­ность.

 

(44)Маль­чиш­ка-сер­деч­ник, всё еще синий от сла­бо­сти, смот­рел на них мут­ны­ми гла­за­ми и ни­че­го не по­ни­мал…

 

(По Н. Айне) *

 

* Айна Нара – со­вре­мен­ная дет­ская пи­са­тель­ни­ца..

15. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му запах кофе был для Ан­дрея осо­бен­ным за­па­хом?»

 

1) Когда Ан­дрей был ма­лень­ким, дома у них кофе не во­дил­ся.

2) «Вкус раз­гры­зен­но­го ко­фей­но­го зерна все­гда очень нра­вил­ся Ан­дрею: он на­по­ми­нал шо­ко­лад и в то же время ка­зал­ся каким-то дру­гим, даже ещё лучше, чем шо­ко­лад».

3) Кофе в те годы, когда Ан­дрей был ма­лень­ким, был де­фи­цит­ным про­дук­том, и его труд­но было до­стать.

4) Запах кофе был свя­зан с вос­по­ми­на­ни­я­ми о ба­буш­ке, в доме ко­то­рой ма­лень­кий Ан­дрей чув­ство­вал себя счаст­ли­вым.

 

(1)Запах кофе был для Ан­дрея не про­сто за­па­хом. (2)Он был не­за­бы­ва­е­мым вос­по­ми­на­ни­ем, вос­по­ми­на­ни­ем о про­шлом, о дет­стве,

о сча­стье, о том самом на­сто­я­щем сча­стье, ко­то­рое можно ис­пы­тать толь­ко тогда, когда лет тебе со­всем мало. (3)Запах мо­ло­то­го кофе все­гда на­во­дит его на эти вос­по­ми­на­ния...

 

(4)Дома у них, по прав­де го­во­ря, кофе не во­дил­ся. (5)На­сколь­ко Ан­дрей пом­нил, ни мать, ни отец его не пили. (6)Не лю­би­ли? (7)Или по­про­сту от­ка­зы­ва­лись из со­об­ра­же­ний эко­но­мии, счи­та­ли, что до­ро­го? (8)Сей­час даже в го­ло­ве не укла­ды­ва­ет­ся, как они жили тогда, но ведь жили же как-то... (9)А ны­неш­ним детям, на­вер­ное, и не объ­яс­нишь, что в его дет­стве не то что не было ни кока-колы или там фанты – слов-то таких не знали. (10)Ли­мо­над и сок ма­лень­ко­му Ан­дрюш­ке по­ку­па­ли лишь из­ред­ка, а дома пили в ос­нов­ном чай.

 

(11)А вот ба­буш­ка, ма­ми­на мама, та не могла жить без кофе, и свя­щен­ный ба­буш­кин ко­фей­ный ри­ту­ал, когда в её квар­ти­ру все­лял­ся дух кофе, за­во­ра­жи­вал Ан­дрю­шу.

 

(12)Де­фи­цит­ным про­дук­том ба­бу­лю обес­пе­чи­ва­ла со­сед­ка Нина, про­дав­щи­ца овощ­но­го от­де­ла в га­стро­но­ме на углу. (13)Она при­но­си­ла ба­буш­ке плот­ные ко­рич­не­вые бу­маж­ные па­ке­ты с ко­фей­ны­ми зёрнами.

(14)Ни ба­буш­ки, ни Нины давно нет на свете, а вос­по­ми­на­ния оста­лись, да какие яркие и почти ося­за­е­мые! (15)О том, как ба­буш­ка, такая вся до­маш­няя и уют­ная, в соб­ствен­но­руч­но сши­том зелёном клет­ча­том фар­ту­ке, рас­пе­ча­ты­ва­ет на кухне хру­стя­щий пакет и вы­сы­па­ет твёрдые зерна в руч­ную ко­фе­мол­ку. (16)Ма­лень­кий Ан­дрей тут как тут. (17)Ему тоже хо­чет­ся по­кру­тить тугую пласт­мас­со­вую ручку, очень тон­кую и по­это­му не­удоб­ную. (18)Но ещё боль­ше хо­чет­ся, чтобы ба­буш­ка раз­ре­ши­ла взять одно зёрныш­ко. (19)Вкус раз­гры­зен­но­го ко­фей­но­го зерна все­гда очень нра­вил­ся Ан­дрею: он на­по­ми­нал шо­ко­лад и в то же время ка­зал­ся каким-то дру­гим, даже ещё лучше, чем шо­ко­лад.

 

(20)Ну и ко­неч­но – запах! (21)Чаще всего ма­лень­кий Ан­дрей, когда оста­вал­ся у ба­буш­ки, про­сы­пал­ся имен­но от него, и он до сих пор пом­нит то ра­дост­ное ощу­ще­ние на гра­ни­це меж сном и явью, когда так труд­но от­крыть глаза и ты ещё не по­ни­ма­ешь, от­че­го это так хо­ро­шо на душе... (22)И лишь потом, раз­ле­пив на­ко­нец веки, осознаёшь, что это ба­буш­ка в кухне го­то­вит кофе, а впе­ре­ди целый дол­гий без­мя­теж­ный день, счаст­ли­вый и без­за­бот­ный...

 

(23)Ин­те­рес­но, от­че­го эти не­за­мыс­ло­ва­тые, но такие милые серд­цу кар­тин­ки до сих пор так проч­но оста­ют­ся в его па­мя­ти? (24)Может быть, по­то­му, что у ба­буш­ки ему дей­стви­тель­но было хо­ро­шо? (25)Род­ной дом был свя­зан в дет­ском со­зна­нии с се­ры­ми буд­ня­ми, с не­на­вист­ным ран­ним вста­ва­ни­ем сна­ча­ла в дет­сад, потом в школу, с нуд­ны­ми по­все­днев­ны­ми обя­зан­но­стя­ми и веч­ным до­маш­ним за­да­ни­ем, с по­сто­ян­ны­ми ро­ди­тель­ски­ми ссо­ра­ми, с ма­ми­ны­ми кри­ка­ми и сле­за­ми. (26)У ба­буш­ки же, куда его часто при­во­зи­ли на вы­ход­ные, всё было не так. (27)Здесь было тихо и спо­кой­но, никто Ан­дрюш­ку не ругал и не кри­чал на него. (28)Ба­буш­ка кор­ми­ла его тем, что он любит, под­со­вы­ва­ла луч­шие ку­соч­ки, раз­ре­ша­ла гу­лять до позд­не­го ве­че­ра, а укла­ды­вая спать, все­гда рас­ска­зы­ва­ла что-ни­будь. (29)И он так любил слу­шать её ис­то­рии.

 

(По О. Ю. Рою) *

 

* Рой Олег Юрье­вич (род. в 1965 г.) – со­вре­мен­ный рос­сий­ский пи­са­тель.

16. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му Ваня не убе­жал с пчель­ни­ка вме­сте с ре­бя­та­ми?»

 

1) Ваня не бо­ял­ся пче­ли­ных уку­сов: по­бо­лит – пе­ре­ста­нет.

2) Ва­сят­ка са­мо­сто­я­тель­но вы­брать­ся из пчель­ни­ка не мог, и Ваня решил по­мочь ма­лень­ко­му маль­чи­ку.

3) Ре­бя­та пошли за по­мо­щью к отцу Ва­сят­ки, а Ваня не хотел идти с ними.

4) Ваня бо­ял­ся быст­ро дви­гать­ся или бе­жать, чтобы не сер­дить пчёл.

 

(1)Гринь­ка и Федя со­бра­лись на луг за щавелём, и Ваня пошёл с ними.

 

– (2)Сту­пай, сту­пай, – ска­за­ла ба­буш­ка. – (3)Наберёшь ща­ве­лю – зелёные щи сва­рим.

 

(4)Ве­се­ло было на лугу: траву ещё не ско­си­ли, кру­гом да­ле­ко-да­ле­ко пест­ре­ли цветы – и крас­ные, и синие, и белые. (5)Весь луг был в цве­тах.

 

(6)Ре­бя­тиш­ки раз­бре­лись по лугу, ши­ро­ко рас­ки­нув­ше­му­ся до са­мо­го го­ри­зон­та, и стали рвать ща­вель. (7)Всё даль­ше ухо­ди­ли они по вы­со­кой не­ко­ше­ной траве, по весёлым цве­там.

 

(8)Вдруг Федя ска­зал:

 

– (9)Что-то здесь пчёл много!

 

– (10)Прав­да, здесь пчёл много, – ска­зал и Ваня. – (11)Всё время гудят.

 

– (12)Эй, ре­бя­та, – за­кри­чал из­да­ли Гринь­ка, – по­во­ра­чи­вай об­рат­но! (13)Мы на пчель­ник за­бре­ли – вон ульи стоят!

 

(14)Во­круг кол­хоз­но­го пчель­ни­ка густо росли липы и ака­ции, сквозь ветки ко­то­рых были видны де­ре­вян­ные пче­ли­ные до­ми­ки.

 

– (15)Ре­бя­та, от­сту­пай! – ско­ман­до­вал Гринь­ка. – (16)Толь­ко тихо, ру­ка­ми не ма­хать, а то пчёлы за­ку­са­ют.

 

(17)Ре­бя­тиш­ки осто­рож­но пошли от пчель­ни­ка. (18)Они ша­га­ли тихо и ру­ка­ми не ма­ха­ли, чтобы не сер­дить пчёл, и со­всем было ушли от пчёл, но тут Ваня услы­шал, что кто-то пла­чет. (19)Он огля­нул­ся на то­ва­ри­щей, но Федя не пла­кал и Гринь­ка не пла­кал, а пла­кал ма­лень­кий Ва­сят­ка, сын пче­ло­во­да. (20)Он забрёл на пчель­ник и стоял среди ульев, а пчёлы так и на­ле­та­ли на него.

 

– (21)Ре­бя­та! – крик­нул Ваня. – (22)Ва­сят­ку пчёлы за­ку­са­ли!

 

– (23)Если мы пойдём за ним на пчель­ник, то и нас пчёлы за­ку­са­ют, – от­ве­тил Гринь­ка.

 

– (24)Надо его отца по­звать, – ска­зал Федя. – (25)Когда пойдём мимо их дома, его отцу ска­жем.

 

(26)И оба пошли даль­ше, а Ваня вер­нул­ся и пошёл прямо на пчель­ник.

 

– (27)Иди сюда! – крик­нул он Ва­сят­ке.

 

(28)Но Ва­сят­ка не слы­шал, он от­ма­хи­вал­ся от пчёл и кри­чал во весь голос. (29)Ваня подошёл к Ва­сят­ке, взял его за руку и повёл с пчель­ни­ка. (30)До са­мо­го дома довёл.

 

(31)Ва­сят­ки­на мать вы­бе­жа­ла на крыль­цо, взяла Ва­сят­ку на руки:

 

– (32)Ах ты не­по­слуш­ный, зачем на пчель­ник ходил? (33)Вон как пчёлы ис­ку­са­ли!

 

(34)По­смот­ре­ла на Ваню: «Ах, ба­тюш­ки, Ванёк, и тебе от пчёл до­ста­лось из-за Ва­сят­ки! (35)Ты не бойся: по­бо­лит – пе­ре­ста­нет!»

 

– (36)Мне ни­че­го, – ска­зал Ваня.

 

(37)И пошёл домой. (38)Пока шёл, у него рас­пух­ла губа, и веко рас­пух­ло, и глаз за­крыл­ся.

 

– (39)Ну и хорош! – ска­за­ла ба­буш­ка. – (40)Это кто же тебя так разу­кра­сил?

 

– (41)Пчёлы, – от­ве­тил Ваня.

 

– (42)А по­че­му же Гринь­ку и Федю пчёлы не тро­ну­ли?

 

– (43)Они убе­жа­ли, а я Ва­сят­ку вёл, – ска­зал Ваня. – (44)А что ж та­ко­го? (45)По­бо­лит – пе­ре­ста­нет.

 

(46)Отец пришёл с поля обе­дать, по­смот­рел на Ваню и рас­сме­ял­ся.

 

– (47)Федя с Гринь­кой от пчёл убе­жа­ли, – ска­за­ла ба­буш­ка, – а наш про­сто­фи­ля полез Ва­сят­ку спа­сать. (48)Вот бы мама сей­час его уви­де­ла – что бы она ска­за­ла?

 

(49)Ваня гля­дел на отца одним гла­зом и ждал: что ска­за­ла бы мама?

 

(50)А отец улыб­нул­ся и по­хло­пал Ваню по плечу:

 

– (51)Пра­виль­но, сынок: сам про­па­дай, а друга вы­ру­чай. (52)И мама ска­за­ла бы: мо­ло­дец у меня сынок! (53)Вот бы что она ска­за­ла!

 

(По Л.Ф.Во­рон­ко­вой) *

 

* Во­рон­ко­ва Лю­бовь Фёдо­ров­на (1906–1976) – со­вет­ская пи­са­тель­ни­ца, автор мно­гих дет­ских книг и цикла ис­то­ри­че­ских по­ве­стей для детей..

17. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му Свет­ла­на Лео­ни­дов­на рас­ска­за­ла де­воч­кам слу­чай из своей жизни?»

 

1) Она хо­те­ла по­хва­стать­ся перед де­воч­ка­ми, какие у неё хо­ро­шие и вер­ные дру­зья.

2) Она хо­те­ла на при­ме­ре своих дру­зей про­де­мон­стри­ро­вать де­воч­кам, что друж­ба про­яв­ля­ет­ся не толь­ко в труд­ную ми­ну­ту.

3) Она хо­те­ла про­де­мон­стри­ро­вать де­воч­кам, что стрем­ле­ние ока­зать по­мощь другу может при­ве­сти к курьёзу.

4) Она хо­те­ла по­де­лить­ся с де­воч­ка­ми своей про­бле­мой: что де­лать с двумя оди­на­ко­вы­ми кни­га­ми.

 

– (1)Боль­ше всего на свете я ценю друж­бу! – вос­клик­ну­ла Ма­ри­на.

 

– (2)А что ты по­ни­ма­ешь под друж­бой? – по­лю­бо­пыт­ство­ва­ла Свет­ла­на Лео­ни­дов­на.

 

– (3)Друж­ба… это всё хо­ро­шее, что толь­ко воз­мож­но, – за­пи­на­ясь и под­би­рая слова, на­ча­ла Ма­ри­на. – (4)Друг все­гда при­хо­дит на по­мощь, с ним все­гда при­ят­но го­во­рить…

 

– (5)А у вас, Свет­ла­на Лео­ни­дов­на, есть дру­зья? – спро­си­ла Оля.

 

– (6)Есть, Олень­ка, у меня два друга. (7)Те­перь-то мы ви­дим­ся редко: у них свои семьи, не­ко­гда и встре­тить­ся, но рань­ше мы встре­ча­лись часто.

 

– (8)И они всё для вас го­то­вы сде­лать? – по­ин­те­ре­со­ва­лась Ма­ри­на.

 

– (9)В труд­ную ми­ну­ту они при­дут на по­мощь, – с уве­рен­но­стью от­ве­ти­ла Свет­ла­на Лео­ни­дов­на.

 

– (10)А в обыч­ной жизни? – за­вол­но­ва­лась Ма­ри­на. – (11)По-моему, дру­зья долж­ны при­хо­дить на по­мощь все­гда, даже в ме­ло­чах.

 

(12)Свет­ла­на Лео­ни­дов­на ве­се­ло рас­сме­я­лась.

 

– (13)До­ро­гие мои де­воч­ки, это вы сей­час так ду­ма­е­те, по­то­му что ни­ка­ких забот у вас нет. (14)Потом, когда по­явят­ся у вас семьи, за­бо­ты, лич­ные ин­те­ре­сы, а вре­ме­ни сво­бод­но­го будет оста­вать­ся всё мень­ше и мень­ше, тогда и про­ве­рит­ся ваша друж­ба. (15)Хва­тит ли у вас при­вя­зан­но­сти друг к другу, чтобы хотя бы в самую тяжёлую ми­ну­ту прий­ти на по­мощь, или вы бу­де­те успо­ка­и­вать себя рас­суж­де­ни­я­ми о соб­ствен­ной за­ня­то­сти?

 

– (16)Кста­ти, о ме­ло­чах, – про­дол­жа­ла Свет­ла­на Лео­ни­дов­на. – (17)Рас­ска­жу вам ис­то­рию, как мои дру­зья по­мог­ли мне в одной ме­ло­чи. (18)Я очень люблю чи­тать Дик­кен­са, но в со­бра­нии со­чи­не­ний, ко­то­рое стоит вон на той книж­ной полке, не хва­та­ло толь­ко од­но­го тома – два­дцать ше­сто­го. (19)Как-то раз я по­про­си­ла дру­зей ку­пить мне этот том, если он им попадётся в бу­ки­ни­сти­че­ском ма­га­зи­не. (20)По­про­си­ла, а через не­де­лю уеха­ла от­ды­хать в дру­гой город. (21)Там я зашла в один при­вок­заль­ный ма­га­зин, гляжу: стоит мой два­дцать ше­стой том. (22)Со­мне­ний нет, он: ста­рый, потрёпан­ный, об­лож­ка ме­ста­ми покорёжена, а по­зо­ло­та вся об­лез­ла, но листы все на месте, книга ещё креп­кая, а цена так про­сто при­ят­ная – всего-то три рубля. (23)Я, ко­неч­но, сей­час же ку­пи­ла мой потрёпан­ный том. (24)А по воз­вра­ще­нии домой на­ве­стил меня вско­ре один мой то­ва­рищ и вы­тас­ки­ва­ет из сумки книгу. (25)«Вот, я нашёл», – го­во­рит. (26)Смот­рю, а это два­дцать ше­стой том, но­вень­кий со­всем, зо­ло­то на нём так и сияет. (27)Ко­неч­но, я взяла книгу, по­бла­го­да­ри­ла, а о соб­ствен­ном своём при­об­ре­те­нии ни­че­го не ска­за­ла, чтобы не огор­чать друга: он ведь ра­до­вал­ся, что вы­пол­нил мою прось­бу.

 

(28)Те­перь пе­ре­до мной вста­ла про­бле­ма: что де­лать с двумя оди­на­ко­вы­ми кни­га­ми. (29)Ре­ши­ла об­ме­нять одну книгу, но при­ш­лось рас­стать­ся с но­вень­ким томом: ста­рый-то вряд ли кто купит у меня. (30)Про­хо­дит какое-то время, и меня на­ве­ща­ет мой вто­рой друг. (31)По­го­во­ри­ли мы, вы­пи­ли чаю, а перед ухо­дом он про­тя­ги­ва­ет мне свёрток в по­да­рок. (32)Я ска­за­ла «спа­си­бо», а что там в свёртке было, не по­смот­ре­ла. (33)Про­во­ди­ла гостя, вер­ну­лась в ком­на­ту, уви­де­ла свёрток, раз­вер­ну­ла, а там... мой но­вень­кий два­дцать ше­стой том. (34)Имен­но мой, по пят­ныш­ку на по­след­ней стра­ни­це узна­ла. (35)Вот как по­лу­чи­лось.

 

(По Куз­не­цо­вой В.Н.) *

 

* Куз­не­цо­ва Ве­ро­ни­ка Ни­ко­ла­ев­на – со­вре­мен­ная пи­са­тель­ни­ца, автор фан­та­сти­че­ских и де­тек­тив­ных рас­ска­зов и по­ве­стей.

18. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му дед не стал есть корж?»

 

1) Дед был жад­ным и не за­хо­тел де­лить­ся с вну­ком.

2) Дед жил на па­се­ке, редко при­хо­дил домой, и ему нужно было за­па­стись хле­бом на бу­ду­щее.

3) Дед решил со­хра­нить не­тро­ну­тым корж, чтобы внук потом мог его съесть.

4) Дед хотел со­хра­нить корж как па­мять о го­лод­ных во­ен­ных годах.

 

(1)Сколь­ко ма­лень­кий Коля пом­нил себя в войну, он все­гда был го­лод­ным. (2)Чер­но­во­ло­сый, взъеро­шен­ный, с про­сту­па­ю­щи­ми рёбрыш­ка­ми, он был похож на ма­лень­ко­го ис­ху­да­ло­го вол­чон­ка, и его вва­лив­ши­е­ся глаза по­сто­ян­но ис­ка­ли до­бы­чу.

(3)Когда война под­хо­ди­ла к концу, мать по­се­я­ла на ого­ро­де по­лос­ку пше­ни­цы. (4)Со­брав пер­вый уро­жай, ба­буш­ка на ра­до­стях ис­пек­ла два коржа ве­ли­чи­ной с под­сол­нух. (5)Коржи были па­ху­чие, ру­мя­ные. (6)Они све­ти­лись, как два ма­лень­ких по­со­лен­ных солн­ца.

(7)Маль­чик сидел перед сто­лом, ждал, когда ж его уго­стят, и вды­хал в себя тёплый дух испечённого хлеба. (8)На­ко­нец ба­буш­ка по­до­шла к нему и ска­за­ла:

– (9)От­ве­дай, вну­чок, моего коржа.

(10)Ко­роч­ка об­жи­га­ла губы, соль по­щи­пы­ва­ла язык, нозд­ри раз­ду­ва­лись, боясь упу­стить то­ли­ку вкус­но­го за­па­ха. (11)Корж таял

с не­удер­жи­мой силой, и вско­ре его не стало...

(12)Коля тя­же­ло вздох­нул. (13)А вто­рой корж, ру­мя­ный, целёхонь­кий, лежал на столе и при­зыв­но улы­бал­ся всей своей ро­жи­цей.

– (14)От­не­си этот корж деду, – ска­за­ла ба­буш­ка.

(15)Дед был очень ста­рым и жил на па­се­ке. (16)Домой он при­хо­дил в те ред­кие дни, когда на ого­ро­де то­пи­ли про­копчённую, по­ко­сив­шу­ю­ся бань­ку.

(17)Дед сидел перед пче­ли­ным во­до­по­ем – перед же­лоб­ком, по ко­то­ро­му текла вода. (18)Пчёлы об­ле­пи­ли же­ло­бок и пили, опус­кая хо­бот­ки в про­хлад­ную воду. (19)Дед под­став­лял руку, и вода сте­ка­ла ему в ла­донь. (20)Он пил эту слад­ко­ва­тую пче­ли­ную воду.

(21)Дед не стал есть го­сти­нец, а отнёс его в шалаш. (22)До чего же он жад­ный, этот дед! (23)Со­всем, видно, оди­чал со сво­и­ми пчёлами. (24)Он спе­ци­аль­но спря­тал корж, чтобы не де­лить­ся и потом спо­кой­но же­вать его, макая в лип­кий гре­чиш­ный мёд.

(25)Коля со­брал­ся ухо­дить. (26)В по­след­нюю ми­ну­ту, когда дед про­тя­нул ко­том­ку с гряз­ным бельём, Коля чуть не по­про­сил у деда ку­со­чек коржа, но сумел по­бо­роть ми­нут­ную сла­бость.

(27)Он шёл не спеша, раз­ма­хи­вая ко­том­кой, и думал о том, что, когда кон­чит­ся война, в доме будет много хлеба и он будет есть коржи утром, в обед и ве­че­ром.

(28)Дома он сунул ба­буш­ке ко­том­ку и бурк­нул:

– (29)Дед велел про­стир­нуть!

(30)Ба­буш­ка молча при­ня­лась вы­кла­ды­вать на лавку де­душ­ки­но бе­льиш­ко. (31)На дне ко­том­ки ока­за­лась чи­стая тря­пи­ца, за­вя­зан­ная узлом, в ко­то­рой лежал корж. (32)Она ни­че­го не ска­за­ла и по­ло­жи­ла не­ждан­ный го­сти­нец перед вну­ком.

(33)Ра­дост­ный огонёк вспых­нул в его гла­зах. (34)Он про­гло­тил слюну, пред­вку­шая уго­ще­ние, и про­тя­нул руку к коржу. (35)Но какое-то не­зна­ко­мое чув­ство удер­жа­ло его руку. (36)Это чув­ство ока­за­лось силь­нее го­ло­да, важ­нее хлеба.

(37)Коля сполз со ска­мей­ки и пошёл прочь... (38)Но через не­ко­то­рое время он вер­нул­ся, взял со стола остыв­ший корж, ак­ку­рат­но за­вер­нул его в чи­стую тря­пи­цу и по­ло­жил в де­душ­кин сун­дук, где ле­жа­ли ста­рые са­по­ги, мешок с са­мо­са­дом и штык, при­везённый с про­шлой войны.

(По Ю.Я. Яко­вле­ву) *

 

* Яко­влев Юрий Яко­вле­вич (1923–1996) – со­вет­ский пи­са­тель и сце­на­рист, автор книг для под­рост­ков и юно­ше­ства, сце­на­ри­ев иг­ро­вых и ани­ма­ци­он­ных филь­мов.

19. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му с де­ся­ти до часу дед каж­дый день сидел на ла­воч­ке в скве­ре?»

 

1) Дед за­бо­тил­ся о своём здо­ро­вье и по­это­му ре­гу­ляр­но про­во­дил время на све­жем воз­ду­хе.

2) Дед любил на­блю­дать, как иг­ра­ют ма­лень­кие дети.

3) Дед лю­бо­вал­ся зим­ней при­ро­дой.

4) Дед хотел, чтобы его внуч­ка знала, что он все­гда рядом, и не пла­ка­ла.

 

(1)За­кры­ваю глаза и вижу мой пе­ре­улок. (2)Пер­вый Тру­же­ни­ков. (3)Двух­этаж­ный де­ре­вян­ный дом, в ко­то­ром я про­жи­ла пер­вые де­сять лет своей жизни. (4)Ни­ко­гда не вижу его летом, толь­ко зимой. (5)Чув­ствую запах снега, сли­зы­ваю его со своей пёстрой ва­реж­ки.

 

(6)По­след­ней до­школь­ной зимой меня от­да­ли в «груп­пу» – так на­зы­ва­ли детей, ко­то­рые по утрам гу­ля­ли в скве­ре с «ин­тел­ли­гент­ной» вос­пи­та­тель­ни­цей. (7)«Груп­па» по­ка­за­лась иде­аль­ным спо­со­бом по­бе­дить мою за­стен­чи­вость.

 

(8)Дед привёл меня в сквер как по­ла­га­лось: к де­ся­ти. (9)Вос­пи­та­тель­ни­ца, ху­день­кая дама из «быв­ших», ска­за­ла, что я по­хо­жа на Маль­ви­ну, а саму её зовут Вера Гри­го­рьев­на.

 

(10)Убе­див­шись, что дети «ин­тел­ли­гент­ные», а уж про Веру Гри­го­рьев­ну и го­во­рить не­че­го, дед дви­нул­ся по на­прав­ле­нию к глав­ной аллее, ве­ду­щей из скве­ра на улицу (мы гу­ля­ли на ма­лень­кой, бо­ко­вой!).

(11)Я за­ры­да­ла и бро­си­лась его до­го­нять. (12)Вера Гри­го­рьев­на бро­си­лась за мной, ин­тел­ли­гент­ные дети по­бро­са­ли свои ло­пат­ки и бро­си­лись за Верой Гри­го­рьев­ной.

 

(13)Я пер­вая до­бе­жа­ла до деда и, ослеп­нув от горя, уткну­лась в кар­ман его тяжёлого доб­рот­но­го паль­то.

 

(14)Дед сдал­ся: звук моих ры­да­ний, без со­мне­ния, дей­ство­вал без­от­каз­но.

 

(15)Стрях­нув снег с мас­сив­ной ла­воч­ки с ажур­ны­ми, уто­па­ю­щи­ми в су­гро­бе ла­па­ми, он твёрдо усел­ся на неё, под­нял во­рот­ник и замер на­по­до­бие ста­туи.

 

(16)Мы с Верой Гри­го­рьев­ной и рас­те­рян­ны­ми детьми вер­ну­лись на свою бо­ко­вую аллею. (17)Я успо­ко­и­лась: ши­ро­кая спина с под­ня­тым ка­ра­ку­ле­вым во­рот­ни­ком была на рас­сто­я­нии де­ся­ти мет­ров от моих глаз.

 

(18)Во­дить хо­ро­вод во­круг огром­но­го дуп­ли­сто­го дуба и ле­пить из снега «ку­ли­чи­ки», ста­ра­ясь, чтобы они были не хуже, чем у осталь­ных детей, ока­за­лось го­раз­до ве­се­лее, чем гу­лять за руку с ба­буш­кой, как я де­ла­ла до этого. (19)Каж­дые де­сять минут я от­ры­ва­лась от сво­е­го ве­се­лья и про­ве­ря­ла, на месте ли не­по­движ­ная спина, слег­ка занесённая мед­лен­ным сне­гом. (20)Спина была тут и не дви­га­лась. (21)Один, впро­чем, раз её не ока­за­лось, и я уже при­го­то­ви­лась за­ры­дать, но сразу же и успо­ко­и­лась: дед ни­ку­да не ушёл.

 

(22)Око­че­нев, он под­пры­ги­вал рядом с ла­воч­кой и рас­ти­рал ла­до­ня­ми по­бе­лев­шие щеки.

 

(23)Ровно в час гу­ля­нье за­кон­чи­лось, и, взяв­шись за руки, мы с дедом пошли домой.

 

(24)Де­ре­вья сто­я­ли стек­лян­ные от мо­ро­за, и неж­ный го­лу­бо­ва­тый печ­ной дым под­ни­мал­ся из труб.

 

– (25)Не замёрзла? – спро­сил меня дед.

 

(26)Я от­ри­ца­тель­но по­ка­ча­ла го­ло­вой. (27)Новые впе­чат­ле­ния пе­ре­пол­ня­ли меня.

 

(28)Зима была дол­гой, хо­лод­ной и снеж­ной. (29)Каж­дое утро с де­ся­ти до часу я гу­ля­ла в «груп­пе», а дед сидел на ла­воч­ке с ажур­ны­ми, уто­па­ю­щи­ми в снегу ла­па­ми.

 

(30)От­ку­да же мне, ше­сти­лет­ней, было знать, что зна­чит си­деть не­по­движ­но и мёрз­нуть во имя любви?

 

(По И. Му­равьёвой)*

 

* Му­равьёва Ирина Ла­за­рев­на – со­вре­мен­ная пи­са­тель­ни­ца, ла­у­ре­ат ли­те­ра­тур­ных пре­мий.

20. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му Во­ло­дя не хотел иг­рать с детьми?»

 

1) Во­ло­дя при­тво­рял­ся, что очень устал.

2) По­го­да сто­я­ла очень жар­кая, я и Во­ло­де хо­те­лось си­деть дома или про­сто по­ва­лять­ся в траве.

3) Во­ло­дя хотел про­де­мон­стри­ро­вать детям, что он уже вырос из дет­ских игр.

4) Во­ло­дя был бла­го­ра­зум­ным маль­чи­ком.

 

(1)Когда нас оде­ли­ли мо­ро­же­ным и фрук­та­ми, де­лать на ковре было не­че­го, и мы, не­смот­ря на косые, па­ля­щие лучи солн­ца, вста­ли и от­пра­ви­лись иг­рать.

 

– (2)Ну, вот что! – ска­за­ла Лю­боч­ка, щу­рясь от солн­ца и при­пры­ги­вая по траве. – (3)Да­вай­те в Ро­бин­зо­на.

 

– (4)Нет... скуч­но, – ска­зал Во­ло­дя, ле­ни­во по­ва­лив­шись на траву и пережёвывая ли­сто­чек, – вечно в Ро­бин­зо­на! (5)Ежели не­пре­мен­но хо­ти­те, так да­вай­те лучше бе­се­доч­ку стро­ить.

 

(6)Во­ло­дя за­мет­но важ­ни­чал: долж­но быть, он гор­дил­ся тем, что при­е­хал на охот­ни­чьей ло­ша­ди, и при­тво­рял­ся, что очень устал. (7)Может быть, и то, что у него уже было много здра­во­го смыс­ла и слиш­ком мало силы во­об­ра­же­ния, чтобы впол­не на­сла­ждать­ся игрою в Ро­бин­зо­на. (8)Игра эта со­сто­я­ла в пред­став­ле­нии сцен из Ро­бин­зо­на, ко­то­ро­го мы чи­та­ли не­за­дол­го перед этим.

 

– (9)Ну, по­жа­луй­ста... от­че­го ты не хо­чешь иг­рать с нами? – при­ста­ва­ли к нему де­воч­ки.

 

– (10)Право, не хо­чет­ся – скуч­но! – ска­зал Во­ло­дя, по­тя­ги­ва­ясь и вме­сте с тем са­мо­до­воль­но улы­ба­ясь.

 

– (11)Так лучше бы дома си­деть, коли никто не хочет иг­рать, – сквозь слёзы вы­го­во­ри­ла Лю­боч­ка.

 

(12)Она была страш­ная плак­са.

 

– (13)Ну, пойдёмте; толь­ко не плачь, по­жа­луй­ста: тер­петь не могу!

 

(14)Снис­хож­де­ние Во­ло­ди до­ста­ви­ло нам очень мало удо­воль­ствия; на­про­тив, его ле­ни­вый и скуч­ный вид раз­ру­шал всё оча­ро­ва­ние игры. (15)Когда мы сели на землю и, во­об­ра­жая, что плывём на рыб­ную ловлю, изо всех сил на­ча­ли гре­сти, Во­ло­дя сидел, сло­жив руки и в позе, не име­ю­щей ни­че­го схо­же­го с позой ры­бо­ло­ва. (16)Я за­ме­тил ему это, но он от­ве­чал, что от­то­го, что мы будем боль­ше или мень­ше ма­хать ру­ка­ми, мы ни­че­го не вы­иг­ра­ем и не про­иг­ра­ем и всё же да­ле­ко не уедем. (17)Я не­воль­но со­гла­сил­ся с ним. (18)Когда, во­об­ра­жая, что я иду на охоту, с пал­кой на плече, я от­пра­вил­ся в лес, Во­ло­дя лёг на спину, за­ки­нул руки под го­ло­ву и ска­зал мне, что будто бы и он ходил. (19)Такие по­ступ­ки и слова, охла­ждая нас к игре, были край­не не­при­ят­ны, тем более что нель­зя было в душе не со­гла­сить­ся, что Во­ло­дя по­сту­па­ет бла­го­ра­зум­но.

 

(20)Я сам знаю, что из палки не толь­ко что убить птицу, да и вы­стре­лить нель­зя. (21)Это игра. (22)Коли так рас­суж­дать, то и на сту­льях ез­дить нель­зя, а Во­ло­дя, я думаю, сам пом­нит, как в дол­гие зим­ние ве­че­ра мы на­кры­ва­ли крес­ло плат­ка­ми, де­ла­ли из него ко­ляс­ку, один са­дил­ся ку­че­ром, дру­гой – ла­ке­ем, де­воч­ки – в се­ре­ди­ну, три стула были трой­ка ло­ша­дей, – и мы от­прав­ля­лись в до­ро­гу. (23)И какие раз­ные при­клю­че­ния слу­ча­лись в этой до­ро­ге! (24)И как ве­се­ло и скоро про­хо­ди­ли зим­ние ве­че­ра!.. (25)Ежели су­дить по-на­сто­я­ще­му, то игры ни­ка­кой не будет.

(26)А если игры не будет, что же тогда остаётся?

 

(По Л.Н. Тол­сто­му) *

 

* Тол­стой Лев Ни­ко­ла­е­вич (1828–1910) – ве­ли­кий рус­ский пи­са­тель и мыс­ли­тель..

21. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му у ав­то­ра не по­лу­чи­лась ста­тья о ху­дож­ни­ке Хлу­до­ве?»

1) Автор раз­де­лял мне­ние ис­кус­ство­ве­дов, ко­то­рые счи­та­ли, что в ра­бо­тах ху­дож­ни­ка Хлу­до­ва «нет ни стиля, ни цвета, ни на­стро­е­ния».

2) Автор не был ис­кус­ство­ве­дом, и за­да­ние на­пи­сать ста­тью пе­ре­да­ли на­сто­я­ще­му спе­ци­а­ли­сту.

3) Ав­то­ру уда­лось со­брать в ар­хи­ве толь­ко фо­то­гра­фии и эт­но­гра­фи­че­ские до­ку­мен­ты, а этих ма­те­ри­а­лов было мало для на­пи­са­ния ста­тьи.

4) Автор пы­тал­ся ана­ли­зи­ро­вать и обоб­щать со­бран­ные ма­те­ри­а­лы и не смог про­ник­нуть в эмо­ци­о­наль­ную сущ­ность твор­че­ства ху­дож­ни­ка.

 

(1)Жил в го­ро­де Вер­ном ху­дож­ник, Ни­ко­лай Гав­ри­ло­вич Хлу­дов. (2)Судь­ба по­сла­ла ему при ред­ком дол­го­ле­тии ещё и за­вид­ную пло­до­ви­тость. (3)Доб­рая сотня кар­тин и этю­дов до сих пор хра­нит­ся в за­пас­ни­ках Цен­траль­но­го музея. (4)Кар­тин­ная га­ле­рея взять их от­ка­за­лась. (5)«Что за ху­дож­ник? – ска­за­ли ис­кус­ство­ве­ды. – (6)Ни стиля, ни цвета, ни на­стро­е­ния. (7)Про­сто бро­дил че­ло­век по степи, да и за­но­сил в свой аль­бом всё, что ему по­па­да­лось на глаза».

 

(8)Од­на­ж­ды мне пред­ло­жи­ли на­пи­сать о нём не­боль­шую по­пу­ляр­ную ста­тей­ку для жур­на­ла. (9)Я ухва­тил­ся за это пред­ло­же­ние, пе­ре­рыл все му­зей­ные ар­хи­вы, со­брал целую папку фо­то­гра­фий, а потом на­пи­сал с ве­ли­ким тру­дом с де­ся­ток му­чи­тель­но вялых стра­ниц и бро­сил всё. (10)Ни­че­го не по­лу­чи­лось. (11)Не на­шлось ни слов, ни об­ра­зов.

(12)В ре­дак­ции меня от­ру­га­ли, а ста­тью через год на­пи­сал дру­гой, уже «на­сто­я­щий» ис­кус­ство­вед. (13)Вот что он на­пи­сал о ма­стер­стве ху­дож­ни­ка.

 

(14)«Един­ствен­ное вли­я­ние, ко­то­рое ис­пы­тал Хлу­дов, – это вли­я­ние ве­ре­ща­гин­ско­го на­ту­ра­лиз­ма. (15)Хлу­дов до­сти­гал вре­ме­на­ми зна­чи­тель­ных ре­зуль­та­тов, со­еди­няя ску­пую, вы­дер­жан­ную гамму с чётким ри­сун­ком».

 

(16)Вот и всё. (17)Де­ся­ток рас­кра­шен­ных фо­то­гра­фий, эт­но­гра­фи­че­ские до­ку­мен­ты. (18)Этим ис­чер­па­на жизнь ху­дож­ни­ка.

 

(19)Я не хочу осуж­дать этого ис­кус­ство­ве­да, он, ве­ро­ят­но, в чём-то прав, но прав и я, когда го­во­рю, что он ни­че­го­шень­ки не понял в Хлу­до­ве. (20)И та моя дав­няя ста­тья об этом ху­дож­ни­ке не уда­лась мне, ко­неч­но, толь­ко по­то­му, что я тоже пы­тал­ся что-то ана­ли­зи­ро­вать и обоб­щать, а о Хлу­до­ве надо раз­го­ва­ри­вать. (21)И на­чи­нать ста­тью о нём надо со слов «я люблю». (22)Это очень точ­ные слова, и они сразу ста­вят всё на своё место.

 

(23)Так вот – я люблю…

 

(24)Я люблю Хлу­до­ва за све­жесть, за ра­дость, за пол­но­ту жизни, за кра­со­ту со­бы­тий, ко­то­рые он уви­дел и перенёс на холст.

 

(25)Я люблю его за солн­це, ко­то­рое так и бьёт на меня со всех его кар­тин. (26)Или яснее и проще: я люблю и по­ни­маю его так, как дети любят и по­ни­ма­ют чу­дес­ные по­здра­ви­тель­ные от­крыт­ки, бле­стя­щие пе­ре­вод­ные кар­тин­ки, дет­ские книги с яр­ки­ми ла­ки­ро­ван­ны­ми об­лож­ка­ми. (27)Всё в них чу­дес­но, всё горит: и солн­це над морем, и на­лив­ные яб­лоч­ки на се­реб­ря­ном блю­деч­ке, и тёмные леса, и го­лу­бей­шее небо, и луга нежно-ля­гу­ша­чье­го цвета, и рос­кош­ные лилии в синем, как небо, пруду.

 

(28)Хлу­дов не бо­ял­ся ри­со­вать та­ки­ми яс­ны­ми крас­ка­ми. (29)Имен­но крас­ка­ми, а не то­на­ми – тонов у него нет, как и нет у него иных на­стро­е­ний, кроме ра­до­сти и лю­бо­ва­ния жиз­нью. (30)Он за­став­лял луга пест­реть цве­та­ми, коней поды­мать­ся на дыбы, муж­чин гордо под­бо­че­ни­вать­ся, кра­са­виц рас­пус­кать во­ло­сы. (31)Он не при­зна­вал не­на­стье и серое небо. (32)Всё, что он видел, он видел либо при свете солн­ца, либо при пол­ной луне. (33)Но тут ему уже не было со­пер­ни­ков. (34)Ведь он ри­со­вал не толь­ко степи и горы, но и ту сте­пень изум­ле­ния и вос­тор­га, ко­то­рые ощу­ща­ет каж­дый, кто пер­вый раз по­па­да­ет в этот не­обы­чай­ный мир. (35)И имен­но по­это­му каж­дое его по­лот­но ли­ку­ет и смеётся от ра­до­сти. (36)Он жил толь­ко на­сто­я­щим, ин­те­ре­со­вал­ся толь­ко се­го­дняш­ним, про­хо­дя­щим, живым.

 

(По Ю.О. Дом­бров­ско­му) *

 

* Дом­бров­ский Юрий Оси­по­вич (1909–1978) – рус­ский со­вет­ский поэт, про­за­ик, ли­те­ра­тур­ный кри­тик. Вер­ши­ной твор­че­ства пи­са­те­ля стал роман «Фа­куль­тет не­нуж­ных вещей», ко­то­рый он со­зда­вал более 10 лет.

22. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му Ан­дрю­ша не ска­зал учи­тель­ни­це прав­ды, зачем он принёс паука?»

 

1) Ан­дрю­ша решил, что учи­тель­ни­ца не за­ме­ти­ла его ссоры с Асей.

2) Ан­дрю­ша не хотел те­рять в гла­зах учи­тель­ни­цы сво­е­го ав­то­ри­те­та за­щит­ни­ка сла­бых.

3) Ан­дрю­ша был сыном из­вест­но­го лётчика и не хотел, чтобы отец узнал о его по­стыд­ном по­ступ­ке.

4) Ан­дрю­ша ис­пу­гал­ся, что учи­тель­ни­ца его на­ка­жет.

 

(1)Ан­дрю­ша Ру­да­ков был креп­ким и сме­лым маль­чи­ком. (2)Он все­гда за­щи­щал тех, кто по­сла­бее, и за это все в клас­се лю­би­ли его.

 

(3)Рядом с Ан­дрю­шей за пар­той си­де­ла ма­лень­кая ху­день­кая де­воч­ка Ася. (4)То, что она была ма­лень­кая и сла­бень­кая, ещё можно было про­стить, но то, что Ася была трус­ли­ва, – с этим Ан­дрю­ша никак не мог при­ми­рить­ся. (5)Асю можно было ис­пу­гать, сде­лав ей страш­ные глаза; она бо­я­лась каж­дой встреч­ной со­ба­чон­ки, убе­га­ла от гусей.

 

(6)Очень не­при­ят­но было Ан­дрю­ше си­деть с такой тру­си­хой, и он вся­че­ски ста­рал­ся из­ба­вить­ся от Аси. (7)По­это­му он од­на­ж­ды принёс

в стек­лян­ной банке боль­шо­го паука. (8)Уви­дев стра­ши­ли­ще, Ася по­блед­не­ла и тут же пе­ре­бе­жа­ла на дру­гую парту.

 

(9)С этого и на­ча­лось… (10)Два дня Ася си­де­ла одна, и учи­тель­ни­ца Анна Сер­ге­ев­на будто бы со­вер­шен­но не за­ме­ча­ла этого, а на тре­тий день она по­про­си­ла Ан­дрю­шу остать­ся после уро­ков.

 

(11)Ан­дрю­ша сразу до­га­дал­ся, в чём дело, и, когда все ушли из клас­са, он, чув­ствуя себя ви­но­ва­тым, смущённо ска­зал учи­тель­ни­це:

 

– (12)Я ведь не зря принёс паука. (13)Я хотел при­учить Асю ни­че­го не бо­ять­ся, а она опять ис­пу­га­лась.

 

– (14)Что ж, я верю тебе, – ска­за­ла Анна Сер­ге­ев­на. – (15)Кто как умеет, тот так и по­мо­га­ет расти своим то­ва­ри­щам, а я тебя по­зва­ла, чтобы рас­ска­зать одну ма­лень­кую ис­то­рию. (16)Много лет назад в этом же клас­се си­де­ли маль­чик и де­воч­ка. (17)Маль­чи­ка звали Вова, а де­воч­ку – Аня. (18)Од­на­ж­ды Аня по­ра­ни­ла гвоздём ногу, да так силь­но, что не могла при­хо­дить в школу: ни баш­мак нель­зя на­деть, ни ва­ле­нок. (19)А шла уже вто­рая чет­верть. (20)И как-то Вова пришёл к Ане и ска­зал: «Аня, я тебя буду во­зить в школу на сан­ках», но Аня за­про­ти­ви­лась: «Что ты, что ты, Вова! (21)Над нами будет хо­хо­тать вся школа...» (22)Но на­стой­чи­вый Вова ска­зал: «Ну и пусть хо­хо­чут!» (23)С этого дня Вова еже­днев­но при­во­зил и от­во­зил на сан­ках Аню. (24)Сна­ча­ла ре­бя­та сме­я­лись над ним, а потом сами стали по­мо­гать. (25)К весне Аня по­пра­ви­лась и смог­ла вме­сте со всеми ре­бя­та­ми пе­рей­ти в сле­ду­ю­щий класс. (26)На этом я могу за­кон­чить рас­сказ, если тебе не за­хо­чет­ся узнать, кем стали Вова и Аня.

 

– (27)А кем? – не­тер­пе­ли­во спро­сил Ан­дрю­ша.

 

– (28)Вова стал пре­крас­ным лётчи­ком-ис­пы­та­те­лем. (29)Это твой отец, Вла­ди­мир Пет­ро­вич Ру­да­ков. (30)А де­воч­ка Аня те­перь твоя учи­тель­ни­ца Анна Сер­ге­ев­на.

 

(31)Ан­дрю­ша опу­стил глаза. (32)Так про­си­дел он за своей пар­той долго. (33)Он живо пред­став­лял са­ноч­ки, де­воч­ку Аню, ко­то­рая те­перь стала его учи­тель­ни­цей, и маль­чи­ка Вову, сво­е­го отца, на ко­то­ро­го ему так хо­те­лось по­хо­дить.

 

(34)На­ут­ро Ан­дрю­ша, ко­неч­но же, стоял у крыль­ца дома, где жила Ася. (35)Ася, как все­гда, по­яви­лась со своей ба­буш­кой.

 

– (36)Доб­рое утро, – ска­зал Ан­дрю­ша Аси­ной ба­буш­ке.

 

(37)Потом по­здо­ро­вал­ся с Асей.

 

– (38)Если хо­чешь, Ася, пойдём в школу вме­сте.

 

(39)Де­воч­ка ис­пу­ган­но по­смот­ре­ла на Ан­дрю­шу. (40)Это он на­роч­но го­во­рит так при­вет­ли­во, от него можно ожи­дать всего. (41)Но ба­буш­ка за­гля­ну­ла в глаза маль­чи­ку и ска­за­ла:

 

– (42)С ним тебе, Асень­ка, будет спод­руч­нее, чем со мной: он и от собак отобьётся, и маль­чиш­кам в обиду не даст.

 

– (43)Да, – тихо, но очень твёрдо ска­зал Ан­дрю­ша.

 

(44)И они пошли вме­сте. (45)Они шли мимо не­зна­ко­мых собак

и ши­пя­щих гусей, не усту­пи­ли до­ро­гу бод­ли­во­му козлу-за­ди­ре. (46)И Асе не было страш­но.

 

(По Е.А. Пер­мя­ку) *

 

* Пер­мяк Ев­ге­ний Ан­дре­евич (1902–1982) – рус­ский со­вет­ский пи­са­тель, автор сбор­ни­ков ска­зок и на­уч­но-по­пу­ляр­ных книг для детей и юно­ше­ства.

23. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му маль­чик про­явил ре­ши­тель­ность, забыв о соб­ствен­ной без­опас­но­сти?»

 

1) Маль­чик был уве­рен, что ма­ши­на во­вре­мя за­тор­мо­зит.

2) Рас­сто­я­ние от ле­тя­щей ма­ши­ны до маль­чи­ка было очень не­боль­шим, и маль­чик без стра­ха встал на её пути.

3) Ра­не­ный боец Бах­тю­ков был отцом маль­чи­ка.

4) Маль­чик хотел по­мочь че­ло­ве­ку, ко­то­рый мог по­гиб­нуть без по­мо­щи врача.

 

(1)По ули­цам мча­лась «ско­рая по­мощь». (2)Куда она мча­лась? (3)К че­ло­ве­ку, по­пав­ше­му в беду? (4)Или воз­вра­ща­лась на сто­ян­ку?

 

(5)Голос си­ре­ны на­рас­тал. (6)Он, ка­за­лось, то взле­тал под об­ла­ка, то стре­ми­тель­но падал. (7)Он зву­чал, как сиг­нал бо­е­вой тре­во­ги.

 

(8)А если эта почти кры­ла­тая ма­ши­на с крас­ным кре­стом про­мчит­ся мимо?

 

(9)Надо оста­но­вить её!

 

(10)И маль­чик ре­шил­ся. (11)Он вы­бе­жал на се­ре­ди­ну мо­сто­вой и

пре­гра­дил путь «ско­рой по­мо­щи». (12)Рас­сто­я­ние от ле­тя­щей ма­ши­ны до

маль­чи­ка было очень не­боль­шим. (13)Оно со­кра­ща­лось с каж­дым мгно­ве­ни­ем. (14)Маль­чик за­крыл глаза, но не тро­нул­ся с места.

 

(15)И вдруг си­ре­на умолк­ла. (16)Ма­ши­на резко за­тор­мо­зи­ла. (17)На мо­сто­вой было скольз­ко, и её за­нес­ло в сто­ро­ну.

 

(18)Когда маль­чик с конь­ка­ми от­крыл глаза, ма­ши­на «ско­рой по­мо­щи» сто­я­ла со­всем близ­ко, раз­вер­нув­шись поперёк до­ро­ги. (19)А из рас­пах­ну­той двер­ки уже вы­ска­ки­вал блед­ный шофёр в фу­раж­ке с бле­стя­щим ко­зырь­ком. (20)Тя­же­ло дыша от вол­не­ния, он под­бе­жал к маль­чи­ку и за­мах­нул­ся, чтобы уда­рить его. (21)Но сдер­жал­ся и не уда­рил. (22)Толь­ко за­го­во­рил часто и сбив­чи­во:

 

– (23)Ка­ко­го чёрта! (24)Шан­тра­па! (25)Жить на­до­е­ло? (26)Под ма­ши­ну ле­зешь! (27)Герой!

 

(28)Но маль­чик был защищён от ру­га­тельств не­ви­ди­мой бронёй сво­е­го смя­те­ния. (29)И обид­ные слова от­ска­ки­ва­ли от этой брони, как дро­бин­ки. (30)Когда шофёру не хва­ти­ло воз­ду­ха и он за­мол­чал, чтобы сде­лать вдох, маль­чик, не под­ни­мая глаз, ска­зал:

 

– (31)Че­ло­век уми­ра­ет.

 

– (32)Где? – спро­сил шофёр. (33)Он сразу остыл, по­чув­ство­вал себя на своём посту.

 

– (34)Я вам по­ка­жу, – от­ве­тил маль­чик.

 

(35)Шофёр на­хму­рил­ся. (36)Когда ра­бо­та­ешь на «ско­рой по­мо­щи»,

готов ко всему, но та­ко­го обо­ро­та дела он не ожи­дал.

 

(37)Когда маль­чик и шофёр по­до­шли к ма­ши­не, там уже начал со­би­рать­ся народ. (38)Ма­ши­на «ско­рой по­мо­щи», сто­я­щая поперёк мо­сто­вой, успе­ла при­влечь зевак. (39)Они тол­пи­лись у ма­ши­ны, спра­ши­вая друг друга, что слу­чи­лось, в чём дело, кого за­да­ви­ли.

 

(40)Но никто не лежал на мо­сто­вой, а к ма­ши­не быст­ро шли шофёр в фу­раж­ке с ко­жа­ным ко­зырь­ком и дол­го­вя­зый маль­чик с конь­ка­ми под мыш­кой.

 

– (41)Ар­се­ний Ива­но­вич, – ска­зал шофёр, за­гля­ды­вая в от­кры­тую двер­ку, – тут у ма­ло­го с отцом плохо. (42)А у нас вы­зо­вов нет. (43)По­едем?

 

(44)Маль­чи­ку хо­те­лось ска­зать, что шофёр ошиб­ся, что ра­не­ный боец Бах­тю­ков ему не отец, а чужой че­ло­век, что ему стало плохо, что он его встре­тил по до­ро­ге на каток и помог до­брать­ся до дома. (45)Но сей­час не было вре­ме­ни для объ­яс­не­ний: че­ло­век мог по­гиб­нуть. (46)И маль­чик, ста­ра­ясь го­во­рить по­нят­ней и убе­ди­тель­ней, ска­зал:

 

– (47)Лежит без со­зна­ния. (48)Ра­не­ный он. (49)Оско­лок за­ше­ве­лил­ся. (50)В груди.

 

– (51)По­еха­ли! – ре­ши­тель­но ска­зал врач.

 

(52)Маль­чик и шофёр за­бра­лись в ка­би­ну. (53)За­вы­ла си­ре­на, раз­го­няя зевак. (54)И, при­сев на зад­ние колёса, как конь перед скач­ка­ми, «ско­рая по­мощь» устре­ми­лась вперёд.

 

(По Ю. Я. Яко­вле­ву)*

 

* Яко­влев Юрий Яко­вле­вич (1923–1996) – пи­са­тель и сце­на­рист.

24. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му ав­то­ра-рас­сказ­чи­ка по­ра­зи­ла дет­ская тет­радь с ри­сун­ка­ми?»

 

1) «Все её стра­ни­цы были раз­ри­со­ва­ны крас­ка­ми, при­леж­но, тща­тель­но и тру­до­лю­би­во».

2) В тет­ра­ди он нашёл таких же ска­зоч­ных пер­со­на­жей, ко­то­рых любил сам ри­со­вать в дет­стве, – Ивана Ца­ре­ви­ча и Се­ро­го Волка.

3) «Со­че­та­ния кра­сок в школь­ной тет­ра­ди были прав­ди­вым изоб­ра­же­ни­ем неба Даль­не­го Се­ве­ра, крас­ки ко­то­ро­го не­обы­чай­но чисты и ясны и не имеют по­лу­то­нов».

4) «Ребёнок ни­че­го не уви­дел, ни­че­го не за­пом­нил, кроме жёлтых домов, ко­лю­чей про­во­ло­ки, вышек, ов­ча­рок, кон­во­иров с ав­то­ма­та­ми и си­не­го-си­не­го неба».

 

(1)Это была обык­но­вен­ная школь­ная тет­рад­ка для ри­со­ва­ния, най­ден­ная мною в куче му­со­ра. (2)Все её стра­ни­цы были раз­ри­со­ва­ны крас­ка­ми, при­леж­но, тща­тель­но и тру­до­лю­би­во. (3)Я перевёрты­вал хруп­кую на мо­ро­зе бу­ма­гу, за­ин­де­ве­лые яркие и хо­лод­ные на­ив­ные листы.

(4)И я ри­со­вал когда-то – давно это было, – при­мо­стясь у ке­ро­си­но­вой лампы на обе­ден­ном столе. (5)От при­кос­но­ве­ния вол­шеб­ных ки­сто­чек ожи­вал мёртвый бо­га­тырь сказ­ки, как бы спрыс­ну­тый живой водой. (6)Ак­ва­рель­ные крас­ки, по­хо­жие на жен­ские пу­го­ви­цы, ле­жа­ли в белой же­стя­ной ко­роб­ке. (7)Иван Ца­ре­вич на Сером Волке ска­кал по ело­во­му лесу. (8)Ёлки были мень­ше Се­ро­го Волка. (9)Иван Ца­ре­вич сидел вер­хом на Волке так, как эвен­ки ездят на оле­нях, почти ка­са­ясь пят­ка­ми мха. (10)Дым пру­жи­ной под­ни­мал­ся к небу, и птич­ки, как отчёрк­ну­тые га­лоч­ки, вид­не­лись в синем звёздном небе.

(11)И чем силь­нее я вспо­ми­нал своё дет­ство, тем яснее по­ни­мал, что дет­ство моё не по­вто­рит­ся, что я не встре­чу и тени его в чужой ре­бя­че­ской тет­ра­ди.

(12)Это была гроз­ная тет­радь – она по­ра­зи­ла меня.

(13)Се­вер­ный город был де­ре­вян­ным, за­бо­ры и стены домов кра­си­лись свет­лой охрой, и ки­сточ­ка юного ху­дож­ни­ка чест­но по­вто­ри­ла этот жёлтый цвет везде, где маль­чик хотел го­во­рить об улич­ных зда­ни­ях, об из­де­лии рук че­ло­ве­че­ских.

(14)В тет­рад­ке было много, очень много за­бо­ров. (15)Люди и дома почти на каж­дом ри­сун­ке были ого­ро­же­ны жёлтыми ров­ны­ми за­бо­ра­ми, об­ви­ты­ми чёрными ли­ни­я­ми ко­лю­чей про­во­ло­ки. (16)Же­лез­ные нити казённого об­раз­ца по­кры­ва­ли все за­бо­ры в дет­ской тет­рад­ке.

(17)Около за­бо­ра сто­я­ли люди. (18)Они не были ни кре­стья­на­ми, ни ра­бо­чи­ми, ни охот­ни­ка­ми – это были кон­вой­ные и ча­со­вые с вин­тов­ка­ми. (19)Дож­де­вые будки-грибы, около ко­то­рых юный ху­дож­ник раз­ме­стил кон­вой­ных и ча­со­вых, сто­я­ли у под­но­жья огром­ных ка­ра­уль­ных вышек, и на выш­ках хо­ди­ли сол­да­ты, бле­сте­ли вин­то­воч­ные ство­лы.

(20)Тет­рад­ка была не­ве­ли­ка, но маль­чик успел на­ри­со­вать в ней все вре­ме­на года сво­е­го род­но­го го­ро­да.

(21)Яркая земля, од­но­тон­но-зелёная, и синее-синее небо, све­жее, чи­стое и ясное. (22)За­ка­ты и вос­хо­ды были доб­рот­но алыми, и это, ко­неч­но, не было дет­ским не­уме­ньем найти по­лу­то­на, цве­то­вые пе­ре­хо­ды, рас­крыть сек­ре­ты све­то­те­ни.

(23)Со­че­та­ния кра­сок в школь­ной тет­ра­ди были прав­ди­вым изоб­ра­же­ни­ем неба Даль­не­го Се­ве­ра, крас­ки ко­то­ро­го не­обы­чай­но чисты и ясны и не имеют по­лу­то­нов.

(24)И в зим­них ри­сун­ках ребёнок не отошёл от ис­ти­ны. (25)Зе­лень ис­чез­ла. (26)Де­ре­вья были чёрными и го­лы­ми. (27)Это были лист­вен­ни­цы, а не сосны и ёлки моего дет­ства.

(28)Шла се­вер­ная охота; зу­ба­стая не­мец­кая ов­чар­ка на­тя­ги­ва­ла по­во­док, ко­то­рый дер­жал в руке Иван Ца­ре­вич. (29)Он был в шапке-ушан­ке во­ен­но­го об­раз­ца, в белом ов­чин­ном по­лу­шуб­ке, в ва­лен­ках и в глу­бо­ких ру­ка­ви­цах – кра­гах, как их на­зы­ва­ют на Даль­нем Се­ве­ре. (30)За пле­ча­ми Ивана Ца­ре­ви­ча висел ав­то­мат. (31)Голые тре­уголь­ные де­ре­вья были за­ты­ка­ны в снег.

(32)Ребёнок ни­че­го не уви­дел, ни­че­го не за­пом­нил, кроме жёлтых домов, ко­лю­чей про­во­ло­ки, вышек, ов­ча­рок, кон­во­и­ров с ав­то­ма­та­ми и си­не­го-си­не­го неба. (33)Эта тет­радь для ри­со­ва­ния от­ра­жа­ла су­ро­вый внут­рен­ний мир юного ху­дож­ни­ка.

 

 

(По В.Т. Ша­ла­мо­ву)*

 

* * Ша­ла­мов Вар­лам Ти­хо­но­вич (1907–1982) – рус­ский со­вет­ский пи­са­тель, про­за­ик, поэт.

25. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му Гриша не спал ночью?»

 

1) Не­внят­ное ноч­ное бор­мо­та­ние ба­буш­ки ме­ша­ло ему спать.

2) Гриша об­ду­мы­вал про­изо­шед­шее с ним в те­че­ние дня.

3) Грише было ин­те­рес­но по­слу­шать, о чём во сне бор­мо­чет ба­буш­ка.

4) Гриша хотел по­мочь ба­буш­ке осво­бо­дить­ся от го­рест­ных пе­ре­жи­ва­ний, ко­то­рые воз­вра­ща­лись к ней во сне.

 

(1)По пути домой стало ду­мать­ся о ба­буш­ке. (2)Сей­час, со сто­ро­ны, она ка­за­лась такой сла­бой и оди­но­кой. (3)А тут ещё эти ночи в сле­зах, слов­но на­ка­за­ние. (4)И с какой, верно, тя­го­стью ждёт она ночи. (5)Все люди пе­ре­жи­ли горь­кое и за­бы­ли, а у бабы Дуни оно всплы­ва­ет в па­мя­ти снова и снова. (6)Про ба­буш­ку ду­мать было боль­но. (7)Но как по­мочь ей?

 

(8)Раз­ду­мы­вая, Гриша шёл не­то­роп­ли­во, и в душе его что-то теп­ле­ло и таяло, там что-то жгло и жгло.

 

(9)3а ужи­ном он выпил креп­кий чай, чтобы не смо­ри­ло. (10)Выпил чашку, дру­гую, го­то­вя себя к бес­сон­ной ночи.

 

(11)И при­ш­ла ночь. (12)По­ту­ши­ли свет. (13)Гриша не лёг, а сел в по­сте­ли, до­жи­да­ясь сво­е­го часа. (14)И вот когда, на­ко­нец, из ком­на­ты ба­буш­ки до­нес­лось ещё не­внят­ное бор­мо­та­ние, он под­нял­ся и пошёл. (15)Свет в кухне зажёг, встал возле кро­ва­ти, чув­ствуя, как охва­ты­ва­ет его не­воль­ная дрожь и серд­це за­ми­ра­ет в страш­ном пред­чув­ствии.

 

– (16)Кар­точ­ки! (17)Куда по­де­ва­лись хлеб­ные кар­точ­ки? (18)В синем пла­точ­ке. (19)Люди доб­рые! (20)Ре­бя­тиш­ки! (21)Домой приду, они есть по­про­сят! (22)Хле­бец дай, ма­муш­ка. (23)А ма­муш­ка ихняя!..

 

(24)Баба Дуня за­пну­лась, слов­но оше­ломлённая, и за­кри­ча­ла:

 

– (25)Люди доб­рые! (26)Не дайте по­ме­реть! (27)Пе­тя­ня! (28)Шура! (29)Та­еч­ка!

 

(30)Имена детей она слов­но вы­пе­ва­ла, тонко и бо­лез­нен­но, и слёзы, слёзы под­ка­ты­ва­ли.

 

(31)Гриша глу­бо­ко вздох­нул, чтобы крик­нуть гром­че, при­ка­зать,

и ба­буш­ка пе­ре­ста­нет пла­кать, и даже ногу при­под­нял – топ­нуть. (32)Чтобы уж на­вер­ня­ка.

 

– (33)Хлеб­ные кар­точ­ки, – в тяж­кой муке, со сле­за­ми вы­го­ва­ри­ва­ла баба Дуня.

 

(34)Серд­це маль­чи­ка об­ли­лось жа­ло­стью и болью. (35)3абыв об­ду­ман­ное, он опу­стил­ся на ко­ле­ни перед кро­ва­тью и стал убеж­дать, мягко, лас­ко­во:

 

– (36)Вот ваши кар­точ­ки, ба­ба­ня. (37)В синем пла­точ­ке, да? (38)Ваши в синем пла­точ­ке? (39)Это ваши, вы об­ро­ни­ли. (40)А я под­нял. (41)Вот ви­ди­те, возь­ми­те, – на­стой­чи­во по­вто­рял он. – (42)Все целые, бе­ри­те.

 

(43)Баба Дуня смолк­ла. (44)Ви­ди­мо, там, во сне, она всё слы­ша­ла и по­ни­ма­ла. (45)Не сразу при­шли слова. (46)«Мои, мои! (47)Пла­то­чек мой, синий. (48)Люди ска­жут. (49)Мои кар­точ­ки, я об­ро­ни­ла. (50)Спаси Хри­стос, доб­рый че­ло­век!»

 

(51)По го­ло­су её Гриша понял, что сей­час она за­пла­чет.

 

– (52)Не надо пла­кать, – гром­ко ска­зал он. – (53)Кар­точ­ки целые. (54)3ачем же пла­кать? (55)Возь­ми­те хлеба и не­си­те де­тиш­кам. (56)Не­си­те, по­ужи­най­те и ло­жи­тесь спать, – го­во­рил он, слов­но при­ка­зы­вал. – (57)И спите спо­кой­но. (58)Спите.

 

(59)Баба Дуня смолк­ла.

 

(60)Гриша по­до­ждал, при­слу­шал­ся к ров­но­му ба­буш­ки­но­му ды­ха­нию, под­нял­ся. (61)Его бил озноб. (62)Какой-то холод про­ни­зы­вал до ко­стей. (63)И нель­зя было со­греть­ся. (64)Печка была ещё тепла. (65)Он сидел у печки и пла­кал. (66)Слёзы ка­ти­лись и ка­ти­лись. (67)Они шли от серд­ца, по­то­му что серд­це бо­ле­ло и ныло, жалея бабу Дуню и кого-то ещё. (68)Он не спал, но на­хо­дил­ся в стран­ном за­бы­тьи, слов­но в годах далёких, иных, и в жизни чужой, и ви­де­лось ему там, в этой жизни, такое горь­кое, такая беда и пе­чаль, что он не мог не пла­кать. (69)Он пла­кал, вы­ти­рая слёзы ку­ла­ком.

 

(По Б. Еки­мо­ву) *

 

* Еки­мов Борис Пет­ро­вич (род. в 1938) – рус­ский со­вет­ский пуб­ли­цист

и про­за­ик.

26. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му Фёдор по­сто­ян­но ездил в ста­рый район?»

 

1) Фёдор го­то­вил­ся под­жечь ста­рую го­лу­бят­ню.

2) Фёдор сле­дил за сно­сом ста­рых домов, ожи­дая, когда нач­нут рыть кот­ло­ван для но­во­го дома.

3) Фёдор был полон ре­ши­мо­сти от­сто­ять ста­рую го­лу­бят­ню и не дать её сне­сти.

4)Фёдор тос­ко­вал по своим го­лу­бям и не мог при­вык­нуть к мысли, что ему придётся с ними рас­стать­ся.

 

(1)Федя учил­ся в новой школе. (2)Его ста­рый дом пошёл на слом, а там, во дворе, оста­лась его го­лу­бят­ня.

 

(3)Что-то за­мкну­лось в Фёдоре. (4)Пусто было в го­ло­ве. (5)На уро­ках, когда его под­ни­ма­ли, он вста­вал, рас­те­рян­ный, не зна­ю­щий, что ска­зать, и ре­бя­та уже на­ча­ли по­хи­хи­ки­вать над ним, тут же при­ду­мав клич­ку Угрюм Бур­че­ев. (6)Но Фёдор, ка­за­лось, и этого не слы­шал. (7)Тело его как будто по­те­ря­ло спо­соб­ность ощу­щать, а душа – чув­ство­вать. (8)После уро­ков он са­дил­ся в ав­то­бус и ехал в ста­рый район.

 

(9)В один из таких при­ез­дов экс­ка­ва­тор­щик, гру­зив­ший ще­бень в са­мо­свал, крик­нул Фёдору:

 

– (10)Эй, па­рень! Уби­рай свою го­лу­бят­ню! (11)Зав­тра будем рыть кот­ло­ван.

 

(12)Фёдор оне­ме­ло смот­рел на раз­ва­ли­ны де­ре­вян­но­го дома. (13)Вот и всё. (14)Даже го­лу­бей не будет. (15)Он стал вы­пус­кать при­ручённых птиц, но не так, как все­гда: брал каж­до­го го­лу­бя, гла­дил по го­лов­ке и бро­сал квер­ху. (16)Птицы хло­па­ли кры­лья­ми, рва­лись вы­ле­теть стаей, как им было при­выч­но, но он пус­кал их по­оди­ноч­ке, про­ща­ясь с каж­дым.

 

(17)Птицы но­си­лись в про­зрач­ном осен­нем небе, а Фёдор мед­лен­но и де­ло­ви­то со­би­рал струж­ку. (18)Она про­сох­ла за ясные и сухие дни, ко­ло­лась, шур­ша­ла в руках, из­да­вая мяг­кий запах де­ре­ва.

 

(19)Стало тем­неть, а в тем­но­те го­лу­би сами воз­вра­ща­ют­ся к го­лу­бят­не, но в этот раз не долж­ны вер­нуть­ся.

 

(20)Фёдор под­нял­ся на­верх, огля­дел ста­рый посёлок. (21)Его уже не было. (22)Не­сколь­ко ба­ра­ков ко­со­бо­чи­лись по краям огром­ной чёрной пло­ща­ди. (23)Там, где жили люди. (24)Где была пыль­ная до­ро­га. (25)Толь­ко го­лу­бят­ня оста­лась.

 

(26)Маль­чик за­хлоп­нул крыш­ку го­лу­бят­ни, мед­лен­но чирк­нул спич­кой, поднёс её к куче струж­ки и спу­стил­ся с го­лу­бят­ни.

 

(27)Пламя рва­ну­лось вверх мет­ро­вым язы­ком, сразу за­тре­ща­ли пе­ре­го­род­ки и сухие брёвна.

 

(28)Фёдор под­нял го­ло­ву: го­лу­би но­си­лись как ни в чём не бы­ва­ло.

 

(29)Он по­вер­нул­ся и по­бе­жал.

 

(30)На­ро­ду на оста­нов­ке было не­мно­го, но он полез без оче­ре­ди, не видя ни­ко­го. (31)Стоя на зад­ней пло­щад­ке и при­жав­шись лбом к стек­лу, он ста­рал­ся смот­реть на серый и спо­кой­ный ас­фальт. (32)Но не удер­жал­ся. (33)По­ми­мо его воли, глаза по­смот­ре­ли в небо. (34)Го­лу­би кру­жи­лись, не по­до­зре­вая беды. (35)И Фёдор не вы­дер­жал – бро­сил­ся к двери, стал ко­ло­тить как су­ма­сшед­ший.

 

– (36)Во­ди­тель, – за­кри­чал кто-то, – оста­но­вись, маль­чик оста­нов­ку про­пу­стил!

 

(37)Трол­лей­бус по­слуш­но при­тор­мо­зил, дверь с ши­пе­ни­ем рас­пах­ну­лась, Фёдор вы­прыг­нул, за­це­пив­шись ногой за по­ро­жек, грох­нул­ся на до­ро­гу и уда­рил­ся ко­ле­ном. (38)Ост­рая боль прон­зи­ла его, и он слов­но оч­нул­ся.

 

(39)Го­лу­би! (40)Разве их можно бро­сать? (41)Разве он имел такое право? (42)Кто-то там ска­зал, какой-то муд­рец: мы от­ве­ча­ем за тех, кого при­ру­чи­ли. (43)Он от­ве­ча­ет за го­лу­бей.

 

(44)Фёдор под­бе­жал к го­лу­бят­не, объ­ятой вы­со­ким пла­ме­нем. (45)По­вис­ли плот­ные су­мер­ки, и во мраке, возле пля­шу­щих язы­ков огня, ме­та­лись мол­ча­ли­вы­ми те­ня­ми обе­зу­мев­шие го­лу­би.

 

(46)Фёдор молча под­нял руки. (47)Его фи­гу­ра от­бра­сы­ва­ла на землю огром­ную тень, он за­ме­тил её, обер­нув­шись, и сила вли­лась в него – он по­ка­зал­ся себе боль­шим и силь­ным. (48)Го­лу­би узна­ли его, за­тре­пе­та­ли над го­ло­вой, са­ди­лись ему на плечи, он брал их, вор­ку­ю­щих, встре­во­жен­ных, и пря­тал под курт­ку, за па­зу­ху.

 

(По А. Ли­ха­но­ву) *

 

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) – со­вре­мен­ный дет­ский и юно­ше­ский пи­са­тель, жур­на­лист и об­ще­ствен­ный де­я­тель..

27. В каком ва­ри­ан­те от­ве­та со­дер­жит­ся ин­фор­ма­ция, не­об­хо­ди­мая для обос­но­ва­ния от­ве­та на во­прос: «По­че­му, вспо­ми­ная отца, ге­ро­и­ня все­гда пла­чет?»

 

1) Она на всю жизнь за­пом­ни­ла, как долго отец болел дву­сто­рон­ним вос­па­ле­ни­ем лёгких, и ей было жаль отца.

2) Она на всю жизнь за­пом­ни­ла тот стыд, ко­то­рый ис­пы­ты­ва­ла в дет­стве от не­су­раз­но­сти отца.

3) Толь­ко став взрос­лой, она по­ня­ла, какой опас­но­сти под­вер­га­лась их жизнь, когда ско­рая по­мощь за­стря­ла в снегу, не до­е­хав до рай­цен­тра.

4) Толь­ко став взрос­лой, она по­ня­ла, что в дет­стве была не­спра­вед­ли­ва к отцу и за внеш­ней не­су­раз­но­стью не ви­де­ла его огром­ной любви к до­че­ри.

 

(1)В дет­стве я не­на­ви­де­ла утрен­ни­ки, по­то­му что к нам в садик при­хо­дил отец. (2)Он са­дил­ся на стул возле ёлки, долго пи­ли­кал на своём баяне, пы­та­ясь по­до­брать нуж­ную ме­ло­дию, а наша вос­пи­та­тель­ни­ца стро­го го­во­ри­ла ему: «Ва­ле­рий Пет­ро­вич, по­вы­ше!» (3)Все ре­бя­та смот­ре­ли на моего отца и да­ви­лись от смеха. (4)Он был ма­лень­кий, тол­стень­кий, рано начал лы­сеть, и, хотя ни­ко­гда не пил, нос у него по­че­му-то все­гда был све­коль­но-крас­но­го цвета, как у кло­у­на. (5)Дети, когда хо­те­ли ска­зать про кого-то, что он смеш­ной и не­кра­си­вый, го­во­ри­ли так: «Он похож на Ксюш­ки­но­го папу!»

 

(6)И я сна­ча­ла в са­ди­ке, а потом в школе несла тяж­кий крест от­цов­ской не­су­раз­но­сти. (7)Всё бы ни­че­го (мало ли у кого какие отцы!), но мне было не­по­нят­но, зачем он, обыч­ный сле­сарь, ходил к нам на утрен­ни­ки со своей ду­рац­кой гар­мош­кой. (8)Играл бы себе дома и не по­зо­рил ни себя, ни свою дочь! (9)Часто сби­ва­ясь, он то­нень­ко, по-жен­ски, ойкал, и на его круг­лом лице по­яв­ля­лась ви­но­ва­тая улыб­ка. (10)Я го­то­ва была про­ва­лить­ся сквозь землю от стыда и вела себя подчёрк­ну­то хо­лод­но, по­ка­зы­вая своим видом, что этот не­ле­пый че­ло­век с крас­ным носом не имеет ко мне ни­ка­ко­го от­но­ше­ния.