Сценарии развития российской экономики в условиях санкций и падения цен на нефть

Мы публикуем представленный 25 декабря в Комитете гражданских инициатив доклад группы ведущих экономических экспертов под руководством Натальи Акиндиновой и Евсея Гурвича, подготовленный по заказу Комитета. В докладе строятся раздельные оценки влияния введенных санкций и падения цен на нефть на российскую экономику в ближайшие годы, а также обсуждаются возможные варианты экономической политики.

В подзаголовке документа указывается, что это «краткая версия». В случае получения подробной, мы ее тоже с удовольствием сделаем доступной для читателей «Полит.ру».

Доклад подготовлен коллективом авторов:

• А.В.Акиндинова, Е.Т.Гурвич – руководители коллектива
• С.А.Афонцев,
• А.И.Балаев,
• Н.А.Волчкова,
• М.А.Иванова,
• Д.В. Мирошниченко,
• И.В.Прилепский,
• С.Г.Пухов,
• А.В.Чернявский

ВНЕШНИЕ ШОКИ

В 2014 году российская экономика испытала сразу несколько негативных шоков. В январе-феврале обменный курс рубля (как и многих других валют) несколько снизился из-за начала сворачивания программы количественного смягчения ФРС США. Однако к концу года это уже видится лишь мелким эпизодом на фоне дальнейших событий. Присоединение Крыма к России в марте сопровождалось усилением оттока капитала, так что лишь значительные интервенции позволили ЦБ взять ситуацию на валютном рынке под контроль.

Начиная с марта страны ЕС, США, Канада, Япония и некоторые другие страны поэтапно ввели широкий набор санкций против физических лиц и организаций, несущих, по мнению этих государств, ответственность за события в Крыму и на Востоке Украины. С экономической точки зрения наиболее значимыми являются «секторальные» санкции, введенные США и ЕС. Кратко перечислим основные из таких санкций.

США

• С 16 июля введен запрет на долговое финансирование ряда российских банков и компаний сроком свыше 90 дней, а также на приобретение акций этих эмитентов, выпущенных после введения санкций. С 12 сентября расширены как список подпадающих под санкции банков и компаний, так и круг запрещенного кредитования – для банков в него теперь попадает любое долговое финансирование на срок свыше 30 дней.

Объектом санкций стали банки с государственным участием: Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк, Россельхозбанк, Банк Москвы и Внешэкономбанк, а также компании, в первую очередь энергетического сектора: «Газпром», «Лукойл», «Транснефть», «Газпром нефть», «Сургутнефтегаз», «Новатэк», «Роснефть» и и ВПК: «Ростех», «Алмаз-Антей», Объединенная строительная корпорация и др.

• Запрещены поставки в Россию оборудования для глубинной добычи (свыше 152 метров), разработки арктического шельфа и сланцевых запасов нефти и газа, поставку технологий нетрадиционной добычи энергоносителей: буровые платформы, детали для горизонтального бурения, подводное оборудование, морское оборудование для работы в условиях Арктики, программное обеспечение для гидравлического разрыва пласта (ГРП), дистанционно управляемые подводные аппараты, насосы высокого давления. Введена обязательную проверку конечного получателя технологий нетрадиционной добычи энергоносителей, с возможностью отказа в лицензировании.
• Приостановлена выдача лицензий на экспорт и ре-экспорт товаров в Россию, запрещен экспорт высокотехнологичных оборонных товаров и услуг, а также отменены существующие лицензии в данной сфере.

Санкции США таким образом затронули более 90 % российского нефтяного сектора и почти всю российскую газодобычу.

Европейский Союз

• С 31 июля установлены ограничения на долговое финансирование ряда российских банков и компаний, с 12 сентября ограничения усилены. В настоящее время запрещено долговое финансирование на срок более 30 дней банков с госучастием: Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк, Россельхозбанк, Внешэкономбанк, компаний топливно-энергетического сектора: «Роснефть», «Транснефть», «Газпром нефть» и компаний ВПК: «Уралвагонзавод», «Оборонпром», «ОАК» и др.
• Введено эмбарго на экспорт и импорт оружия и продукции военного назначения, экспорт товаров и технологий двойного назначения.
• Экспортеров обязали получать разрешение на экспорт ряда нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих технологий в Россию (включая высокотехнологичное оборудование для добычи нефти в Арктике, на глубоководном шельфе и сланцевой нефти путём гидроразрыва), а также на предоставление сопутствующих услуг.

7 августа 2014 года Правительство России ввело ответные санкции, запретив ввоз сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, страной происхождения которых являются США, страны Европейского союза, Канада, Австралия и Королевство Норвегия. Запрет распространяется на мясо и мясопродукты, рыбу и морепродукты, молоко и молочную продукцию (включая сыры и творог), фрукты и овощи.

В кратко- и среднесрочной перспективе наиболее серьезными представляются финансовые санкции. Их в свою очередь можно разделить на несколько категорий.

• Прямой эффект - ограничения на внешние заимствования российских эмитентов. Теоретически российские банки и компании могут найти альтернативных кредиторов, однако в условиях глобализации финансовой системы, их фактического превращения в единый рынок, такая возможность не очевидна. Если найти альтернативных инвесторов не удается, то санкции существенно повлияют на состояние платежного баланса за счет снижения валового притока иностранного капитала. Адаптация к подобным шокам требует либо увеличения чистого притока частного капитала по другим каналам, либо расходования валютных резервов ЦБ, либо увеличения счета текущих операций.
• Косвенный эффект. Сохраняющаяся геополитическая напряженность, возможность введения новых санкций, опасность усиления регулирования экономики (часто наблюдаемого в подобных ситуациях) – все это воспринимается инвесторами как мощный источник дополнительных экономических рисков. Тем самым кардинально снижается привлекательность российской экономики для российских и иностранных инвестиций. В результате к прямому действию ограничений на доступ к иностранным заимствованиям добавляются косвенные эффекты снижения чистого притока капитала, объясняемые ростом финансовых рисков. Если прямой эффект ограничивает внешние заимствования эмитентов, против которых введены санкции, то косвенный имеет больше составляющих: сокращение заимствований всех остальных эмитентов, сокращение притока прямых иностранных и портфельных инвестиций, а возможно также увеличение оттока российского капитала.
• Реакция на санкции. Прямые и косвенные эффекты, не позволяющие рефинансировать внешний долг, отличаются от остальных тем, что носят «персонифицированный» характер – от них страдает не только экономика в целом, но и конкретные эмитенты. «Пострадавшие» эмитенты могут реагировать на это различными способами: начиная от покупки на внутреннем валютном рынке всей суммы, недостающей для погашения долга, до продажи накопленных валютных активов в необходимом для проведения внешних выплат объеме.
• Эффекты второго порядка, связанные с реакцией экономики на сокращение чистого притока капитала. По экономической природе прямые и косвенные эффекты аналогичны «остановке притока капитала» (ОПК - 'sudden stop') – ситуации резкого снижения чистого ввоза капитала. Остановка притока капитала прежде всего приводит к снижению внутреннего спроса. Поскольку способность цен снижаться вслед за спросом ограничена, результатом становится падение производства, в первую очередь за счет уменьшения объема инвестиций. Действительно, чистый приток капитала по определению равен разности между накоплением и сбережениями. Последние, как правило, сравнительно стабильны, поэтому для восстановления баланса требуется сократить инвестиции. К прямым потерям производства добавляется не менее разрушительный эффект, вызванный действием финансовых механизмов. Для адаптации к ОПК необходимы либо снижение цен на неторгуемые товары (например, продукцию строительства), либо девальвация. В первом случае многие производители оказываются не в состоянии расплатиться по взятым кредитам, во втором — это не могут сделать фирмы, взявшие валютные кредиты. Несущий потери банковский сектор вынужден сократить кредитование, тем самым дополнительно ограничивая производство. Далее, снижение реального обменного курса приводит к росту цен в национальной валюте на импортные товары, производимую с их использованием продукцию, а также на взаимозаменяемые с теми и другими товары.

Таким образом, совместное действие перечисленных эффектов приводит к изменению значений практически всех макроэкономических показателей: обменного курса, цен, инвестиций, процентных ставок, производства и т.д.

Следующую группу составляют средне- и долгосрочные эффекты. Среди них можно выделить такие.

Ограничение доступа к некоторым ключевым технологиям в нефтедобыче и оборонной промышленности в перспективе ведет к технологическому отставанию в этих секторах.

Приоритет, отдаваемый геополитическим соображениям и требованиям безопасности, снижает эффективность экономики. Так, значительная часть ресурсов направляется на дублирование уже существующих технических решений (таких как создание независимой платежной системы или разработка ГЛОНАСС) вместо занятия своего места в международном разделении труда, без чего невозможно успешное экономическое развитие.

Как установлено в «Докладе об экономическом росте» Всемирного банка (2008) все отличительной чертой всех стран, добивавшихся экономических успехов за последние десятилетия была открытость для внешней торговли. Не менее важна открытость и привлекательность для прямых иностранных инвестиций, поскольку именно этот канал играет ключевую роль в освоении передовых технологий.

Отдельного анализа заслуживает возможное влияние санкций относящихся к нефтяному сектору. Эти проблемы рассматриваются в Приложении 2. Их последствия могут быть очень значительными в перспективе, однако по оценкам специалистов, краткосрочное влияние санкций на объем добычи нефти сравнительно невелик.

В целом эффективность санкций для достижения политических целей определяется угрозой или реальным ущербом экономике и неприемлемостью таких потерь для страны. Чем крупнее экономика, чем ниже интеграция страны в мировую экономику и выше самообеспеченность (в том числе сырьевыми ресурсами), чем выше авторитарный режим управления страной, чем выше «болевой порог» населения, тем ниже эффективность применения санкций. В то же время действие санкций во многом зависит от того, насколько экономика готова адаптироваться к негативным внешним воздействиям

Влияние санкций на экономику может как усугубляться, так и нивелироваться реакцией страны, против которой они вводятся, а также последующими переменами во внешней или внутренней политике России, странах ЕС и США.

Коллективные санкции являются более эффективными, чем односторонние, но рассогласованность в их применении снижает результативность санкций. Снижает эффективность санкций эффект «бумеранга», когда страна, вводящий санкции, также несет прямой и косвенный ущерб от их применения. В этом смысле наименее эффективны торговые санкции, но и финансовые санкции, связанные с выдачей торговых кредитов, снижают потенциал взаимной торговли. В тоже время разрыв долгосрочных контрактов на поставку товаров с высокой добавленной стоимостью и сервисное обслуживание оборачивается для поставщика потерей рынка, на завоевание которого уходит длительный период времени и большие издержки.

Помимо негативного экономического эффекта «бумеранга» могут иметь место политические разногласия в странах, задействованных в коллективных санкциях. Наибольший негативный эффект проявляется в тех странах, в которых были тесные торговые и инвестиционные отношения с Россией до введения санкций. Это может вызвать разногласия, например, между США и ЕС, в части дальнейшего усиления санкций.

В последние месяцы Россия испытывает еще один сильнейший негативный шок, вызванный резким и неожиданным падением цен на нефть. За 3 месяца (с середины сентября по середину декабря) цены на Юралс упали на 36%, за последний год – на 44%. Параллельно происходили события, снижающие перспективы российского экспорта с точки зрения его объемов. Так, ожидаемо упал объем экспорта газа на Украину (более чем на треть), объявлено о закрытии проекта «Южный поток» и т.д.

Все перечисленные изменения образовали широкий комплекс шоков, оказывающих воздействие на экономику по многим каналам. Ниже мы оцениваем эффект каждого из основных шоков и их сочетания при вероятных реакциях «жертв» санкций и ожидаемой политике правительства и Центрального банка.

Важный фактор, во многом определяющий эффект санкций и падения цен на нефть на экономику – это наличие «запаса прочности» у частного сектора и государства. Данные, приведенные в Табл.1 свидетельствуют, что бизнес подошел к нынешней ситуации в целом достаточно подготовленным, особенно банковский сектор, у которого активы значительно превышали обязательства.

Таблица 1. Баланс внешних долговых активов и обязательств по секторам российской экономики (млрд.долл.)

	на 1.7.2014
Всего
Активы
Обязательства
- из них краткосрочные	94
Банковский сектор
Активы
Обязательства
- из них краткосрочные	58
Прочие сектора	-196
Активы
Обязательства
- из них краткосрочные	29

 

Приведенные общие соображения ниже дополняются конкретным анализом и моделированием эффекта санкций, введенных по отношению к России и введенных нашей страной ответных санкций («антисанкций»).

 

Снижение цен на нефть

После трех лет, в течение которых цены на нефть держались на практически постоянном (причем рекордно высоком) уровне, в сентябре они начали снижаться. За сентябрь цены на нефть марки Urals снизились на 5,2%, затем падение ускорилось: в октябре и ноябре снижение цен составило по 9,3%, а в декабре увеличилось до 16,8% (по оценке).

Снижение цен на нефть оказалось неожиданным. Выпущенный 7 октября прогноз МВФ и 16 октября прогноз Всемирного банка предсказывали на 2015 год средний уровень цены 99 и 96 долл./барр. соответственно [1].

Причиной падения цен стало сочетание нескольких факторов: а) накопившегося за последние годы увеличения производства нефти за счет нетрадиционных источников – прежде всего быстрого роста добычи сланцевой нефти в США, б) замедления роста спроса (в первую очередь из-за торможения роста китайской экономики, в) ожиданием появления на мировом рынке нефти из Ирака, Ирана и Ливии, г) отказа стран ОПЕК от обычной практики сокращения добычи при появлении избытка предложения над спросом.

Вместе с текущими ценами ухудшались и ожидания относительно будущих котировок (при этом фьючерсные котировки падали параллельно спотовым). Динамика спотовых цен и котировок 6-месячных фьючерсов представлены на Рис.1.

Рис.1. Спотовые цены на нефть Brent и 6-месячные фьючерсные котировки на Нью-Йоркской бирже (долл./барр.)

Динамика средних цен по годам, кварталам и месяцам приведена в Таб.2.

Таблица 2. Средние цены на нефть Юралс (долл./барр.)

				2014 (оценка)
Годы	109,3	110,5	107,9	98,0
	I - 2014	II - 2014	III - 2014	IV – 2014 (оценка)
Кварталы	106,8	107,7	100,8	76,7
	сен.14	окт.14	ноя.14	дек.14 (оценка)
Месяцы	95,8	86,4	78,3	65,2

 

В результате изменения цен на углеводороды недобор экспортных доходов в 3-м и 4-м кварталах составил 5,1 и 21,3 млрд.долл. Это составляло 1,0% и 5,9% ВВП.

Воздействие санкций на приток капитала

Для того чтобы дать начальное представление о влиянии санкций и падения цен на нефть на внешний счет сравним показатели по агрегированным статьям платежного баланса в 3 кв. текущего года и 2-4 кв. 2013 г. [2] Снижение цен на нефть и падение курса рубля еще не успели серьезно изменить показатели экспорта и импорта – в последующих кварталах предстоит увидеть резкое изменение обоих показателей. Небольшим (лишь 2 млрд.долл.) оказалось и изменение чистого ввоза частного капитала. Однако за этим скрываются резкие отклонения потоков капитала по отдельным статьям. Резко увеличился чистый отток капитала в нефинансовом секторе (на 72 млрд.долл. в годовом выражении) – прежде всего за счет прямых инвестиций.

Этот эффект почти компенсируется увеличением притока капитала в банковский сектор. Такой результат выглядит парадоксально на фоне ограниченные возможности занимать на внешних рынках. Наиболее правдоподобным объяснением представляется версия о том, что попавшие под санкции банки избавлялись от внешних активов, опасаясь их «замораживания».

Таблица 3. Изменение основных квартальных параметров платежного баланса в 2014 г.(млрд.долл.)

	В среднем во 2-4 кв. 2013 г.	Фактически в 3 кв. 2014 г
Счет текущих операций	3,0	11,4
Экспорт товаров и услуг	151,0	146,3
Импорт товаров и услуг	-122,0	-116,9
Чистый ввоз (+)/вывоз(-) частного капитала	-10,9	-13,0
Банки	3,3	20,8
Прочие сектора	-14,2	-32,3
Прямые инвестиции	0,8	-10,8
Портфельные	-2,1	-5,6
Ссуды и займы и прочие	-12,9	-15,9
Наличная валюта	-0,5	-1,5
Изменение ЗВР	-9,0	-5,7

1 кв. 2013 г. исключен из рассмотрения, т.к. в нем учтена сделка между Роснефтью и BP

 

Влияние санкций и антисанкций на потребительские цены.

Согласно нашим расчетам, введение продовольственного эмбарго добавило порядка 1,2 п.п. в инфляцию 2014 года, 0,8 п.п. в инфляцию 2015 года (исходим из предпосылки, что санкции и антисанкции будут отменены не ранее середины 2016 года). Добавим, что введенный в начале года запрет на импорт мяса из стран Евросоюза, а также ряд других запретов на импорт продовольственных товаров привели к увеличению инфляции на 0,7 п.п. Другой значимый фактор инфляции в 2014-2015 гг. – масштабное ослабление рубля вследствие резкого снижения цен на нефть и санкций в отношении России. Ослабление рубля в 2014 году происходило в несколько этапов: в начале 2014 года (реакция на изменение денежно-кредитной политики США) – привнесло в инфляцию дополнительно 0,3-0,4 п.п., весной-летом 2014 года (реакция на присоединение Крыма и введение санкций против России) – вклад в инфляцию 1,2 п.п., осенью (реакция на снижение цен на нефть) – вклад в инфляцию 1,2 п.п. Таким образом, совокупное влияние описанных выше факторов оценивается на уровне 4,7 п.п. (из 10%, ожидаемых на конец текущего года). Отметим, что оценки Банка России (4,9 п.п.) совпадают с расчетами ЭЭГ.

Ощутимая девальвация рубля, происходившая в ноябре-декабре 2014 года, отразится на динамике потребительских цен в начале 2015 года. По нашим прогнозам, вклад ослабления рубля в инфляцию 2015 года оценивается на уровне 2,7 п.п (из 8%, ожидающихся по итогам 2015 года).

Количественная оценка эффекта санкций

Для того чтобы разделить изменения, обусловленные «объективными» экономическими факторами (такими как цены на нефть), и эффектом собственно санкций, мы рассчитали для 3 кв. 2014 г. параметры платежного баланса, которых можно было бы ожидать без введения санкций.

В первую очередь, естественно, необходимо определить воздействие санкций на внешние заимствования, подвергшиеся прямому запрету. Согласно данным Банка России, в 3 квартале 2014 г. внешний долг банковской системы РФ сократился на 16,7 млрд долл., притом что выплаты согласно графику погашения составляли 18,6 млрд долл. Для сравнения, за 2-4 квартал 2013 г. [3] изменение внешнего долга банковской системы в результате операций составило +5,2 млрд долл. при планируемых выплатах в размере 36,7 млрд долл. Таким образом, в условиях принятия санкций «третьего уровня» против РФ доля рефинансируемых долговых обязательств составила лишь 10%, в то время как ранее валовый приток капитала в российский банковский сектор с избытком перекрывал потребности в рефинансировании.

Аналогично, в 3 квартале 2014 г. внешний долг корпоративного сектора сократился на 26,7 млрд долл. при выплатах по графику в объеме 37,5 млрд долл. (доля рефинансирования тем самым составила 29%). Для сравнения, во 2-4 кв. 2013 г. внешний долг корпоративного сектора вырос на 7,6 млрд долл. при планируемых выплатах 48,0 млрд долл.

На основании этих данных можно построить оценку эффекта санкций на валовой приток капитала (в форме долговых обязательств) на 2015-2018 гг. как сумму двух величин:

- снижения рефинансирования имеющихся долгов (со 100% до 10% для банков и со 100% до 29% для корпоративного сектора; эти доли применяются к графику погашения по данным ЦБ на июль 2014 г.) [4];

- снижения валового притока капитала сверх нужд рефинансирования. Для оценки этого эффекта отметим, что всего валовой приток капитала во 2-4 кв. 2013 г. в банковский сектор составил 120,4%, а в корпоративный сектор – 120,3% от нужд рефинансирования. Соответственно, на 2015-2018 гг. будем предполагать, что потеря «добавочного» притока для банковского и корпоративного секторов составит 20,4% и 20,3% от нужд рефинансирования соответственно.

Таблица 4. Расчетные оценки параметров долговой политики частного сектора в условиях санкций

	Доля рефинансируемого внешнего долга (%)
	В среднем за 2-4 кв. 2013	Фактически в 3 кв. 2014
Банки	120%	10%
Прочие	120%	29%

 

По другим статьям финансового счета платежного баланса были построены уравнения, описывающие изменение активов и обязательств (по отдельности) в зависимости от цен на нефть, объем ВВП, ожидаемые темпы экономического роста и т.п. Значения, предсказываемые построенными уравнениями, сравнивались с их фактическими значениями (Таб.5). Полученные квартальные оценки пересчитывались в годовые просто умножением на четыре, за исключением двух случаев, когда делались поправки. Во-первых, мы учли, что сокращение активов банковской системы в 3 квартале было избыточным, превосходя даже потребности рефинансирования внешнего долга. При моделировании делалось предположение, что банки и дальше будут сокращать свои иностранные активы, однако в пределах необходимого для погашения своего внешнего долга. Во-вторых, мы учли, что население валюты частично отреагировала на санкции и обострение ситуации на Украине увеличив покупку наличной валюты уже в 1 квартале.

Анализ приведенных расчетов показывает, что по всем статьям, связанным с валовым притоком капитала, его объем резко сократился. Общий расчетный «недобор» притока иностранного капитала в годовом выражении составил 174 млрд.долл., что эквивалентно 8,4% ВВП. Основная часть этого недобора (почти 40%) относится к банковскому сектору, что неудивительно, учитывая, что именно на них приходится основная часть обязательств по погашению внешнего долга. Остальной недобор почти поровну распределяется между снижением долговых обязательств государства (вероятно, в первую очередь за счет ухода части иностранных инвесторов с рынка ОФЗ), снижением долга нефинансового сектора и уменьшением входящих прямых иностранных инвестиций. Эти оценки свидетельствуют, что фактическое сокращение притока иностранного капитала намного превзошло прямой эффект запрета на кредитование государственных банков и компаний.

Сокращение притока иностранного капитала частично (на 29%) компенсировалось снижением оттока капитала, в основном за счет банковского сектора. В целом чистый эффект санкций с учетом действий бизнеса оценивается нами как усиление чистого оттока капитала на 124 млрд.долл. (6,0% ВВП).

Таблица 5. Сопоставление фактических и расчетных величин потоков капитала в 3 кв. 2014 г. (млрд.долл.)

	3 кв. 2014 г.	Расчетная величина для 3 кв. 2014 г	Расчетный эффект санкций (в годовом выражении)
Федеральные органы управления	-5,5	2,3	-31,2
Принятие обязательств	-5,5	2,3	-31,2
Приобретение активов
Банки*	20,8	2,7	-8,0
Принятие обязательств	-11,3	3,8	-67,2
Приобретение активов	32,1	-1,1	59,2
Прочие сектора (без наличной валюты)	-32,3	-16,8	-62,0
Прямые инвестиции	-10,8	-3,5	-29,2
Принятие обязательств	1,0	10,5	-38,0
Приобретение активов	-11,8	-14	8,8
Портфельные	-5,6	-4,7	-3,6
Принятие обязательств	-4,6	-4	-2,4
Приобретение активов	-1,0	-0,7	-1,2
Ссуды и займы и прочие	-15,9	-8,6	-29,2
Принятие обязательств	-2,1	6,6	-34,8
Приобретение активов	-13,7	-15,2	6,0
Наличная валюта**	-1,5	-0,5	-23,0
ИТОГО	-18,5	-12,3	-124,2
Принятие обязательств	-22,5	19,2	-173,6
Приобретение активов	4,1	-31,5	49,8

Российская экономика в 4-м квартале 2014 г.

Начавшееся в сентябре снижение цен на нефть в сочетании с резко возросшим из-за санкций оттоком капитала начали создавать растущее давление на валютный рынок. В ноябре курс доллара составил 45-47 руб., в начале декабря превысил 50 руб., а в середине декабря уже превышал 60 руб.

К середине декабря реальный курс рубля по отношению к доллару за год упал на 40%. Безусловно, масштабы обесценения рубля намного превосходят те, что можно было бы ожидать при наличии только одно фактора – удешевления нефти. По нашим оценкам этому соответствовало бы снижение реального курса на 12-15% (эластичность реального курса по ценам на нефть оценивается в 0,3-0,4). Примерно такое реальное ослабление своей валюты продемонстрировали страны с плавающим курсом и сопоставимой с Россией долей нефтяного сектора: за год валютный курс снизился в Норвегии на 12%, Мексике и Казахстане – на 10%. Таким образом обесценение рубля лишь на четверть объясняется «объективным» фактором – удешевлением нефти.

Как показано ниже, непосредственное влияние санкций на рубль, по нашим оценкам, еще меньше влияния цен на нефть. Таким образом, решающую роль сыграли действия и банков и компаний, покупавшим валюту по двум причинам (которые трудно точно разделить): в ожидании удорожания рубля и для подготовки к дальнейшим выплатам по внешнему долгу при ограниченных возможностях его рефинансировать. Такие действия можно условно рассматривать как «спекулятивные», хотя нельзя придавать данному определению негативную оценку – задача бизнеса состоит в том чтобы получать прибыль, в том числе за счет стоимости приобретаемых активов..

Строго говоря, термин «спекулятивная атака на валюту» имеет смысл лишь в случае, если центральный банк жестко управляет обменным курсом (хотя и в этом случае не рассматривается как негативный). Такой режим неэффективен для нефтедобывающих стран, в которых «фундаментальный» (т.е. соответствующий экономической ситуации) курс сильно зависит от цен на нефть. Недостаток данного режима проявился и в 1998 г., и в 2008 г., в обоих случаях с негативными последствиями для российской экономики.

До недавнего времени Банк России использовал метод автоматической коррекции границ валютного коридора и объемов интервенций. Представляется, что такой подход, оправданный при колебаниях цен на углеводороды вокруг постоянного уровня, отчасти мог создавать стимулы в условиях длительного падения этих цен. Резкое падение цен на нефть и фьючерсных котировок создало ожидания дальнейшего снижения этих цен. Тем самым участники рынка оценивали покупку валюты как крайне выгодную (и вполне законную) операцию. Нужно также сознавать, что невозможно было априори знать, что падение цен на нефть окажется столь продолжительным и глубоким – т.е. инвесторы брали на себя риски. С этой точки зрения значительно больше оснований было говорить о спекулятивной деятельности инвесторов в 4 кв. 2008 года, когда цены на нефть уже упали, но Банк России, несмотря на это, откладывал коррекцию обменного курса (в режиме применявшегося тогда «управляемого плавания»). В такой ситуации банки и компании почти без риска покупали валюту по фактически «субсидируемой» Центральным банком цене. За 4 кв. 2008 г. отток частного капитала достиг рекордной величины (132 млрд.долл.), и был почти полностью покрыт за счет золотовалютных резервов.

Начиная с 11 ноября, Центральный банк объявил о досрочном переходе к режиму плавающего курса, что сделало невозможной спекулятивную атаку на рубль. Тем не менее, активная скупка валюты участниками рынка продолжалась.

Окончательную дестабилизацию валютного рынка можно охарактеризовать как «провал координации» участников рынка. Если бы компании-экспортеры не придерживали валюту в ожидании ее будущего подорожания, а банки и нефинансовые компании не покупали ее в избыточных количествах, курс вряд ли превысил бы 55 рублей (т.е. уровень первой половины декабря). Фактически же, курс вышел за пределы 60 рублей за доллар, несмотря на огромные интервенции ЦБ (с начала 4-го квартала общий объем превысил 40 млрд.долл., что в годовом выражении превышает 160 млрд.долл.). Отчасти это объясняется тем что в условиях перехода к режиму плавающего курса объективно возросла неопределенность действий ЦБ, которая прежде играл решающую роль в координации действий участников рынка, формируя как курс, так и курсовые ожидания. В то же время целевая инфляция еще не успела стать вызывающим доверие «номинальным якорем». Иными словами, в условиях двух мощных внешних шоков рынок остался без привычного и понятного ориентира денежной политики. Представляется, что решающим толчком к провалу координации стала информация о размещении Роснефтью 11 декабря облигаций на 625 млрд.руб. Оно было воспринято многими участниками рынка как непрозрачное и потому интерпретировалось как предоставление государством госкомпании кредита на чрезвычайно льготных условиях. В таких условиях (независимо от того, соответствовали ли эти представления действительности) участники рынка решили, что ЦБ не контролирует ситуацию, предоставление кредита стало бесконтрольным - и переключились на «самосбывающиеся» индивидуальные стратегии: ожидания роста курса доллара увеличивали спрос, а потому и цену на него, тем самым укрепляя ожидания дальнейшего роста стоимости доллара.

Принятые ЦБ чрезвычайные меры привели к коррекции обменного курса, однако нельзя сказать что проблема курсовой политики полностью решена. В частности, резко выросли инфляционные ожидания, и по итогам года инфляция, вероятно, выйдет за 11%.

Оценка эффекта санкций и снижения цен на нефть в 2015-2018 гг.

Для оценки эффекта санкций и снижения цен на нефть нами были построены макроэкономические прогнозы с различными сочетаниями условий. Их сравнение позволяет выделить последствия рассматриваемых событий.

Таблица 6. Основные параметры прогнозных сценариев

№ сценария	Цены на нефть в 2015-2018, долл./б.	Санкции	Резервный фонд
		Нет	Есть
		Есть	Есть
		Нет	Есть
		Есть	Есть
		Есть	Нет

При построении прогнозов мы исходили из того, что все финансовые санкции действуют в течение всего прогнозного периода. Вполне вероятно, что они (особенно те, которые введены ЕС) будут сняты раньше, однако для нас важно понять, насколько длительным будут эффект санкций, если они сохранятся.

В отношении динамики активов в форме кредитов и долговых ценных бумаг, будем предполагать, что для банковской системы происходит их снижение на величину, необходимую для выплаты по не рефинансированному долгу. Сделанное предположение выглядит правдоподобным в условиях общей относительно устойчивой макроэкономической ситуации. В ситуации резкого обвала цен на нефть возможно радикальное отклонение от такого поведения, однако если мы исходим из того что на горизонте нескольких лет стабильность будет восстановлена, представляется возможным использовать сделанное предположение в качестве более или менее умеренно-оптимистического прогноза.

Для корпоративного сектора предположим, что, имеет место деофшоризация: если в 2013 г. 10,4% экспортной выручки выводилось за рубеж (т.н. «серый отток» капитала, приходящийся на графу «ссуды и займы и прочие»), то начиная с 2015 г. этот показатель сокращается до 0.

Добавим, что санкции оказали существенное воздействие на баланс операций с активами и обязательствами не только в частном, но и в государственном секторе. Согласно данным Банка России, за 3 квартал объем гособлигаций на руках у нерезидентов сократился с 28 до 23 млрд долл. – если в среднем за 2010-2013 гг. прирост зарубежных обязательств составлял 0,5% ВВП, то в 3 кв. 2014 г. он составил -1,0% ВВП. С учетом рисков снижения суверенного рейтинга РФ, в 2015 г. обязательства госсектора перед нерезидентами могут приблизиться к нулевому значению.

В части бюджетной политики предполагается, что правительство руководствуется действующим бюджетным правилом. Для того чтобы избежать ситуации, когда средства Резервного фонда будут исчерпаны и бюджет будет вынужден резко сокращать расходы, мы предполагаем, что в каждый год тратится не более половины имеющихся средств Резервного фонда.

В условиях перехода Банка России к политике плавающего обменного курса представляется целесообразным продавать средства Резервного фонда на валютной бирже и затем использовать как источник финансирования дефицита полученные рублевые средства. Такая схема позволяет поддержать курс рубля в рамках режима свободного плавания. При построении прогнозов мы исходили из применения данной схемы.

В таблицах 7-11 приведены основные результаты прогнозных расчетов. Конечно, они в определенной степени условны, т.к. при других действиях банков, нефинансовых компаний и денежных властей конкретные показатели могут оказаться иными. Вместе с тем представляется, что размеры эффекта (определяемые сопоставлением сценариев) выглядят правдоподобными.

При стабильных ценах на нефть на уровне 100 долл./барр. темпы роста ВВП в период до 2018 г. лежат в пределах от 1,5 до 2,0%. Чистый приток капитала устойчиво остается на уровне порядка 75 млрд.долл., средний курс доллара постепенно растет по 2-4 рубля в год. Доходы федерального бюджета на протяжение периода остаются практически постоянными в реальном выражении. Таким образом, при постоянных ценах на нефть и в отсутствие санкций экономика устойчиво находилась бы в состоянии застойной стагнации.

Таблица 7. Базовый сценарий (100 д/б, нет санкций)

Цены на нефть (д./б.)
Темпы роста ВВП (%)	2,0	1,4	2,1	1,8	1,9
Темпы роста инвестиций в основной капитал (%)	3,2	-1,0	2,0	2,9	3,1
Сальдо счета текущих операций (% ВВП)	2,8	3,4	3,7	3,5	3,1
Инфляция (дек./дек., %)	6,8	5,5	5,0	4,5	4,0
Средний обменный курс (р./д.)	33,4	37,6	39,8	41,0	41,7
Темпы прироста доходов федерального бюджета в реальном выражении (%)	-4,1	6,0	-1,8	-1,0	-0,9
Баланс федерального бюджета (% ВВП)	-0,9	-0,7	-0,4	-0,5	-0,6
Резервный фонд на конец года (млрд.д.)
Нефтегазовый экспорт (млрд.д.)
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), млрд.долл.	-79	-79	-73	-74	-73
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), % ВВП	-3,7	-3,9	-3,6	-3,5	-3,4
Изменение ЗВР, млрд. д.	-10

Введение санкций без снижения цен на нефть привело бы к резкому увеличению оттока капитала. Однако постепенно отток капитала снижался бы по мере снижения объема внешнего долга. Рост ВВП замедлился бы до уровня порядка 1%, курс доллара резко подскочил бы до уровня 46 руб. в 2015 г. с небольшой последующей коррекцией до 44-45 руб. Инфляция также повысилась бы в 2014 г. из-за ослабления рубля, с последующим постепенным снижением. В данном сценарии доходы федерального бюджета вначале значительно увеличились бы благодаря росту курса доллара при стабильных ценах на нефть (обычно удорожание доллара лишь частично компенсирует масштабные потери бюджета от падения цен на нефть. Однако этот выигрыш быстро сходит на нет и в итоге бюджет несет потери. В целом можно сделать вывод, что эффект санкций при высоких ценах на нефть был бы достаточно болезненным (особенно с точки зрения обменного курса), однако не вызвал острый кризис.

Таблица 8. Введение санкций при высоких ценах на нефть

Цены на нефть (д./б.)
Темпы роста ВВП (%)	0,4	0,6	1,1	1,3	1,1
Темпы роста инвестиций в основной капитал (%)	-1,3	-3,9	4,0	3,2	3,0
Сальдо счета текущих операций (% ВВП)	3,1	3,9	3,9	3,6	3,2
Инфляция (дек./дек., %)	9,9	7,8	6,2	5,2	4,5
Средний обменный курс (р./д.)	37,2	46,0	44,0	44,5	44,4
Темпы прироста доходов федерального бюджета в реальном выражении (%)	0,0	9,7	-8,0	-2,8	-2,8
Баланс федерального бюджета (% ВВП)	-0,1	-0,5	-0,4	-0,5	-0,6
Резервный фонд на конец года (млрдд.д.)
Нефтегазовый экспорт (млрд.д.)
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), млрд.долл.	-143	-104	-80	-81	-70
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), % ВВП	-7,4	-6,0	-4,2	-4,0	-3,3
Изменение ЗВР, млрд. д.	-85	-11

Падение цен на нефть до 60 долл./барр. без санкций вызвал бы небольшой спад экономики, с последующим восстановлением роста до уровня 2%. Курс доллара резко подскочил бы до 50 руб. и затем стабилизировался на этом уровне. Бюджетные доходы резко упали бы, что в рамках бюджетного правила вызвало дефицит федерального бюджета порядка 3,5-4% и быстрое расходование Резервного фонда. Иными словами, данный сценарий сопоставим с вариантом санкций при высоких цена на нефть (отличаясь большими сложностями с исполнением бюджета).

Таблица 9.Снижение цен на нефть до 60 д/б, нет санкций

Цены на нефть (д./б.)
Темпы роста ВВП (%)	2,0	-1,0	0,1	1,9	2,1
Темпы роста инвестиций в основной капитал (%)	3,2	-13,0	-1,2	2,8	3,6
Сальдо счета текущих операций (% ВВП)	2,8	4,2	3,1	2,9	2,7
Инфляция (дек./дек., %)	6,8
Средний обменный курс (р./д.)	33,4	50,2	49,1	50,2	51,0
Темпы прироста доходов федерального бюджета в реальном выражении (%)	-4,1	-13,5	-8,3	-1,3	-0,6
Баланс федерального бюджета (% ВВП)	-0,9	-4,2	-3,5	-2,2	-1,6
Резервный фонд на конец года (млрд.д.)
Нефтегазовый экспорт (млрд.д.)
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), млрд.долл.	-79	-99	-63	-55	-47
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), % ВВП	-3,7	-5,5	-5,2	-5,0	-4,8
Изменение ЗВР, млрд. д.	-10	-50	-19	-9	-5

 

Двойной шок – падение цен на нефть и санкции – вызывает очень болезненные последствия, особенно в 2014-2015 гг. спад ВВП на 4% в 2015 г., рост курса доллара до 59 руб., повышение инфляции. Однако затем макроэкономические показатели постепенно корректируются – курс доллара стабилизируется на уровне 51-52 долл./барр., инфляция постепенно замедляется. Наибольшие трудности здесь также концентрируются в бюджетной сфере: если физический объем ВВП за 5 лет не меняется, то реальная величина доходов федерального бюджета за 5 лет падает почти на 30%, дефицит (в рамках следования бюджетному правилу) достигает почти 6%, к концу периода Резервный фонд оказывается практически исчерпан. Данный вариант (по которому наша экономика в настоящий момент следует) подразумевает крайне жесткую бюджетную политику – в противном случае (например при использовании монетарного финансирования) возникает серьезный риск выхода инфляции из-под контроля.

Таблица 10. Сочетание падения цен на нефть и введения санкций

Цены на нефть (д./б.)
Темпы роста ВВП (%)	0,4	-4,1	1,0	1,0	1,4
Темпы роста инвестиций в основной капитал (%)	-1,3	-17,5	3,3	1,9	3,1
Сальдо счета текущих операций (% ВВП)	3,1	8,0	2,8	3,1	2,6
Инфляция (дек./дек., %)	9,9	11,0	6,3	5,2	4,5
Средний обменный курс (р./д.)	37,2	58,6	51,3	52,2	52,1
Темпы прироста доходов федерального бюджета в реальном выражении (%)	0,0	-14,8	-12,1	-2,4	-2,1
Баланс федерального бюджета (% ВВП)	0,2	-3,1	-5,7	-3,3	-2,1
Резервный фонд на конец года (млрдд.д.)
Нефтегазовый экспорт (млрд.д.)
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), млрд.долл.	-143	-130	-69	-71	-54
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), % ВВП	-7,4	-10,6	-4,7	-4,6	-3,4
Изменение ЗВР, млрд. д.	-85	-21	-35	-17	-9

 

Какими бы тяжелыми ни были последствия падения цен на нефть в сочетании с санкциями, они могли быть значительно тяжелее в отсутствие механизма Резервного фонда (Таб.11). В этом случае спад в 2015 г. превысил бы 6% и даже к 2018 г. экономика не вернулась бы к докризисному уровню, курс доллара достиг в 2015 г. 65 руб., 30-процентное (за 5 лет) падение реальных доходов федерального бюджета при отсутствии бюджетных резервов потребовало бы радикального сокращения расходов, с риском вызвать экономическую и социальную стабильность.

Таблица 11. Сочетание падения цен на нефть и введения санкций без возможности использовать Резервный фонд

Цены на нефть (д./б.)
Темпы роста ВВП (%)	0,4	-6,3	-1,6	1,1	2,0
Темпы роста инвестиций в основной капитал (%)	-1,3	-22,1	-2,3	4,0	5,5
Сальдо счета текущих операций (% ВВП)	3,1	11,5	6,7	4,4	2,8
Инфляция (дек./дек., %)	9,9	12,0	6,7	5,3	4,5
Средний обменный курс (р./д.)	37,2	65,0	56,3	54,1	52,9
Темпы прироста доходов федерального бюджета в реальном выражении (%)	0,0	-12,0	-15,0	-4,0	-2,2
Баланс федерального бюджета (% ВВП)	0,2	-1,2	-2,1	-1,2	-1,5
Резервный фонд на конец года (млрдд.д.)
Нефтегазовый экспорт (млрд.д.)
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), млрд.долл.	-143	-144	-84	-66	-47
Чистый приток капитала (включая гос. облигации), % ВВП	-7,4	-13,1	-6,5	-4,6	-3,0
Изменение ЗВР, млрд. д.	-85

 

На Рисунках 2-4 представлены сравнительные показатели эффекта различных рассмотренных шоков.

Важный результат состоит в том, что отсутствие Резервного фонда практически столь же сильно подрывает объем производства, как падение цен на нефть на 40% (Рис.2)! Инфляция наиболее чувствительна к введению санкций (Рис.3), тогда как обменный курс – к падению цен на нефть до 60 долл./барр. (Рис.4).

Рис. 2

Рис. 3

Рис.4

Дополнительные риски

В условиях затяжного спада российской экономики предприятия не смогут генерировать необходимую прибыль, чтобы расплатиться как по внешним, так и по внутренним долгам. Поскольку многие внутренние облигации имеют краткосрочные оферты, уже в ближайший год возможна череда дефолтов. Это наблюдалось и в 2008 г., но тогда кризис, хотя и был глубоким, но оказался краткосрочным. Нынешнюю ситуацию отличает, в первую очередь, наличие санкций (отраслевые и финансовые), которые отсекают практически весь частный сектор от внешнего рынка капитала, причем не только европейского и американского, но и, похоже, азиатского – нельзя недоучитывать влияние США на участников этих рынков. Внутренние ресурсы кредитования частного сектора тоже ограничены, причем запас прочности меньше, чем был в 2008 г. Примерным сценарием для всего корпоративного рынка станет ситуация с крупнейшей компанией «Мечел».

В условиях кризиса вероятность дефолтов повышается, их количество растет, и в этом нет ничего необычного – это рыночный процесс, в котором выживает сильнейший. При этом важно избежать лавинообразного неконтролируемого процесса. В современных условиях задачей Правительства будет не столько помочь каким-либо компаниям, сколько создать механизм предотвращения «эффекта домино» на рынке корпоративного долга, как и для Банка России – на банковском рынке.

В настоящее время риск дефолта по суверенным российским еврооблигациям достиг максимального уровня за последние годы. Стоимость кредитных дефолтных свопов на пятилетние российские еврооблигации 10 декабря превысила 400 пунктов (в три раза выше, чем в начале 2013 г.). Конечно, это значительно меньше, чем стоимость CDS Аргентины и Венесуэлы (около 3000 пунктов) или Украины (более 1800 пунктов). Однако кредитные дефолтные свопы на российские еврооблигации в последнее время растут в геометрической прогрессии.

Стоимость кредитных дефолтных свопов российских банков (Сбербанк, Газпромбанк и ВТБ) находятся в диапазоне от 500 до 700 пунктов с тенденцией к дальнейшему росту. Причем резкое ухудшение ситуации на этом сегменте произошло в декабре.

Основные последствия растущих рисков на долговом рынке связаны с ростом процентных ставок. Эти риски реализуются в полной мере уже в настоящее время – высокие двузначные ставки практически полностью отсекают частный сектор от долгового рынка.

Нынешняя ситуация с кредитными рейтингами в корне отличается от той, что была в 2008 г. Тогда, перед спадом российской экономики и закрытием внешних рынков капитала, суверенный российский рейтинг всего на одну ступень отстоял от верхней инвестиционной шкалы («А» и выше), причем по всем трем мировым рейтинговым агентствам. Сейчас Россию всего одна ступень отделяет от спекулятивной рейтинговой шкалы (ВВ) агентства S&P, ключевого ориентира для инвестиций крупнейших западных фондов (для которых необходимым условием инвестиций является наличие инвестиционных рейтингов от двух агентств, одно из которых должно быть S&P). Более того, негативный прогноз по суверенному рейтингу России повышает вероятность его понижения до «мусорного» в условиях падения нефтяных цен и высокого оттока капитала из России, причем уже в первом квартале 2014 г.

Похоже, рынок учитывает эти риски – средняя эффективная доходность российских суверенных еврооблигаций, рассчитываемая ИА Cbonds, в декабре текущего года, превысила мартовский всплеск доходности, вызванной ситуацией с Крымом, и в два раза больше доходности в начале 2013 г. Средневзвешенная эффективная доходность корпоративных еврооблигаций (по расчетам ИА Cbonds) уже с августа текущего год а стала двузначной, и в настоящее время превышает 14%, что почти в два раза больше прошлогодних уровней (в ноябре прошлого года доходность опускалась ниже 8% годовых). Причем в декабре 2014 г. доходность продолжает расти по мере снижения нефтяных цен и девальвации рубля.

Рост доходности российских и корпоративных облигаций в значительной степени повышает риски рефинансирования долговых обязательств и вероятность скатывания к мусорному рейтингу. В сочетании с глубоким падением цен на акции российских компаний и банков это повышает риски формирования Margin Call (требования дополнительного гарантийного взноса). В условиях дефицита денежных средств и острой потребности в кредитах практически все наиболее ликвидные активы использованы в качестве обеспечения по долговым обязательствам. Поэтому дополнительное обеспечение будет трудно найти. В случае приближения стоимости активов к уровню stop out (допустимый уровень просадки, после превышения которого начинается распродажа залога) может возникнуть «эффект домино».

Наученные горьким опытом кризиса 2008 г., кредиторы с большой вероятностью заключали сделки с большей «подушкой безопасности». Если в кризис 2008 г. цены на акции упали в среднем на 80% (индекс РТС), то истоки нынешнего падения рынка сформировались еще четыре года назад и за это время индекс РТС снизился примерно на 60%. В декабре ситуация значительно ухудшилась, но до критического уровня, на наш взгляд, еще не добралась. Однако как быстро будет разворачиваться ситуации в случае продолжения падения нефтяных цен, фондового рынка и цен на облигации – трудно предположить. Рынок малоликвиден – покупателей мало, продавцов – много. В этой ситуации при малой «глубине» заявок на покупку можно очень быстро «продавить» рынок вниз даже на малых объемах. Так что ситуация может развиваться с катастрофической быстротой в любой момент времени. Во избежание массового дефолта и Margin Call денежных властям придется воспользоваться средствами суверенных фондов, но вряд ли с помощью этих фондов можно изменить долгосрочную тенденцию.

На трёхлетнем горизонте не исключён запуск и другого механизма разгона процентных ставок, а именно, масштабная эмиссия в целях либо спасения крупных банков, либо кредитной накачки экономики. В этом случае возможно краткосрочное снижение ставок, которое затем сменится их ростом по мере разгона инфляции и падания курса рубля. При этом вероятность реализации такого сценария можно оценивать как весьма высокую. Основанием для подобной оценки является разворачивающийся в настоящее время банковский кризис.

Если говорить о кризисе в широком смысле, то есть, как об отсутствии возможности обеспечивать требуемую рентабельность при допустимом уровне рисков, то следует признать, что российская банковская система уже сейчас находится в нём. Об этом, в частности, говорит динамика индекса общей разбалансированности банковской системы.

Рисунок 1. Индекс общей разбалансированности банковской системы*

* Для вычисления данного индекса суммируются остатки на счетах межбанковских кредитов по всем кредитным организациям. Получившийся результат корректируется на величину «трансфертов» внутри некоторых банковских групп и соотносится с общей суммой обязательств банковской системы. Система считается внутренне сбалансированной, если доля подобных операций не превышает естественного «технического» уровня.

Источник: банковская отчетность, расчеты Центра развития

Содержательная интерпретация данного индекса состоит в том, что, в условиях функционирования экономики и банковской системы в нормальном режиме, рынок межбанковских кредитов (МБК) используется как технический инструмент «тонкой настройки» системы, подразумевающий передачу краткосрочной ликвидности от банков, испытывающих её временный избыток, к банкам, испытывающим её временный недостаток. Рост объёма подобных операций сигнализирует со стороны спроса о возникновении хронического дефицита ликвидности у отдельных банков, а со стороны предложения об исчезновении более доходных активов для вложения средств, при том, что в обычной ситуации доходность на рынке МБК является самой низкой по сравнению с иными видами активов. На Рисунке 1 видно, что в мае этого года значение индекса разбалансированности превысило максимум последнего десятилетия, достигнутый в канун кризиса 2008 года.

Другим отражением существующего кризиса банковской системы является фактическое истощение Фонда обязательного страхования вкладов. По данным Агентства по страхованию вкладов, размер ФОСВ по состоянию на 10.11.2014 составил 94,2 млрд. руб., а за вычетом сформированного резерва для выплат по наступившим страховым случаям - 74,9 млрд. руб. В то же самое время за последние месяцы несколько коммерческих банков были отданы на санацию при отсутствии на то экономических оснований. Сюда можно отнести такие кредитные организации как: БТА-Казань (передан на санацию Татфондбанку), Балтийский банк (Альфа-банк), а также банки группы «Рост-банка» (БИН банк). Побудительным мотивом использования процедуры санации являлось наличие в обязательствах банков существенных средств населения. В сумме эти средства составляли порядка 135 млрд. руб., что, учитывая ограничение ответственности АСВ при отзыве лицензии суммой в 700 тыс. руб. по каждому вкладчику, приводило к необходимости выплатить из ФОСВ сумму, которую можно грубо оценить в 90-95 млрд. руб. Таким образом, если бы у этих банков были бы отозваны лицензии, то уже сейчас фонд страхования вкладов стал бы дефицитным. Также отметим, что в рамках процедур санации Центробанк для стабилизации (возобновления) деятельности указанных банков осуществил дополнительную денежную эмиссию в размере около 110 млрд. руб.

Причиной возникновения кризиса в банковской системе явилось снижение деловой активности в экономике, сопровождавшееся сокращением платежеспособного спроса на банковские услуги. В качестве индикатора, аппроксимирующего динамику деловой активности, можно использовать такой показатель как отношение оборотов по корсчетам к валюте баланса банков. Он демонстрирует интенсивность проведения банковских транзакций и отражает, в том числе, интенсивность перетока денег между различными кредитными организациями. Отметим, что этот переток, в свою очередь, существенно влияет на потребность, как отдельных банков, так и всей банковской системы, в запасе ликвидности.

В мае 2014 года индекс достиг величины 1,42 ед., что ниже минимального значения 2009 года (1,43), и продолжил своё снижение. Причиной этого является как сокращение потоков платежей контрагентам хозяйствующими субъектами, так и снижением денежного потока, генерируемого банковскими активами. Последнее обстоятельство тесно связано с ростом необслуживаемых кредитов, как со стороны населения, так и корпоративных заёмщиков.

 

 

Рису