Глава 43 сионистское государство 5 страница

Таково было рождение “Израиля” и беды, причиненные им другим. На свете еще не было другого незаконнорожденного политического отпрыска, у которого было бы столько крестных отцов. “Признания” сыпались с неба, миротворцы повсюду отвергались. Бевин оставался еще недолгие годы на своем посту, подав затем в отставку; смерть не заставила долго ждать и его. От генерала Маршалла и Форрестола отделались при первой возможности, показав остальным, что выполнять свой долг и принимать свои обязанности всерьез — дело опасное. Не прошло и нескольких недель, как новое государство сделало еще один шаг в сторону “пропасти”, раскрывшейся в результате активности “древнего зла”. “Объединенные нации”, примирившиеся с завершенным разделом Европы и рекомендовавшие такой же раздел Палестины, проявили запоздалую заботу о мире, послав шведского графа Фольке Бернадотта в качестве посредника между враждующими лагерями в Палестине. Граф Бернадотт с давних пор посвятил себя делу смягчения человеческих страданий в мире, сделав особенно много для спасения и помощи еврейским жертвам во время Второй мировой войны. Трудясь под знаком креста (Красного), он был убит на том самом месте, где крест впервые стал символом веры и надежды. Трудно представить себе что-либо более варварское, чем убийство посредника и миротворца одной из враждующих партий; в первые же четыре месяца своего существования сионистское государство вписало и этот символический акт в список своих преступлений.

Граф Бенадотт вел при жизни дневник (как и Форрестол), опубликованный после его смерти. В нем содержится запись, что приняв на себя миссию примирения, он встретился в Лондоне с Наумом Гольдманом, в то время вице-президентом Еврейского агентства и представителем сионистского государства, который сказал ему, что “государство Израиль в состоянии теперь принять на себя полную ответственность за Банду Звезды (стерн ганг) и членов (террористической организации) Иргун”. Это были как-раз те банды убийц, чье преступление в Дейр-Ясине очистило сионистам территорию Палестины, получив затем молчаливое “признание” Западом; те самые “активисты”, против которых Вейцман предостерегал сионистский конгресс уже в 1946 году. Дейр-Ясин показал, что они могли с помощью обдуманных актов террора изменять ход мировых событий безотносительно к тому, что говорилось на эту тему сионистскими политиками, западными политическими деятелями, или “объединенными нациями”.

Этими возможностями они продолжают обладать и в 1956 г. (год написания настоящей книги — прим. перев.) и будут обладать и в дальнейшем. Они в любую минуту в состоянии ввергнуть весь мир в новую войну, ибо их водворили в наиболее легко воспламеняющемся месте в мире, справедливо охарактеризованном государственным секретарем США, министром иностранных дел Англии и самим сионистским премьером, как “пороховая бочка”. До того дня, когда д-р Наум Гольдман сделал графу Бернадотту цитированное выше сообщение, поддерживалась иллюзия, будто они стояли за пределами контроля со стороны “ответственных” сионистских лидеров, якобы осуждавших их методы. Заверение Гольдмана по-видимому имело целью убедить графа Бернадотта в том, что его посредничество не будет нарушено актами вроде Дейр-Ясина. После этого террористы убили самого Бернадотта, а впоследствии (как мы покажем позже) израильское правительство приняло на себя ответственность и за террористов, и за их преступление.

После успокоительных заверений Гольдмана, граф Бернадотт отправился восстанавливать мир. В Египте он встретился с премьер-министром Нокраши-пашой, сказавшим ему, что “в еврейской экономической мощи не может быть сомнений, поскольку они контролируют народное хозяйство многих стран, включая Соединенные Штаты, Англию, Францию, сам Египет и вероятно также и Швецию” (этого последнего граф Бернадотт также не нашел нужным оспорить). Нокраши-паша добавил, что и арабы не рассчитывают избежать этого господства. Однако, еврейское экономическое господство в Палестине — это одно дело; с чем арабы не намерены примириться и против чего они будут бороться, это — попытка основать с помощью насилия и терроризма, и с помощью международного сионизма, сионистское государство, основанное на принуждении. Король Фарук заявил Бернадотту в свою очередь, что если война будет продолжаться, то она превратится в третью мировую войну. Граф Бернадотт согласился и с этим, сказав, что именно поэтому он и принял на себя роль посредника в Палестине. Он указал также, что во время войны ему “удалось спасти около 20.000 человек, среди них многих евреев; я лично руководил этой задачей”. Очевидно он полагал, что заслужит этим уважение с сионистской стороны, однако он жестоко ошибся. В течение немногих дней (9 июня 1948 г.) ему удалось уговорить арабов согласиться на перемирие без предварительных условий, однако немедленно же последовали яростные нападки на него сионистов за то, что он “вынудил евреев к перемирию”. “Мне стало ясным, в какое опасное положение я попал... хорошее отношение ко мне не преминет превратиться в подозрительность и враждебность, если в качестве посредника я не буду прежде всего принимать во внимание интересов еврейской стороны, а буду стараться найти беспристрастное и справедливое решение вопроса”.

Вскоре еврейская военно-террористическая организация “Иргун” (за которую сионистское правительство словами Гольдмана в Лондоне приняло на себя “полную ответственность”) нарушило заключенное перемирие, высадив в период 18-30 июня 1948 г. войска и оружие на арабской территории. Граф Бернадотт и сопровождающие его наблюдатели “не были в состоянии установить количество высаженных солдат Иргуна или выгруженного военного снаряжения”, потому что сионистское правительство не разрешило им прибыть на место действий. В первые недели июля “еврейская печать начала яростные нападки против меня”. В ход была пущена клевета (как и против Форрестола), и заслуги Бернадотта по спасению евреев во время войны были вывернуты наизнанку; печатались инсинуации, будто его переговоры под конец войны с начальником Гестапо Гиммлером об освобождении евреев из лагерей носили сомнительный характер. “Поношения по моему адресу” (намекалось, что граф Бернадотт был “нацистом”) “были большой несправедливостью, поскольку благодаря моим стараниям были спасены около 10.000 евреев”. Все это имело для сионистов так же мало значения, как в свое время попытки Александра II и его министров “улучшить условия жизни евреев”; беспристрастность была тем смертным грехом, который совершил Бернадотт. В период между 19 июня и 12 августа 1948 г. ему пришлось неоднократно оказывать сионистскому военному губернатору Иерусалима, д-ру Джозефу, что согласно сообщениям его наблюдателей, “наиболее агрессивной стороной в Иерусалиме были евреи”. 16 сентября, на своем историческом пути миротворца “в Иерусалим” (заглавие его книги), граф Бернадотт подписал свой смертный приговор; в этот день он послал свой отчет, как посредника, с острова Родос по адресу ООН, и не прошло и суток, как он был убит.

Причины убийства заключались в его предложениях. Он принял установление “де-факто” сионистского государства, но исходя из этого, пытался примирить и умиротворить обе стороны беспристрастными предложениями, столь справедливыми по отношению к любой стороне, насколько это позволяли обстоятельства. Его главной заботой было арабское население, изгнанное после погрома в Дейр-Ясине из родных мест и скученное в беженских лагерях за пределами границ Израиля. Никто на Западе до тех пор еще не пытался им помочь, а у Бернадотта еще свежи были воспоминания об удачном спасении многих тысяч евреев из-под Гитлера. Его предложения сводились к следующему: 1) границы Израиля должны быть установлены согласно рекомендациям” ООН от 29 ноября 1947 г., район Негева должен оставаться арабской территорией, а Объединенные Нации должны обеспечить неприкосновенность этих границ; 2) Иерусалим должен быть интернационализирован (что также предусматривалось “рекомендациями”) под контролем ООН; 3) Объединенные Нации должны “подтвердить и обеспечить” право арабских беженцев вернуться в родные места.

Отправив свой отчет 16-го сентября 1948 г. по назначению, граф Бернадотт прилетел на следующий день, т.е. задолго до того, как его предложения могли быть получены в Нью-Йорке, в Иерусалим. Он ехал со своей группой, невооруженные и без всякой охраны к дому губернатора, когда их автомобиль был остановлен ставшим поперек дороги сионистским джипом. Время и пути их передвижений были явно известны столь же хорошо, как и содержание отчета графа Бернадотта; из джипа выскочили трое, подбежали к его автомобилю, и очередями из автоматов убили его и начальника группы наблюдателей, французского полковника Серо. Пережившие это покушение члены сообщили в послесловии к дневнику графа Бернадотта о подробностях убийства. Не остается никаких сомнений в его тщательной подготовке и точном исполнении, как и в том, кто был его организатором. Убийцы скрылись без малейших помех, двое с тем же джипом, третий пешком. Ни один из них не был ни найден, ни обвинен; согласно одному из заслуживающих доверия описаний убийства, трое убийц сели в ожидавший их самолет, доставивший их в Чехословакию. В последующем расследовании, которое вынуждена была провести израильская сторона, было отмечено:

“Проведенное убийство и сопровождавшая его подготовка указывают на следующее: 1) ясное решение убить графа Бернадотта и выработку детального плана проведения убийства; 2) сложную организацию шпионажа, способную проследить передвижения графа во время его пребывания в Иерусалиме, что позволило руководителям операции назначить ему точное время и место; 3) опытных в подобного рода действиях людей, или же получивших для этого подготовку заблаговременно; 4) наличие нужного вида оружия и средств связи, как и безопасного места, чтобы спрятать убийц; 5) опытного начальника, ответственного за выполнение операции”.

За подобного рода публику новое государство, как мы видели, приняли “полную ответственность”. Три дня спустя французское агентство печати получило письмо с выражением сожаления за убийство полковника Серо, по ошибке принятого за начальника штаба посредника, шведского генерала Лундстрема, названного “антисемитом” (генерал Лундстрем сидел на другом месте того же автомобиля). Письмо было подписано “Хазит Моледет”: в отчете израильской полиции, проводившей расследование, значится, что это было названием тайной террористической группы внутри организации “Банда Звезды”.

Генерал Лундстрем опубликовал на следующий день (18 сентября) заявление, что “эти преднамеренные убийства двух высокопоставленных международных должностных лиц представляют собой тягчайшее нарушение перемирия, являясь черной страницей палестинской истории, за что Объединенные Нации потребуют полного отчета”. Никаких подобного рода требований от ООН ожидать не приходилось, поскольку они (как это было нами показано) реагируют на одно только закулисное давление. Никаких собственных норм нравственности они не имеют (или, по крайней мере, не имели в то время; никто не может гарантировать от чудесных изменений в будущем); они представляют собой говорящую куклу со скрытым механизмом, для которой убийство ее посредника на Ближнем Востоке было столь же безразлично, как правительствам в Вашингтоне и Лондоне были безразличны клеветническая облава на Форрестола или убийство лорда Мойна. Они игнорировали предложения посредника; сионисты забрали себе ту территорию, какую желали, включая Негев, не допустили возвращения арабов, и объявили, что интернационализации Иерусалима они не допустят — они продолжают оставаться в этих вопросах столь же непреклонными сегодня, восемь лет спустя, как и тогда (теперь Иерусалим уже скоро 20 лет как захвачен Израилем и объявлен его столицей — прим. перев.) газеты во всем мире напечатали редакционные статьи по поводу убийства Бернадотта в их обычном стиле, по-видимому заранее заготовленном для подобных случаев (“неисчислимый вред, причиненный делу сионизма...”), а затем возобновили ежедневные поношения всех, кто выступал за арабов, как “антисемитов”. Лондонский “Таймс” нашел даже, что в его смерти Бернадотт был повинен сам: предложение интернационализировать Иерусалим “несомненно подстрекнуло евреев убить графа Бернадотта”, а в обычном понимании слово “подстрекать” включает в себя собственную вину.

Четыре месяца спустя два агента “Банды Звезды”, по имени Елин и Шмулевич, были приговорены в Израиле к 8 и 5 годам заключения в связи с убийством, причем председатель особого суда, зачитывая приговор, отметил, что “нет доказательства того, что приказ об убийстве был отдан руководством организации”. Согласно сообщению Еврейского Телеграфного Агентства оба обвиняемых едва обращали внимание на судопроизводство, зная, что государственный совет должен был объявить декрет о всеобщей амнистии”. Через несколько часов после осуждения их выпустили на свободу, после чего их в триумфальном порядке привезли на большой митинг. “Главнокомандующий” иргунской банды, некий г-н Менахем Бегин, несколько лет спустя в столь же “триумфальном порядке” совершил турне по западным странам, причем например в Монтреале его приветствовал “почетный караул монтреальской полиции во главе с раввинами, несшими свитки Торы” (согласно сообщению южноафриканской еврейской газеты “Джуиш Геральд”). Выступая в Тель-Авиве во время предвыборной кампании в 1950 г., Бегин приписал себе немалое участие в основании сионистского государства с помощью дела в Дейр-Ясине; он сообщил также, что “Иргун” в свое время “захватил Яффу”, которую правительственная партия якобы “была готова отдать арабам”. Дословно он заявил:

“Другим вкладом Иргуна в общее дело был Дейр-Ясин, заставивший арабов покинуть страну, освободив место для новых пришельцев. Без Дейр-Ясина и последовавшего изгнания арабов нынешнее правительство не смогло бы принять в стране и десятой части иммигрантов”. В последующие годы, вплоть до настоящего времени, Бегин продолжал свои кровожадные выпады против соседних арабских государств. Еврейская газета “Зионист рекорд” в Иоганнесбурге (Южная Африка) писала 20 августа 1954 г.: “БЕГИН ПРИЗЫВАЕТ К ВОЙНЕ Иерусалим. “Будем нападать на арабов, разбивать одно слабое место за другим, сокрушать один фронт за другим, пока не будет обеспечена полная победа”... Таково было содержание выступления лидера партии Херут, Менахема Бегина, на прошлой неделе в Иерусалиме он говорил с балкона гостиницы, выходившего на площадь Сиона, где собралось несколько тысяч человек. “Наши потери в этих действиях будут немалыми, но во всяком случае они будут меньшими, чем в сражении против объединенных арабских армий” — заявил Бегин — “сегодня наша армия обороны уже сильнее, чем все армии арабов вместе... Моисею понадобилось десять ударов, чтобы вывести израилитов из Египта; мы можем одним ударом выгнать египтян из Израиля” — сказал Бегин, имея в виду полосу Газа” 5). Для арабских стран наличие у них палестинских беженцев служило постоянным напоминанием о Дейр-Ясине и зловещем значении слов Бегина. В течение пяти лет официально делалось вид, будто в Дейр-Ясине действовали “террористы”, не имеющие задания от правительственных властей. Однако, в апреле 1953 г. четыре члена Иргуна, получившие в Дейр-Ясине ранения, потребовали компенсации. Израильское министерство безопасности отказало было в удовлетворении этого требования на том основании, что для нападения в свое время “не было дано задания”, в ответ на что командующий Иргуном предъявил письменный приказ официальной главной квартирой сионистов в Иерусалиме, в котором содержалось предписание о нападении. Подписавший в свое время этот приказ был в момент его опубликования израильским посланником в Бразилии.

В Нью-Йорке, где находилась главная квартира ООН, имелись веские причины для замалчивания требований о расследовании убийства Бернадотта. В момент убийства Америка стояла перед президентскими выборами, предвыборная кампания была на полном ходу, и оба кандидата (Труман и Дьюи) считали сионистские голоса решающими для своего успеха. Оба они соперничали за поддержку сионистов, а Палестина была от Нью-Йорка далеко. Труман представлялся более желательным кандидатом, поскольку он осуществил американское признание нового государства, объявив его “самым счастливым днем” своей жизни; в другой раз он даже объявил, что это признание руководствовалось “высочайшими гуманитарными целями”. Через несколько недель, после иерусалимского убийства Труман был избран, а на Новый Год он подарил служащим Белого Дома закладки для книг с надписью “я предпочитаю мир посту президента”.

К 1948 году выборная стратегия, выработанная “полковником” Хаузом в 1910 году, была усовершенствована в точный инструмент в руках сионистского интернационала с главным рычагом в штате Нью-Йорк. Век механизации и делячества обогатили английский язык новым глаголом “подстраивать” (to rig). Специалисты “подстраивают” механизмы, например игральные автоматы; Ванька бросает в щелку монету, полагая, что машина работает по закону вероятности и что если ему повезет, то все ее содержание окажется у него в кармане. В действительности же машина подстроена так, что точная часть всех поступлений автоматически откладывается в пользу игорного синдиката (от 80 до 90 %), а Ваньке достается остаток, и то в маленьких порциях. “Подстраивание” американской избирательной системы — определяющий фактор в политических событиях 20-го века. Механизм, вначале созданный, чтобы дать американскому Ваньке возможность высказать свое мнение о политике и партиях, “подстроен до такой степени совершенства, почти исключающей ошибки, что никакого решающего голоса в делах страны он вообще не имеет; безразлично какую монету и в какую щелку он бросит — выигрывает всегда правящий “синдикат”.

Похоже, что с самого начала избирательная система была разработана так, чтобы облегчить работу всякого рода “чуждым влияниям”, т.е. организованному подпольно меньшинству, ставящему себе целью диктовать правительственную политику Соединенных Штатов 6). Выборы висят в воздухе беспрерывно; выборы в Конгресс через каждые два года, президентские — каждые четыре. Не успеют Конгресс или президент быть избранными, как “группы влияния” начинают обрабатывать кандидата на следующие выборы. Партийные организаторы начинают подготовлять следующие сражения, а будущие сенаторы, конгрессмены и президенты начинают чувствовать соответствующее “давление” и на него реагировать. Не дается ни минуты передышки, в которую могла бы утвердиться мало-мальски здравомыслящая политика, освободившись от мертвой хватки интересов, далеко не тождественных с истинными интересами страны или ее населения. Позже будет показано, как в 1953 году даже простые выборы мэра города Нью-Йорка имели своим следствием внезапную и радикальную перемену в государственной политике Америки по вопросу о “поддержке Израиля”. Усиление “давления” в эти периодически повторяющиеся моменты и непрекращающиеся “напоминания” носителям власти в Конгрессе или в Белом Доме со стороны партийных боссов приводят к акробатическим трюкам, ставящим наголову всю политику, вырабатываемую ответственными за нее министерствах.

В этих условиях новое государство, созданное в Палестине в 1948 году, никогда не может стать нормальным “государством” в любом смысле этого слова, известном человеческой истории. Оно представляет собой форпост всемирной организации, простирающей свое влияние на все правительства, парламенты и министерства иностранных дел в западном мире (в первую очередь в Соединенных Штатах, самом мощном государстве в мире в 1950-е годы), чья главная функция — осуществлять контроль над американской республикой, а вовсе не играть роль “родины” для евреев всего мира. Последствием этого положения является все большее втягивание Америки во взрывчатую ситуацию на Ближнем Востоке, созданную искусственно и чреватую опасностью новой мировой войны.

В 1948 году, через 31 год после первой победы двойного заговора (декларация Бальфура и большевистская революция), было основано сионистское государство. Застрельщику его “признания”, Труману, все его ответственные сотрудники указывали, что террористический раздел Палестины методами Дейр-Ясина приведет к третьей мировой войне; все ведущие западные политики получили подобный же совет и информацию со стороны их ответственных советников. Ни у кого из ведущих политиков мира не могло быть сомнений в том, какие формы примет будущее в результате их поддержки сионизма, и их официальные выступления перед общественностью не могли отражать их личных взглядов или убеждений. Американские политики сороковых и пятидесятых годов явно были, как в свое время г-да Леопольд Эмери и Уинстон Черчилль, в плену навязчивой идеи, что по каким-то никогда не объясненным ими причинам политика в одном только этом вопросе не подлежит изменениям. Ни этот плен лондонского и вашингтонского правительства, ни то, у кого они сидят пленниками, не осознается в наше время (1956 год) ни американским, ни английским народом, хотя в массах растет беспокойство по поводу явной опасности новой мировой войны, могущей начаться на Ближнем Востоке и распространиться оттуда на весь мир. Во многих частях прочего мира создавшееся положение уже давно было замечено. В 20-х годах, например, кашмирский магараджа задал сэру Артуру Лотиану (как этот дипломат пишет в своих воспоминаниях) вопрос, “зачем британское правительство устанавливает в Индии то, что он назвал “иегуди на радж” (господство евреев). Я возразил против такой формулировки, но магараджа настаивал, указав, что вице-король Индии, лорд Рединг — еврей, британский статс-секретарь в Индии, Эдвин Монтегю — еврей, что евреем был и верховный комиссар, сэр Вильям Мейер, и спросив, какие доказательства мне еще нужны?” Так индийский магараджа на другом конце света ясно видел уже 30 лет тому назад истинное положение вещей, создавшееся в западном мире. Ранее мы уже цитировали заявление египетского премьер-министра графу Бернадотту о том, что “еврейская экономическая мощь контролирует хозяйственные системы... Соединенных Штатов, Англии, Франции, самого Египта...”. За прошедшие с тех пор годы руководители арабских государств открыто и неоднократно указывали, что американское правительство стало простым орудием сионистских устремлений, подтверждая это в качестве доказательства собственным опытом.

Далеко на другом конце света чувствовались другие последствия “подстройки” избирательной машины в Нью-Йорке: поддержка мировой революции. Китайский лидер Чан Кай-ши был подобными же зигзагами в американской государственной политике изгнан с азиатского континента (на котором с американской помощью водворился коммунизм) на остров Формозу (Тайвань). Известный американский радио-комментатор Текс Мак Крери посетил его там, сообщив затем миллионам радиослушателей в Америке: “Я корчился от стыда, когда мне было сказано, что Америке можно доверять только в течение 18 месяцев между выборами”.

Контроль над американской государственной политикой путем контроля над избирательной машиной привел в 1952 году к апогею талмудистской мести, на этот раз над той частью побежденной Германии, которая была после раздела Европы оставлена “свободной”: эту половину Германии заставили платить дань сионистскому государству, существование которого началось лишь через три года после поражения Германии во второй мировой войне! Западные союзные победители пытались выжать такую же дань (“репарации”) после первой мировой войны, но не сумели: то, что было выжато, стояло лишь на бумаге, будучи покрыто американскими и английскими займами. После второй войны мировая революция выжала дань из восточной Германии, попросту ограбив ее. Западные державы не требовали “репараций” для себя, но потребовали их для Сиона. К тому времени тревожные донесения ответственных лиц на Ближнем Востоке стали чувствоваться и в Госдепартаменте, которому неустанно напоминалось, что семь арабских государств не признали черное дело 1948 года, что они считали себя по-прежнему в состоянии войны с захватническим государством, и что оружие, применявшееся против них, они считали оплаченным Соединенными Штатами. Тогда родилась идея заставить “свободную” часть Германии платить через несколько лет по окончании войны “репарации” государству, которого во время войны даже еще и не существовало; так можно было продолжать откармливать новое государство, затемнив в то же время источники снабжения. Эта идея долго вынашивалась за кулисами, получив затем (совершенно как приговор и казни в Нюрнберге) неожиданное символическое осуществление накануне священных дней еврейского Нового Года в 1952 г. (или, как писал нью-йоркский еженедельник “Тайм”, в последнюю неделю еврейского года 5711”). Это событие, разумеется, стало центральной темой последующих еврейских празднеств, и одна из еврейских газет писала: “Это был наилучший новогодний подарок, какой мы могли себе представить”.

Канцлер оккупированной западной Германии, Конрад Аденауэр, “бледный как мел”, по описанию газет, сообщил Бундестагу в Бонне о “необходимости морального и материального возмещения”. Его министр юстиции, д-р Делер, выступая в Кобурге, выразил то же иначе: “Соглашение с Израилем было заключено по желанию американцев, потому что Соединенные Штаты, учитывая настроения в арабских странах, не могут продолжать поддерживать государство Израиль в той же форме, как до сих пор”. Предстояли очередные президентские выборы в Америке, и правительство США принудило правительство западной Германии к уплате Израилю 822 миллионов долларов в течение 12-14 лет, главным образом в товарах германской промышленности. Результаты этой трансакции разительно напоминают описание в книге Штегелина о “Каббале” окончательного еврейского торжества по пришествии Мессии: “Давайте посмотрим, как евреи будут жить в их древней стране под управлением Мессии. Прежде всего, чужие народы, которым они еще разрешат существовать, будут строить им дома и города, пахать землю и сажать виноград, и все это без всякой оплаты их трудов”. Картина лишь немногим отличается от того, что навязано английским, американским и немецким налогоплательщикам под различными формами принуждения (скрытыми в первых двух случаях и открытыми в последнем) в виде уплаты дани сионизму. 7) Западной общественности, разумеется, ничего не сказали о том, какими методами была вынуждена уплата этой дани немцами: им изобразили это, как независимый акт западногерманского правительства, побуждаемого высокими моральными соображениями. Еврейской аудитории все это было столь же хорошо известно, как и слушателям д-ра Делера в Кобурге. Достаточно двух примеров: Еврейское Телеграфное Агентство “сообщило, что правительство Соединенных Штатов сыграло важную роль в том, чтобы заставить западную Германию сделать евреям приличное предложение о сепарациях; британское правительство также сыграло в этом роль, хотя и в меньшей степени”; а еврейская газета “Зионист Геральд” в Иоганнесбурге писала: “Соглашение (Израиля) с Германией не было бы возможным без активной и очень эффективной помощи правительства Соединенных Штатов в Вашингтоне и Верховного комиссара США в Германии”. Не иначе оценивала происшедшее и вся арабская печать, а когда один из американских корреспондентов попытался посетить один из лагерей арабских беженцев, его выпроводили оттуда с комментарием: “Какой смысл разговаривать с Вами? Мы арабы прекрасно знаем, что ни одна газета в Америке не может писать правды о палестинском вопросе”. В Англии официальная версия событий была дана парламенту лордом Редингом, заместителем министра иностранных дел и сыном того вице-короля Индии, о котором кашмирский магараджа спрашивал за 30 лет до того сэра Артура Лотиана. Заявление лорда Рединга было, как полагается в таких случаях, вызвано соответственным “запросом”, на этот раз со стороны социалистического пэра, лорда Гендерсона, начавшего с того, что “шесть миллионов евреев были отправлены на тот свет”. Ответ лорда Рединга представляет несомненный интерес; он сказал, что платежи западной Германии новому государству будут “до некоторой степени носить характер морального возмещения, больше даже чем материального”, и что они будут “основываться на подсчетах стоимости поселения в Израиле евреев, изгнанных нацистами из Европы”. Это заявление вновь устанавливает принцип, согласно которому единственным нацистским преступлением, подлежащим возмещению, было преследование евреев; никому даже в голову не приходило просить возмещения в пользу поляков, чехов и любых прочих пострадавших от войны. Наиболее любопытным является указание на “моральное возмещение”: когда оно было высказано, около миллиона арабов были изгнаны сионистами из Палестины, и все просьбы о возвращении неоднократно и с презрением отвергались. Но самым характерным в заявлении Рединга являются слова о “поселении в Израиле евреев, изгнанных нацистами из Европы”. Израиль является единственным местом в мире, где доступны точные сведения о еврейском населении. Согласно израильской правительственной статистике, оно составляло в 1953 году 1.4000.000 чел., из них всего лишь 63.000 евреев из Германии и Австрии (менее 5 %). При известном напряжении фантазии эти 63.000 можно было бы считать единственными жителями Израиля, действительно изгнанными из Европы и расселенными в Израиле. Главная масса евреев прибыла из Польши, Румынии, Венгрии и Болгарии через некоторое время после окончания войны (причем вряд ли их могли оттуда “изгнать”, поскольку в этих странах они были после войны под защитой особых законов и пользовались преимущественным зачислением на государственную службу) или же из северной Африки. Из западной Германии в пользу сионистского государства не существовало ни малейших моральных оснований, а если бы таковые когда-либо существовали, хотя бы в отношении упомянутых 63.000 евреев, то они давно уже были бы перевешены сионистским изгнанием почти миллиона арабов. Все это не имеет прецедентов в западной истории и лишь доказывает степень подчинения американского и английского правительства сионизму. Западную Германию заставили покрывать значительную часть стоимости вооружения и хозяйственного развития нового государства; этим была еще более приближена возможность новой большой войны, а перспективы для арабского мира еще более ухудшились. Сионистское государство было прочно поставлено на ноги, и последствия этого не замедлили сказаться. Оказание “давления” в этом вопросе на правительство западной Германии было одним из последних важных политических актов правительства Трумана, чей срок президентства на этом закончился. Как примечание к западногерманскому делу можно отметить, что в то же время западные оккупационные власти в Вене, действуя в данном случае в полном согласии с Советами, унизили маленькую Австрию (первую жертву Гитлера), наложив свое вето на австрийский закон об амнистии и возмещениях, который мог бы пойти на пользу некоторым не-евреям. Австрийское правительство (к тому времени снова считавшееся “суверенным”) заявило протест американскому Верховному комиссару, обвинив его в подчинении приказам “эмигрантов из Австрии”, работавших при его штабе в качестве “еврейских советников”. Ни в английской, ни в американской печати ни одного вразумительного сообщения об этом эпизоде не появилось.